Сгорать снова и снова

Во мне — не убить любовь,

Во мне — не убить мечты,

Вам не увидеть наших слёз потом.

Вам не убить мою любовь,

Вам не убить мои мечты,

И наши дети обретут свой дом… ©

— И после этих моих слов Вы отдаёте кольцо жениху. Понятно? — церемониймейстер вопросительно посмотрел на дружка, стоявшего сбоку от жениха, и тот кивнул. — Отлично. Теперь главное, чтобы я вас не перепутал. Вы же оба будете в лётной форме. Никак не могу привыкнуть, кто из вас жених, а кто… — Эй, полегче на поворотах! — возмущённый возглас Щербакова не заставил себя долго ждать. — Я вам тут перепутаю!.. — Лёш, Лёш, Лёш, успокойся, — усмехнувшись, Нурлан, как и почти все остальные, повернулся назад к Щербакову. Тот сидел в первом ряду уже украшенного к свадьбе зала и внимательно следил за репетицией церемонии. — Ну разве они не похожи? — церемониймейстер опять внимательно оглядел жениха, потом перевёл взгляд на Сабурова и задумчиво склонил голову. — Ни капельки! — безапелляционно заявил Лёша, хотя схожесть всё-таки была. Будущий муж Оли из медчасти был такого же роста и телосложения, что и Сабуров, тоже с тёмными волосами и суровыми чертами лица. В их части все уже устали обсуждать, что девушка специально нашла копию Нурлана, если с оригиналом ей ничего не светило. Даже одеты парни сейчас были очень схоже — тёмные футболки и чёрные джинсы. Единственное, чем они значительно отличались, был разрез глаз. У Кости, пилота гражданской авиации, он не был узким, поэтому Щербаков недоумевал, как вообще их можно было спутать. Ольга пригласила их на свадьбу ещё месяца три назад и попросила, чтобы Нурлан стал свидетелем на церемонии. И теперь Щербаков всюду таскался за участниками процессии, постоянно вставляя свои комментарии по поводу и без. Девушка уже не раз пожалела, что обратилась к Нурлану со своей просьбой, но сейчас деваться было уже некуда. Свадьба была запланирована на завтра. Сабурову тоже досталось. Он успел выслушать от Щербакова ряд угроз в свой адрес на тот случай, если ему вздумается начать подкатывать к подружке невесты, которая, к слову, была довольно привлекательной брюнеткой. — Хорошо. С этим всё понятно. После поцелуя вы поворачиваетесь туда и идёте по проходу в сторону той арки, — церемониймейстер бодро зашагал между рядами стульев в сторону просторного банкетного зала. — Пока вы идёте, будет играть рояль. Вон там в углу, — мужчина мельком указал в сторону, где стоял большой чёрный рояль, украшенный с одной стороны белыми и алыми цветами. — Какой огромный, — Лёша услышал голос Сабурова и взглянул на лакированный музыкальный инструмент на коротких резных ножках. Крышка рояля была ещё опущена, и на гладкой чёрной поверхности играли солнечные блики из окна рядом. — Да, это — наша гордость. На этом старинном рояле в своё время играл заслуженный… Щербаков не дослушал, кто такой заслуженный играл на том рояле, потому что он повернулся и наткнулся взглядом на тёмные проницательные глаза. Лёша прекрасно знал этот взгляд. От появившегося в этих глазах обжигающего блеска ещё больше потемневшей радужки у него всегда всё скручивалось и тяжелело внизу, а горячая волна катилась от макушки через затылок вдоль позвоночника. Казалось бы, после нескольких лет это должно было перестать работать, но нет. Этот взгляд всё так же вызывал у Лёши внутри бурю эмоций и желаний. В такие моменты всегда хотелось прикрыть ненадолго глаза, чтобы полностью погрузиться в эти ощущения, чтобы в полной мере прочувствовать, как сильно его хотят. И хочет именно тот, от кого у Лёши сердце заходилось в бешеном ритме, а дыхание сбивалось напрочь. Щербаков ещё раз посмотрел на Сабурова. Тот делал вид, что слушал церемониймейстера, но продолжал кидать в его сторону совсем недвусмысленные взгляды. Потом Щербаков прочитал по губам одно быстро произнесённое слово, и сердце зашлось от нестерпимого желания. РОЯЛЬ. Сабуров подумал о том же, о чём Щербаков до этого бесстыдно фантазировал у всех на виду уже несколько минут. СЕГОДНЯ НОЧЬЮ. Снова одними лишь губами. Лёша закусил свою губу, чтобы не выдохнуть чересчур громко и не привлечь к себе ненужное внимание. Нурлан лукаво улыбнулся и наконец отвёл свой взгляд, делая вид, что он всё ещё внимательно слушал инструкции. Свадьба проходила в загородном гостиничном комплексе, который будущие молодожёны сняли на несколько дней. Церемония была запланирована на следующий день, так что впереди была ещё целая ночь.

***

Пробравшись внутрь просторного зала, погружённого в густой полумрак, Лёша осмотрелся и неспешно направился в музыкальный уголок. Благо, что замок на двери в помещение был от честных людей, и Щербаков попал внутрь практически сразу, не привлекая внимания возможных случайных прохожих. На всякий случай они договорились с Нурланом встретиться уже внутри, после второго часа ночи, чтобы не вызывать ненужных подозрений прогулками по территории вдвоём. Лёша подошёл к роялю, который выделялся огромной громоздкой тенью на фоне светлых стен, и открыл клап, осматривая ровный ряд чёрно-белых клавиш. Потом хотел прикоснуться к нескольким из них, но его руку мягко поймали за запястье и удержали. — Ты же не хочешь, чтобы на музыку прибежала охрана, и Олька снова увидела твою голую задницу? Только теперь на их свадебном рояле, — Нурлан бесшумно подошёл к нему сзади и стал почти вплотную. Щербаков обернулся, посмотрел вверх, Сабурову в глаза, и улыбнулся: — Может, хоть тогда она окончательно поймёт, что завтра на свадьбе жених — не ты. Я видел, как она продолжает на тебя смотреть, — Лёша нахмурился и забрал свою руку из пальцев Нурлана. — Ты — только мой. Понял? — Щербаков сейчас напоминал рассвирепевшего маленького бурундука, который защищал свою территорию от всех напастей этого мира. — Обожаю. — Кого? — Щербаков снова возмутился, не понимая, что Сабуров имел в виду. Тот наклонился к Лёшиному уху и проговорил тихо и медленно, касаясь кожи горячим дыханием: — Обожаю, когда ты ревнуешь, малыш, — он поцеловал Щербакова еле ощутимо за ухом, но это мимолётное касание вызвало волну дрожи во всём теле. — Хочу послушать тебя. Сабуров коснулся губами верхушки его левого уха и начал медленно спускаться мягкими невесомыми поцелуями вдоль по раковине, останавливаясь на мочке и вбирая её внутрь. Лёша тихо выдохнул, зажмурившись на несколько секунд. Нурлану хватило этого времени, чтобы обвести языком несколько раз вокруг мочки, снова сжав её в конце губами и чувствуя пальцами, как очередная волна мурашек пробежала по чужим рукам. — Сыграть тебе на рояле? — Лёша снова поднял на него глаза, которые посветлели ещё больше от накатившего возбуждения. — Лучше, конечно, на флейте, — Нурлан тихо засмеялся, и щеки Щербакова заметно порозовели. — Но можно и на рояле. Только не сыграть, — Нурлан тихо опустил клап, закрывая клавиши, подхватил Щербакова и, пройдя несколько шагов вбок, усадил его лицом к себе на гладкую лакированную крышку, чуть раздвигая Лёшины колени в стороны. — Ты же тут не песни собирался мне петь до утра? — Нурлан снова усмехнулся. — Я, между прочим, неплохо играю и пою, — Лёша для вида возмутился, но сам прекрасно знал, зачем он сюда буквально бежал, как только большинство гостей разошлось спать. — Кое-что другое ты делаешь намного лучше, — Сабуров наклонился к его лицу и медленно провёл языком по нижней губе, прихватывая её в конце и немного оттягивая. Лёша громко выдохнул и прикрыл глаза. Отодвинулся чуть назад, опираясь позади себя на ладони и непроизвольно разводя колени в стороны ещё шире, чтобы Нурлан мог подойти вплотную и стать между ними. Сабуров так и сделал — подался вперёд, совсем близко и, положив ладони на Лёшины бёдра, прижал его плотно к себе, ощущая, как за тонкой тканью спортивных штанов уже появился слабый отклик на его действия. — Хочу послушать тебя, — повторил он. — Можно не сильно громко. Просто не молчи. Хорошо? Хочу услышать твоё дыхание. И оно у Лёши уже действительно начало сбоить, нарушая тишину огромного помещения ещё совсем еле слышными нотами. Нурлан накрыл Лёшины губы своими и начал его целовать. Ещё совсем неспешно, медленно проходясь языком по каждой губе, пробираясь за ряд зубов и вовлекая в свою игру язык Щербакова. Он сводил с ума глубокими долгими поцелуями, вытворяя у Лёши во рту что-то совсем откровенное. Одновременно с этим Сабуров медленно переместил руки с бёдер Щербакова сначала на ягодицы, сжимая их до лёгкой боли и заставляя пульс гулко отдаваться в паху, а потом повёл руками по спине, проскальзывая под футболку. Лёша уже давно вцепился пальцами в плечи напротив и пытался окончательно не выпасть из реальности. Каждый раз он не понимал, как Сабуров мог лишь малейшим прикосновением доводить его до острой грани удовольствия. Почему его тело так бурно реагировало на его поцелуи, медленные поглаживания, да даже просто на его быстрые взгляды, которые Нурлан каждый раз кидал на Лёшу во время их близости. От одних этих взглядов можно было кончиться в то же мгновение, растечься тонкой плёнкой по лакированной поверхности. Нурлан поддел Лёшину футболку с боков и быстро стянул её вверх, небрежно кинув себе за спину. Длинный пальцы продолжили своё медленное и томительное путешествие, спускаясь с покатых плеч дальше по выпирающим косточкам ключиц и задерживаясь на какое-то время на уже сжавшихся потемневших бугорках. Сабуров улыбнулся через поцелуй и, отстранившись, опустил голову ниже и накрыл один из них своими губами, согревая чувствительную кожу дыханием. Он сжал сосок чуть сильнее и начал неспешно посасывать. Лёша откинул голову назад и громко вдохнул, набирая в лёгкие побольше воздуха. Голова немного кружилась — то ли от кислорода, которым наполнились лёгкие, то ли от чужих губ и языка, которые теребили и сжимали, передавая наэлектризованное наслаждение по всему телу через соски. — Люблю тебя слушать, — Нурлан посмотрел на него чуть снизу, снова лукаво улыбнулся и продолжить терзать уже совсем мокрые и чуть набухшие горошины. — Как же ты дышишь… — Мне не дышать? Сабуров не ответил, больно прикусив один из сосков, одновременно пробравшись пальцами за резинку штанов и крепко обхватив уже налившийся ствол. Лёша в последнюю секунду чуть не взвыл от концентрированного удовольствия и закусил губу. Нурлан высвободил его член наружу и начал не спеша пропускать его между своих пальцев, оставляя быстрые прикосновения на потемневшей головке. Он продолжал вести своим языком по напряжённому животу Щербакова, мягко касался приметного шрама на боку и слушал Лёшино рваное дыхание, которое меняло ритм, когда большой палец более активно касался чувствительных мест на потяжелевшей плоти. Глаза уже привыкли к полумраку в помещении, и теперь Нурлан отчётливо различал светлое, почти обнажённое тело Щербакова на чёрном полированном инструменте. Эстетически красиво и до безумия желанно. Когда Лёше дали передышку, он раскрыл глаза шире и улыбнулся: — Мы его не сломаем к херам? — Будем надеяться, что нет, — Сабуров довольно улыбнулся, предвкушая чересчур приятное продолжение. — А там — как получится, — и тихо засмеялся, стягивая с Лёши оставшуюся одежду, которая полетела тоже куда-то назад. Он расстегнул свои джинсы и чуть приспустил их спереди, вместе с бельём. Толстый, уже полностью возбуждённый ствол наконец-то почувствовал свободу и радостно прижался на мгновение к животу, потом чуть опускаясь и упираясь в Лёшино бедро изнутри. Звук тяжёлого дыхания Щербакова всегда возбуждал его, а особенно, когда такое дыхание было непроизвольной реакцией Лёшиного тела на его действия. Сабуров обхватил крепко пальцами Лёшины бёдра снаружи и начал медленно тереться между его широко раскрытых ног, выбивая из Щербакова совсем напряжённые вдохи-выдохи. Он заскользил одной рукой от бедра вниз к колену, чувствуя под пальцами мягкие волоски, напряжение и еле заметную дрожь. Потом перебежал пальцами на внутреннюю поверхность и добрался до изгиба в паху, снова огладил стоящий член, обхватил и немного сжал Лёшины яички. Щербаков издал отчётливо низкий стон и отклонился ещё больше назад, опираясь уже на локти. Попасть внутрь жаркой тесноты хотелось до ярких кругов перед глазами, и Нурлан на секунду прикрыл их, чтобы растянуть предвкушение чуть дольше. Он засунул руку в задний карман джинсов, вытащил маленький тюбик и быстро смазал несколько пальцев. Продолжая держать Лёшу за одно бедро, пальцами второй руки Сабуров начал гладить чувствительную кожу вокруг ещё сжатых мышц. Холодные прикосновения доводили возбуждение Щербакова до нового градуса, и он уже полностью улёгся на полированную крышку всей спиной, поморщившись в начале от прикосновения к прохладной поверхности. Хотелось погрузиться в эти касания с головой. Сабуров гладил солнышко из мышц по кругу, а потом позволил себе надавить всё-таки большим пальцем в центр тёмного отверстия, проникая подушечкой немного внутрь. Тихий стон сорвался с Лёшиных губ, а потом он сменился разочарованным выдохом — палец Нурлана выскользнул наружу, не погрузившись и на одну фалангу. Сабуров проделывал это с Лёшей ещё несколько раз, с довольным видом наблюдая, как его касания извлекали разные ноты из Щербакова — будто он играл на уникальном музыкальном инструменте. И от этой игры его собственный член постоянно рвался вверх, не выдерживая накала возбуждения. Лёша не смог больше терпеть эту сладкую пытку, приподнялся с уже влажной поверхности, обхватил Нурлана за голову и притянул к себе, начиная яростно целовать. Он приподнял колени выше и сжал между ними Сабурова совсем крепко. Их до предела напряжённые органы тёрлись между подтянутыми телами, пачкая друг друга прозрачной жидкостью. — Давай уже! Нур, пожалуйста, — Лёша выдохнул ему в губы и блаженно улыбнулся. Сабуров улыбнулся в ответ, потом резко притянул Лёшины бёдра ещё ближе к себе, совсем на край, и плавно толкнулся внутрь до середины. Щербаков тихо вскрикнул — яркое удовольствие с еле различимой болью резко хлестнуло внутри, заставляя выгнуться и опуститься обратно спиной на рояль. Находясь внутри и ещё не двигаясь, Нурлан невесомо гладил пальцами низ Лёшиного живота, уже зная, к какому эффекту это приведёт. Налившийся ствол Щербакова жался вверх к его животу, к руке Нурлана. Под пальцами Сабуров ощущал мелкую дрожь и то, насколько Лёша глубоко дышал, пытаясь привыкнуть к толстому органу, который распирал гладкие стенки изнутри. Сабуров положил свою руку полностью на низ живота Щербакова и, начиная неспешно двигаться, закрыл глаза, чтобы явственнее ощущать свои движения в чужом теле — еле заметное напряжение мышц под пальцами и практически незаметное выпирание, а потом быстрое расслабление и мягкость — каждый раз, когда он из Лёши выходил, хоть и не до конца. Это ощущение и понимание того, что во время толчков он заполнял Лёшу полностью, оказывался внутри — в самом сокровенном месте, которое было доступно только для него, — сводило с ума и подхлёстывало двигаться быстрее, чтобы попытаться догнать сумасшедшее удовольствие. Нурлан остановился, не выходя из Щербакова, и наклонился к нему, поймав его губы своими. Лёшино лицо и грудь были совсем влажные, и он хрипло дышал, пытаясь смотреть на Сабурова осознанно. Не получалось. Лёша запустил пальцы в тёмные длинные пряди и потянул к себе, чтобы сделать поцелуй глубже. Потом немного отодвинул голову Сабурова и провёл языком по его губам и потёрся своими губами о его подбородок, снова улыбаясь так, что член Нурлана внутри него начал пульсировать чуть заметнее от нахлынувшего вожделения. Сабуров отстранился назад, приподнял Лёшины ноги ещё чуть выше, раскрывая его перед собой максимально, и начал двигаться резко и быстро, звонко ударяясь своими бёдрами о покрасневшие ягодицы. Лёша терял одиночные стоны и цеплялся обеими руками за край гладкой крышки, чтобы не так сильно скользить влажной спиной от каждого мощного толчка. — Хочу тебя услышать. Лёш… Щербаков закрыл глаза и шумно выдохнул. — Ещё, Нуур… Пожал… жалуйста… Сильнее… Стоны вырывались из открытых губ, смешиваясь с уже совсем хриплым дыханием. Лёша метался по полированной поверхности, чувствуя, что на максимальной скорости летит с высоты головой вниз, прямиком в твёрдую землю. Яркие вспышки удовольствия ослепляли его всё быстрее, и вытерпеть это было уже невозможно. Когда он почувствовал, что Нурлан толкнулся в него несколько раз совсем остервенело и резко замер, Щербаков обхватил свой до предела вытянувшийся член и начал быстро двигать рукой, догоняя Сабурова. Лёшу выгнуло, сотрясая всё тело сильной пульсацией. Он с силой сжал в себе Нурлана, наградой услышал протяжный низкий стон над собой, а потом Лёша ненадолго выпал из реальности, утонув в горячих волнах, которые накрывали с головой, начинаясь внизу живота. Освободившись от переполняющего его горячего возбуждения, Сабуров ненадолго опустился на Лёшину грудь, прижимаясь к любимому телу, восстанавливая своё дыхания и окончательно приходя в себя. Он поцеловал Щербакова в висок, к которому прилипло несколько прядей. Лёша всё ещё не открывал глаза, а на его губах застыла блаженная улыбка. Нехотя Нурлан выскользнул из Лёши, немного отстраняясь назад. Взял в руки свой ещё чувствительный после оргазма член и начал медленно обводить по кругу ярко-розовые натруженные края заднего прохода, заворожённо наблюдая, как они сокращались, выталкивая наружу вязкую жидкость. Перламутровые капли падали на чёрную лакированную поверхность. Такое завораживающее зрелище вместе с полностью сбитым дыханием Лёши снова наталкивали на мысль «а не повторить ли всё выступление снова на бис?». Нурлан гладил Лёшин живот, растирая светлую жидкость, потом спускался руками по его ногам от пояса к коленям, возвращался тем же путём обратно. Хотелось не отпускать Щербакова от себя ни на секунду, постоянно наслаждаясь его податливостью в такие мгновенья. Лёша наконец приоткрыл глаза и улыбнулся, пытаясь сфокусировать свой взгляд на Нурлане. — Тебе надо дать звание заслуженного… — Лёша задумался над подходящим определением и тихо засмеялся. — Заслуженного пианиста с нетрадиционной сексуальной ориентацией? — Сабуров засмеялся в ответ, поднимая Щербакова с уже не такой идеально чистой крышки и прижимая к себе. — Не, такие уже есть. Скорее заслуженного пианиста с нетрадиционным использованием рояля. — Лёх, как думаешь, у меня есть шансы с подружкой невесты? — Нурлан посмотрел задорно на Лёшу, и тот отчётливо фыркнул. — Кобелина! Ещё предложи Ольке прямо перед церемоний поменять жениха, — Щербаков надул губы и наигранно оттолкнул его от себя. — Знаешь, самое грустное — что она, возможно, даже согласится, — Нурлан улыбнулся, но в его улыбке проскользнула еле заметная печаль. Шутка не сильно удалась. — Она тебе нравилась? — Лёша посмотрел на него серьёзнее. — Мы ходили на несколько свиданий, но потом появился ты. — То есть это я виноват в том, что у вас не срослось? Я правильно понимаю? Нурлан пожал плечами: — Иногда мне кажется, что она так и думает, — потом он посмотрел за Лёшину спину. — Умеешь полировать рояли? — Разве что своей задницей, — Щербаков снова засмеялся, а потом притих, чтобы сильно не шуметь. — Давай убирать и убираться отсюда.

***

Следующим вечером Лёша стоял на улице недалеко от банкетного зала и смотрел на яркую россыпь звёзд на небе. Захотелось выйти на улицу и немного отдышаться от шумного застолья, танцев и конкурсов. Свадьба прошла хорошо и практически без сильных заминок. Молодожёны и гости были довольны. Лёша слушал тихое пение сверчков и почему-то вспомнил быстрый взгляд Оли, который она бросила на Нурлана прежде, чем ответить «Да» во время церемонии. Щербаков по-прежнему ревновал Сабурова ко всем и вся, но прекрасно понимал девушку. Он только не мог понять, зачем она всё-таки решилась выйти замуж за человека, которого абсолютно не любила. Он бы точно не смог так. Или быть с ним, или вообще — ни с кем. Всю жизнь обманывать себя и другого человека. — Лёш! — за спиной раздался громкий весёлый голос Нурлана. — Ты здесь. Я тебя ищу. — Здесь, — Щербаков повернулся к нему и улыбнулся. Лёше всегда безумно нравился Нурлан в парадной лётной форме. Он не так часто её надевал, и весь этот день Щербаков украдкой кидал на Сабурова быстрые взгляды, пока тот был занят своими обязанностями свидетеля. В этих взглядах можно было прочитать одновременно и гордость от того, что это — его мужчина, и непрекращающееся желание — хотелось забрать Нурлана с церемонии и устроить с ним очередную ролевую игру. — Устал? — Нет. Захотелось подышать. Сок — не водка, много не выпьешь, — Лёша снова улыбнулся. — Хорошая свадьба получилась. Лёша кивнул. — Тебя что-то расстраивает? — Сабуров уловил в Лёшиных глазах еле заметную печаль. — Ты бы хотел быть на месте Кости? — Нет, — Нурлан ответил быстро и без раздумий. — Со мной у тебя никогда не будет такого, — Лёша отвёл глаза в сторону. — И семью полноценную я тебе не смогу дать. — Я тебя никогда об этом и не просил. А если попрошу, то мы обязательно что-нибудь придумаем, — Нурлан подошёл к Лёше близко и приобнял за плечи. — То, что у меня есть с тобой, у меня никогда не будет ни с кем другим. Если ты когда-нибудь захочешь уйти и завести нормальную семью, я пойму, Лёш. — Нормальную семью... — Щербаков тихо повторил с горькой иронией и опять замолчал. — Я бы принял, если бы мы с тобой были не вместе. Всё ещё любил бы, но принял. Когда я тебя тогда искал в лесу, у меня была одна единственная просьба — хоть к твоему ангелу-хранителю, хоть к дьяволу — пусть ты будешь не со мной, но только лишь бы живой. Лёше до ужаса захотелось сейчас поцеловать Нурлана. Он даже повернулся к нему, чтобы осуществить задуманное, но из-за здания банкетного зала выскочила маленькая девочка и чуть не натолкнулась на Лёшу. С другой стороны от них, навстречу девочке, бежала молодая женщина с громкими причитаниями. — Дашуня, где ты была? Хорошая моя... — мать подхватила девчушку на руки и начала целовать, — я так испугалась… — Мамочка, всё хорошо. Я уже нашлась. — Мама тебя так сильно любит. Малышка моя… — Я знаю, мамочка. — Откуда? — Потому что целует, — девочка, а следом за ней и мать, расплылись в довольной улыбке. Лёша поднял на Нурлана глаза и улыбнулся. Не сговариваясь, пять минут спустя они уже были в машине на парковке. Сбегать со свадьбы полагалось молодожёнам, но сбегали двое военных. Нурлан посмотрел на Лёшу, который сел за руль, и тот молча потянулся к нему, закрыл глаза и поцеловал — потому что любил до безумия.

***

Несколько месяцев спустя

Дверь в аудиторию приоткрылась, и Нурлан увидел Лёшу, который стоял в коридоре и жестикулировал, чтобы Сабуров вышел к нему. В тёмных глазах промелькнуло слабое недовольство — занятие было в самом разгаре. Несмотря на это, Нурлан вышел в коридор, оставив дежурного присматривать за курсантами. — Лёх, это не могло подождать до перерыва? — Я тоже тебя люблю, — Лёша открыто улыбнулся и быстро погладил Нурлана по руке. — У меня нет времени ждать, я улетаю сейчас. Сабуров удивлённо вскинул бровь. Несмотря на то, что Лёшу могли дёрнуть на служебное задание в любой момент, в последние несколько месяцев было относительное затишье, поэтому Нурлан и не ожидал, что Щербаков уедет так быстро. Сабуров планировал взять выходной через пару дней и поехать с Лёшей за город. — Куда? — Боевые вылеты с «Альфа-5». Нурлан нахмурился: — Опять на границе? — Не знаю. Пока без деталей. Мы должны прибыть туда с Авдеевым до вечера. — Лёш, я не хочу опять искать тебя по горам и лесам, — у Нурлана развилась стойкая неприязнь к базе «Альфа-5» после прошлых событий и её близости к «серой зоне», где постоянно вспыхивали вооружённые конфликты с повстанцами. — Думаю, не придётся, — Щербаков задорно улыбнулся. — Мы будем под завязку, так что в этот раз отстреляюсь. — Это и пугает, Щербаков. — Увидимся через несколько дней? — Лёша посмотрел на суровое выражение Нурлана и подмигнул ему. — Только не пропадай. Ладно? — тёмные глаза смягчились. — Ладно. Хорошо. Лёша приблизился, чтобы поцеловать Нурлана, но тот немного отстранился и быстро посмотрел ему за спину. Лёша обернулся — метрах в пяти в их сторону шёл полковник Маркин. — Да пошёл он нахуй, — Лёша потянулся и всё равно поцеловал Нурлана в губы. Сабуров закатил глаза и вздохнул, бросая снова быстрый взгляд на подходящего Маркина. Уже предвкушал приближающийся нудный бубнёж. — Я позвоню, — Щербакова это определённо веселило. — Аккуратно там, Лёш. Щербаков кивнул, развернулся и прошёл мимо полковника, на ходу отдав честь и широко улыбнувшись. Маркин подошёл к Сабурову и внимательно посмотрел на него. — Старший лейтенант, почему Вы оставили курсантов посреди занятия? — У капитана Щербакова был ко мне срочный разговор. — Я заметил, насколько срочный, — Маркин недовольно поморщился. — Потрудитесь в следующий раз не выставлять свои срочные разговоры на всеобщее обозрение. Нурлан крепко сжал губы, чтобы не выматериться вслух, и ответил: — Так точно, — развернулся и зашёл в аудиторию.

***

Группа из четырёх истребителей-бомбардировщиков должна была вылететь с «Альфа-5» утром в 9:45 в сторону «серой зоны» и пролететь вглубь около двухсот пятидесяти километров, после чего Авдееву и Щербакову нужно было ликвидировать четыре объекта противника. Остальные два самолёта должны были сопровождать основные боевые машины и обезвредить вражескую артиллерию в случае необходимости. Инструктаж лётчикам проводили непосредственно перед вылетом в небольшой комнатке, примыкающей к зданию ангара. — Координаты целей вы получите в седьмом квадрате, — полный, невысокого роста майор спешно давал инструкции, пытаясь побыстрее закончить со всем этим и вернуться к себе в кабинет, где его ждал уже остывший кофе. — А почему только в седьмом? — как и всегда, вопросы задавал только Щербаков, заметно нервируя мужчину. — А в каком ты хочешь, Щербаков? — Почему не сразу? — Зачем тебе сразу? Ты и так знаешь, в какую сторону лететь. Будешь на месте — получишь детальные координаты. — А, может, я более удобным курсом полечу. — Не выпендривайся, Щербаков. Сказали тебе, что координаты получите в седьмом квадрате. — Так а что там именно в седьмом квадрате? — Щербаков никак не унимался. — Там же уже начинаются населённые пункты. Разве нет? — Ты умнее всех, Щербаков?.. — мужчина уже заметно нервничал и хотел сказать что-то ещё, но его перебил вошедший старший офицер. — Щербаков, ты опять чем-то недоволен? — полковник Сколкин, который при их прошлой встрече был ещё майором, обратился к Лёше громко с сильной неприязнью в голосе. — Блять, этого ещё каким ветром сюда занесло? — Лёша сказал это тихо, чтобы его слышал только Авдеев. Щербаков уже был наслышан от Нурлана о его конфликте со Сколкиным и тоже терпеть его не мог. — Тебе сказали, что координаты военных объектов повстанцев получите в седьмом квадрате. Свободны. Пока все лётчики выходили из комнаты, Сколкин продолжал сверлить Лёшу недобрым взглядом. — Скучали по мне, полковник? — Лёша не смог пройти мимо молча. — Не то слово. В прошлый раз я уже даже скинулся тебе на поминки, но... — Рано ещё, полковник. Лёша вышел из комнаты с улыбкой, но осадок внутри остался. — Ну что, Серёг, как тогда полетаем? — Да ну на хер, Лёх. Мне хватило того раза. Давай в этот раз без сюрпризов. — А я люблю сюрпризы, — Лёша направился к своему самолёту. — Увидимся в небе! Четвёрка взлетела в назначенное время и без проблем вышла на заданный маршрут. — «Браво», видишь кого-нибудь? — Тишина и гладь, «Тролль». — Скучно. — Не накликай, «Тролль». — Тишина в эфире! «Тролль»! «Браво»! — Сколкин лично следил за операцией. Как только залетели в седьмой квадрат, Лёша сразу вышел на связь, не хотел лететь вслепую: — «Альфа-5», дайте координаты объектов. Через нескольких секунд эфирной тишины раздался недовольный голос Сколкина: — «Браво», первый объект — двадцать восемь — двадцать четыре, ноль — девять — восемьдесят восемь. — «Альфа-5», двадцать восемь — двадцать четыре, ноль — девять — восемьдесят восемь. Принял, — Авдеев поставил на электронной карте маячок по заданным координатам. — «Тролль», твой — двадцать семь — пятьдесят один, ноль — три — ноль — три. — «Альфа-5», повторите координаты. — «Тролль», ты плохо слышишь? — «Альфа-5», повторите координаты. Слышал Лёша отлично, но то, что он слышал, ему абсолютно не нравилось. До вылета он досконально изучил не только седьмой квадрат, но и соседние участки, и по его данным в седьмом квадрате было несколько небольших населённых пунктов и большой районный автовокзал. Если Лёша не ошибался, то сейчас его целью был именно он. — «Тролль», двадцать семь — пятьдесят один, ноль — три — ноль — три. Подтверди, мать твою! Щербаков не ответил, набрал скорость и значительно снизил высоту, направляясь к указанному объекту. Хотел окончательно убедиться в своей правоте. Он уже летел практически на бреющем, приближаясь к заданным координатам. На земле отчётливо можно было различить массивное здание автовокзала и массовое скопление пассажирских автобусов, маршруток и машин. А ещё там повсюду были люди. Десять утра — самый разгар междугородних перевозок. Внизу начали протяжно выть сирены, возвещавшие приближавшуюся опасность, и Лёша увидел, как люди начали быстро суетиться. Кто-то бежал в здание вокзала, кто-то наоборот — подхватив сумки или чемоданы, побежал от него прочь. — «Тролль», ты, блять, услышал приказ? — Сколкин продолжал разоряться в эфире. — «Альфа-5», я готов. Подтвердите удар, — в эфире появился Авдеев. — «Браво», не стреляй! — Лёша попытался его остановить. — «Браво», подтверждаю! — Сколкин старался перекричать Щербакова. После секундного сомнения Авдеев скинул одну трёхсотку, пролетая над своими координатами. — Ты — придурок! Там внизу рынок, — Лёша уже почти орал в эфире. Целью Авдеева оказался большой вещевой рынок, который находился к северу от автовокзала. — Заткнись! «Тролль», приказываю вернуться на базу! Ты услышал, блять? Ко всеобщему удивлению, взрыва не последовало. Бомба упала куда-то в район с магазинами, но не сдетонировала. — «Браво», в чём, блять, дело? — в голосе Сколкина слышалось отчётливое недовольство. — «Альфа-5», не знаю, не взорвалась. — «Браво», новые координаты — двадцать семь — пятьдесят один, ноль — три — ноль — три, — Сколкин продиктовал координаты, которые до этого дал Щербакову. — «Браво», не надо! — Щербаков развернулся и полетел обратно к автовокзалу, судорожно думая, как помешать Авдееву, не стреляя в него. — «Тролль», уймись! Вернуться на базу! Ты услышал, придурок? Иначе будет дан приказ на твою ликвидацию. «Пастух», «Зулу», боевая готовность! По приказу будьте готовы ликвидировать «Тролля». Два других лётчика подтвердили свою готовность. — Пусть попробуют! — на всякий случай Щербаков настроил свои пушки на бой. — «Браво», двадцать семь — пятьдесят один, ноль — три — ноль — три. Как понял? Сбрасывай! Сейчас! — Сколкин продолжал орать в эфире. — Это — приказ, «Браво»! — «Альфа-5», принял. Сбрасываю, — голос Авдеева в эфире был совсем тихим. — Серёга, не надо! — Лёша больше ничего не успел сказать, здание автовокзала внизу озарила яркая вспышка, потом почти одновременно раздался оглушительный взрыв, и самолёт тряхнуло ударной волной. Над зданием вокзала поднимался огромный гриб из тёмно-серых клубов дыма. — Серёга, бляяять! — Лёша заорал на весь эфир. Ещё через несколько секунд снова раздался сильный хлопок — уже где-то в воздухе, недалеко от его самолёта. — ПЗРК! — в эфире появился «Пастух». — Приказ всем — возвращаться на базу. ПЗРК заработали. Как поняли? — голос Сколкина в эфире. Все, кроме Лёши, подтвердили приказ. Первой мыслью Щербакова было не лететь обратно на «Альфа-5», понимая, что ничего хорошего его там не ждёт, но он знал, что, кроме Авдеева, рядом было два других лётчика, которые были готовы его ликвидировать по первому приказу Сколкина, несмотря на то, что всем сейчас надо было убираться из седьмого квадрата как можно быстрее. Он не знал, какие инструкции были даны им перед вылетом. Воевать со «своими», хоть они и были не из его части, не было никакого желания. Да и позорно сбегать после своих поступков было не в его репертуаре. Лёша сам принял решение не выполнить приказ, о чём абсолютно не жалел, и теперь сам должен был за него отвечать. Долетели они до базы без происшествий. Приземлившись и подъехав к ангару, Щербаков сразу увидел два наряда солдат. Одна тройка уже сопровождала к выходу Авдеева, вторая поджидала его в полной боевой готовности с автоматами наперевес. — А вот и ещё сюрпризы, — Лёша спрыгнул на землю и сам направился к выходу, понимая, что сейчас пока бежать было некуда. Когда их завели в небольшую комнату без окон и оставили вдвоём, Щербаков сразу набросился на Авдеева чуть ли не с кулаками: — Серёг, ты охренел что ли? — Это ты охренел! — тот решил, что лучшая защита — это ответное нападение. — Зачем ты её сбросил? — Зачем, блять? А ничего, что был приказ? — Авдеев не смотрел Щербакову в глаза, сжав кулаки и пытаясь отойти от него в сторону. — Приказ был уничтожить военный объект. Ты же, блять, сам видел, что там не было никакого, нахуй, военного объекта, — Лёша снова подошёл к нему близко и схватил рукой за военную куртку на груди. Авдеев посмотрел на него в упор. — Только автовокзал и рынок с кучей гражданских. — Внутри ты, блять, тоже проверял? — Авдеев попытался убрать его руку, переводя на Лёшу злобный и уже немного растерянный взгляд. — Там тоже только гражданские? — Ты реально такой долбоёб или только прикидываешься? Ты прекрасно сам понимаешь, что нам приказали сделать. Нам с самого начала не давали точные координаты. Всё держали в секрете, ничего не объясняли. Сказали в самую последнюю минуту, чтобы мы не могли всё нормально обдумать и повернуть назад, — Лёша снова схватил Авдеева за руку. — Мы не в праве обсуждать приказы, Щербаков. Ты давал присягу. Забыл? — Авдеев понимал, что проигрывает в этом диалоге, и пытался зацепиться хоть за что-то, чтобы уйти от неприятного разговора. — Я не давал присягу убивать гражданских без оружия. — Ты не знаешь всего… — Сергей посмотрел на него с сильной горечью, пытаясь уже оправдать свои действия перед самим собой. — Это ты не хочешь знать всего. Ты зассал сказать нет? Зачем, Серёг? В глазах Авдеева заблестели слёзы: — Это просто координаты, Лёш. Просто цифры. Я выполнял приказ. Я давал присягу… Щербаков сжал губы и тихо выматерился, потом опять посмотрел в упор на Авдеева: — А если бы среди этих просто цифр была твоя Катя? Прям там внизу, в том здании, на которое ты скинул трёхсотку? А лучше пятисотку, чтобы ёбнуло адски. Чтоб собирали ложками и хоронили в котелках. Чтоб ты не видел, что от неё осталось. Не хочешь? А? Приказ? Присяга? Какая ещё хуета у тебя в голове? Тебе звания давали, чтобы ты не вякал, или чтобы думал, какие приказы выполнять, а какие, может, и не стоит? — Щербаков со злобой плюнул на пол. — Долбоёб! — Лёш… — Авдеев хотел взять Лёшу за руку, но тот отвернулся и отошёл от него. Сергей сел на пол и накрыл голову руками. — Как думаешь?.. — он помолчал минуту, борясь с комом в горле и подступающими слезами. — Как думаешь, сколько там было людей? Щербаков молчал, не хотел отвечать. Одновременно не хотел и боялся оценить страшные последствия и цифры, за которыми были человеческие жизни. Больше они не говорили. Где-то через полчаса за Щербаковым пришли и перевели в другое здание. В комнате стоял стол и три стула. Один из сопровождающих его солдат указал на одиноко стоящий стул напротив стола, и Лёша нехотя сел. Ему приказали завести руки за спину, и после недолгих пререканий с его стороны всё-таки надели на запястья наручники, оставляя его одного. Щербаков понимал, что церемониться с ним никто не будет. Не понимал только, зачем его привели на допрос, если всё произошедшие было и так понятно. Ещё через какое-то время в комнату зашли двое в штатском. По виду — оба из спецслужб, но не военные. Они молча осмотрели его и сели напротив. — Щербаков, почему не выполняете приказы начальства? — начал разговор тот, который был постарше. — Может представитесь? А то я вообще не в курсе, кто вы такие, — как и всегда Лёша планировал косить под дурачка, настолько долго, насколько это будет возможно. — Ты не в том положении, чтобы что-то сейчас требовать или просить, — огрызнулся второй, который был явно агрессивнее и внешне совсем неприятный. — Ну, я же должен знать, кому буду выдавать всю секретную информацию, — Лёша улыбнулся через силу, и сидящие напротив посмотрели на него с явным недовольством. — Тебе будет достаточно знать, что мы из специального ведомства при министерстве обороны. Расследуем случаи неподчинения. — И государственной измены, — добавил старший и неприятно улыбнулся. — Так что? Почему приказ был не выполнен, Щербаков? — Какой приказ? — с Лёшей, как и всегда, просто не было. — Уничтожение объекта по данным вам координатам. — Я получил неверные координаты, поэтому посчитал невозможным выполнение данного приказа. Мужчины переглянулись, слегка озадаченные ответом Щербакова. — Почему ты решил, что координаты неверные? Щербаков ответил не сразу. Ему уже надоело играть в дурачка, но и просто так сдаваться он не хотел. — Было приказано уничтожить военный объект противника. По заданным координатам никаких военных объектов обнаружено не было. — И как Вы это поняли? — младший ехидно усмехнулся и презрительно глянул на Лёшу. — Я визуально ещё могу отличить военный объект от невоенного. — Визуально… — младший отчётливо фыркнул и посмотрел на напарника. — Ты знаешь, что полагается за неисполнение приказа в условиях боевых действий? — Cлужебное ограничение на срок до двух лет или содержание в дисциплинарном батальоне на срок до двух лет, или лишение свободы на срок от пяти до десяти лет, — Щербаков проговорил это быстро и чётко, а потом широко улыбнулся. — Вот выблядок! — младшего уже явно бесила Лёшина самоуверенность и то, что он никак не прогибался перед важными чинами из спецслужб. — И тебя это не беспокоит, мальчик? — старший посмотрел на него и вопросительно прищурился. — Если честно, то похуй. Лучше так, чем потом не спать всю жизнь от кошмаров. — Давай так — ничего из того, что ты перечислил, с тобой не случится, если ты снова совершишь боевой вылет и выполнишь задание по данным тебе координатам. Вот оно что. Лёша понял, почему его просто не увезли сразу в место предварительного заключения до вынесения приговора военного суда, а притащили на допрос. Его улыбка на мгновение потускнела, и он выругался про себя. Чуть поразмыслив, он покачал головой. — Хотите — сажайте. Я не буду стрелять по гражданским. — Это — не гражданские, это — повстанцы. — Да уж, конечно. Расскажите мне… Младший не выдержал, быстро встал из-за стола, подошёл к Лёше сзади и, схватив за волосы, резко дёрнул назад, сильно запрокидывая его голову. — Если ты ещё не понял, никто здесь с тобой не договаривается. Ты или делаешь то, что тебе говорят, или… — Или что? — хриплым голосом, но всё ещё с презрительной улыбкой на губах спросил Щербаков. Мужчина не ответил, схватил его за плечи, резко поднял со стула и ударил кулаком в поясницу, в область правой почки. Лёшу перекосило вбок от сильного удара, и он почти вскрикнул от резкой боли, вовремя сжав зубы. С трудом вдохнув несколько раз, Щербаков быстро повернул назад голову и саданул с силой обидчика пяткой в колено. Послышался отчётливый хруст, и тот взвыл. Несмотря на всё ещё сильную боль в пояснице, которая отчётливо отдавалась колючими тычками в паху, Щербаков улыбнулся, наблюдая, как представитель спецслужб с громкими матами хватался за ногу, уже лёжа на полу. Лёшина радость была недолгой. В комнату забежало двое солдат и, повалив его на пол, начали избивать дубинками по спине и бокам. Извиваясь от ударов, Щербаков слышал, как кто-то закричал, чтоб его не били по голове, но один из ударов как раз не к стати пришёлся в область затылка, и всё вокруг быстро погрузилось во тьму.

***

Когда до конца занятия оставалось минут пятнадцать, в аудитории резко распахнулась дверь, и внутрь зашло четверо — полковник Маркин, ещё какой-то незнакомый ему старший офицер и двое сопровождавших их солдат. В аудитории стало поразительно тихо. — Старший лейтенант Сабуров, Вы переходите в подчинение к генерал-майору Селивёрстову. Следуйте за ним. — Я не закончил занятие, — Нурлан поднялся со своего места, но дальше не сдвинулся, сильно нахмурившись. — Я закончу его за Вас, — Маркин то ли с сожалением, то ли с едва заметным страхом в голосе направился к нему. — Вы услышали приказ? Сабуров не ответил. Постоял несколько секунд в размышлениях, но всё же взял свою куртку и сумку и медленно направился к выходу. Устраивать сейчас громкие разбирательства не хотелось — в основном из-за притихших курсантов. Сабурова посадили в служебную машину и после сорока минут поездки по пригороду привезли в невзрачное здание где-то на окраине. По внешнему виду и располагающейся повсюду охране в форме всё здесь подчинялось военному министерству. Ему ничего толком не объясняли, но он сразу подумал о Щербакове. Как и раньше, только Лёша мог всколыхнуть всё министерское болото своим поведением. Следуя за Селивёрстовым в сопровождении неотстающей ни на шаг свиты из солдат, Сабуров попал в просторный кабинет и остался наедине с генерал-майором. — Мы сейчас позвоним капитану Щербакову. Вы поговорите с ним и убедите следовать всем приказам, которые будут ему даны на базе «Альфа-5». — Что за приказы? — Не важно. Если он их не исполнит, его ждёт незавидная участь. — Арест? — И арест тоже. Не хотелось бы, чтобы капитан Щербаков оказался в военном госпитале с необъяснимыми травмами. Особенно разрывами ануса и прямой кишки. Или он привычный? — Селивёрстов гадко улыбнулся, заметив суровое выражение, которое спустилось на лицо Сабурова как грозовая туча. — Что за приказы? — Нурлан снова повторил вопрос. — Не твоё собачье дело, — до этого хранивший полное спокойствие Селивёрстов резко вспылил. — А вот это уже обидно, — Сабуров поджал губы и ещё больше прищурился, сверля его недобрым взглядом. — Ты услышал, что от тебя требуется. — Что за приказы? — Нурлан жёстко повторил свой вопрос. — Уничтожение военных объектов повстанцев. — Почему именно Щербаков? На «Альфа-5» и без него много военных лётчиков. Селивёрстов не хотел говорить и молчал какое-то время. — Капитан Щербаков — один из немногих, кто сможет долететь до нужного объекта, выполнить задание и, возможно, даже вернуться назад. — То есть, последняя часть для вас не обязательна? Генерал-майор не ответил, но его взгляд всё сказал за него. У Нурлана в голове сложилась полная картина. Во время занятия в училище, перед тем, как его забрали из аудитории, он успел увидеть на телефоне новость о сильном взрыве в здании автовокзала на территории, контролируемой повстанцами. Вторая бомба пробила крышу магазина неподалёку, но не успела разорваться. Единственной мыслью Нурлана тогда была просьба ко всем высшим силам, чтобы те бомбы сбросил не его Лёша. — Я вряд ли могу Вам помочь, — Нурлан откинулся на спинку стула и попытался сделать равнодушное лицо. — Если Вы читали личное дело капитана Щербакова, то в курсе, что у него хроническая склонность к неподчинению. Я младше его по званию, и меня он точно не послушает. Особенно теперь, — Сабуров надеялся, что ему удастся убедить Селивёрстова в бесполезности этого звонка. Нурлан прекрасно понимал, что Лёша не сможет ему отказать и однозначно совершит непоправимое. И совершит из-за него и тех чувств, которые были между ними. Сабуров верил, что бомбу на автовокзал скинул не Лёша, и подставить его сейчас он не имел права. То, что новый объект будет снова не военной инфраструктурой, не вызывало сомнений. Лёшиными руками хотели совершить ещё одно подлое военное преступление и, по всей видимости более крупного масштаба, учитывая, что им нужен был лётчик высокого класса, и им готовы были пожертвовать после выполнения задания. Начальству было не важно, погибнет Щербаков от обстрела артиллерией, авиацией или попадёт в плен к повстанцам. Щербаков был сейчас для их военного руководства только ресурсом — последним патроном, которым нужно было размозжить противнику голову. При этом, судьба патрона уже была предначертана заранее: используют, выкинут в грязь и сразу забудут. Нурлана это не устраивало. — Почему мне кажется, что ты пиздишь? — Селивёрстов взял со стола небольшой портсигар, достал сигарету и закурил. Сладкий дым дотянулся до ноздрей Сабурова и защекотал в носу. — Нас с Щербаковым уже ничего не связывает. — Неужели? Вы что, закончили эти ваши пидорские штучки? Нурлан еле заметно поморщился, но промолчал. — Полковник Сколкин нам сообщил совсем другое. «Вот сука!» — Нурлан еле сдержался, чтобы не выпалить это вслух. Он отлично его помнил и помнил то, что именно из-за его приказов Лёша уже один раз чуть не отправился на тот свет. Как оказалось, этот, теперь уже, полковник был ещё той мстительной сволочью и явно не забыл, как Нурлан разбил ему лицо во время их последней встречи. И сейчас именно благодаря ему спецслужбы нашли Сабурова — единственное уязвимое место Щербакова. И как же это было взаимно. — У нас были… отношения, — Нурлан постарался взять себя в руки и говорить спокойно, — но это в прошлом. Побаловались и хватит. У меня другие планы на будущее. И они никак не связаны с капитаном Щербаковым. Селивёрстов снова глубоко затянулся и задумчиво посмотрел на Сабурова. — То есть, если Щербаков не вернётся с задания, ты сильно не огорчишься? — Ну, отчего же? Огорчусь, конечно, но только потому что он — хороший лётчик. Чисто по-профессиональному мне его будет жаль, — эти слова дались Нурлану очень тяжело. Он старался не думать о том, что говорил. Не пропускать через себя и свои чувства, иначе вынести со спокойным лицом всего этого не смог бы. — Я не питаю к нему каких-либо возвышенных чувств. Уже не питаю. Генерал-майор склонил голову вбок, долго смотрел на Сабурова, а потом кивнул, будто соглашаясь с какими-то своими мыслями. — Ладно. Мы тогда всё равно позвоним и сообщим об этом капитану Щербакову. Нурлану опять пришлось взять всю свою волю в кулак, чтобы сохранить невозмутимый вид и внутренне собраться. Одно дело было врать внаглую кому-то, на кого тебе наплевать, а другое — самому близкому человеку, да ещё и в такой ситуации. От того, как пройдёт их разговор, зависела судьба Лёши и, возможно, ещё многих других людей. О себе Сабуров даже не думал.

***

Лёша проснулся рано, вылез из-под одеяла и тихо прошёл в ванную комнату, чтобы принять душ. Он абсолютно не выспался. С вечера не мог долго заснуть — лежал и думал несколько часов, как сделать следующий шаг в их отношениях с Нурланом. И стоило ли его вообще делать? Хоть Сабуров его не торопил и даже не намекал на новую стадию в их интимной жизни, Лёша чувствовал, что Нурлан ждал от него каких-то шагов. Это чувство постоянно преследовало Щербакова уже больше месяца и не давало нормально спать. После их совместного полёта на учебном самолёте, а потом поцелуя на парковке, они начали встречаться. Они оба не называли это свиданиями, но все их частые последующие встречи всегда заканчивались одинаково — бурными поцелуями и не менее бурным удовлетворением друг друга, в основном руками. Нурлан вернулся на службу, и они оказались в одной части, тщательно скрывая свои отношения. Только во время отгулов они могли открыто показывать свои чувства, проводя всё время вместе и ночуя друг у друга. Так продолжалось уже месяца четыре. Последний месяц дался Лёше тяжело из-за постоянных моральных терзаний — он хотел большего, но не знал, как переступить через свои принципы. Как мог военный офицер лечь под другого мужчину, пусть он его и хотел до безумия? Лёша почему-то отчётливо понимал то, что Сабуров не захочет быть снизу, хотя они ни разу это даже не обсуждали. И он сам не был уверен, что хотел этого от Нурлана. Сабуров тактично не поднимал тему их полной близости. Иногда только смотрел на Лёшу с сильно заметным страстным желанием, будто хотел его съесть целиком и полностью, если бы была такая возможность. С одной стороны, Щербакову нравилось, что его так отчаянно хотели, с другой стороны, он боялся. Боялся, что если они попробуют зайти дальше, то что-то поломается в их отношениях, и Нурлан может разочароваться в нём. Стоя под тёплыми струями воды в душе, Щербаков снова выносил сам себе мозг этими мыслями. Размышлял, а вдруг ему не понравится быть снизу, и тогда придётся или имитировать, что вряд ли получится, или никогда больше не иметь полноценного контакта, что могло оттолкнуть Сабурова навсегда. А что, если попробовать в первый раз самому? Эта мысль заставила Лёшу окончательно проснуться. Он подумал ещё какое-то время, потом высунулся из кабинки, дотянулся до ручки навесного шкафа и выудил из него тюбик со смазкой. Он уже заприметил его несколько месяцев назад, но у Нурлана ничего не спрашивал. Хоть Сабуров его и не торопил, по всей видимости, это не мешало ему подготовиться на всякий случай. Лёша выдавил несколько прозрачных капель на пальцы правой руки и понюхал. Никакого отталкивающего запаха. Хотя, что он ожидал? Он отложил тюбик на полку и, немного подумав, завёл руку за спину и провёл влажными пальцами снизу-вверх и обратно, прикасаясь к краям заднего прохода. Особо приятных ощущений не последовало, но неприятно тоже не было. Лёша прикоснулся к крепко сжатым мышцам подушечкой указательного пальца и начал медленно гладить, пытаясь равномерно нанести смазку. Потом, вздохнув, приставил ко входу средний палец и попытался втолкнуть его внутрь. Он с усилием протолкнул одну фалангу и замер так, пытаясь разобраться в своих ощущениях. Радости или какого-то бурного восторга это у него не вызвало, и Щербаков уже внутренне расстроился. Решил, что надо пойти дальше — вдруг дальше будет лучше. Но дальше было так же — в заднице ощущался инородный объект, который мышцы сфинктера пытались вытолкнуть наружу всеми силами. Ни намёка на приятные ощущения, не говоря уже о хоть каком-то возбуждении. Лёша с разочарованным вздохом вытащил палец и, повернувшись, наткнулся на удивлённо-заинтересованный взгляд Нурлана за полуоткрытой дверцей в душевую кабину. Щербаков понял, что забыл закрыть дверь в ванную на щеколду: — Бляяя... — его щёки загорелись, а сердце начало бешено колотиться от накатившего стыда. — Всё хорошо? — Нурлан выглядел спокойным, но по его глазам можно было прочитать, что он изо всех сил пытался сдержать улыбку. — Может, помочь? Лицо Щербакова заливало красным. Это был тот редкий случай, когда он не придумал быстро, что ответить. Отвернул голову и закусил губу. — Извини, я не хотел тебе мешать. Просто хотел умыться, — Нурлану уже тоже стало неловко, и он намеревался выйти из ванной. — А вот что, если мне помочь? — Лёша повернулся к нему и робко улыбнулся. Трудно контролируемый в небе «Тролль», который доводил до белого каления всё руководство военной части, вёл себя сейчас как неопытный стеснительный подросток. В глазах Нурлана читалось сильное удивление, которое довольно быстро сменилось игривыми искорками. — Ты действительно этого хочешь? — Сабуров подошёл чуть ближе и испытующе посмотрел на Лёшу. Тот только кивнул, снова отводя взгляд. — Хорошо. Дай мне минуту, — Сабуров быстро схватил свою зубную щётку с пастой и вымелся из ванной комнаты. По всей видимости, на кухню. Вернулся он быстро и снова осмотрел Лёшу, который всё ещё стоял под тёплыми струями воды в пол-оборота к нему. — Не передумал? — в голосе Нурлана слышалось лёгкое напряжение. Он боялся услышать, что Лёша уже передумал и не захочет продолжать, но Щербаков отрицательно помотал головой. Нурлан сбросил своё бельё и тоже зашёл в кабинку. Места хватало им обоим, даже ещё несколько человек поместилось бы. — Иди ко мне, — Сабуров протянул вперёд руку и, взяв в неё Лёшину, потянул его к себе, высвобождая из-под тугих струй воды. — Просто скажи мне, если захочешь, чтобы я остановился, — Щербаков снова только кивнул и опустил глаза ему на грудь. — Вот почему во сне у нас всё получалось намного проще и легче? — Щербаков пробубнил это совсем тихо, надеясь, что Сабуров не услышит за шумом воды, но он услышал. — Потому что во сне ты себя не сдерживал. Во сне ведь можно всё, — Нурлан улыбнулся. — Здесь тоже можно всё, — он взял пальцами Лёшин подбородок и поднял его голову вверх, наклонился и мягко коснулся его губ своими — такие чувственно-мягкие и мокрые от множества тёплых капель. Сабуров медленно целовал Лёшу, крепко прижимая к себе и скользя руками по мокрой и упругой коже на спине и плечах. Нурлану хотелось опуститься ниже и с силой сжать округлые ягодицы, которые он уже успел вдоволь осмотреть под бьющими на них струями воды, развести их в стороны и до конца толкнуться внутрь, броситься очертя голову. Но он не разрешал себе. От продолжительных поцелуев Лёша постепенно расслаблялся и уже сам гладил бока Нурлана, переходя на поясницу и чувствуя, как тесно становилось между ними, и как чужое твёрдое возбуждение нетерпеливо тёрлось о его бока и живот. Брызги из душа, попадающие на спину, были тёплыми, но Щербакову казалось, что они обжигали. Возможно, во всем был виноват Нурлан, который периодически смотрел на него так, что перехватывало дыхание. Лёша запрокинул голову ещё больше назад, и Сабуров начал целовать его щёки, водить носом по мокрому лицу от лба через нос к подбородку, прихватывал губами кожу на шее и периодически тихо и довольно то ли рычал, то ли низко стонал, особенно когда Щербаков притирался к нему совсем плотно, зажимая потяжелевшую и напряжённую плоть между подтянутыми телами. Потом Нурлан опустился вниз на корточки и с игривой улыбкой посмотрел на Лёшу снизу. Щербаков взглянул ему в глаза, на тот огонь, который бушевал в них, и его член дёрнулся вверх, вставая окончательно и бесповоротно. Сабуров положил руки на его бёдра, поймал губами торчащий орган и мягко вобрал внутрь, чувствуя, как по телу напротив прошла еле заметная дрожь. Нурлан никогда не делал так раньше, и Лёше казалось, что он может умереть прям здесь и сейчас — исключительно от бурного восторга, ощущая чужие губы на своём члене. Сабуров оглаживал длинными пальцами Лёшины бёдра, заходя периодически назад и сильно сжимая ягодицы, при этом неспешно двигал головой, глубоко вбирая твёрдый ствол. Лизал языком набухшую головку и продолжал бесстыдно улыбаться, слыша низкие сдавленные стоны сверху. Отпустив Лёшу, Нурлан опустился полностью вниз на кафель, садясь спиной к стене, и потянул Щербакова следом за собой, усаживая его спиной к себе между своих широко разведённых ног. — Закрой глаза и расслабься, — Нурлан прижал Лёшу к себе, заставляя лечь на свою грудь, положил одну руку ему на живот, а второй плотно обхватил совсем крепко стоящий ствол Щербакова. Лёша откинул голову на плечо позади себя и прикрыл глаза. Сверху на них всё ещё летели тёплые брызги, и воздух в кабинке заполнился паром и еле различимыми капельками. От ещё неспешных движений по его члену Щербаков растворялся в воздухе вместе с парящей вокруг влагой. Боялся, что тоже растечётся по дну одной большой тёплой лужей. Нурлан прикоснулся к его щеке губами и начал снова протяжно целовать, пробираясь влажной дорожкой к Лёшиным губам. Тот повернул к нему голову и оказался опять в эпицентре приятного жара и постоянного движения двух языков. Щербаков никогда бы не подумал, что ему будет до одури приятно целоваться с другим парнем, что будет нравиться терять инициативу и подчиняться навязываемому темпу и глубине. Для себя он сравнивал поцелуи Нурлана с прыжками с парашютом, особенно во время их самых интимных моментов. Лёша закрывал глаза и оказывался в свободном падении, от которого напрочь перехватывало дыхание, а все внутренности сжимались до неделимого целого. И он летел-летел вниз, не желая возвращаться в реальность. Нагнетая возбуждение быстрыми движениями по члену, второй рукой Сабуров начал ласкать Лёшину мошонку, периодически крепко сжимая яички и перекатывая их между пальцами. От этих двойных прикосновений, Щербаков тихо стонал, пытаясь не забывать делать так необходимые вдохи. Когда Лёша меньше всего этого ожидал, он почувствовал, как внутрь него проскользнул один палец и начал медленно двигаться, входя на две фаланги, а потом выскальзывая наружу. Это совсем не было похоже на то, что он проделывал с собой до этого. Кроме еле ощутимого чувства натянутости, сейчас он чувствовал горячие волны, которые начали затапливать его поясницу и низ живота во время ещё несильных толчков. Возможно, во всём были виноваты плавные, но уверенные движения кисти Нурлана по члену, а, возможно, то, что Сабуров вытворял у него во рту своим языком. В любом случае, неприятно Лёше не было. Наоборот, ему не хотелось, чтобы скольжение внутри него заканчивалось. Он подвинулся чуть вперёд, чтобы ещё больше лечь назад на Нурлана, позволяя ему проникать в себя пальцем совсем глубоко. Щербаков почувствовал, как Сабуров довольно улыбнулся в поцелуе и чуть прикусил его губу, добавляя градуса их обоюдному возбуждению. Пока Лёша был занят уже хорошо ощутимыми вспышками удовольствия по ту сторону прикрытых век от более интенсивных движений по члену, Нурлан ввёл внутрь второй палец и на несколько секунд перестал двигаться, давая Лёше привыкнуть. Щербаков даже не сразу заметил более сильное распирание стенок изнутри. Ему по-прежнему было до одури хорошо в крепких объятиях и под настойчивыми губами, которые продолжали терзать его губы, зацелованные до ярко алого цвета. Потом два пальца двигались внутри плавно и равномерно, чуть медленнее, чем кисть Нурлана по члену, и вязкое густое наслаждение поднималось от низа по всему телу, делая Лёшины веки неподъёмными. В какой-то момент Сабуров чуть повернул пальцы и сильнее надавил подушечками на чувствительные точки внутри на эластичной стенке, и Щербаков чуть не задохнулся от яркой вспышки острого удовольствия. Он с удивлением раскрыл глаза и схватился руками за Нурлана по бокам от себя, чуть выше его коленей, и немного выгнулся. Всё его тело будто получило небольшой разряд тока. И хотелось ещё. Он раздвинул ноги шире, откровеннее раскрываясь навстречу чужим пальцам. Нурлан продолжил рваные резкие движения по члену Щербакова, совмещая их с уже более быстрыми толчками пальцев внутри него, погружая их на совсем дерзкую глубину. Через несколько минут Лёша с силой сжал руками ноги Сабурова, и его снова выгнуло, в этот раз — от нахлынувшего оргазма. На пол душевой и его бёдра полетели вязкие светлые капли, которые сразу начали смешиваться со струящейся водой. Нурлан обнял тяжело дышавшего Лёшу, прижимая его мокрую голову к своей груди и гладя второй рукой расслабляющийся живот, по которому растирал светлые капли спермы. Он старался отогнать хотя бы на чуть-чуть собственное чересчур сильное возбуждение, не хотел сейчас торопить события. Нурлан жмурился и пытался представить в голове что-то неприятное, да хоть бы их военное начальство, чтобы не так сильно хотелось Лёшу. Помогало плохо — член болезненно ныл, всё ещё упираясь Щербакову в поясницу. Когда дыхание Щербакова стало более спокойным, Нурлан поцеловал его в висок и заставил подняться. Потом поднялся сам, надеясь спровадить Лёшу из ванной комнаты, чтобы по-быстрому освободиться самостоятельно. — Лёш, иди, я сейчас. Щербаков вышел из кабинки, но уходить не спешил. Повернулся к Нурлану и посмотрел на его всё ещё напряжённый член, понимая, что Сабуров так и не кончил. — Я хочу ещё... — в светлых глазах читалось откровенное желание. — Решил полностью сдать свою базу вторжению чужих войск? — Сабуров иронично усмехнулся. — Поднимаю белый флаг и машу им обеими руками, — Щербаков широко улыбнулся в ответ. — Возьми... — Уверен? — Да. Хочу почувствовать тебя. Но не пальцами. Сабурову уже было тяжело контролировать себя, и он пустил всё на самотёк. Вышел из кабинки, быстро накинул Лёше на спину большое полотенце, подхватил его под бёдра, усаживая на себя, и понёс в спальню. Дойдя до кровати, он спустил Щербакова на край, и тот сел, оказавшись лицом прямо напротив возбуждённого члена. — Можно я?.. — Лёша спрашивал разрешения, потому что помнил, как в прошлый раз, когда он хотел удовлетворить Сабурова орально, не всё прошло гладко, и он долго кашлял, когда в очередной раз толстый орган проскользнул чересчур глубоко в горло, вызвав сильные спазмы. — Лёх, ты, по-моему, никогда не спрашиваешь разрешения, чтобы что-то вытворить. Щербаков наклонился вперёд и, обхватив одной рукой крепкий орган у самого основания, взял в рот уже чересчур чувствительную головку и начал её посасывать. Сабуров сдавленно застонал, вызывая у Лёши на лице довольную улыбку. Щербаков дразнил языком маленькое отверстие на головке, а потом плотно сжимал губы, чтобы опуститься упругим кольцом до середины. Сабуров снова зажмурился от накатившего сильного возбуждения и маячившего уже совсем неподалёку оргазма и снова низко застонал. В какой-то момент Лёша отстранился и внимательно посмотрел на его член: — Он, блять, такой большой... — Я тебя не заставляю, — Нурлан открыл глаза и с мягкой улыбкой посмотрел на Лёшу. — Но я хочу попробовать, — Щербаков плотнее обхватил потемневший ствол рукой и с вожделением повёл языком по извилистым набухшим венам, которые его опоясывали. Сабуров не выдержал, сжал в пальцах влажные волосы Щербакова и несколько раз толкнулся во влажную тесноту совсем глубоко. На этот раз Лёше удалось подавить спазмы, расслабив горло. Нурлан с силой обхватил свой член у основания, отгоняя совсем стремительно приближающийся оргазм. Потом Нурлан толкнул Лёшу в плечо, опрокидывая на кровать и забрался сверху, нависая над ним. Щербаков обхватил его бёдра своими коленями, открываясь полностью и замирая в ожидании. Терпеть не было сил уже у обоих. Сабуров быстро потёрся влажной головкой об уже расслабленные края заднего прохода, хорошо распределяя собственную обильно выступившую смазку, и втолкнул головку с силой внутрь. Лёша отчётливо ощутил разницу с пальцами. Член был значительно большего диаметра, но Лёша не остановил Нурлана. Тот толкнулся ещё чуть дальше, раздвигая сильнее медленно поддающиеся напору гладкие стенки. Лёша прикусил губу и постарался дышать глубже, чтобы заставить мышцы быстрее расслабиться. — Лёш, мне выйти? — Нурлан смотрел на него обеспокоенно, борясь с безумно сильным желанием задвинуть до конца. — Нет, просто подожди немного, — Лёша громко выдохнул, сильно сжимая пальцами чужие бёдра. — Он реально огромный... Сабуров ничего не ответил и только улыбнулся. Наклонился и начал целовать Лёшу, отвлекая его приятными касаниями от болезненной наполненности. Потом выскользнул почти полностью и толкнулся снова внутрь, уже глубже и легче. Нурлан плавился от того, как эластичные стенки плотно обжимали его пульсирующий орган. — Как же узко, блять... — Сабуров закусил губу от чересчур приятного сжатия. — Лёш, ты такой узкий. Щербаков заставил его замолчать поцелуем, запустив пальцы в тёмные волосы и держась за них, чтобы Нурлан не вздумал отстраниться. Через несколько минут постоянных плавных движений Сабуров почувствовал, что Лёша уже наслаждался процессом, забыв о первоначальной боли. Его член ударялся об их тела, снова до предела возбуждённый. Опираясь на локти по бокам от Лёшиных плеч, Сабуров быстро толкался в тугое отверстие, каждый раз погружаясь в горячую и такую манящую узость. Он смотрел Лёше прямо в глаза, не отрываясь, и видел там неподдельную бурю эмоций. — Перестань так на меня смотреть, — Лёша прошептал это осипшим от постоянных стонов голосом и облизнул пересохшие губы. — И не подумаю, — Нурлан лукаво улыбнулся. — Сам перестань так делать, иначе я не смогу остановиться. — Тогда не останавливайся, — Щербаков закрыл глаза и демонстративно снова провёл языком по своей губе, чувствуя, как увеличилась скорость, с которой Нурлан входил в него. — Не останавливайся. Нур, какой же ты... Не останавлив... — он не договорил, захлебнувшись очередным низким стоном. Лёша метался под Нурланом, цепляясь руками за простынь, когда толстый член без передышки ударял по эпицентру острого удовольствия, и Лёша уже не контролировал то, что говорил, и о чём просил Нурлана, совсем теряясь в густом мареве оргазма. Когда Лёша уже более осознанно посмотрел вокруг, они оба лежали на кровати под одеялом, и Нурлан гладил его влажные, совсем спутавшиеся волосы. В этот день они вообще практически не вылезали из постели, дыша друг другом вместо воздуха. Лёша понимал, что завтра он вряд ли сможет нормально сидеть, но его это вообще не беспокоило. — Лёх, что ты там говорил, а точнее выстанывал, когда?.. — Иди на хрен, Нур, — Лёша снова покрылся ярко-красными пятнами, вспоминая, как он не один раз бесстыдно просил Сабурова не останавливаться, снова и снова твердя его имя. Признаться вслух, что ему безумно понравилось всё в этом бесконечно долгом дне, было по-прежнему стыдно — Лёша ещё не принял до конца всего, что с ним происходило, но теперь он не сомневался, что нашёл того самого, чьих прикосновений ему будет всегда мало. Будет хотеться сгорать с ним в ослепляющем оргазме снова и снова. — Переезжай ко мне, — Нурлан вдруг стал серьёзным и взял его за руку. Лёша ничего не ответил, просто потянулся к губам Нурлана и начал снова целовать. И обоим было понятно, что это был его одновременно положительный ответ и признание в любви. А потом голову обожгло нестерпимым холодом...

***

Из приятных воспоминаний Лёшу выдернули жёстко — вылив на голову ведро ледяной воды. Отплевавшись и придя окончательно в чувство, Щербаков обнаружил себя лежащим на полу в том же подвальном помещении, в котором начинался допрос. За столом сидели всё те же представители спецслужб, только теперь у младшего сотрудника было замотано колено. Лёша посмотрел несколько секунд на плотную обмотку и довольно улыбнулся, переводя взгляд на сверлившие его глаза счастливого обладателя медицинской повязки. — Отдохнул? Понравилось? — старший смотрел на него спокойно. — Перекемарил немного, — Лёша пожал плечами и попробовал размять затёкшие руки, которые всё ещё были скованы за спиной. С некоторой горечью вспомнил об их первом разе с Нурланом, который привиделся, пока он был в отключке. Затылок сильно ныл и немного подташнивало. — Пока ты тут кемарил, нам рассказали очень интересную историю, — младший спецагент противно оскалился, и перевёл взгляд на своего напарника. — Я, кажется, знаю, почему он не хочет выполнять приказ. — Поделишься своей догадкой? — тот продолжал смотреть на Лёшу. — Потому что он — пидор. Что скажете, капитан Щербаков? Как там поживает старший лейтенант Сабуров? Регулярно трахает твою задницу? А? Лёша сцепил зубы. Он бы вынес побои, угрозы и психологическое давление, если бы оно касалось только его, но когда речь заходила о Нурлане, Щербаков чувствовал себя максимально уязвимым и беспомощным. — Все мужики, как мужики, а вы двое позорите армию. Гнусные пидоры! — младший с презрением сплюнул в сторону. — Я бы тебя посадил на пятнашку прям сейчас только за это. Без разбирательств и этих уговариваний тут. Лёша молчал. — Будешь сотрудничать, чтобы облегчить ему судьбу? Щербаков не отвечал, уставившись в бурое пятно на полу недалеко от своих ботинок — явно его же кровь. Младший встал и, прихрамывая, подошёл к нему. Наклонился и снова вцепился в светлые волосы, дёрнув назад: — На меня смотри, сука! В глаза смотри, когда я с тобой разговариваю. Так что скажешь? Тебе уже не так весело? Хочешь помочь своему старшему лейтенанту? — В чём? — Лёша смотрел ему прямо в глаза, мысленно посылая в них всю ту ненависть, на которую был способен. — Чтоб он не сел на долгие двадцать лет. — Он ничего не сделал, — Щербаков сильно нахмурился. — Прям-таки ничего? А кто летал в Париж, чтобы продать секретные архивы министерства? Кто сдавал информацию о базах, частях и кадровом составе? — Он не делал этого, — Лёша попытался вырвать свои волосы из хватки, но его держали крепко. — Возможно, не делал. Но сейчас никто не будет разбираться, что он действительно сделал, а что только хотел. Отхватит двадцатку меньше, чем за месяц. У нас и судья хороший есть под это дело. Ненавидит предателей. Мне кажется, штамп «Осуждён за государственную измену» будет отлично смотреться в досье старшего лейтенанта Сабурова. Внизу, сразу после штампа «Осторожно — пидор!». — Мрази… — Лёша снова мотнул головой, но опять не получилось освободиться. — А когда он выйдет лет через двадцать, если выйдет, то вряд ли у него вообще член будет стоять. Так что придётся тебе нового дружка искать за это время. — А в тюрьме, знаешь, всякое бывает. Особенно с такими, как вы. И местную публику мы подготовим к его радушному приёму. Как тебе перспектива, Щербаков? Поменяешь свои принципы на счастье и ещё не порванную задницу старшего лейтенанта Сабурова? — Идите на хуй! — Лёша быстро плюнул в лицо мужчине и вырвал всё-таки свои волосы из его руки. Тот, сильно замахнувшись, ударил Лёшу рукой наотмашь по лицу, и он повалился на пол, снова пачкая серый бетон ярко алыми каплями. — Советуешь из своего опыта? Полежи, сука, подумай. Оба спецагента вышли из комнаты, оставляя Лёшу валяться на земле. Вернулись они через полчаса, может, час. Голова сильно гудела, и Лёша потерял счёт времени, пытаясь разными способами заглушить боль. Щербакова резко дёрнули вверх, ставя на ноги, а потом толкнули, усаживая снова на стул напротив стола. — Подумал? — младший спецагент пристально посмотрел ему в глаза. Лёша удобнее уселся на стуле, полностью облокачиваясь на спинку, и беззаботно улыбнулся, бодро повторив: — На хуй! Парень напротив Лёши отпил из принесённой бутылки воды, поставил её на стол и снова злобно посмотрел на Щербакова: — Пить, может, хочешь? Лёше действительно хотелось смочить горло и даже не столько, чтобы утолить жажду, сколько — чтобы смыть во рту неприятный привкус крови, ощущавшийся после избиения. Пока Щербаков думал, что ответить, парень встал и медленно подошёл к нему с бутылкой. Поднёс её к Лёшиным губам, и когда тот уже почти прикоснулся, чтобы начать пить, вылил всё содержимое вниз, на штаны Щербакова. Лёша сидел спокойно, несмотря на холод, которым накрыло пах. — Мне кажется, пить тебе не хочется. Хочешь присесть на неё сверху? — парень поднёс пластиковое горлышко совсем близко к Лёшиным глазам, и тот с презрением посмотрел на спецагента. — У вас же такие развлечения? А? Присядешь? Или слишком маленькая для тебя? — он уже потянулся к ремню Щербакова, чтобы расстегнуть, и хотел сказать что-то ещё, но раздался звонок телефона. — О! У нас тут звонок друга, — старший агент ответил на вызов, иронично улыбаясь и включая громкую связь. — Курбанов, — он впервые назвал свою фамилию. — Капитан Щербаков с Вами рядом? — Селивёрстов представиться не потрудился. Очевидно, они и так знали, с кем разговаривают. — Да, сидит напротив и внимательно слушает, — Курбанов посмотрел на отёкшее лицо Лёши и снова ухмыльнулся. — У меня здесь кое-кто хочет сказать ему пару слов. После этого с обеих сторон повисло молчание. Лёша прекрасно понимал, кто сейчас находился на том конце провода и замер, практически не дыша. Он не знал, что ему сейчас скажет Нурлан, и это незнание убивало. Он безоговорочно верил Сабурову, но та ситуация, в которой они оказались, была совсем не в их пользу. На том конце послышалось какое-то шуршание — Селивёрстову, видимо, надоело ждать, и он пододвинул телефон ближе к Сабурову, давая понять, чтобы тот начинал говорить. — Капитан Щербаков, старший лейтенант Сабуров на связи, — голос Нурлана был спокойный и ровный. — Слушаю, — Лёше стоило немалых трудов ответить тоже спокойно и не показать, насколько паршиво ему сейчас было. Несмотря на обоюдное спокойствие, они оба безошибочно могли определить реальное состояние друг друга. По тембру, паузам, каким-то еле заметным ноткам, которые никто, кроме них, заметить и расшифровать не мог. И от этого было ещё больнее. Они не могли поговорить нормально, не могли поддержать друг друга хотя бы на расстоянии. Приходилось играть по чужим правилам. — Будет лучше, если ты выполнишь приказы, которые будет давать начальство «Альфа-5». — А если нет? — Щербаков решил не ходить вокруг да около и сразу попытаться выяснить, что угрожало Сабурову. — Если нет, то это может плохо для тебя закончиться, — Лёша уловил в голосе Нурлана несколько правдивых печальных ноток. Он хотел отшутиться, что переживёт это, но Сабуров его резко перебил: — Щербаков, раз уж представилась такая возможность, то скажу сейчас, потом уже может не получиться. Лёша молчал, не понимая к чему клонил Нурлан. — Я хотел сказать вчера, до того, как ты уехал на задание, но не успел. Я сделал Оле предложение. Я давно хотел, так что… Щербаков слушал, и его лицо сильно нахмурилось. Все в их части уже давно знали, что Оля с Костей подали заявление на развод после всего трёх месяцев семейной жизни. С копией Нурлана она так и не смогла ужиться. После некоторого молчания, Нурлан снова заговорил: — Я люблю её. Прости. Ты мне ничего не должен, как и я тебе. Тебе будет лучше не со мной, — на том конце провода раздались быстрые гудки — Нурлан прервал звонок. Из всего сказанного Сабуровым, у Лёши в голове завертелись две фразы: «люблю её» и «не со мной». Сначала он подумал, что весь мир рухнул, и его небо обвалилось на голову неподъёмными камнями. Со стороны казалось, что Нурлан не только бросил его на растерзание спецслужбам, но ещё и воспользовался ситуацией, чтобы начать для себя новую жизнь. И не с ним. — Ну нихуя себе у вас тут драма, — оба представителя спецслужб были в некотором недоумении, не ожидая такого поворота событий. Потом младший внимательно посмотрел на Лёшу, который сидел и молчал с каменным лицом: — Знаешь, мне тебя даже жалко. Поматросил и бросил? — он злорадно усмехнулся. Щербаков его не слушал, прокручивая в голове короткий разговор. «Хотел сказать… Не успел… Давно планировал… Люблю её… Прости… Сделал предложение… Лучше не со мной… Не со мной… Не со мной…» Лёша вспомнил свадьбу Оли и Кости и ночь накануне. «Не со мной…» — что ему тогда говорил Нурлан? «Пусть не со мной, но живой…» Лёшин мир был на грани, но рухнуть до конца не успел, появилась робкая надежда. Он понял, что Нурлан сделал всё, чтобы избавить его от самого уязвимого места — от себя, чтобы разрушить в глазах всех вокруг те чувства, которые всегда были и будут между ними. Никто больше не мог использовать их для шантажа. Сабуров по-прежнему любил только его и хотел, чтобы он жил. С ним или без него. Никакого предложения не было. Нурлан передал Лёше право поступать так, как он хотел, не боясь при этом, что с Сабуровым что-то сделают. Теперь единственным рычагом воздействия на Щербакова были только его собственные жизнь и здоровье, и от этого Лёше определённо стало легче дышать. — Так что с исполнением приказа? — Курбанов вопросительно посмотрел на него. — Сабуров настоятельно рекомендовал тебе выполнить всё, что прикажут. — Он мне больше никто, так что на хую я хотел вертеть ваши приказы, — Лёша через силу улыбнулся, ещё до конца не решив, как будет выбираться из всего дерьма, что на него навалилось. Он понимал, что его могут расстрелять здесь и сейчас, выставив потом всё как несчастный случай при попытке побега, но надеялся, что у них не хватит яиц, чтобы сразу убить его. Курбанов ещё раз осмотрел Щербакова, потом встал и подошёл к нему вплотную, резко опуская ворот помятой, испачканной в крови и местами ещё мокрой футболки. Щербаков еле заметно дёрнулся. — Или Сабуров всё-таки ещё что-то значит для тебя? — Курбанов взял в руки цепочку, на которой висел Лёшин личный жетон и кольцо — одно из двух. То самое, которое Нурлан надевал ему когда-то на палец. Во время вылетов Лёша всегда носил его на шее, боясь запачкать в машинном масле при проверке самолёта. Спецагент сильно дёрнул за цепочку, и жетон вместе с кольцом оказались на его ладони. У Лёши внутри всё сжалось, и он до крови впился короткими ногтями в свою руку за спиной, чтобы не сказать ничего лишнего, не выдать ни единой эмоции. — Ты — моё небо, — Курбанов прочитал гравировку на внутренней стороне, осматривая кольцо. Снова посмотрел на Щербакова и ухмыльнулся. — Ничего не значит? Второй подошёл ближе и тоже взял кольцо: — Оу! Вы все, пидоры, такие романтичные? — он начал неприятно смеяться. Лёша сильнее сжал скованные за спиной руки и выдержал издевательство со спокойным лицом. — Жетон верните. Остальное можете забирать в пизду, больше не надо, — он не знал, как у него получилось это сказать почти ровным голосом, без отчётливой дрожи. Внутри всё клокотало, выло и разрывалось на куски, зная, что кольцо он может больше не увидеть. Потом он вспомнил о своей татуировке — двух истребителях с их позывными. Каким-то чудом её ещё не успели рассмотреть в деталях, и он впервые был безумно рад, что его руки были скованы за спиной всё это время. — Зря мы столько времени потратили с тобой, упёртое ты дерьмо, — младший быстро подошёл к Щербакову и сильно приложил его головой об стол, больно ударяя правой скулой. Лёша тихо охнул, но ничего больше не сказал. — Пойдём выйдем, — Курбатов тоже поднялся и направился к выходу. До того, как выйти, младший с силой толкнул Лёшу, и он вместе со стулом полетел на пол, напоследок услышав: — Надо его уже кончать. Он скорее сдохнет, чем согласится. — Значит сдохнет. Я бы вообще сейчас не рискнул давать ему боевой самолёт. Расхерачит здесь всё.

***

Сабуров сбросил вызов и отодвинул телефон к Селивёрстову. Тот сидел и сверлил его недовольным взглядом. — Опять пиздишь, Сабуров? — Я Вам сказал, что мало чем помогу. Щербаков — больше не моя проблема. — Говоришь, жениться собираешься. — Можете проверить. Она у нас в медчасти работает, — Нурлан блефовал, не зная, проверят или нет. Информацию о разводе было просто проверить, так что эта легенда могла сработать. Сабуров сидел молча, стараясь сохранять полное спокойствие, а внутри бушевал шторм. Во время звонка он чувствовал, что Лёше было плохо, несмотря на то, что он показательно храбрился. Нурлану тогда хотелось закричать, что он попытается спасти его, чтоб Лёша держался и не переживал за него. Хотелось сказать, что он любил. Любил всем сердцем, не мог и дня прожить, чтобы не увидеть Лёшину улыбку, не прикоснуться, не приревновать. Он слишком редко говорил «люблю», и теперь нового шанса у него уже могло не быть. Это рвало сердце на куски. Он судорожно размышлял, как можно было вытащить Щербакова из цепких лап спецслужб. Сидел и вспоминал, кому из генералов он мог позвонить, чтобы отменили приказ, исходивший сверху.

***

В комнату к Лёше вернулись довольно скоро. Кроме двух спецагентов, внутрь зашёл ещё один солдат, державший в руках автоматический пистолет. Лёша так и думал, что сами они вряд ли будут пачкаться — всё сделают руками обычного рядового. — Щербаков, у тебя последний шанс выполнить приказ, — Курбатов внимательно посмотрел на него. Лёша пытался судорожно придумать что-то, но со связанными руками против троих с автоматическим оружием было тяжело. — Идите на хуй! — умирать, так с гордо поднятой головой. — Кончай с ним. Застрелен при попытке побега, — Курбатов кивнул рядовому. Совсем ещё молодой парень выждал несколько секунд, а потом поднял пистолет вверх, направляя Лёше в грудь. — В голову стреляй, — подсказал Щербаков. — Не хотелось бы долго мучиться. Пока парень замялся, переводя оружие с груди на голову, послышался сильный свист, потом стены сильно задрожали и где-то снаружи раздался сильный взрыв. — Что за нахуй? — младший спецагент побежал к выходу. Курбатов побежал следом. Рядовой стоял и всё ещё держал оружие направленным Лёше в голову, пока ещё не стреляя. За дверью были слышны беготня и крики, по которым Лёша понял, что в один из ангаров прилетела ракета. Щербаков хотел уже кинуться на рядового, чтобы свалить его на пол, но в комнату быстро заглянул Курбатов: — Давай уже, кончай его! Это — прика... Он не успел договорить. Снова раздался пронзительный свист, и вторая ракета разорвалась где-то совсем рядом. Несколько стен вынесло ударной волной, а потолок частично обвалился, приваливая Лёшу, рядового и Курбатова. Лёжа под обломками, Щербаков пытался зацепиться остатками сознания за реальность и хоть что-то понять. Всё вокруг было в дыму и пыли. Совсем тяжело дышать. Он ничего толком не слышал — будто его кинули в воду, и звуки проходили с сильным искажением. Шевелились только пальцы на руках. Ног Лёша практически не чувствовал — с трудом подумал, что их, должно быть, привалило чем-то, и пожалел, что его не застрелили в голову, так бы долго не пришлось мучиться. Последнее, что промелькнуло в угасающем сознании, было лицо Нурлана — «люблю до безумия...».

***

Пока Селивёрстов снова пытался вытащить из Нурлана хоть какое-то признание, ему по внутренней связи доложили о нападении на «Альфа-5», и генерал-полковник выгнал Сабурова из кабинета, занявшись более срочными делами. Сейчас всем было явно не до новых боевых вылетов. По крайней мере, не до тех, которые планировали до этого. Нурлан услышал всё о нападении повстанцев и с отчаянием пытался дозвониться хоть до кого-то из вышестоящих офицеров, которые могли ему помочь или с информацией, или с тем, чтобы добраться до Лёши. Никто не отвечал. По информации, которую Нурлан услышал, после прилёта трёх ракет сильно пострадал один из ангаров и несколько административных зданий. Сабуров до последнего надеялся, что Лёши в них не было. В сложившейся ситуации Нурлану не дали разрешение на вылет из его части на «Альфа-5», поэтому он заскочил в машину и помчался по трассе на север. Шесть часов растянулись по ощущениям на несколько дней, но он ни разу ни остановился, постоянно превышая все скоростные ограничения. Когда он доехал до «Альфа-5», на базе царил лёгкий хаос, что было ему на руку. На КПП его сильно не досматривали и не расспрашивали, увидев, что он — из «своих» и, по его словам, приехал по приказу полковника Сколкина. На территории было шумно и совсем людно. Пожарные всё ещё боролись с огнём в одном из разрушенных зданий. Куда бежать и где искать Щербакова, Сабуров не знал. Он поймал за руку пробегающего мимо какого-то солдата и спросил, где можно найти полковника Сколкина. Нурлан знал, что тот был здесь одним из старших офицеров. К счастью или к сожалению, Сколкин был жив и здоров и находился сейчас в одном из подвальных помещений на случай новых ракетных ударов. Быстро зайдя внутрь, Сабуров сразу же наставил на Сколкина пистолет, который ему ещё давно подарил Лёша. Кроме полковника в комнате был ещё какой-то рядовой, докладывал о прохождении спасательной операции. В административных зданиях всё ещё находились пострадавшие военные, и сейчас продолжали разбирать завалы. — Где Щербаков? — Сабуров наплевал на любые формальности и осторожность. — Сабуров... — Сколкин глянул на пистолет и сначала удивился, но потом на его лице проступило сильное негодование. — Это всё из-за вас, пидарасов! Пошёл вон отсюда! — Где Щербаков? — Сабуров приблизился к полковнику, уже готовый стрелять, если понадобиться, лишь бы ему сказали, где держали Лёшу. К Нурлану кинулся солдат и сразу получил ногой в живот. Парень отлетел на пол и лежал, шумно хватая открытым ртом воздух. Сколкин попытался достать за это время своё оружие из ящика стола, но не успел. Сабуров снова поднял на него пистолет, в этот раз направляя в голову: — Где Щербаков? Я не буду долго думать, ты, мразь, — Нурлан подошёл ещё ближе. — Твой хуесос, к счастью, уже на том свете... Нурлан выстрелил чуть выше головы Сколкина, и тот дёрнулся, понимая, что смерть только что прошла совсем рядом. — Где? Следующая будет в голову. Сколкин несколько секунд помолчал, а когда услышал, как прозвучало несколько тихих щелчков перезарядки, быстро выпалил: — В пятом корпусе, в правой части. Там вторая ракета. Нурлан с силой сжал зубы, еле сдержавшись, чтобы в порыве ярости и отчаяния не спустить всю обойму между глаз напротив. Быстро подошёл и с силой снова саданул Сколкина в лицо, опрокидывая его снова на пол. Сабуров бежал к административному зданию, куда попала вторая ракета, и ни о чём не думал. Боялся, что если подумает, если поверит, что искать ему уже больше некого, то весь мир вокруг пропадёт. Правое крыло было почти полностью разрушено. Пожар локализовали и теперь на месте прилёта разбирали завалы, пытаясь найти ещё живых. Его попытались остановить, но после жёсткого отпора с его стороны и быстрых объяснений оставили в покое. Нурлан попросил у кого-то из спасателей фонарь — вокруг было уже совсем темно, если не считать вспышек догоравшего рядом второго административного здания, — и начал тоже пробираться внутрь, поднимая и откидывая куски разрушенных стен, разбитые стёкла и покорёженную мебель. За час они вытащили пять человек, двое из которых уже не подавали признаков жизни. Лёши среди них не было. Нурлан вышел на минуту на воздух и глубоко вдохнул, откидывая назад уже совсем спутанные и грязные от пыли и сажи волосы. — Щербаков, ёб же ж твою мать, почему так каждый раз? Я всё равно тебя найду, — Нурлан стиснул зубы, снова подавив внутри дикое отчаяние, и полез опять внутрь по обломкам. Почти в самом конце крыла Сабуров с двумя спасателями нашли большой завал. Сначала они увидели одного мужчину в штатском, придавленного вылетевшей из петель дверью. Он уже не дышал. Пробираясь дальше, они нашли рядового, в руке которого был пистолет. Пальцы совсем молодого парня уже окоченели — шансов спасти его не было. А потом под поломанным столом Нурлан увидел еле заметную светлую макушку, которая не была такой светлой как обычно из-за слоя пыли. И внутри у Сабурова всё опустилось. Он с трудом пробрался к столу и отодвинул его в сторону. Металлический каркас спас Щербакова от обломков рухнувшего потолка. Лёша лежал на животе со скованными за спиной руками. — Лёша... Мрази, — на глазах у Сабурова заблестели слёзы. Он быстро попробовал пульс и чуть не заплакал от невероятного облегчения — еле ощутимо, но сердце ещё билось. К счастью, пожар не успел добраться до конца корпуса в полной мере, и сильного задымления здесь не было благодаря местами обвалившейся крыше. Нурлан быстро осмотрел и ощупал Лёшу на наличие серьёзных повреждений и попытался его поднять, чтобы вытащить, но его ноги были привалены обломком разлетевшейся вдребезги стены. Только с помощью ещё двух спасателей им удалось вытащить Щербакова. Нурлан вынес Лёшу сам на руках к одной из скорых и, взяв у пожарных инструмент для резки металла, разрезал цепь на наручниках. Пока Щербакова осматривали и оказывали неотложную помощь, Сабуров закрыл глаза и пытался отдышаться. За последние несколько часов, ему казалось, он прожил несколько жизней. Сабурову разрешили подойти к медицинской каталке, когда Лёша ненадолго пришёл в себя и еле-еле приоткрыл глаза. Он посмотрел на Нурлана и слабо улыбнулся. — Щербаков, почему я постоянно должен спасать твою задницу? — Ты и дня не сможешь прожить без неё, — Лёша сказал это совсем тихо, сил вообще не было. — Придурок, — на Нурлана накатили смешанные эмоции. — Твой придурок... — Мой... Конечно, мой... — Сабуров наклонился к его лицу и прислонился губами ко лбу. По щекам Нурлана текли горячие слёзы: — Только мой, Лёш... Отдыхай. Всё хорошо. Всё будет хорошо, — Лёша прикрыл глаза, погружаясь в сон от медицинских препаратов. Нурлан сначала посмотрел на него, а потом, быстро глянул в сторону и увидел направлявшийся к ним наряд солдат. Он быстро снял своё кольцо с безымянного пальца и надел его Лёше на средний палец, чтобы не соскочило. Наклонился и снова быстро поцеловал в лоб уже спящего Щербакова: — Пусть у тебя побудет, малыш, — а потом громко обратился к фельдшеру: — Увозите его. Сабуров развернулся и медленно направился сам навстречу рядовым.

***

Прошёл месяц

— Согласно вышеуказанным материалам дела, за насильственные действия в отношении вышестоящего офицера, старший лейтенант Сабуров, Вы отстраняетесь от исполнения обязанностей по военной службе на срок до двух лет с правом подачи апелляционной жалобы и лишаетесь звания старший лейтенант. Суд рассмотрел ходатайство нескольких старших офицеров, в особенности генерал-полковника Бондарева, и Ваши прошлые заслуги во время прохождения службы. В качестве дополнительной меры наказания, лишение свободы на срок до двух лет заменяется условным сроком на такой же период. Гражданин Сабуров, Вам понятен приговор суда? — Да, — Нурлан кинул на судью презрительный взгляд, а потом сказал совсем тихо. — Не тех людей называют пидорасами. — Вы что-то сказали? — Сказал, что приговор суда мне понятен. — Хорошо. Поднимитесь и сдайте свои погоны. Мой помощник сейчас подойдёт к Вам. Все остальные формальности с Вашими документами завершат в Вашей части. Это понятно? Сабуров не ответил, без единой эмоции на суровом лице сорвал с каждой стороны наплечные знаки, которые в его глазах уже больше ничего не стоили, и кинул на стол перед собой. — Суд окончен. Судья благодарит всех. Сзади Нурлан услышал отчётливый презрительный комментарий Щербакова, повернулся, посмотрел на него и мягко улыбнулся. Лёша кивнул ему, встал со своего места, опёрся на костыли и быстро проковылял к столу судьи. Левая нога ещё плохо слушалась, но операция, намеченная на конец этого месяца, должна была всё исправить. Щербаков остановился возле стола, опираясь на здоровую ногу, быстро сорвал свои погоны и небрежно кинул их на стол рядом с погонами Сабурова, которые судье уже передал его помощник. — Счастливо оставаться! — Лёша быстро отдал честь двумя пальцами — и скорее не судье, а всему тому времени, которое он провёл в армии, и своему самолёту — резво повернулся и поспешил на костылях обратно к Нурлану, который стоял и смотрел с удивлением на всю эту картину. — Уверен? Щербаков кивнул. — Меня здесь больше ничего не держит. Я буду там, где моё небо. Только со своей «ласточкой» попрощаюсь ещё. Нурлан широко улыбнулся, сдерживаясь, чтобы не обнять его прилюдно, и пропустил Лёшу вперёд, направляясь вместе с ним на выход из зала заседания.

***

Ещё несколько месяцев спустя

Подходя к ангару лётной школы, Нурлан сначала услышал заливистый смех Минако, который терялся в громком смехе Щербакова. Потом он увидел их обоих возле одного из тренировочных самолётов. Девушка вытирала салфеткой обильно выступившие слёзы в уголках глаз, продолжая хохотать, а Лёша рассказывал ей какую-то занимательную историю, проверяя уровень масла. Увидев Нурлана, он притих и широко улыбнулся. Нурлан нахмурился, понимая, что говорили они явно о нём. Минако тоже быстро взглянула на него и постаралась успокоиться, продолжая тихо смеяться. — Привет, Нур, — Лёша посмотрел на него с улыбкой и подмигнул девушке. — Ты уже вернулся? — Вернулся. Я смотрю, вам и без меня тут неплохо, — Нурлан продолжал пытливо их осматривать, надеясь, что и с ним поделятся весёлой историей, но Лёша явно не планировал ничего рассказывать дальше. — Нурран-сан, мы скучали, — Минако подошла к нему и наигранно приобняла, обхватывая за пояс. — Я вижу. — Не дуйся. Тебе никогда это не шло, — она отстранилась и посмотрела на него с мягкой улыбкой. — Лёш, я пойду. У меня ученик в три должен прийти. — На FWS полетишь? — Да. — Дозаправить тебя? Минако отрицательно покачала головой: — Там процентов семьдесят, нам как раз хватит туда-обратно, — она подмигнула Лёше, потом подошла к Нурлану и тихо сказала: — С ним действительно невозможно не засмеяться. Я очень рада за вас. Не дав ему ответить, девушка засеменила маленькими быстрыми шажками в сторону офисного здания. — Минако классная, — Лёша специально посмотрел ей вслед несколько секунд, чтобы Нурлан это заметил, и задорно улыбнулся. — Ты ещё скажи, что запал на неё, — Нурлан стоял и сверлил Щербакова недовольным взглядом, однозначно ревнуя. Он не сомневался, что Минако может покорить мужское сердце своей миловидной внешностью и покладистым характером. Сам попал под её очарование когда-то. — Она очень милая. И, как выяснилось, знает много всяких интересных фишек о самолётах… и не только, — Лёша заулыбался ещё шире, видя, как Нурлана слегка перекосило после этих слов. — Вы что, меня обсуждали?.. — Не без этого. Она много чего интересного рассказала о твоих прошлых предпочтениях. — Моих предпочтениях? Ну-ка, ну-ка, — Нурлан вопросительно вскинул бровь. — У неё есть чему поучиться, — Лёша еле сдерживался, чтобы не засмеяться, видя, как Сабуров буквально искрит от ревности. — И чему же? — Увидишь потом, — Лёша подмигнул ему и, не удержавшись, начал всё-таки смеяться. — Так может ты с ней и продолжишь?.. — Нурлан злился, понимая, что всё это было по-детски и абсолютно глупо, но, как и все прошлые годы, он не мог спокойно относиться к Щербакову. Лёша спрыгнул с невысокой лестницы, на которой стоял возле самолёта, и подошёл к Нурлану вплотную. Его улыбка стала не такой широкой, но намного более тёплой. — Нур, хоть азиатки и охренеть какие привлекательные, особенно Минако, у меня в жизни будет только одно небо. А в нём — только один пилот, — Лёша стал совершенно серьёзен. — Ты его знаешь — один азиат под два метра ростом, до ужаса ревнивый, собственник прям какой-то. Угораздило ж так. Нурлан не смог сдержать улыбку. Лёша встал на носочки и поцеловал его. — Нур, полетай со мной. — На этом? — Сабуров немного удивлённо посмотрел за плечо Щербакова на маленький тренировочный самолёт. Лёша покачал головой, взял его за руку и потянул за собой в сторону склада запчастей. — Нет. Самолёты нам больше не нужны, чтобы летать. Точно не тогда, когда мы вдвоём.

Держи меня крепко

Там — на высоте.

Чтоб я не забыл,

Кем я был, и кто есть.

Люби меня нежно

В тот час, когда мы

Сорвёмся небрежно,

Теряем мечты.

Найду в себе силы

И стану стеной.

Лишь нужно, чтоб верил,

В меня верил.

Твой… ©