Сияй

Вэй Усянь крепко сжимал в руке ответное письмо Лань Чжаня, пряча аккуратный конверт от чужих глаз в рукаве ханьфу, и все не решался открыть и прочитать его. Оно пришло спустя почти три недели, когда Вэй Ин уже отчаялся получить хоть что-то, хотя бы одно слово. Ведь сам он отправил немногословному божеству около десятка писем, и в конце каждого мягко просил об ответе, шутливо упрекая в жестокости и бессердечии к своему жениху. Молчание с обратной стороны рождало в груди печаль и сомнения. Не обидел ли? Наверное, не стоило так наседать. Пусть Лань Чжань и не производил впечатление человека, который обижается из-за каждого неправильно брошенного слова, но это не значило, что Вэй Ин не мог задеть его тем или иным образом. — Что тебя гложет, А-Сянь? — ласково спросила шицзе, разливая чай по чашкам. Она не давила и не смотрела требовательно. Напротив, ее взгляд излучал лишь безграничное терпение и солнечное тепло, а мягкая улыбка на губах — успокаивала и придавала уверенности. — Все в порядке, цзецзе, — успокоил сестру Вэй Усянь, испытывая непонятную тяжесть на сердце. Попытался, точнее сказать. Разумеется, это ее нисколько не обмануло, — А-Ли вообще трудно обмануть, — но попытку мужчина себе засчитал. — Неужели? — Цзян Яньли вскинула бровь, и Вэй Ин едва не вздрогнул, вспомнив невольно одну очень суровую женщину с пурпурными пронзительными очами, чей взгляд мог как заморозить насквозь, так и согреть теплом весны. Усянь захотел растечься лужицей по полу и замолчать навсегда, стать маленьким и незаметным. Письмо от любимого, мягкость сестры — это не то, что он мог сейчас выдержать с достоинством. И как тут держать лицо? — Мне не обмануть тебя, да? — с безнадежностью протянул Вэй Ин. — И ты снова прав, А-Сянь, — почти рассмеялась Цзян Яньли. У нее губы дрожали от еле сдерживаемого смеха, Вэй Усянь готов был поклясться в этом. — Безжалостная. Жестокая. — О, так я уже не самая лучшая и любимая? — с наигранным расстройством пробормотала она. — Какой ты переменчивый, А-Сянь. Сначала одно, потом — другое. Не думала, что ты такой. Вэй Усянь прижал руку к сердцу и болезненно поморщился: — Мое оружие — да против меня самого? Как ты могла, а-цзе? Разве же я не говорю тебе каждый день о том, какая ты потрясающая? Самая лучшая и прекрасная шицзе! И никакие павлины ее не достойны! Ты ранишь меня своими словами. В самое сердце! Теперь Яньли рассмеялась в голос, даже не прикрыв рот рукой. Открыто и красиво. — А-Сянь! — покачала головой она. — Несносный, я переживаю за тебя. Расскажи мне. Это как-то связано с молодым господином Ланем? — И за что боги наградили мою цзецзе такой проницательностью? — уклонился от прямого ответа Усянь, криво усмехаясь и пряча глаза за полураспущенными волосами. Он жутко волновался, задавался сотнями вопросов, возбуждался с полоборота и не знал, что с собой делать. Вэй Ин очень сильно скучал по Лань Чжаню. Ему не хватало тихого ровного голоса, к которому он за столь короткое знакомство уже успел прикипеть душой и сердцем, светлых глаз с бурей неясных сложных эмоций в самой их глубине, близости, сдержанной, робкой, но и безмерно чувственной. Вэй Ин разум терял и желал стать еще ближе. Настолько, что в какой-то момент утратил контроль над телом, раздразненным присутствием любимого человека. Благо, ума хватило не давить своим запахом, а просто мягко накрыть, даря чувство безопасности. Иного он бы себе не простил. Лань Чжань, находясь рядом с ним, прежде всего должен чувствовать безопасность и тепло. — А-Сянь? — Да? — откликнулся Вэй Ин, стряхивая с себя задумчивость и воспоминания о луговых травах и горных туманах. Он подумает об этом позже и, возможно, слетает куда-нибудь за пределы ордена. Ему тесно здесь, и дышать нечем. Такое случалось порой, когда желание путешествовать и познавать становилось абсолютно непреодолимым. Помочь могла лишь отлучка на несколько дней или недель — Вэй Ин проверял. — А-Сянь, — тверже повторила Яньли. — Мы волнуемся. — Мы? — А-Чэн, матушка, я. Ты сам не свой, — А-Ли отвела его волосы в сторону и нежно коснулась щеки, безмолвно прося посмотреть ей в глаза, — и помочь себе не позволяешь. Ты же помнишь, что мы поможем тебе? Знаешь? — Знаю, — выдохнул он. Они — его дом, его опора. Именно благодаря им, Вэй Ин смело бросался в бой и окунался с головой во всяческие авантюры, зная, что у него за спиной есть надежная поддержка в виде любящих людей и целого ордена и что в беде его не оставят. — Мне пришло письмо от Лань Чжаня. — О, — радостно вздохнула Цзян Яньли, — так это же хорошо. Ты наконец получил ответ. Ты не рад? — Я рад, шицзе, но… — Страшно? — догадалась она. — Угу. — Признаться сестре в собственном страхе было не стыдно. Она никогда не засмеет и не обидит. — Ответ пришел позже. Намного… — Может, молодой господин Лань просто не решался написать тебе? Возможно, не ты один боишься? Знаешь, А-Сянь, мне ведь тоже когда-то было страшно. Помолвка — это очень серьезное событие в жизни любого человека, как и брак. Вэй Ин нескрываемо удивился. Шицзе боялась? Невозможно. Или.? — Ч-чего ты боялась? — неуверенно спросил он. — Не понравиться, показаться глупой и неумелой, разочаровать, подвести и себя, и его. Я боялась не справиться. И до сих пор боюсь. Я же тоже помолвлена сейчас, как и ты, — шепнула девушка, мягко улыбаясь. — Это… тяжело. — Что́ тяжело? — Тяжело не знать, что чувствует к тебе твоя вторая половина, — терпеливо объяснила она и погладила его по волосам. — Благо, теперь я уверена. Вэй Ин еле удержал лицо. Этот самодовольный павлин столько раз ранил его сестру, что желание ударить и унизить становилось совершенно невыносимым, стоило лишь посмотреть в чужое высокомерное лицо с наглыми непонимающими глазами. Цзинь Цзысюань не осознавал даже, что делал с А-Ли! Идиот. Вэй Усянь сдерживался только из-за репутации клана и по просьбе шицзе. Она любила этого человека уже очень давно, и расстраивать ее не входило в его планы. Вэй Ин тоже любил и понимал, чем руководствовалась А-Ли. Он понимал, что чувствовала сестра, и не собирался вмешиваться в чужие отношения, когда и со своими-то еще не разобрался. Вэй Усянь очень любил Лань Чжаня — он знал это. И, видят боги, любить его оказалось поразительно легко. Будто все разом встало на свои места и заработало ровно так, как должно. Так правильно и естественно. Он больше не представлял себя без любви к своему жениху. Точнее, не мог представить, что могло бы быть как-то по-другому. — Тяжело не знать? — прошептал Вэй Ин. — Так и есть, — кивнула Цзян Яньли. — Но не любить? — робко добавил мужчина. — Но не любить, — подтвердила она. — Наберись терпения, А-Сянь. Ты можешь. — Вэй Ин покачал головой в отрицании. Терпение — это не его стезя и не его стихия. Нет. — Можешь, — твердо повторила Цзян Яньли с силой в голосе. — Лань Ванцзи окажется полнейшим глупцом, если не полюбит тебя. Просто дай и себе, и ему время. Ты умеешь ждать, Вэй Ин. Выжидать, хотел поправить мужчина. Он очень хорошо умел выжидать нужный момент, точно зная, что от него потребуется в дальнейшем. Так было на ночных охотах, на собраниях кланов, в делах, в бою. Это было понятное ожидание. Вэй Усянь мог предсказать его финал — ума и таланта хватало. Но чего ждать теперь? Незнание мучило. — Шицзе… — Да-да? — почти пропела девушка. Уже молодая женщина, поправил он себя мысленно. — Я уеду на неопределенный срок. Цзян Яньли перестала улыбаться и теперь смотрела на него с еле различимым расстройством. Вэй Ин ударить себя чем-нибудь захотел, честно. Ну неужели нельзя было другие слова подобрать и сообщить обо всем мягче? Теперь А-Ли будет переживать. — На сколько? — ровно спросила Цзян Яньли. — Не знаю. Может, на пару дней. Уеду сегодня. — А-Сянь, — еще сильнее опечалилась Яньли. — Я поговорю с шиди. Он отпустит. Шицзе тяжело вздохнула и медленно проговорила, словно боялась спугнуть: — Я сама поговорю, не надо. Не хочу, чтобы вы ссорились. — Мы спорим, а не ссоримся. Есть разница. — Охотно верю, но делаете вы это слишком громко, — несмело улыбнулась она. — Я поговорю, ладно? — Хорошо. Тогда я собираться? — Конечно, А-Сянь. Мы будем ждать тебя с новыми историями и новостями. Вэй Ин облегченно выдохнул, поцеловал сестре руку и пошел собираться в путь. Уже в своей комнате он с затаенным дыханием распечатал письмо и жадно всмотрелся в ровные строки идеальных иероглифов. Лань Чжань крайне вежливо просил прощения за то, что взялся написать ответ так поздно, и спрашивал разрешения продолжить переписку, если Вэй Ин не возражал. Просил дать время. Рассказал об учебе, о милых кроликах, о своих буднях в ордене и погоде. У них там дождливо и туманно. Лань Чжань красиво описал дождь. Очень поэтично. Он даже строки из неизвестного Вэй Ину стихотворения оставил в самом конце. Иероглифы были мелкими, и в их строгих с виду линиях отражалась некоторая неуверенность. Вэй Усянь нашел это очаровательным. В груди что-то нежно защемило, расцвело, расправилось навстречу непонятно чему и затихло надолго. Руки сами по себе собирали вещи в дорогу: запасную одежду, талисманы, лекарства, деньги. В голове было пусто и наконец спокойно. Мысли улеглись. С Лань Чжанем все хорошо, он жив и здоров и, похоже, не злится и не обижается на него. — Ну и куда это ты собрался, а?! — раздалось от двери. Обернувшись, Вэй Ин узрел крайне раздраженного шиди, стоявшего в дверном проеме, и довольно прищурился. Видимо, Яньли добраться до него не успела. Она бы нашла способ успокоить непримиримого главу клана Цзян. — В путь-дорогу, мой глупый младший брат. Разве не очевидно? — указал Вэй Ин на свой мешочек-цянькунь. — Никуда ты не поедешь, — прорычал Цзян Ваньинь. — Ты видел, сколько у нас работы? — Видел, и скажу, что большую часть мы уже сделали. Остальное ты можешь оставить на советника и отдохнуть наконец с сестрой, пока она дома. Необязательно взваливать на себя столько лишней работы. Со стороны Вэй Ина было немного подло поднимать в споре имя сестры. Но что ему еще оставалось делать?! В противном случае Цзян Чэн даже слушать не стал бы. — Ты! Да как у тебя язык повернулся, — бессильно фырчал шиди, прямо как разобиженный на все и всех ежик. Вэй Ин тихо рассмеялся. — Я не в первый раз покидаю орден, — сказал он, — и это не навсегда. Где моя лошадь? Цзян Чэн закатил глаза к потолку и максимально недовольно сложил руки на груди: — А меч тебе на что вообще, придурок? — А я передумал лететь! Где Яблочко? — Там, где ей и положено быть. В стойле. Досаждает конюхам и жрет яблоки. Где ты ее вообще добыл? И какого гуя она слушается только тебя? — цыкнул гневно мужчина. Вэй Ин ухмыльнулся. Чтобы покорить сердце столь строптивой дамы, ему пришлось выучить несколько ласковых словечек заморских купцов, у которых он эту красавицу, собственно, и выкупил, и подарить той целый мешок сочных яблок. Родная речь у ушка, чуть грубоватая и непривычно рычащая, утробная даже, и вкусная еда сделали свое дело. — Я не мог пройти мимо, — начал Вэй Усянь. — Эти купцы звонким соловьем разливались о том, какая лошадь умная и послушная. Говорили, что она должна была служить верой и правдой Избранной богини лошадей до самой смерти, а потом присоединиться к ней, к богине то бишь, на той стороне, в ее Вечных Лугах. Я не устоял, — развеселился он. — Ха, и по итогу эта наглая корова оказалась только умной, — съязвил Цзян Чэн. — Лошадь, шиди, а не корова. — Да хоть ослица! Не отвлекай меня, ты никуда не поедешь. Ты на охоту с младшими собирался. — Ты́ собирался, — ошарашил новостями шиди Вэй Ин. — Чего?! Тебе любовь последние мозги отшибла? Очнись! — Это ты очнись! Когда ты вылетал в последний раз за пределы ордена? Иди и развейся. Младшим полезно пообщаться с тобой как с наставником, а не только как с главой клана. — Вэй Усянь! — Цзян Ваньинь! Цзян Чэн выпучил глаза от шока и замолчал. Вэй Ин тоже. Он даже ущипнуть себя захотел. И это эффект от простого имени? Что ж, тогда Усянь будет называть брата в спорах более официально почаще. Эффективно вышло. Вон как красиво замолчал. — А-Чэн, ты замечательный учитель и наставник, — ровно проговорил Вэй Усянь, не обращая внимания на недоверчивое фырканье. Он правду-матку тут резал и слова назад забирать не собирался. Обойдется. — Ты тоже засиделся. Еще немного, и бросаться на всех начнешь. — И на кого я оставлю орден в свое отсутствие, м? — приподнял бровь Цзян Чэн. — Госпожа Юй пока здесь! — обрадовал брата Вэй Ин и чуть не рассмеялся с его побледнешего, если не позеленевшего, лица. — Наши нам этого не простят, — прохрипел Цзян Чэн. — Ты их убить хочешь? — Но мы же не умерли. Госпожа у нас просто требовательная. Они справятся. Да и нужно же ей как-то жить дальше, верно? Вэй Усянь и Цзян Ваньинь переглянулись и синхронно вздохнули. Госпожа Юй давно горюет. Она отошла от дел клана и даже перестала тренировать учеников. Нужно было возвращать ее обратно в строй. Дать ей группу адептов, например, или уже сработанную команду, отправить их с ней на ночную охоту, нагрузить делами, и, возможно, тогда она отвлечется и почувствует себя легче. Организация свадеб и вид счастливых и ни в чем не нуждающихся детей уже хорошо повлияли на нее. Одним больше, другим меньше — что здесь плохого? Это он и выложил замершему в ступоре шиди за один присест и, хлопнув того по плечу, двинулся в сторону конюшен. Впереди дорога.

***

Вэй Усяню нравилось путешествовать верхом. Безусловно, так получалось дольше и сложнее, но в том и была вся прелесть, — не в конечной цели, а именно что в пути. Иногда он останавливался в маленьких деревушках и городках, помогал с расплодившейся нечистью, если таковая находилась, принимал благодарность местных, играл с детьми, которые несмело подходили к высокому улыбчивому заклинателю в нейтральных черных одеждах, и угощал их разными вкусностями. Вэй Ин давно взял за привычку носить в рукавах какую-нибудь сладкую мелочь типа конфет или засахаренных фруктов. Детям — радость, на душе — свет. Он любил все это, и если бы мог, то путешествовал бы годами без перерыва. Был бы спутник. С такими мыслями он и возвращался домой, в родной орден, молясь, чтобы сестрица не уехала к павлину, а Цзян Чэн не злился за более чем недельную отлучку от дел. Вэй Ин купил подарки. Для А-Ли он выторговал шкатулку из цветного стекла у одного ушлого мужика, для А-Чэна — новый пояс и крепкие кожаные сапоги, для госпожи Юй — цветной платок с необычными узорами, каких у них не делали. Самое сложное было выбрать подарок для жениха. Ничего не подходило. Вэй Усянь несколько городов обшарил в поисках, когда в последнем не наткнулся на интересный сборник стихов. Лань Чжань увлекался поэзией, если судить по последнему письму, на которое Вэй Ин, к слову, так и не дал ответ. Оставалось надеяться, что подарок разжалобит сердце прекрасного божества и кара не свалится на его голову.