Тишина не длится долго

Тем временем докладчик закончил выступление. Посреди сцены возникла голограмма с космическим кораблем, зазвучал голос, объясняющий устройство корабля и прочие технические детали. Овейн ничего не понимал, поэтому сосредоточился на еде и вине. Трагу одернул его, жестом запретив больше пить. До этого он постоянно указывал Овейну, какие вилки и ножи брать, постукивал когтем по нужным бокалам. Овейна это раздражало, но он молчал. Докладчик срывался то на вестрон (1), то еще на какие-то языки. Овейн перестал следить за происходящим на сцене, украдкой наблюдая за окружающими. И ему очень не нравились выражения лиц драконов. Все драконы демонстрировали неприязнь к другим расам, поддерживая смехом и выкриками откровенно тупые замечания докладчика, наполненные расизмом. Овейн заерзал на месте, мечтая уйти. Но рука Трагу на его плече пригвоздила его к месту. Наконец хоббит не выдержал. — Я хочу в туалет, — прошептал он. Трагу страдальчески вздохнул и кивнул. Овейн свернул налево и вышел, воспользовавшись ходом для обслуживающего персонала. И сразу наткнулся на охрану. — Вы куда, сэр? — вежливо спросил один из них. — В туалет, — хриплым от испуга голосом ответил Овейн. Охранник приказал своему коллеге сопроводить хоббита. Завершив свои дела, Овейн вымыл руки, а на выходе увидел Улбара. — Я сам верну его в зал, — сказал молодой дракон. — Вы свободны. Охранник ушел, а Улбар взял хоббита под руку. — Пройдемся? — предложил он, увлекая Овейна за собой. — Кто ты и что делаешь рядом с моим отцом? — Он завел Овейна в какой-то проход и вжал в стену. — Отвечай. Овейн был бы рад ничего не говорить, но драконы своими чарами умели развязывать языки. И вскоре хоббит пересказывал историю своей жизни, правда в весьма сокращенном варианте — Улбар не отличался терпеливостью, то и подгоняя его. — Значит, моего отца пытали, — сказал Улбар. — И ты в этом участвовал. — Да. Мне стыдно. И я… я предлагал мистеру Трагу меня убить, он отказался. — Сантименты, — коротко произнес Улбар. — Мой отец всегда был сентиментальным и слишком эмоциональным. Ради Джона Бэггинса он отдал ангелу Смерти шесть тысяч лет. Непростительная слабость для дракона. А сегодня из-за тебя он убил двух представителей рода Феалоки (2). Это может вызвать очередную стычку между родами. — Я не понимаю, — пролепетал растерянный Овейн. — А-а, он стер тебе память. Ясно. — Улбар потащил его за собой. — Что ж, вполне в его духе. Но запомни, отныне покой исчезнет из твоей жизни. Хотя… его и так не было. Ты хуже трупного червя, мерзкий ублюдок. Из-за тебя мой отец подвергнется опасности. Надеюсь, что ты свалишь от него как можно быстрее. — Я не могу. Он нанес мне на спину какие-то знаки. Он меня не отпускает. — Еще и жалуешься? — вспыхнул Улбар. Глаза засияли фосфорным цветом, заставив Овейна задрожать от страха. — Ничтожество. Ты самое настоящее ничтожество. Я люблю отца, я обожал папу Джона, но ты… Ты просто грязь под моими ногами. — Да! — Овейн вырвался из его рук. — Я — грязь! И что? Твой отец держит меня на коротком поводке, наряжает как куклу, пичкает едой, таскает за собой. Я ничего из этого не хотел и не просил. — Отлично. — Улбар с силой провел когтями по спине Овейна, разрывая пиджак, рубашку и кожу. Хоббит едва не закричал, но ни единого звука не вырвалось у него из горла. — Теперь нет никаких знаков и поводка. Проваливай. Вот. — Он сунул хоббиту в карман пиджака кусок золотого слитка. — Сдашь в банке, получишь деньги. И чтобы я тебя никогда больше не видел. Он сгреб Овейна за шкирку и поволок за собой, открыл дверь и вышвырнул из здания. Овейн пролетел по воздуху и ударился всем телом в мусорный бак. Оглушенный, он с трудом поднялся на ноги. По спине стекала кровь, впитываясь в одежду, раны заставляли хоббита стонать от боли. Он осмотрелся, увидел на ящиках под стеной кем-то оставленную куртку. Возможно, ее бросил кто-то из официантов, чтобы надевать, выходя покурить. Овейн натянул ее на себя, она была ему ниже колен, в ней он выглядел словно ребенок, и куда-то пошел, прижимая к себе золото. Ему хотелось выкинуть эту подачку, но… У него не было денег. Выбравшись на улицу, он замешкался, раздумывая в какую сторону податься. Он недолго жил в Нью-Йорке и не потрудился изучить город. Располагай Овейн хоть каким-то гаджетом, то нашел бы ночлег. «Сдашь в банке, получишь деньги», — вспомнился насмешливый голос Улбара. Овейн покрутил головой, отыскивая ближайшее банковское отделение. Автоматическая система должна была круглосуточно обслуживать клиентов. Овейну пришлось брести через целый квартал, прежде чем он наткнулся на небольшое помещение. Пройдя идентификацию посредством отпечатка пальца, он вошел в отделение. Давно уже не использовали ни бумажные деньги, ни монеты, но люди и не-люди могли положить на свои счета денежные средства, будь то слитки золота, или старинные монеты. Овейн подошел к кабинке, где можно было сдать золото, провел рукой над пластиной, на которой почти сразу появилось его полное имя, затем сунул слиток в отверстие. После проверки на подлинность система зачислила на счет Овейна Мадги Гридди стоимость слитка. Теперь Овейн мог снять номер в отеле и отлежаться. Ему нужно было в больницу, но он не знал, как объяснить причину появления ран такого рода на спине. К тому же хоббит был уверен, что не получит никакой помощи, как уже случилось год назад. Тогда его напоили какой-то дрянью и бросили в переулке. Он сумел выбраться и обратился к первому встречному, умоляя помочь. Человек отволок его обратно в переулок, сказал, что вызвал медиков, но никто так и не приехал. Овейн провалялся на земле до утра, пока немного не пришел в себя. Сейчас в том же банковском отделении он запросил информацию о всех гостиницах в пяти или десяти минутах ходьбы. Неподалеку нашлось заведение, предоставляющее номера по невысокой цене. Овейн поковылял туда, и вскоре, оплатив сутки проживания, попал в комнату. Более чем скромную по сравнению с тем отелем, где поселился дракон, но хоббиту было откровенно наплевать на это. Овейн снял куртку, содрогаясь от нахлынувшей боли, и кое-как осмотрел себя в небольшом зеркале в ванной. Когти Улбара прочертили глубокие царапины на спине хоббита, перечеркнув символы, нанесенные Трагу. Овейн избавился от остальной одежды и смыл кровь. Кое-как вытершись обрывками рубашки — ему не хотелось пачкать полотенца, — Овейн доплелся до кровати, положил на нее куртку и улегся. Раны жгло огнем, голова раскалывалась от боли после удара о мусорный бак, тело горело в лихорадке. Овейн сходил в ванную, напиться воды из-под крана, и снова повалился на кровать. В своих кошмарах он вновь вернулся в бордель, и безликие люди издевались над ним безостановочно.

***

Трагу увлекся очередными лекцией и презентацией, потому не сразу обеспокоился длительным отсутствием хоббита. — Здравствуй, дядя Тэйрнон. — Улбар занял свободный стул за столиком Трагу. — Тебе нравится? — Он посмотрел на модель корабля, мерцающую над сценой. — Это… интересно, — ответил Тэйрнон. — И ты считаешь, что люди позволят провернуть такой трюк? — Нет никакого трюка. — Улбар налил вина в бокал, отсалютовал отцу и выпил. — Все доступно объяснили. Каждую экспедицию будет сопровождать дракон, среди пассажиров представители не-людей. Строгий отбор, только особи, лояльные к драконам. — Ну-ну, — скептически протянул Тэйрнон. — Желаю успеха. — Говорят, что ты занял скромную должность в британском правительстве? — Улбар улыбался. Тэйрнон принялся рассказывать ему об этой должности, то и дело довольно ухмыляясь. Трагу посмотрел на правую руку сына, под полупрозрачными когтями что-то чернело. Дракон немного склонил голову, принюхиваясь. Кровь Овейна он уловил, хоть и не сразу. Дракон мысленно обратился к символам, которые нанес на спину хоббита. И ничего не ощутил. Символы были кем-то уничтожены. — Где Овейн? — сдавленным от гнева голосом спросил Трагу, обращаясь к сыну. — Откуда мне знать? — хмыкнул Улбар. — Может, ему кто-то заплатил за минет или перепихон в туалете. Я не знаю, где он. Трагу переменился в лице, вскочил и последовал по маршруту Овейна. Охрана не посмела остановить дракона, люди почтительно расступались, пропуская его. Он побежал к туалету, но там никого не было. Тогда Трагу, принюхиваясь как собака, начал искать Овейна. Острый запах крови исходил из очередного коридора. Трагу метнулся туда и определил, что Овейн был здесь. Дракон открыл дверь запасного выхода. Он увидел капли крови на земле, ощутил остатки боли, витающей в воздухе. — Отец, не позорься, — раздался голос Улбара. — Ты выставляешь себя на смех. Так нельзя. Все знают, что ты — мой отец. От твоих выходок пострадает моя репутация. — Где он? — выкрикнул Трагу, поворачиваясь к сыну. — Куда ты его подевал? — Да никуда. — Улбар сунул руки в карманы, раскачиваясь с пятки на носок. — Я убрал твою метку и приказал хоббиту уйти. Он тебе не нужен. Ты мог умереть из-за его пособничества. Ты убил двоих из рода Феалоки, разве не понимаешь, чем это грозит? Новые межродовые войны… — Мне все равно! — рявкнул Трагу, от чего задребезжали стекла в окнах зданий в радиусе целой мили. — Где он?! Отвечай, или я тебя убью! — Грозишься убить собственного сына? — Улбар поднял руки, показывая, что не представляет опасности. — Из-за какого-то хоббита? Почему ты к нему привязался? Что в нем такого? Обычный отброс, бесполезный и бестолковый. С минуту драконы стояли, обмениваясь взглядами, полными жгучей ненависти, пока Улбар не дрогнул. Он склонил голову и отступил перед авторитетом старшего дракона. Едва заметно рыча, Улбар покорно ждал, пока Трагу или нападет, или сжалится над ним. Если бы Трагу бросился в атаку, Улбар дал бы отпор, но драка могла закончиться для него весьма плачевно. Трагу был безжалостным убийцей: в прошлом он разорвал на куски пятерых драконов и присвоил их сокровища. Улбар знал, что другие драконы осуждают его отца за чудаковатое поведение и стремление вести человеческий образ жизни, за странную связь с хоббитом... А еще он знал, что сородичи боятся Трагу, не желая быть убитыми и сожранными, словно какие-то жалкие куры или коровы. И никто не мог гарантировать, что Трагу в пылу ярости и сражения не уничтожит собственного сына. Никого бы это особо не шокировало. Но в глубине сердца Улбар бережно хранил образ Джона, и знал, что хоббит огорчился бы от противостояния отца и сына. Джон был бы морально раздавлен, если бы Трагу убил Улбара... Он бы точно сломался. Потому Улбар всячески демонстрировал отцу, что подчиняется и не собирается драться. Он ощутил, как по нему прокатилась волна жара, послышались торопливые шаги... Улбар открыл глаза и облегченно выдохнул.

***

Администратор крохотного отеля чуть не обмочился от страха, когда в холле появился дракон. Рога длиной в шесть футов, если не больше, жар, исходящий от тела, огонь, пылающий в глазах, заставили человека испытать самый сильный страх в его жизни. Дракон распространял вокруг себя безудержную ярость. Стекла в окнах покрылись паутиной мелких трещин, пластиковые панели на стенах начали плавиться и стекать на пол. Отчетливо потянуло запахом тлеющего дерева, где-то что-то лопалось и разбивалось, не выдерживая ауры разгневанного дракона. Администратор, обливаясь потом и задыхаясь, медленно сполз на пол, приготовившись к мучительной смерти. Дракон, не заметив человека, направился к номеру, вычислив нужный по запаху крови, высадил дверь легким нажатием плеча, и вскоре вынес хоббита, завернутого в одеяло. Он вышел на улицу, оставив за собой включившуюся противопожарную систему, — в коридоре загорелось ковровое покрытие. Удерживая драгоценную ношу в передних лапах, дракон взлетел, стремясь добраться до отеля. Овейн умирал от лихорадки. Его убивала насильственно разорванная связь. Сердце бешено колотилось, из ран вытекала кровь. Дракон ругал самого себя за то, что снова ввязался в отношения. Он не любил этого хоббита, но немного сочувствовал ему, сожалея, что Овейну пришлось перенести столько испытаний. А сейчас Трагу практически собственноручно убивал его, пусть и посредством когтей Улбара. Он опустился перед отелем, преображаясь прямо перед приземлением, от чего прохожие шарахнулись во все стороны. На долю секунды дракону показалось, что в его руках — Джон, умирающий, до невозможности любимый. Он прижал его к себе и бросился в отель. Пробежав через холл, дракон устремился к лифтам, распугивая посетителей, заставляя их нервно вскрикивать. Трагу поднимался на свой этаж в полном одиночестве. Он смотрел на зеркальные отражения себя и хоббита в одеяле и думал, что все возвращается на круги своя. «Надо было не вылезать из пещеры. Я глупый старый дракон, Джон отругал бы меня. Да. Отругал бы на чем свет стоит, но приказал бы позаботиться об этом мальчике». В номере Трагу уложил хоббита на кровать и потратил больше часа на уничтожение остатков символов, на заживление ран, на вливание энергии в измученное тело. Когда лихорадка исчезла, а Овейн крепко уснул, Трагу нанес новые символы, еще сильнее привязывая к себе Овейна. «Он тебе никто, — бормотал внутренний голос. — Из-за него у тебя будут сплошные неприятности. Избавься от этого мусора». Трагу держал руку на голове хоббита, окончательно поняв, что не сможет отпустить Овейна. Этот хоббит был ему нужен как замена Джону, как лекарство для сердца, разбитого смертью любимого. «До чего я дошел… Занимаюсь самообманом», — подумал дракон, обреченно закрыв глаза.