Сияй

Большую часть освобожденного от учебы и дел клана времени Лань Чжань обычно посвящал самому себе или уединенным тренировкам. Однако в Пристани Лотоса, где люди умели отдыхать и получали от этого истинное удовольствие, все проходило совершенно по-другому. Иначе. Поэтому в гордом одиночестве, ранним утром или поздним вечером, когда никого кругом не было, он гулял по протоптанным тропинкам и небольшим садам с цветами самых разнообразных оттенков, от сочного красного до нежного белого, распространяющих вокруг себя необычайно медвяные и пьянящие ароматы, которыми хотелось дышать и дышать, пока не насытишься. Часто Лань Чжань останавливался у кромок серебристых озер, на небольших мостках, чтобы насладиться видом прекрасных лотосов и их успокаивающим запахом, не таким отчетливым и чистым, какой исходил от кожи Вэй Ина в их последнюю встречу, но столь же приятным и близким. Ему выделили довольно уютные покои с видом на потемневший от времени деревянный пирс и неглубокое озеро с плавающими на зеркальной поверхности цветами, по-особому символичными и остающимися, несмотря ни на что, изумительно красивыми в любое время дня и ночи. И их совсем простая и чистая красота, их тайная прелесть не поддавались никаким объяснениям, — Лань Ванцзи и не знал, с какой стороны к ним подойти. Возможно, поэтому госпожа Цзян, заметив в один прекрасный день его долгие задумчивые взгляды, любезно рассказала ему, что семена лотоса, прорастая из ила и грязи, всегда тянутся вверх. Они, как люди, преодолевают ненастья, набираются сил, стремятся к совершенству и в конце концов достигают его. Поэтому лотос о девяти лепестках, символ человека, вечности и преодоления, стал гербом их ордена. Лань Чжань тогда лишь кивнул благодарно и невольно отметил, что его учителя никогда не рассказывали о чем-то подобном настолько уважительно и трепетно, как это делала Цзян Яньли. Только тогда, когда история касалась непосредственно Гусу, в их ровных и спокойных речах можно было проследить нечто похожее. В Пристани Лотоса жизнь была другой. Более… хаотичной и непостоянной. И, что интересно, Лань Чжань не находил это чем-то раздражающим или же неприемлемым. Отнюдь, он с замирающим сердцем изучал то место, где рос и воспитывался Вэй Ин, и пытался вписать себя в здешнюю обстановку. И, разумеется, у него ничего не выходило. Он, — слишком правильный, строгий и тихий, — просто не подходил этому месту. Навряд ли Лань Чжаню когда-нибудь бы удалось назвать Пристань Лотоса своим домом. И потому печаль его с каждым днем все росла и росла. Чувство собственной неуместности приносило болезненное неудобство. Лань Чжаню хотелось тихо покинуть чужой гостеприимный орден и вернуться обратно, в Облачные Глубины, к понятным брату и дяде. Останавливало его обещание, данное названной сестре жениха, и свое же упрямство. Он хотел дождаться приезда Вэй Ина, даже несмотря на то, что его сердце каждую секунду мучила необъяснимая тревога, а внутри поселился колючий страх. Лань Ванцзи держался и пытался вести себя, как обычно, но, очевидно, ему суждено было встречать на своем жизненном пути людей, умеющих видеть его настоящие эмоции. И таковым человеком, помимо старшего брата, дяди и их личного лекаря, оказалась и Цзян Яньли. Она смотрела вглубь и, казалось, не замечала его холодности и нарочитого безразличия. Удивительная девушка, добрая, внимательная. Странно, что все считали ее ничем не примечательной девицей, каких наберутся сотни по всему миру. И возмутительно глупо. Цзян Яньли — старший ребенок в семье Цзян. Вторая госпожа великого ордена и будущая хозяйка Башни Золотого Карпа. Ныне ее искренне уважали и там, и там. Не это ли говорило об ее исключительности? И, вероятно, поэтому и не было ничего странного в том, что госпожа Цзян заметила-таки его метания и захотела помочь. Она осторожно выловила его, гуляющего в привычном одиночестве по саду, недалеко от тренировочных полигонов, легко коснулась плеча, улыбнулась светло и с присущей себе вежливостью попросила присоединиться к нему в прогулке. Лань Чжань не сумел бы отказать, даже пожелай он этого всем своим существом. Госпожа Цзян обладала каким-то сверхъестественным даром убеждения. Практически ничего не говоря и не делая, она убедила его в том, что он прямо-таки нуждался в ее компании. — Вы сегодня позже обычного, — заметила Цзян Яньли. — Вам хорошо спалось? Вас устраивают ваши покои? Комната, что ему выделили, располагалась в отдалении от остальных, почти уединенно. Окна в ней смотрели строго на запад, и потому первые лучи утреннего светила ничуть не беспокоили Лань Чжаня. Если бы он уже не имел привычки вставать в пять утра изо дня в день, то с достоинством оценил бы столь замечательное расположение своих покоев. Однако такое незначительное обстоятельство как ранняя побудка нисколько не помешало ему остаться благодарным и до странности польщенным подобным вниманием. Тишина, уют и прекрасные алые закаты, хорошо видимые из широких окон, скрашивали его тоску и навевали воспоминания о родной цзинши. — Молодой господин Лань? — Они прекрасны, — тихо и правдиво ответил Лань Чжань. Он смотрел прямо, избегая взглядов своей собеседницы. То не составляло никакого труда — Цзян Яньли была весьма хрупкой и низенькой девушкой, с тонкой талией и изящными руками. Ее макушка едва ли достигала его плеч. Цзян Яньли улыбнулась теплее и, сложив руки позади, поинтересовалась: — Еще не передумали уезжать? — Нет. — Хорошо, — удовлетворенно вздохнула Цзян Яньли. — Не хотите ли вы в таком случае на тренировки наших адептов посмотреть? Вы тоже можете присоединиться. Вон, смотрите, там уже воздушных змеев запускают. А у госпожи Цзян, оказалось, острый глаз. Молодые лучники собирались достаточно далеко от того места, где они неспешно прогуливались. — Это… игра? — не изменяя тональности, спросил Лань Ванцзи. — Да, — подтвердила Цзян Яньли, — так детишки быстрее учатся. Азарт, элемент соревнования и интерес ко всему новому разжигают в них любовь к учебе и тренировкам. Хотите попробовать? — Что попробовать? — недоуменно произнес Лань Ванцзи, на что госпожа Цзян едва слышимо фыркнула: — Пострелять, конечно же. Я понимаю, что, возможно, вы хотели бы воспользоваться своим луком, но и наши учебные тоже хороши и крепки. Воспользуйтесь одним из них. — Ни к чему. — Бросьте! Идемте скорее, вам нужно отдохнуть и отвлечься, — сказала она, а после добавила уверенно: — Он скоро приедет. Лань Чжань вздрогнул. Это так заметно? Что он ждал кого-то? — А-Сянь никогда не уезжает надолго. Лань Чжань вопросительно посмотрел на девушку, шагающую рядом, и та поспешила пояснить: — Обычно он странствует неделю или две, не больше. Но однажды он уехал из ордена на два месяца, когда сильно поссорился с Цзян Чэном. Вэй Ин… Он привык носить обиду глубоко в себе, вдали от чужих глаз, — вздохнула Цзян Яньли. — Он вернулся только тогда, когда был уверен, что не обидит своего брата необдуманными словами и сможет нормально поговорить с ним, не переходя на крики. — На крики? — удивился Лань Чжань. Ему было трудно поверить в то, что Вэй Ин мог на кого-то по доброй воле накричать. Насколько его нужно разозлить, чтобы он перешел на повышенные тона? Лань Ванцзи казалось, что его жених не был способен на что-то такое. — Да, — улыбнулась Цзян Яньли и продолжила задумчиво: — но, знаете, всем в Пристани Лотоса давно известно, что страшно не тогда, когда мои братья кричат друг на друга, а когда они оба молчат. Лань Ванцзи неопределенно хмыкнул. Ему было трудно понять подобные семейные взаимоотношения, потому как в его семье, кажется, даже само слово «крик» находилось под запретом. Но это не значило, что он не был способен понять вообще. Лань Чжань постарается. От размышлений его отвлекли громкие разговоры, подшучивания и смех. Они медленно, но верно, подходили к группе адептов, тренирующихся в стрельбе по воздушным змеям, по подвижной и непредсказуемой цели. Умно. При виде них разговоры и перешептывания набрали обороты. На Лань Чжаня с любопытством и долей лукавства косился десяток пар глаз. Некоторые даже встали прямее, другие же, глядя на своих подобравшихся товарищей, только смешливо фыркали и бесцеремонно тыкали локтями в их бока. — Продолжайте стрелять, — негромко сказала Цзян Яньли. — Мы просто посмотрим. И молодые адепты тут же продолжили прерванное занятие. Многие успешно попадали в цель, и тогда змей стремительно опускался к земле. Но у одного юноши яркая мишень угодила прямиком в озеро, и ему под улюлюканье и чужой подбадривающий смех пришлось быстро плыть за ним и вылавливать из воды, пока бумага не отсырела и не порвалась. Тянуть за веревочку было нельзя — при попытке вытащить змея из озера, он мог испортиться намного сильнее. Лань Ванцзи, смотря на то, как ученик, ловко рассекая собой водную гладь, доплыл до проткнутого стрелой цветного змея, окончательно убедился в том, что в ордене Юньмэн Цзян действительно плавать учатся быстрее, чем ходить. Лань Чжань невольно заряжался этой живой энергией, исходящей от играющих и веселых детей, и впервые за несколько дней смог вздохнуть свободно. Цзян Яньли под боком ему ободряюще улыбнулась, легко подхватила его под локоть, приглашая подойти к адептам поближе, сжала своей теплой ладонью его холодные пальцы, чтобы согреть или просто подержать, — Ванцзи не знал, — ласково и ненавязчиво погладила выпирающие костяшки и мягко заглянула в глаза, будто спрашивая о чем-то. Лань Сичэнь смотрел несколько иначе, но столь же внимательно и заботливо, как и Цзян Яньли, когда желал младшему брату отдохнуть и позабыть на время обо всех проблемах. Вздохнув глубоко витающий вокруг аромат лотосов, он прикрыл глаза и чуть было не вздрогнул, услышав радостный возглас одного юноши: — Шисюн! Шисюн приехал! И второго: — Где?! Брешешь все ты! — Да там! Не видишь, что ли? У общих беседок. Лань Чжань и сообразить толком ничего не успел, как ученики — ученики Вэй Ина, по всей видимости, — шустро сорвались с места и побежали куда-то вперед. Куда конкретно — неизвестно. Территория резиденции была огромна, и Лань Ванцзи просто не успел запомнить все. Госпожа Цзян последовала за рванувшими юношами, пока Лань Ванцзи пытался успокоить разошедшееся сердце. Спину и низ живота лизнуло невидимым горячим пламенем, дыхание перехватило. И сам он будто задеревенел. — Молодой господин Лань? — окликнула его госпожа Цзян. — Вы идете? — Мгм, — кивнул он. И медленно двинулся за удаляющейся спиной девушки. Госпожа Цзян выглядела воодушевленной и счастливой. Лань Чжань не мог увидеть ее лица, но с ужасающей самого себя точностью знал, что в бездонных и добрых глазах его спутницы играли сейчас, словно блики на поверхности хрустально-чистой воды, теплые лучики света. Погрузившись в думы, Лань Чжань не сразу заметил, что госпожа Цзян чуть-чуть перегнала его и практически скрылась за ближайшим поворотом. Он поспешил за ней, не переходя на бег, но и не медля излишне, разгладил несуществующие складки на белоснежном ханьфу, чтобы не предстать перед женихом в неподобающем виде, силой воли и особыми дыхательными упражнениями унял сладкий сердечный трепет, пышно расцветший глубоко в груди, моргнул пару раз, сгоняя мутную пелену с глаз, и, беззвучно выдохнув, вместе с молодой госпожой догнал резвых адептов клана Цзян, которые кучной толпой уже окружили высокого широкоплечего мужчину в черном, сидевшего верхом на прекрасной и стройной лошади темной масти. Госпожа Цзян улыбнулась шире. По мере их приближения шум и чужие разговоры все нарастали. — Где ты был в этот раз, шисюн? — Да! Что ты видел нового? Какой-нибудь сильный монстр? — Расскажешь? Ну, расскажи! — О, вы снова не с пустыми руками. Что вы привезли на этот раз? Что-то интересное? — А нам привез? Вэй Ин, а это был он, лишь снисходительно улыбался на нескончаемый поток вопросов и, потрепав одного юношу по голове, принялся отвечать. Мужчина мягко подразнивал увлекшихся учеников и шутливо упрекал их в нетерпении и вопиющей наглости, цепляя на себя неправдоподобно строгое выражение лица, которое портила (красила) дрожащая и еле сдерживаемая лукавая улыбка. В конце концов Вэй Ин не сдержался и со словами: — «Делитесь между собой сами! Только оставьте меня в покое», — достал из рукава мешочек с какими-то незнакомыми Лань Чжаню сладостями. — А-Сянь! — смеясь и перекрикивая возбужденный поток голосов осчастливленных юношей, позвала младшего брата молодая госпожа Цзян. — Шицзе! — Вэй Ин резко обернулся, торопливо, одним красивым и хищным движением спешился и, подхватив с луки седла большой букет полевых цветов, ринулся к сестре. Цзян Яньли с готовностью распахнула руки ему навстречу, как та же голубка, охотно расправляющая свои крылья прямиком к небесам. Вэй Усянь, улыбнувшийся ярче прежнего, оказался рядом с ней в мгновение ока и закружил в приветственных объятьях, грозясь сломать и повредить тонкие стебли и бутоны скромных полевых цветов. — А-Сянь, здравствуй, — прошептала девушка. — У нас… — Здравствуй, — с облегчением и нежностью шепнул он в ответ и отстранился на расстояние вытянутой руки от сестры, чтобы посмотреть на нее. — Как вы тут? Шиди не злился? — Нет, конечно, — покачала она головой. — А-Сянь… у тебя гости. — Гости? И тут Вэй Ин выглянул из-за плеча сестры и взглянул на притаившегося Лань Чжаня. Серые глаза расширились в удивлении, а губы мягко приоткрылись, выпуская длинный громкий выдох. Весь вид мужчины выражал крайнее изумление. Лань Чжань не сдвинулся с места, продолжая наблюдать за мужчиной из-под ресниц и ждать непонятно чего. Вскоре Вэй Ин встряхнулся и с недоверчивой и усталой улыбкой и букетом цветов в руках подошел к нему. — И тебе здравствуй, Лань Чжань, — тихо поздоровался он. Адепты, хитро переглядываясь и перешептываясь друг с другом, — один даже позволил себе фривольный свист, — покинули место встречи вместе с госпожой Цзян, предоставляя, по-видимому, возможность обменяться приветствиями своему шисюну и его жениху. Лань Ванцзи не знал, как по-другому объяснить их скорый уход. — Мгм, доброе утро. — Не ожидал, что ты приедешь, — сказал Вэй Ин, запуская ладонь в спутанные волосы. Мужчина выглядел измотанным и утомленным, но неподдельно благодушным. — Я… Я очень рад тебе. — Мгм. — Лань Чжань прикрыл покрасневшие ушки за волосами и непроизвольно выпрямился. — Как давно ты приехал? Прости… Если бы я знал, что ты приедешь, то не уезжал бы из дома. — Ни к чему. Несколько дней назад. — Несколько — это сколько? — прищурился Вэй Ин, но его вдруг ощутимо боднула головой полузабытая лошадь, очень недовольная тем, что о ней, собственно, позабыли. — Эй, Яблочко, стой спокойно! И не ешь цветы! Они предназначались не тебе. Лань Чжань недоверчиво моргнул, смотря, как лошадь довольно пожирает наверняка с любовью сорванные Вэй Ином цветы, и чуть приподнял уголки губ в подобии улыбки. — Яблочко? — спросил он, и лошадь, будто поняв, что позвали ее, повела ушами и, отвлекшись от испорченного букета, ткнулась мягкими губами ему в волосы. Лань Чжань легко отвел ее морду в сторону, положил руку на мощную теплую шею, погладил по лоснящейся гладкой шерсти пару раз и удовлетворенно хмыкнул. Послушная девочка. — Предательница, — с болью прохрипел Вэй Ин. — То есть меня ты согласна любить только за мешок свежих яблок, а молодого господина Ланя — за просто так? Как ты можешь так поступать со мной? Это предательство! Чтобы я еще раз похвалил тебя за послушание. Непостоянен ваш род, женщины! — Вэй Ин? — подал голос Ванцзи, скрывая зачатки веселья в глазах за пушистыми ресницами. Вэй Усянь был забавен в своем притворном негодовании. Это должно бы раздражать, но Лань Чжань почему-то чувствовал только пленительную легкость и спокойствие. — Яблочко… Лошадь снова шевельнула ушами, услышав голос Лань Чжаня, и вдруг ласково фыркнула, зажевав губами ткань на его плече. — Это ее имя, — объяснил Вэй Ин, дернув поводья, — Яблочко. Абсолютно наглое создание. — В самом деле? Вэй Ин пытливо взглянул на него, а потом весело рассмеялся: — Ты уже имел честь в этом убедиться, — указал он кивком головы на всю его фигуру. — Эта капризная госпожа не любит чужих рук. За ней ухаживаю только я и конюх иногда. Она не принимает других людей, а вот к тебе отчего-то пошла сама. Ты ей понравился. — Мгм, — произнес Лань Ванцзи, не зная, что еще сказать. — Ты… Лань Чжань, ты не против, если мы встретимся чуть позже? Я отсутствовал достаточно долго, и шиди не простит мне, если я не начну сейчас же вливаться в курс всех дел. Вэй Ин еще и устал с дороги. Ему необходимо было отдохнуть, а не начинать сразу же с порога работать и успокаивать всех остальных. Лань Чжань кивнул, игнорируя зарождающуюся печаль в груди. Он мог и подождать. Столько, сколько потребуется. — Хорошо, — вздохнул мужчина. — Я зайду к тебе вечером. К тому времени я уже закончу со всеми делами. — Мгм. — Тогда пойдем, — бодро воскликнул Вэй Ин. — Отведем Яблочко в стойло, напоим, покормим, почистим, а дальше разойдемся и встретимся вечером. Такой план пойдет? — Мгм. — Это согласие? — Да. — Вот и замечательно, — протянул вполголоса Вэй Усянь, подхватывая лошадь под уздцы. — Расскажи мне, пока мы идем к конюшням, как тебе здесь. Все же хорошо? Лучше не бывает.