Проданный ангел

- Я люблю тебя, - Кроули уже не помнил, сколько раз за минувшую ночь он произносил эти слова, но готов был повторять их снова и снова, сжимая Азирафеля в объятиях красноречиво растревоженной постели. - А я тебя, мой дорогой Энтони, - Азирафель вдруг смущенно улыбнулся горящими от бесчисленных поцелуев губами. - Впрочем, наверное, ты и сам знаешь, как сильно я тебя люблю, ведь мы с тобой теперь... - жаркая алость медленно переходила с губ на щеки. - Ведь мы с тобой теперь суть одно целое? - О да. Во всех смыслах этого слова, мой ангел, - Кроули рассмеялся, снова и снова целуя растрепанные золотистые кудри, горячие щеки, округлые белые плечи и грудь, обновляя на них метки своей сбывшейся - и вполне законной, супружеской! - страсти. Воспоминания о подернувшихся поволокой синих глазах Азирафеля, о прикосновениях его несмелых, но пылких рук, о его сладких стонах сводили с ума, и Кроули лишь невероятным усилием воли сдерживал себя, понимая, что его новобрачному старшему мужу нужно наконец-то дать отдых. - Так вот что это такое, - выдохнул Азирафель, перебирая пальцами огненные пряди растрепанных волос Кроули. - Это слаще всего на свете, мой дорогой. Если бы я знал раньше... Теперь я понимаю, как было глупо... - Что глупо, ангел? - Бояться. А ведь я боялся, Энтони, я так боялся... Видишь ли, когда... - Азирафель вдруг осекся. - Нет, пожалуй, не стоит говорить об этом сейчас. Это уже неважно. - Что за секреты, милый? - Я просто не хочу тебя сердить, - голос Азирафеля прозвучал так серьезно, что Кроули нехотя отстранился немного от желанного тела и нежно обнял лицо Азирафеля ладонями. - Ангел, не забывай - с этого дня ты мой старший муж, и я должен выслушивать всё, что ты скажешь. Если уж на то пошло, по закону теперь у тебя все права на меня сердиться! - Не говори так! Я никогда не буду делать то, что тебе неприятно, Энтони. И сейчас, - Азирафель вдруг вздохнул, - я просто не хотел упоминать Гавриила. - А что Гавриил? - Энтони нахмурился, он понял, по какому поводу Азирафель вспомнил теперь уже бывшего мужа. - Ты хочешь сказать, он...принуждал тебя к этому? Или причинял боль? - Что? - Азирафель удивленно взглянул на него. - О нет, всё было совсем не так! - А как? - слова вырвались у Кроули раньше, чем он понял, хочет ли услышать ответ. Азирафель вдруг пожал плечами. - Наверное, правильнее всего было бы сказать, что никак. Нет, дело совсем не в Гаврииле, скорее всего, а именно во мне. Когда Гавриил ложился со мной в постель, я... - он запнулся и продолжил совсем тихо: - Не чувствовал ничего. Я ничего не мог с этим поделать, как ни старался, и был уверен, что просто родился таким, и это уже не изменить. Потому я и боялся, Энтони. Боялся, что всё повторится и я разочарую тебя... - Меня? О, Азирафель! - Кроули снова притянул мужа к себе, целуя, гладя плечи, отгоняя ласковыми руками несбывшийся страх. - Разве ты мог бы хоть в чём-то разочаровать меня, мой ангел? И я скажу тебе - ты прав, дело совсем не в Гаврииле, а в тебе. Ты помнишь то яблоко, что я когда-то сорвал для тебя, Азирафель? В тот день, когда мы впервые встретились? - Разве я могу забыть это, Энтони? - улыбнулся Азирафель. - Это яблоко было прекрасно. И ты сам - как это яблоко, Азирафель. Прекрасный, сладкий, манящий, омытый росой и солнцем! - Ах, Энтони... - Сладостный и недоступный, - шептал Кроули. - Как сама любовь. Забудь Гавриила, он просто не смог, не сумел дотянуться до тебя. Это яблоко было не для него. Слишком прекрасно, слишком высоко... - Но ты дотянулся, - выдохнул Азирафель. - Дотянулся и сорвал... И я ничего на свете не желал так, как очутиться в твоих руках, Энтони Кроули... У Кроули в ответ вырвался лишь стон. Нежные пальцы и жаркие губы Азирафеля делали его, искушенного в любовных делах, податливее теплого воска, и до чего же упоительно было быть таким, подчиняться, уступая такой пылкой, им, только им одним пробужденной первой страсти. Действительно первой. И бесконечно сладкой, точь-в-точь как сорванный им когда-то в затерянном в деревенской глуши яблоневом саду золотящийся в ожидании его, только его рук, не запретный, но самый желанный плод.