* * *
Голова нещадно раскалывалась, все тело ныло и веки весили словно пара тонн. Через нечеловеческие усилия Вару открыл голову и с удивлением обнаружил, что жив. Сердце тревожно трепыхалось в груди и билось громко как никогда. Лицо закрывали яркие зеленые взлохмаченные волосы. Закрыв глаза на усталось и боль по всему телу, Вару поспешно взглянул на грудь. Зеленое облачение правителя Варулэнда. Никаких следов крови. Ничего. Как же странно. Вару начало казаться, что это сон. А потому он быстро прикусил губу и довольно ясно и реально почувствовал железный приторный вкус выступившей крови. Через мелкие щели в подвале просачивался холодный воздух. Повисла гробовая тишина, и Вару встал на ноги, с трудом преодолев ноющую боль и неприятные ощущения. Сев на кровать, он почувствовал, как закружилась голова. А еще жажду. Страшную жажду. Внезапно дверь со скрипом несмазанных петель распахнулась, в комнату вошел явно чем-то очень довольный Джокер. Он улыбался и выглядел при параде. Вару окинул его злобным взглядом и оскалился. ─ Ну-ну. ─ хмыкнул Красный. Вару со всей силы прикусил язык и сжал челюсть, чтобы из уст не вырвались грязные матерные ругательства. ─ Чего мы такие злые? ─ Да, действительно, чего я такой злой? ─ не вытерпел Вару. ─ Ты чуть не прикончил меня, я скоро сдохну от голода, вы похитили меня и держите в старом сыром подвале. ─ Ой, брось. ─ хихикнул Джо. ─ Не прикончил же. И я как раз принес тебе еды. В мгновение ока рядом со стеной появились старомодные деревянные стул, стол и какие-то консервы с хлебом и водой. Вару окинул консервы недовольным взглядом и вздернул брови. ─ Не густо. Не боишься, что я исхудаю? Я им такой не нужен буду. ─ намек на довольно плоскую шутку резко прервал Джокер, флегматично скрестив руки на груди. Его лицо перестало выражать миролюбие и доброту, черты резко выровнились и стали жесткими. На каком-то животном, первобытном инстинкте Вару передернуло, и он сглотнул. ─ В том углу стоит камера, ─ успешно проигнорировав вопрос, подбородком указал Красный на самый дальний угол комнаты. Из него кроваво-красным глазом зловеще поблескивала камера для видеонаблюдения. ─ так что даже не думай что-то предпринимать. Я по поводу освобождения. Один неверный шаг ─ и я тебя убью, ─ уже по-настоящему. ─ Почему я не погиб? ─ этот вопрос множество раз повторило загадочное эхо. Им Вару мучился с самого своего болезненного пробуждения. Джокер задорно улыбнулся уголком рта, обнажив острый белоснежный клык. ─ Потому что я так захотел. ─ Вару с трудом удержался, чтобы не закатить глаза. ─ А по ебалу ты не захотел случайно? ─ Красный нахмурился и взглянул на Вару через очки. Внезапно тот почувствовал, будто чья-то невидимая рука его душит и ощутил на себе холодное чужое прикосновение ледяных пальцев. Он хотел было воспротивиться, но тело не слушалось. Его конечности словно парализовало, сковало невидимыми прутьями. Он в отчаянии кинул взгляд на Красного, что лишь посмеивался, глядя на это. ─ Не смей мне дерзить, щенок. ─ сквозь зубы процедил Джокер, и через секунду его, как и невидимой руки, не стало. Он вновь смог удивить Вару, оставив после себя мерцающее облачко, которое постепенно превратилось в дым из искрящихся звездочек.* * *
Третий день без него. Пик уже не знал, что и думать, и бродил с одного угла комнаты в другой, бормоча под нос что-то невразумительное. Он то кидался на пустую кровать валета, то метался, будто пойманный в клетку лев. Он понимал, что из опасного превращается в опасливого. Он понимал, что постепенно сходит с ума. Таблетки от головы под кроватью уже не помогали, утреннее солнце ─ не радовало. Он не видел смысла ни в чем. А раньше этот нахваленный смысл был-то? Сказать, что он скучал ─ нагло соврать. Нет, он не скучал. Просто тосковал по дурацким шуткам и яркому наряду. Привязался? Возможно. Но нет, он совсем не скучал. А может и скучал. Просто не знал, каким другим словом описать это чувство. Да это уже и неважно. Спустя около двух часов бессмысленных скитаний по комнате он почувствовал резкое давление стен и вышел прогуляться. Здороваясь со всеми поддаными по пути, он завернул в тот тупик, где все произошло. Он был весь измотан красными лентами места преступления, даже следы обуви, в которых он узнал подошву валета, потрудились обвязать лентой. От отчаяния хотелось кричать и рвать на себе волосы. Огонь надежды постепенно угасал, а заплесневелую ситуацию окутывал безнадежный кокон бездействия. Не в силах более предаваться воспоминаниям, Пик вышел из тупика и ему тут же зазотелось зайти обратно в него. Люди исказились до неузнаваемости и начали походить на длинных чудищ с острыми когтями и алыми горящими глазами. Небо стало черным, а со всей стороны к нему подходили эти чудищач настигая его. Король впился ногиями в ладонь и помолился дойти хотя бы до своей спальни. Нельзя показывать другим свою слабость. Голова словно раскалывалась на две части, тело стремительно потело, сердце бешено подпрыгивало в груди и то и дело норовило выскочить из нее. Дышать стало нестерпимо сложно. Ладони стали скользкими и потными, волосы прилипли к влажным вискам. В налившихся кровью глазах защипало, и король рухнул на землю, не дойдя до ворот замка одной ступени.──────────
Пик очнулся на удивительно мягкой постели, и трое, как ему показалось, человек разом выдохнули. Восьмой попытался разлепить тяжелые веки, но ему это удалось лишь в пятый раз. Он проморгался и резко сел в кровати. Та отдалась обидчивым поскрипыванием. Рядом с ним сидели порядком испуганный Куромаку, как всегда непроницаемый Данте и бесстрастный Ромео. В дверях его комнаты стоял лекарь в белом халате, пара стражей и растерянный дворецкий. Навел суеты. ─ Господин, соблюдайте постельный режим, пожалуйста. У вас случилась паническая атака, денек вам нужно отлежаться. ─ первым заговорил доктор, подойдя к постели больного. Пик нахмурился, почувствовав резкую ломоту в теле. ─ Не собираюсь я жопу греть, когда мой валет пропал! ─ зарычал он, и лекарь поспешил в страхе отшатнуться от постели. ─ Но... господин... вы почти не спали трое суток... ─ не оставлял доктор попыток достучаться до лидера. Тот оскалился. ─ Еще слово ─ и ты лишишься не только своей должности, но и головы, умник. Я два раза не повторяю. ─ лекарь послушно закивал в ответ, едва ли не кланяясь, и ретировался из комнаты. Куромаку положил ладонь Пику на плечо, поддерживающе слегка проведя по ней. Восьмой взглянул на Данте. Его взгляд выражал глубокое сочувствие и участие. ─ Успокойся, Пик. Если сломался самый сильный из нас ─ естественно, что сломаемся и мы. Но в такие моменты нужно с высоко поднятой головой принимать ситуацию и искать ее решение. Вместе. ─ изрек Данте. Пик почувствовал сильную поддержку со стороны негласных братьев. Он впервые за трое суток искренне улыбнулся. ─ Вы правы. Что-то я совсем расклеился. ─ признал он. ─ Насчет недавнего: всегда держите свои колодные карты в укромном месте. Всегда. Мало ли идиотов на свете. ─ Да, кстати об этом... ─ неуверенно начал Куромаку, немного отстранившись. ─ Как я, да и вы, уверен, понял, Вару еще жив. Иначе и нас бы не стало. Но обычно, когда карты так сильно мнутся, совсем скоро за этим следует неизбежная смерть. Не возьму в толк, как он пережил такую огромную рану. ─ Давайте подумаем логически. ─ Пик знаком приказал стражам и дворецкому выйти и закрыть дверь. ─ Кому и зачем понадобился Вару? ─ Куромаку спесиво поправил очки. ─ Большая честь, знаешь ли, держать у себя правителя целой страны. Таким образом можно легко прийти к власти, пригрозив жизнью правителя. ─ Пик медленно кивнул ─ шестеренки в его голове медленно приходили в действие. ─ Но похититель или похитители не стали бы действовать так глупо ─ мы легко можем отбить из их рук власть своим воздействием. И грош цена их планам. ─ Это верно. Но других мотивов я и не представляю... скажем, секс-рабство ─ это глупо. Тогда людей похищали бы массово. Требование откупа или других материальных ценностей это неплохой мотив для хищения человека... Поговорив еще пару часов, короли разъехались по своим государствам, пожелав лидеру хорошо отоспаться, а Пик остался один на один со своими страхами, мыслями и переживаниями, что тяготили сознание и докучали воспаленный разум. Заснуть никак не получалось. Если бы он знал, ─ до поимки преступников еще целых двадцать дней.