Сияй

Вэй Усянь с неудовольствием отметил, что их день уже подошел к концу. Праздные разговоры торговцев и обычных гуляющих людей, наслаждающихся опустившейся на землю вечерней прохладой, становились все тише и тише. Запахло надвигающейся грозой и дождем. И свежо, и душно вдруг стало, практически невыносимо, а еще так хорошо, что дыхание само по себе тяжелело и мягко застревало в чересчур тесных легких. Через пару часов зазвучат первые раскаты грома, которые разрежут напряженный воздух пополам, много-много раз, а когда небо над их головами полностью почернеет, на жаждущую землю хлынет бесконечный ливень. — Не хочешь поплавать? — шепнул Вэй Ин. Лань Чжань чуть вздрогнул и непонимающе посмотрел на него, замершего в ожидании и отгородившегося от посторонних звуков, — нарастающего гулкого смеха бойких посетителей местных таверн, странного стука дерева о дерево, плеска воды, шелеста чужих одежд и переставляемых туда-сюда товаров, — неважно оно было. — Не думаю, что это будет уместно, — осторожно проговорил Лань Чжань, медленно подбирая нужные слова, пока Усянь убеждал себя не пялиться слишком уж сильно на своего жениха. Неприлично же. — Я не нырять предлагаю, — сказал в конце концов мужчина, невесомо огладив костяшки пальцев растерявшегося юноши и окончательно одурев от того, что ему это позволяли, что теперь он мог прикоснуться и не бояться отпустить. Происходящее совсем не походило на его давно привычные путанные сны, пронизанные от и до туманными сладкими ласками и легкими касаниями, которые видишь, — видишь, как тебя касаются нежные руки и губы, — но не чувствуешь в полной мере. Не так, как если бы это было наяву. Вэй Ин не спал. — Недалеко есть лодки. Мы могли бы одолжить одну. Ни тебе, ни мне не откажут. — Вы так думаете? Вэй Усянь почти привык к этому тихому и необычайно мягкому «вы». Теперь оно перестало казаться ему обидной преградой. Лань Чжань скорее всего просто стеснялся. Ведь он был довольно скромным и немногословным молодым человеком, который только иногда позволял себе назвать его Вэй Ином, что уже являлось огромным успехом. А «вы» — это так, пустое. Лань Чжань мог обращаться к нему, как угодно. — Я знаю, — сказал Усянь. — Хочешь? Лань Ванцзи испытующе посмотрел на темнеющее небо, на низкие тяжелые тучи. Беззвучно вздохнул. Ветер игриво всколыхнул его волосы и концы белоснежной налобной ленты. Запах влажной земли и трав стал вдвое гуще и насыщеннее. — Скоро дождь, — ответил Лань Чжань, словно это должно было что-то объяснить Вэй Ину. — Ну и что? — беспечно усмехнулся он. — Пойдем? Мне бы очень хотелось побыть с тобой еще немного. — Вы… — Да? — прошептал Вэй Усянь, накрыв ладонь юноши своей второй свободной рукой, чтобы получился некрепкий «замок». А-Чжань мог бы освободиться в любое время. — Я… — Пожалуйста? — еще тише произнес мужчина и, не успев одернуть себя, коснулся губами изящного запястья, разом дрогнувшего от одного единственного прикосновения, не поцелуя даже, пока нет. Лань Чжань вдруг перестал дышать, и Вэй Ин мысленно упрекнул себя в неумении держать свои желания в узде. Впрочем, винить себя — глупо. Желания, жившие в нем с тех пор, как он впервые увидел Лань Ванцзи, не исчезли и никуда более не исчезнут. Вэй Усяню все так же хотелось его целовать, окружить безраздельным вниманием, отогреть, ласково и нежно позвать по имени в ночи… И когда-нибудь заняться с ним любовью… Но он не знал, как до этого дойти и что нужно для этого сделать. У Вэй Ина, что бы о нем там ни говорили, отсутствовал опыт чувственной близости. Он никогда не был помолвлен и никого раньше не желал настолько сильно. Он ни разу в жизни не целовался! Как ему вести себя с женихом, с которым все происходило буквально в первый раз? Что чувствовать, помимо глупого счастья и дикого смущения? — Вэй Ин. Голос Лань Чжаня едва заметно дрожал, но Вэй Усянь почувствовал лишь будоражащее удовольствие от того, как его имя легко слетело с уст юноши. Будто так и должно быть. — Лань Чжань? — мягко позвал Вэй Ин и, словно в благодарность за прошлое терпение, получил в ответ легкое прикосновение к своему рукаву и тихое уверенное согласие. — Где ближайший причал? — спросил он, и Усянь смог наконец улыбнуться смелее, из-за чего скулы неприятно заныли. Найти нужный причал труда не составило. Он располагался не так уж и далеко, всего в нескольких минутах ходьбы. Так что Вэй Усянь, быстро взяв себя в руки и проигнорировав ощущения горевших огнем губ от подаренной жениху ласки, провел их к нужному месту, подмигнул стоявшему рядом с пирсом лоточнику, который уже засобирался домой, и помог Лань Чжаню сесть в лодку. Он не волновался о том, что мог взять чужую. У Вэй Ина с благословения хозяев было персональное разрешение на любую лодку, пришвартованную конкретно к этому причалу. — Так и должно быть? — заволновался Лань Чжань. На лице его, разумеется, ничего такого не отразилось, но Вэй Усянь подобные вещи просто чувствовал, и все тут. Он невольно поддался чужому настрою и насторожился. — Что именно? — Лодка… — А-а-а, мы ее не украли! Все в порядке, обещаю. Хозяева нам и слова не скажут. — Мгм. Вэй Ин тем временем перевел взгляд на небо, практически почерневшее. Нахмурился. Ветер значительно усилился. Вдалеке сверкнули первые молнии, и оглушительно загрохотал гром. Нет. Плыть куда-то в такую погоду — полное сумасшествие. Он, конечно, безрассуден, но не настолько, чтобы подвергать жизнь любимого человека опасности. Не судьба, видимо. Лань Чжань в своих переживаниях был абсолютно прав. — Лань Чжань, сегодня все-таки поплавать нам не судьба. Ты прав. Пойдем-ка лучше домой, — сказал он раньше, чем успел себя остановить. Щеки запылали от смущения. Боги, дом… Что он несет? — Погода нынче действительно не располагает. Лучше не рисковать. Достаточно и тех случаев, когда непутевые рыбаки погибали по своей же глупости, когда выходили рыбачить и собирать лотосы в непогоду. Думаю, в будущем нам еще выдастся возможность прогуляться по здешним озерам. Противоречил Вэй Ин себе, ой, как противоречил. Сразу надо было к Лань Ванцзи прислушаться, а не поддаваться эмоциям. Странно только, что любимый ничем не возразил и не стал оспаривать его решение. Усянь хмыкнул себе под нос и присел рядом с юношей. Благо, в лодке места было предостаточно. Да и отдохнуть немного не помешало, пока тихо и людей нет. Ноги приятно гудели от усталости — погуляли они сегодня прилично. Хорошо было. С Лань Чжанем было очень хорошо. Спокойно. Вэй Ину обычно, за исключением дорогой шицзе, шиди и госпожи Юй, с трудом удавалось расслабиться в чьем-либо присутствии, — всегда настороже, всегда готовый ответить и парировать. В том, чтобы быть правой рукой главы ордена, есть своя особенная прелесть — почти каждый день происходило что-то из ряда вон, хоть вешайся. Но Лань Чжань… Его милый А-Чжань одним лишь своим непоколебимым видом внушал уверенность и настоящее спокойствие. Вэй Усяню уж точно. Шиди, однако, говорил, что каменное выражение лица Лань Ванцзи внушало всем скорее страх и ужас, но никак не спокойствие и не умиротворение. Цзян Чэн почему-то считал Лань Чжаня — доброго, благородного и безумно внимательного Лань Чжаня — жутким и неприветливым и искренне не понимал, что Вэй Ину нравилось в «этой глыбе льда». «А-Сянь, ты совсем ненормальный? Сбрендил?» — спрашивал он. Довольно популярный, кстати, вопрос. — М-да, — вслух протянул Усянь. — Вэй Ин? — М? — Что-то успело произойти? — Лань Чжань слегка вскинул правую бровь в немом вопросе, и у Вэй Ина, — видят Небеса! — чуть сердце не остановилось. Почему никто не предупредил его, что Ванцзи мог вытворять со своей мимикой время от времени тако́е?! Это нечестно. — Рассуждал о ненормальности, — прокашлялся Вэй Усянь. — Странный повод для размышлений. — О, тебе так только кажется. На самом деле тема очень интересная, ведь то, что нормально для одного человека, может быть абсолютно неприемлемым — для другого. Взять хотя бы ваш орден и вашу стену правил. Что для вас — истина, то для тех же юньмэнцев — дикость несусветная. — Например? — заинтересовался Лань Ванцзи. — Назови любое правило. — Запрещено шуметь после отбоя, — послушно ответил юноша. Весомо. — О! Забавное правило, — медленно усмехнулся Вэй Усянь. — Чем же? — Тем, что у нас здесь четкого времени отхода ко сну нет. Но подъем, к слову, для всех, кроме слуг, — общий. Не в пять утра. Как вы вообще глаза продираете в такую рань? Это же сущий кошмар! — Дело привычки. — Вот видишь! Для тебя это — нормально. — А для вас? Во сколько вы просыпаетесь? — По-разному, — пожал плечами Вэй Ин. — Могу проснуться до рассвета, когда еще не сошли на нет ночные туманы, а могу и после, когда солнце стоит высоко. Лань Чжань чуть нахмурился: — Это не мешает работать? — Ничуть. — А ваши ученики? — С ними посложнее. — Вэй Усянь оперся локтем о борт лодки и едва не вздрогнул от очередного неожиданного грохота. Небо сходило с ума и нетерпеливо бурлило, точно кипящая вода под крышкой тяжелой чугунной кастрюли, — в любой момент выплеснется и ошпарит. Тоже самое и с дождем. Непонятно было, в какой момент может хлынуть так, что за плотной водяной стеной и руки своей не разглядишь, если хотя бы ненамного вытянешь ее перед собой. — Ради них я всегда встаю вовремя. Как положено. Взгляд Лань Чжаня на мгновение потеплел, и Вэй Ина всего, от макушки до кончиков пальцев ног, омыло горячей волной, идущей откуда-то изнутри. «Красивый», — подумал с нежностью Вэй Ин, позволяя себе мягко улыбнуться. Любовно. Ласково. Чтобы А-Чжань заметил, увидел. Но юноша отчего-то мелко вздрогнул и посмотрел куда-то вверх. Вэй Усянь невольно повторил за ним, но сразу же опустил голову обратно, потому что вода могла залить глаза. Начался дождь, внезапный, обильный, ошеломительный, резкий, а еще потрясающе-теплый. Гром оглушал. Ветер пригибал к поверхности озера лотосы и их крупные ростки и листья и терзал беспомощные деревья. Они оба вымокли практически мгновенно. Всего за один удар сердца. Вэй Ин громко рассмеялся. — Ну что теперь? — сказал он изумленному юноше. — Бежим! Усянь ловко взобрался на пирс и, чуть ли не подняв Лань Ванцзи на руки, помог тому выбраться. Оба чуть не подскользнулись, из-за чего Вэй Усяню захотелось смеяться еще сильнее. Все это так пьянило. Схватив жениха за свободную руку, а второй безуспешно прикрыв лицо от тугих струй, он сорвался с места. Видимость дурная. — Вэй Ин?! — раздалось все столь же удивленное позади. Но и одновременно задыхающееся, восторженное, рискнул подумать Вэй Усянь. — Ничего! Просто беги! — крикнул он. Во рту тут же собрался вкус летнего дождя, свежий, немного терпкий. О, боги… Вэй Ин встряхнул мокрыми насквозь волосами, полубезумно улыбнувшись, и побежал к дому, своему дому. Он не боялся заплутать или, — что абсурдно, — упасть, — он знал все дороги наизусть. Это было очевидно, поскольку через каких-то несколько сладостных минут впереди наконец-то мелькнул тусклый огонек от его домашнего фонаря, висящего на веранде снаружи, и очень близко раздался громкий плеск воды, льющейся из узкого водостока и перебивающей звуки дождя и грома. Тихо хлопнула входная дверь, и они оба, тяжело дыша, привалились к ней с внутренней стороны спинами. Дождь, грязь и недолгий забег теперь остались позади. Следовало бы подумать о другом. С их одежд и волос обильно стекала вода, образуя вокруг некрупные лужи. В доме было темно. И тепло. Вэй Ин наощупь двинулся вглубь комнаты и зажег свет. Лань Чжань стоял ровно на том же месте, где он его оставил, полуприкрыв веки, дыша глубоко, шумно. Бледные щеки, к которым черными потеками туши прилипли влажные пряди волос, пленительно раскраснелись. И запах трав и грозы, беснующейся где-то снаружи, стал вдруг ярче и в какой-то степени невыносимее. Как же все это было сладко и прекрасно. Стало совсем тихо. Вэй Ин слышал только шум собственной крови в ушах. И не мог оторвать взгляд от Лань Чжаня. Он не имел на это никаких сил.