Улыбнись, пожалуйста.

      Я шел по коридору, ища библиотеку. Постоянно натыкался на тупики. Очередной поворот, очередной пустой кабинет. Или не пустой? Я аккуратно заглянул за неплотно прикрытую дверь. На парте, спиной ко мне, сидела Никки. Я не мог ошибиться, это точно ее темные волосы, перевязанные красной резинкой. Она с кем-то негромко спорила. Я прислушался к разговору.       - Прекрати надо мной издеваться! - Она заламывала руки, в голосе отчетливо слышались умоляющие нотки. Девушка спрыгнула с парты, ближе подходя к кому-то. - Ты знаешь все сам. Зачем ты заставляешь меня это говорить снова и снова, Мэтт?       Мэтт? Даже так? Какого хуя здесь происходит?       - Твои слова резко расходятся с делом, Никки. - Мэтт говорил как всегда холодным безразличным тоном. - Вы с моим братом встречаетесь, я слышал.       - Я хотела, чтобы ты ревновал. Чтобы почувствовал то, что чувствую я... - Девушка замолчала, закрывая лицо руками. Парень отвел ее ладони, взял за подбородок, прикоснулся губами к губам. - Он... ничего не значит. - Голос Никки срывался.       - То есть, если я попрошу, ты его бросишь? - Парень отстранился, с ледяной усмешкой наблюдая за внутренними прениями девушки.       - А мы будем встречаться? - Девушка это практически прошептала. Надежда, смешанная с неуверенностью. Парень ничего не ответил. - Я тебя так люблю, зачем ты надо мной издеваешься? - Она в отчаянии схватила Мэтта за руки.       - Нихуя у вас здесь Санта-Барбара. - Я сделал шаг вперед, не в состоянии больше наблюдать эту сцену. Никки обернулась.       - Миша? Ты не так все понял... - Она хотела было подойти ко мне, но Мэтт крепко держал ее за запястье.       - Братик, а что, я не говорил тебе, что твоя девушка - та еще шлюха? - Он развернул Никки к себе, впился губами, залезая руками под блузку.       Она даже не сопротивлялась.       - Да идите вы оба нахуй. - Я вышел из кабинета, оперся о стену. Да, Мэтт молодец, умница, чертов ублюдок. Все грамотно рассчитал. Предательство и измена побольнее ударов по почкам будут. Я зашел в туалет, заперся в кабинке и закурил. Делал затяжку за затяжкой, но лучше не становилось. Я докурил, зажег новую сигарету. Скурил всю пачку до конца. Отвратительное мерзкое чувство с каждым вдохом ширилось и разрасталось. Я поднял портфель с пола. Сейчас химия, но я физически не вынесу присутствие Мэтта рядом целый урок. Нахуй школу.       Я вышел из туалета, минул холл. Накинул куртку, закинул за плечо портфель.       На парковке, облокотившись о бампер какой-то красной спортивной машины стоял Мэтт в окружении своих шестерок. Я молил Бога о том, чтобы пройти мимо него незамеченным. Нихуя.       - Куда ты собрался? Прогуливаешь? - Мэтт отошел от машины и двинулся ко мне, стайка парней за его спиной тоже.       Я ничего не ответил, продолжая идти в сторону ворот. Они перегородили мне путь, я скинул портфель с плеча, наверняка сейчас будет драка, куда без этого.       - Молчишь? - Мэтт подошел еще ближе. - Ну молчи.       Он привычно ударил меня в солнечное сплетение. После вчерашнего боль чувствовалась в два раза сильнее, но я даже плечом не повел, продолжая молча буравить его взглядом. Мэтта явно это разозлило, он схватил меня за грудки, сильно встряхнул.       - Неблагодарный. - Он залепил мне с размаху пощечину. - Мой папа так о тебе заботится, надеется вырастить из тебя что-то приемлемое. - Удар по ребрам. - А ты прогуливаешь.       - Тебе-то не все равно? - Я продолжал упрямо стоять, не совершая ровным счетом никаких действий, способных показать Мэтту, насколько мне больно.       Он ударил меня кулаком по скуле, коленом в живот. Я опустил голову, из носа на асфальт закапала кровь.       - Что, Миша, хочешь закончить, как твоя мамаша? Подохнуть от блядства и дешевого бухла? - Он четко чеканил слова, понижая голос.       Я медленно вытер кровь рукавом, поднял голову.       - Три часа в реанимации. Рак четвертой степени. - Я в упор смотрел на Мэтта, спокойно проговаривая, как будто все эти слова не причиняют мне сейчас жгучей адской боли, несравнимой даже с сотней ударов под дых. - Как думаешь, это больно, когда твой организм пожирает злокачественная опухоль размером больше пяти сантиметров? Я не знаю, но помню, как... она кричала и рыдала от боли по ночам. Ей не помогали ни обезболивающие, ни анестезия. Наверное, больно. Хотя откуда тебе знать.       Я на мгновение закрыл глаза.       - Но вот что действительно страшно... Ты и так мертв. Морально ты давно подох в своих деньгах, своей исключительности, неприкасаемости. А самое главное, ты это прекрасно понимаешь. Но только уже ничего не можешь сделать. Бессилие раздражает, правда? Как будто тебе руки держат.       Я ухмыльнулся, поднял портфель и пошел прочь. Шайка его припевал разошлась в разные стороны, давая мне пройти. Я минул пару поворотов. В голове всплывали картины из недавнего прошлого. Дышать становилось все невыносимее. Вспоминать сейчас все, что я пережил несколько месяцев назад, словно снова проживать это...       Главное, дойти до дома, собрать сумку и каким-то образом добраться до аэропорта. Вернусь в Питер, я больше не могу здесь быть.