***
— Еще кого-нибудь обнаружили? — коротко и резко спросила худощавая женщина, лет тридцати пяти-сорока, в мужской одежде и с довольно смелой, даже для мужчин этого времени, прической: часть густых и жестких каштановых волос с проседью была выбрита на висках и затылке узкими полосами, остальные — затянуты в высокий пышный хвост на макушке. Черные бархатные тени отпрянули от стены, оставив на полу коридора неестественно изогнутые тела, и ласковыми кошками прильнули к ногам хозяйки. — Охрана зачищена, госпожа Хантен. Эти были последними. Хьюга, на всякий случай, проверяют соседние тоннели, — четко и по делу доложил молодой кареглазый мужчина в темной одежде. — Передашь им, чтобы поторопились. Что вы возитесь, как беременные каракатицы?! Мой муж сражается снаружи, вместе с Иномэ, Кочо и... этими... двумя. Наши кланы не могут ударить в грязь лицом перед такими могучими союзниками. Мы должны выполнить задание идеально, показать всем, на что способны, и убедить, что едины и сильны, как никогда раньше... Иначе нас сметут. Если понадобится, я растрясу скалу по камешку, до последней медной монетки, которую эти ублюдки кайдзоку украли и спрятали! Женщина мстительно пнула тяжелым ботинком один из трупов, но внезапно насторожилась, и через пару секунд уже отшвыривала молодого подчиненного в сторону, как детский тряпичный мячик. Тот ударился о стену и бессильно сполз на пол. Пальцы женщины мгновенно сложились в печать-концентратор, и черная тень атакующей змеей метнулась к концу коридора, до самого поворота, замерев у ног зеленоглазого мужчины с коротко стриженными каштановыми волосами. — Учиха?! — женщина в мужской одежде подозрительно прищурилась. — Что случилось? Где твоя команда? Ты должен был их сопровождать! — Выполняют задание, как и было приказано лидерами, — спокойно и серьезно отозвался зеленоглазый шиноби и медленно опустил руки, тоже сложенные в какую-то печать. — Так чего ты тут шляешься?! — сердито спросила Хантен, так и не отменив технику. — Нечем заняться?! — Хьюга Тэнмей обнаружил рабов, полсотни человек, сильно ослабленных. Мы не могли помочь, без ущерба собственному заданию, поэтому я пошел вам навстречу, чтобы предупредить, остальные отправились дальше, на третий этаж. — Странно... Белоглазые в нашем отряде никого не нашли. А вам, значит, это удалось... Интересно, почему?.. — задумчиво протянула Хантен и неожиданно рявкнула: — А может, ты нагло дуришь мне голову, и не Учиха вовсе, а один из разбойников, перевертыш?! Решил заманить нас в ловушку?! — черная угловатая тень угрожающе приподнялась — казалось, еще мгновение, и она зашипит, как настоящая кобра. Хисаме усмехнулся и аккуратно похлопал указательным пальцем правой руки по алой ленте на левом предплечье. — До последнего вздоха... — Нет страха в моем сердце, — продолжила Хантен, по-волчьи хищно ухмыльнулась и опустила руки. Голос ее потеплел самую малость — с зимней стужи до весенней наледи. — Ладно, Учиха, считай, я поверила. Присоединяйся. Сейчас мы должны выполнить собственное задание — ограбим этих мертвецов, — она брезгливо покосилась на тела разбойников, — а потом ты проведешь нас к пленникам. Посмотрим, что можно сделать, — Хантен развернулась, бросив через плечо: — Ну, чего застыли?! Я не собираюсь копаться во всем этом дерьме до полудня! — и, больше не оглядываясь, быстро зашагала дальше по коридору. Хисаме поравнялся с кареглазым шиноби и тихо спросил: — Женщины Нара все такие... целеустремленные? — Почти все... — вздохнул тот, потирая ушибленное плечо, и криво ухмыльнулся. — Но жене господина Ашики равных нет! Иногда я думаю, что она самому шинигами рога поотшибает, если ей будет нужно. — Эй, вы, там! Хватит языками чесать, как бабы у колодца, я все слышу! Шевелите костями, работа сама себя не сделает!***
— Да, — проговорила Сакура, посмотрев на Крапиву, и согласно кивнула, — скоро закончим. Хорошо, что в этот раз раненых немного. Зеленоглазая девушка снова склонилась к разрубленному до кости плечу могучего седовласого Акимичи, пальцы ее мягко светились, принося облегчение и исцеление... — Так и не могло их быть много! Мы же пиратов, как младенцев, сделали! — громко и весело отозвался совсем юный светловолосый парень Яманака, которого перевязывала Мокса. — Ух, госпожа лекарь, что там было, что там было! Видели бы вы, как мы хитро и ловко разбойников из логова выманивали, а рыжий главарь и повелся. Ну, конечно... Лидер Хаширама его знатно оскорблял, обидно очень... Не выдержал Фума, выскочил нам навстречу, огроменный такой, страшный, глаза кровью налиты, на полторы головы выше любого из нас. Только лидеры и бровью не повели. Вот, ей-ей, не вру! Пары минут не прошло, и с ним расправились, голову отрубили. А потом лидер Хаширама как свистнет, гляжу — барьер поднимается. Отсекает нас, значит, от логова и моря, чтоб пираты не разбежались, ну и чтобы техники можно было применять и Хвостатого Зверя не разбудить... А лидер Мадара такой, не долго думая, бах, отрубленной башкой рыжего Фума в толпу, и спокойно так заявляет: «Вы наша добыча». Ну тут уж у всех поджилки затряслись от страха. Разбойники-то, небось, все штаны себе коричневым измарали... Я и сам почти обоср... Ой, простите, госпожа лекарь, нельзя так при дамах... Эх... что говорить... великие люди — наши лидеры... Хотел бы я когда-нибудь хоть немного на них походить... Сколько на свете живу, а такого боя не видел! — Да сколько ты в той жизни видел, юнец? — тихо посмеиваясь, прокомментировал Акимичи глубоким баритоном. — С чем сравниваешь? Молодой Яманака обиделся, щеки его покраснели. — Думаешь, чтобы видеть звезды, обязательно надо быть птицей?! Мне и с земли все прекрасно видно. И вообще, разве взял бы меня глава клана в такое важное сражение, если бы я совсем ничего не видел и не понимал? — Светловолосый парень с гордостью выпрямился. — У командира Иномэ глаз, знаешь, какой наметанный, он любого насквозь видит, до самых печенок, не смотри, что в разговоре простой и насмешливый. И, чтоб ты знал, я не просто так под удар подставился, я товарища защищал! Был бы совсем неумелым, так и удар бы не в мякоть руки пришелся, а меж ребер! — Не горячись, парень, — продолжая посмеиваться, добродушно отозвался Акимичи. — Шиноби нельзя идти на поводу у горячей головы и обидчивого сердца. Будешь вести себя, как взрывная печать, так и проживешь столько же... Как рыжий Фума. — А чего ты насмешничаешь? Я говорил и буду говорить, что с нашими лидерами никому не сравниться. Госпожа лекарь, ну хоть вы мне поверьте, а?! Я ведь своими глазами все видел! Сакура тепло поглядела на светловолосого шиноби и кивнула. — Я верю тебе и знаю, что Мадаре и Хашираме равных нет. Они оба навсегда останутся легендами мира шиноби. И столько уверенности было в ее голосе, почти осязаемого пророческого предвидения, что и Мокса, и седоволосый Акимичи, и даже юный Яманака замерли и пристально поглядели на нее. Розоволосая девушка смутилась и принужденно рассмеялась. — Ну а как иначе? Вы же сами видели, на что они способны! Акимичи прищурился и задумчиво кивнул. — Я хоть и прожил вдвое дольше любого из вас, но должен признаться, что Яманака прав. Такой схватки не бывало еще. Для любого шиноби самым страшным кошмаром обернется даже мысль о том, чтобы стать врагом этих двоих. Думаю, наш отряд был им не так уж и нужен, только под ногами путались, не давали развернуться... Они бы и без нас раскатали пиратов тонким слоем... В такой силе, и в самом деле, есть что-то нечеловеческое... — Акимичи замолчал, то ли не сумев точнее выразить то, о чем думал в этот момент, то ли намеренно не став продолжать почти крамольную мысль. Сакура, которая прекрасно понимала все то, о чем Акимичи промолчал, лишь медленно кивнула и оглядела полуопустевший лагерь-госпиталь. При ней с Моксой остались только несколько Учиха, которых подозрительный Мадара оставил для ее охраны и защиты, трое молчаливых и гордых Хьюга, делавших вид, что совсем не прислушиваются к разговору, и полтора десятка легкораненных шиноби, которые терпеливо дожидались своей очереди. — А что было потом? — спросила розоволосая девушка и посмотрела на Акимичи. — Вы ведь пришли сюда одним из последних и видели больше других...***
Барьер медленно побледнел и исчез. Шиноби в темных одеждах молча и слаженно запечатывали в большие свитки отрубленные головы, чтобы предъявить в министерстве, как свидетельство выполненного задания. Раненых споро перевязывали, часть отряда подхватила тех, кто не мог идти, на закорки и побежала в сторону соседнего острова, на котором был разбит временный госпиталь. Мадара обернулся им вслед, вглядываясь в далекий горизонт и видневшуюся на краю неба треугольную верхушку горы... — Неплохая вышла драка, — с легкой усталостью в голосе проговорил Хаширама, стащил не нужную больше деревянную маску, небрежно запихнул в подсумок и попытался утереть предплечьем пот, но только размазал по лицу кровь и сажу. — Тысячи три золотых кобанов выйдет только за головы, еще оружие собрать и снаряжение... Хорошее подспорье к зиме, даже если на шесть кланов разделить, как думаешь? — Хорошее... — эхом повторил Мадара, тоже снял маску и обвел взглядом берег, наблюдая, как люди сборного отряда деловито запечатывают головы врагов и собирают все мало-мальски ценное. — И свитки хорошие, вместительные... Хаширама довольно улыбнулся. — Не просто хорошие — самые лучшие! От Узумаки. Больше никто таких не делает. Как знал, что понадобятся, захватил с запасом. Что собирался ответить на это Мадара, осталось неизвестным. Из открытых ворот показались первые шиноби отряда Нара. Некоторые из них тащили за спиной такие же огромные, в половину человеческого роста, свитки, другие выносили из логова пиратов каких-то оборванных, изможденных людей. Хаширама с Мадарой двинулись им навстречу. Вперед поспешно выступила Нара Хантен и начала доклад: — Лидеры, задание выполнено. Мы проверили общий зал и кладовые с сокровищницей. Хьюга обнаружили еще пару-тройку тайников — их мы тоже обчистили. Все ценное запечатали в свитки. Добыча, по первым прикидкам, потянет на десять тысяч золотом. Еще нашли пленников, чуть больше полусотни человек: в основном, девчонки совсем молоденькие. Похоже, из крестьянок. И дюжина смазливых парней-подростков. Надо подлечить их и в порт переправить. Может, кого из родных найдут. Яманака их аккуратно поспрашивали, многие оказались из этих мест — кайдзоку уже несколько лет разоряли рыбацкие селения на побережье... Хаширама сурово нахмурился и, не дослушав, подошел к шиноби, который стоял ближе всех. На руках его грязной, измятой тряпкой обвисла одна из пленниц. Сколько ей лет, понять было решительно невозможно. Мягкий овал лица, тоненькая хрупкая шея и гладкие плечи в прорехах бедного крестьянского кимоно, казалось, принадлежали юной девушке, но вот скорбные морщины у губ, потухшие черные глаза, будто присыпанные пеплом, и седая прядь у виска могли быть только у женщины, весна которой давно миновала... Хаширама наклонился, мягко и почти нежно касаясь ее щеки, женщина вздрогнула и дернулась в сторону, пытаясь избежать мужского прикосновения, но сил ее не хватило даже на это. Ладонь Сенджу засветилась молочно-белым светом, и через пару мгновений изможденное лицо пленницы налилось жизнью, руки и ноги, испещренные синяками и ссадинами, посветлели. Женщина подалась вперед, хватаясь слабыми пальцами за нагрудную пластину шиноби, который держал ее на руках, обвела испуганным взглядом поле боя, задержавшись на брошенном в общую кучу гигантском обезглавленном теле в пурпурном халате, и потрясенно посмотрела на Хашираму и Мадару. — Ками! — вдруг вскрикнула она раненной птицей. — Вы ведь добрые ками?! Небеса никогда не слышали нас... оставались глухи и слепы к страданиям бедняков, сколько бы мы ни молили о помощи... но теперь все изменится, правда?! — Измученная пленница с надеждой вглядывалась в лица тех, кого людская молва называла Богом и Демоном. — Все обязательно изменится... Вы же услышали... наконец-то услышали... Спустились на землю и спасли нас... Убили проклятых нелюдей! — женщина горько разрыдалась, повторяя сквозь слезы, как молитву: — Ками... добрые ками... спасибо... спасибо... спасибо...