Сияй

Вэй Усянь, только оказавшись в родных покоях, сразу же рухнул возмутительно одетым в подготовленную заботливыми слугами постель и проспал мертвым беспробудным сном на чистых простынях почти до самого полудня. Он жил в отдельном доме, в стороне от главных павильонов. Здесь Вэй Ин действительно отдыхал и телом, и душой. Его маленький тихий уголок, куда заходили лишь парочка отобранных шиди слуг да шицзе. Последняя навещала личные покои непутевого младшего брата только в случае крайней необходимости. Или когда сильно волновалась. Вэй Ин бывало несколько дней мог безвылазно просидеть в своих покоях, рисуя новые талисманы, придумывая, создавая и собирая нужные ордену артефакты из подручных материалов и забывая порой про сон и пищу. Тогда А-Ли обязательно приходила к нему, ругалась, взмахивала эмоционально руками, когда слова заканчивались, и всегда заставляла поесть, а затем успешно, на остатках былого терпения укладывала его спать. И Вэй Ин, измотанный, сытый и счастливый от свалившегося на него внимания, спокойно засыпал под тихое мурлыканье сестры и журчание воды. Домик этот Вэй Усянь спроектировал сам совместно со знающим свое дело старейшиной клана, достаточно опытным, образованным и мудрым, чтобы отговорить его от слишком уж безумных и нерабочих идей. Общий фундамент будущей постройки заложили рядом с относительно глубоким и замечательным лотосовым прудом, который Вэй Ин заприметил лет в двенадцать, когда убегал с уроков. Там мало кто гулял. За исключением, может быть, мучающихся любовью милых парочек, ищущих любой повод обменяться страстным и исполненным нежности поцелуем вдали от посторонних глаз, прикоснуться сокровеннее или просто обнять друг друга крепче. Вэй Ин не подглядывал, честное слово… Но вернемся к нашим прудам. Пруду. Одинокий и ничем не выделяющийся на фоне остальных прудов и озер, он вроде бы ничем и не привлекал чужое внимание. Однако Усяню новая находка понравилась сразу. Неудивительно, что ему, тогда еще впечатлительному ребенку, захотелось в будущем построить свой собственный дом рядом со столь живописным местом. А-Чэн его идею выслушал, похмыкал себе под нос и подал запрос в Мэйшань, чтобы им выделили мастеров. Госпожа Юй, согласно покивав, одновременно с ним связалась с проверенным и уважаемым кланом, — кланом Жэнь, — специализирующемся на плотничестве и строительстве. Благо, недостатка в мастерах у них не существовало. Вся территория Мэйшаня так или иначе была покрыта густыми лесами, и целые династии семей находили свое призвание в обработке дерева и возведении крепких и прекрасных строений. Домик Вэй Ина не был чересчур большим. Спальня, гостевая комната, кабинет, приемная, соединенные между собой переходами, скромный внутренний дворик с высаженными вдоль низких оград цветами и два входа и выхода, один из которых как раз вел к любимому пруду Вэй Усяня. Вода в нем была прозрачная-прозрачная, как слеза юной девы. И даже ярко-зеленая ряска, мелко рассыпанная по бликующему водяному зеркалу, не мешала наслаждаться ее чистотой и мягкостью. А Вэй Ин наслаждался, искренне, по-настоящему, со всей душой. Он любил после загруженного работой дня или по пробуждении раздеваться сразу на небольшом деревянном пирсе, наполовину погруженном под воду, и нырять в пруд с головой, не заботясь о том, что его мог бы кто-то заметить. Никого и не было. Вэй Ин плавал в полном одиночестве, вздыхая тихо от удовольствия, смывая с тела усталость и напряжение многих дней. А еще приятное легкое томление внизу живота, какое случалось с ним теперь все чаще и чаще. Вэй Ин тяжко вздохнул, отплевался от попавшей в рот воды и волос, прикусил нижнюю губу и вновь ушел под воду. Стояла полуденная жара, и недолгое купание помогло избавиться от сонного горячего морока, давящего на виски и плечи. В ушах звенело. Голова сладко кружилась, и перед глазами вдруг заиграли разноцветные всполохи. Кожу чуть покалывало мягким чувственным жаром, идущим откуда-то изнутри. Приятно до дрожи. Вэй Усяню казалось, что он сейчас загорится даже от легкого дуновения ветерка. Сгорит весь. Жаль, что он не нашел время поплавать пораньше, с первыми лучами, или поздно вечерком, когда повсюду уже загорались желто-оранжевые фонарики и наступала пьянящая тишина, нарушаемая подчас утробным кваканьем лягушек, стрекотом цикад да немым пением перемигивающихся звезд. И кругом ни души. Бодряще-холодная на рассвете и пленительно-теплая после захода солнца, словно парное молоко, вода всегда ласково и охотно раскрывала ему свои объятья. И тогда Вэй Ин понимал, что счастлив. Действительно счастлив. Хоть плачь. Не хватало лишь одной немаловажной детали. «Лань Чжань». Вэй Ин вынырнул, шумно выдыхая и некрупно подрагивая всем телом. Каково было бы оказаться здесь с Лань Чжанем после наступления темноты? Согласился бы он окунуться вместе с ним в еще не остывшую после мучительного дневного зноя воду? Это же так сладко, так хорошо — чувствовать нежные обволакивающие волны на себе и дышать ароматами уснувших на ночь цветов. Ему бы понравилось. Наверное… Вэй Ин перевел дыхание и поплыл обратно к пирсу со сваленной в кучу одеждой. Солнце слепило, и, возможно, именно поэтому он позорно проморгал момент чужого появления. Почувствовать — почувствовал, но не увидел. — И долго ты еще здесь будешь прохлаждаться, бездельник? — спросил некто голосом Цзян Чэна. Собственно, это и был Цзян Чэн. Самый милый и требовательный брат на свете. Ни секунды не может прожить без внимания старшего. — Ты соскучился по мне, младший брат? — невинно поинтересовался Вэй Усянь. — Ты же знаешь, мои двери всегда открыты для тебя. Достаточно просто постучать. — Никто не скучал по тебе, чудовище, — фыркнул негодующе Цзян Чэн. — Тогда зачем ты здесь так рано? — Уже время обеда! Какое там рано?! — А вот так! — Вэй Ин запрокинул голову назад и убрал волосы с лица. С внутренней досадой мужчина отметил, что как только он выйдет из воды, расчесать эту густую гриву станет невозможно. Вьются не по-детски. С крупными непослушными волнами и частый гребень порой не справлялся, и потому каждый раз процесс расчесывания превращался для него в акт насилия и изнасилования. Своеобразный такой. Только умелые руки шицзе и избавляли его от мучений. Может, и в этот раз попросить? А-Ли никогда не отказывала ему в помощи с волосами. — Вэй! Усянь! Ты меня слушаешь вообще? — с ленивым раздражением задал свой вопрос Цзян Чэн. — Всегда, и очень внимательно, — заверил его Вэй Ин. — Что случилось? — Это я у тебя хотел спросить. — Ах, если бы я только знал, о чем ты. — Не прикидывайся дураком, А-Сянь, — устало вздохнул глава Цзян. — Это не работает с тех пор, как нам обоим исполнилось по шестнадцать. Сделай уже что-нибудь… Вэй Усянь недоуменно нахмурился, а затем кивнул брату, чтобы тот смело продолжил, не боясь задеть или обидеть. — Твой жених и любовь всей жизни ходит по резиденции неприкаянным призраком. Сделай уже что-нибудь, пока я не запер вас в одном помещении на неделю. Смотреть тошно. У Вэй Ина сжалось все внутри от неожиданной боли. Полуденная жара ушла на второй — а то и на третий — план. Ему стало вдруг очень холодно и зябко, как зимой. Какой же он ужасный жених. — А, не делай такие глаза, Вэй Усянь. Просто сходи с ним в город, или куда вы там собирались? С оставшимися делами я справлюсь сам. — Спасибо, А-Чэн, — улыбнулся на несколько тонов теплее Вэй Ин. — Вот только не надо мне… — Цзян Чэн неопределенно взмахнул рукой, указывая одновременно на всю его фигуру, — … этого! Оденься и иди к нему. Оденься! — Ой, да что ты там не видел? — расхохотался Вэй Ин, ловко взбираясь на пирс и вытираясь нижними одеждами, ничуть не заботясь о том, как выглядел со стороны. Верхние он небрежно накинул на плечи и прошел в дом, куда после нескольких секунд раздумий зашел и ворчащий шиди. — Молчи, — прошипел змеей он. Прямо аспид. Однако Вэй Усянь, несмотря на недовольство и теснящееся в груди легкое раздражение напополам с искристым и неискоренимым весельем, лишь по одному взгляду на своего шиди понял, что тот был чем-то крайне смущен. Названного брата с потрохами выдавали покрасневшие скулы и кончики ушей. — Мой неразумный шиди чем-то смущен? — спросил из-за ширмы Вэй Ин, переодеваясь в чистые и свежие одежды. — Молчи, — повторил он резче. — А то что? Побьешь меня Цзыдянем? Говори уже, что за напасть с тобой приключилась. Не зря же ты ко мне пришел. Вэй Усянь был полностью уверен в том, что смущение Цзян Чэна было вызвано отнюдь не отсутствием на нем одежды. Они знали друг друга с детства, с тех самых пор, как им обоим исполнилось по шесть лет. Кого им стесняться? — Не одному тебе предстоит вступить в брак. — Да. Есть же еще шицзе… — озадаченно произнес Вэй Ин, добавляя в голос мягкие ноты, полные очевидности и понимания. Его милая шицзе скоро выйдет замуж за павлина, а он — за Лань Ванцзи, за самого талантливого и прекрасного юношу во всей Поднебесной. Не зря же его прозвали Нефритом… Поверить невозможно до сих пор. Он помолвлен. На любимом человеке. Хоть тысячу раз повтори в мыслях, хоть вслух, а ощущения нереальности происходящего ни на мгновение его не покидали. Наверное, Вэй Усянь и через десятки лет не сумеет привыкнуть. — Не тупи, А-Сянь. Наша матушка, пока тебя не было, задалась целью обручить всех своих детей. А в Мэйшане у нее, если ты еще не забыл, есть не только знакомые мастера. Вэй Ин резко зажал свой рот ладонью, заглушая хриплые полусмешки, преступно нарушавшие повисшую между ними тяжелую тишину. И, разумеется, Цзян Чэн все услышал. Попробуй такое не услышать. — Хорош ржать! Не смешно, мать твою! Теперь Вэй Ин засмеялся открыто. — А вот матушку мою не тронь, — предупредил несерьезно он. — Она была потрясающей женщиной, я уверен. И как ты мне вообще предлагаешь реагировать на подобные новости? Что мне сделать для тебя? Ну хочешь, я встану на защиту твоей чести? Госпожа Юй, вне всяких сомнений, оценит мою самоотверженность. Цзян Чэн тихо выругался и сплюнул с досады: — Чтоб я еще раз тебе что-то рассказал… — У госпожи хороший вкус. И неволить она тебя не станет. Успокойся, я не издеваюсь над тобой, — пропыхтел Вэй Ин за злополучной ширмой, затягивая пояс потуже и берясь за нежеланный гребень. — Может, она найдет для тебя ту, что будет соответствовать всем твоим требованиям. И красивая, и кроткая, и нежная, и сильная… Такая, какая захочешь. И какую ты заслуживаешь. А ты, братец, заслуживаешь только самого наилучшего. — Замолчи, — пробухтел Цзян Чэн. — А ты мне рот зазря не затыкай, — усмехнулся Вэй Усянь, а потом вполголоса, с приглушенным шипением ойкнул, когда гребень застрял в его мокрых волосах где-то в районе затылка. И по всей видимости, застрял там навсегда. Покойся… — Да иди ты уже сюда, идиотина, — буркнул Цзян Чэн. — Сколько можно страдать? Вэй Ин пробормотал что-то теплое и благодарственное в ответ и с облегчением передал брату свою голову с гребнем. Он со всем разберется. А если не разберется, то накричит и обязательно разберется позже. Вне всяких сомнений. Долго ждать не пришлось. Волосы, как по волшебству, под руками А-Чэна охотно распрямлялись и становились гладкими, словно шелк, и Вэй Ин бы душу свою заложил, чтобы уметь так же. Какая вопиющая несправедливость. Нечестно. — Все честно, — фыркнул смешливо Цзян Чэн. — Природа все скомпенсировала и со всей щедростью отыгралась на твоих волосах. Братец. — Шицзе пожалуюсь на тебя, — скорчил обиженную рожу Вэй Ин. — Она меня защитит и пожалеет. — Пф! Она уже уехала, — хотел было съязвить Цзян Чэн, но в последний момент передумал и смягчился. — Как уехала? — потерялся Вэй Ин. — К-как… Когда? — Сегодня рано утром. Она зашла к тебе перед тем, как уехать, но не стала будить. Не хотела прерывать твой отдых, — неловко пожал плечами А-Чэн. То-то он проснулся сегодня без сапогов, с расплетенными волосами и под одеялом. А-Ли позаботилась о том, чтобы ему было удобно хотя бы по-минимуму. — Зря я так тебя работой загрузил. Ты только приехал. — Да ничего страшного, А-Чэн. Я бы… — Ничего «ты бы не»! — Цзян Чэн больно дернул его за непослушную волнистую прядь. — Если ты сейчас так извиняешься передо мной, то знай, что я как твой старший брат не держу на тебя зла-ай! Ты чего дерешься?! Усянь, конечно, увернулся от чужой карающей длани, но не учел, что кое у кого в плену находились его волосы. Не в первый раз Вэй Ин заметил за собой желание состричь их к таким-то демонам. Красота — это еще не все. А как же практичность? Интересно, как Лань Чжань ходит в белых одеждах и не пачкается? Сущее совершенство. — Чего заулыбался? — спокойнее спросил Цзян Чэн, сооружая на его голове крепкий и аккуратный хвост. И на этот раз пальцы брата действовали на порядок нежнее и ласковее. — О женихе подумал, — мягко проговорил Вэй Усянь и скорее почувствовал, чем увидел, как лицо шиди скривилось в поддельном отвращении. — Настолько любишь? Он же камень ходячий. — Не будь таким грубым. Он тебе нравится. И Вэй Ин был полностью уверен в том, что в этот момент А-Чэн закатил свои глаза к потолку. — Хочешь сказать, я не прав? Молчаливый, серьезный, умный, талантливый и красивый такой, что сойти с ума можно… — Избавь меня от подробностей. — Да как скажешь, братец. Только не подходи ко мне потом, когда тебе кто-нибудь понравится и ты не сможешь сдержать внутри себя тот неукротимый поток чувств, о котором особенно любят слагать легенды поэты и писатели. — И не приду. — Придешь. — Нет. — Да. — Нет! — Да! Цзян Чэн шумно, с неявным рычанием выдохнул, и Вэй Ин ощутил горячее дыхание брата на затылке. Кто-то злится. — Нет, — негромко произнес глава Цзян. — Я не собираюсь жениться. Мне никто не нравится. Пусть вы с А-Ли будете счастливы в браке, а мне это пока не нужно. — Хорошо. Как скажешь. — Угу. Вэй Ин на пару секунд замолчал, вслушиваясь в дыхание младшего брата, и решил попытать удачу: — А если все-таки встретишь ту самую? Ну… или того самого? Тебе бы вообще кого хотелось видеть рядом с собой? — Без разницы, А-Сянь. Мне все равно. — М-да, братик, и где твоя придирчивость теперь? — Где надо, — грубо ответил А-Чэн. — Иди к своему. По его лицу, может, ничего понять и нельзя, но даже мне видно, что он боится. — Боится? — Слушай, я не знаю, ясно? Я не знаток. Иди уже, успокаивай свое чудо. — А работа? — Доделаю сегодня без тебя. Идите прогуляйтесь где-нибудь. Ты же хотел, нет? — Хотел. — Ну так вали тогда отсюда, — цыкнул мужчина. И Вэй Ин не нашел в себе наглости напомнить, что братец командовал в его́ доме. Пускай командует.