Сияй

То, что сказал ему в порыве чувств лекарь, очень походило на предсказание, на какое обычно были горазды гадалки или, к примеру, старые ведьмы. Однако Вэй Ин видел в глазах дедушки И Сюя лишь опыт и знания, — историю, если вам будет угодно, — которые достаются упорным трудом и долго прожитой жизнью. Слова его шли из глубины души и не несли в себе никакого потаенного смысла. И Сюй предельно четко сказал беречь Лань Чжаня. Что ж, значит, Вэй Ин так и сделает. Он и без всяческих подсказок собирался это сделать. Если только ему позволят быть рядом, с намеком на печаль подумал Вэй Усянь, потирая пальцами пульсирующий висок. Все-таки Лань Чжань мог иметь и свое мнение на этот счет. Им обоим не помешало бы поговорить и объясниться друг с другом. Молчание и разлука тяготили Вэй Ина. Он очень скучал по Лань Чжаню, а работа давно перестала отвлекать его от назойливых и весьма смущающих мыслей. Что ему сказать? По пути к дому, неспешно проходя через сады и озера по узким дорожкам и деревянным мосткам, Вэй Ин, уставший, бережно укрытый вечерними сумерками от чужих надоедливых взглядов, еще раз прогнал в голове разговор с лекарем и на этот раз почти не покраснел. Вполне возможно, что он уже просто устал смущаться. Ну сколько можно, в самом деле? Он — мужчина, в конце концов, а не тот наглый юнец с шилом в заднице, который самоуверенно полагал, что знает все на свете и никто ему не указ. А опыт… Что ж, опыт — дело наживное, разве нет? Да и старик И Сюй вдобавок желал ему лишь добра и ни в коем случае не стал бы советовать чего-то дурного. Он был, пожалуй, единственным человеком в Пристани Лотоса, исключая дядю Цзяна и милую А-Ли, кто всегда, — чуть ли не с самого первого мгновения, — относился к нему сугубо положительно. Остальные либо слишком часто меняли свое отношение к Вэй Ину в зависимости от его заслуг перед орденом и перед другими, либо игнорировали. Лекарь же весьма прозрачно показал ему свое расположение и готовность помочь. И Вэй Ин, поначалу потерявшийся в откровенном разговоре, вскоре понял, что дедушка И Сюй с большой вероятностью был прав во всем. Кроме одного. Лань Чжань ни за что не позволил бы ему провести вместе с ним течку. Не после того, как Вэй Усянь сам оттолкнул его от себя. Ненамеренно, конечно! Конечно же, нет. Вэй Ин и не хотел его отталкивать. Просто он, наверное, испугался того, насколько сильно хотел тогда остаться рядом с ним. И даже осознание правильности собственного поступка не умаляло едкого сожаления, разлившегося на сердце. Лань Чжань же не отстранился, не отпрянул, не убежал, — он отвечал. Он отвечал на каждый его поцелуй и каждое прикосновение, каким бы легким и мимолетным оно ни было, открыто, невинно, сладко и безумно горячо. Вэй Ин не знал, что Лань Чжань мог быть таким, и совершенно не ожидал, что его ласки встретят с готовностью и зовущим нетерпеливым жаром, который, оказывается, очень тщательно скрывался за робостью и будоражащей сдержанностью. Теперь Вэй Усянь это видел. Да и какое там видел? Он в тот момент буквально прочувствовал все на себе. И ожидаемо возжелал большего. Эгоистично. Нелепо. Неприемлемо. Именно поэтому Вэй Усянь и ушел первым, пока еще был способен хоть что-то контролировать. Он поступил так, как должен был поступить любой приличный человек на его месте. И да, Вэй Ин — приличный человек, — приличный, ясно? — что бы о нем там ни болтали и какие бы мерзкие слухи ни пускали за его спиной. Он не понаслышке знал, что такое стыд, правда. Просто справляться предпочитал с ним немного по-своему, нестандартно, если так можно выразиться. Обычно Вэй Ин язвил, насмешничал, вел себя нагло, самоуверенно, глупо или же вообще предпочитал нападать первым, пока его окончательно не унизили и не застыдили. Всегда по-разному. Однако то, что он чувствовал сейчас, абсолютно точно не являлось стыдом. Это что-то другое. Вэй Усянь не стыдился. Он… Он скорее смущался, — и, ох, боги, ну, не привык он столько смущаться, помогите ему уже кто-нибудь, пожалуйста, — или волновался. Боялся даже. Очень-очень боялся. И хоть сердце у него билось ровно, не выдавая мучившего его страха, но оно ныло, болело, кровоточило. И душа была не на месте, все дрожала и трепетала от беспокойства. Лань Чжань имел полное право думать, что Вэй Ин отверг его. Что, разумеется, не было правдой. От одной только мысли об этом ему становилось невыносимо больно, и кровь в венах стыла от медленно подступаюшего ужаса. Ну, как бы он смог отказаться от такого прекрасного человека? От своего человека. От любимого и драгоценного Лань Чжаня, который сам шел к нему навстречу, добровольно, с раскрытыми и теплыми, словно весеннее солнце, объятиями, который нежно и страстно его целовал в утренних влажных сумерках и который мягко улыбался, когда Вэй Усянь говорил что-то, что, возможно, казалось тому приятным или хорошим. Ох, как же божественно Лань Ванцзи улыбался. Это же совершенно невозможно. Вэй Ин был бы полным идиотом, если бы отказался от него. От всего этого. Им нужно поговорить. Тяжело вздохнув, Вэй Усянь заплетающимся шагом дошел до дома и устало оперся лбом о входную дверь. Кто бы мог подумать, что помолвка и сближение с небезразличным тебе человеком это так сложно. И шицзе рядом нет, чтобы поплакаться ей и в голос пожаловаться на свою тяжкую судьбу. Та уже как дня три-четыре уехала к своему жениху в орден, к этому напыщенному павлину. Она же тоже тосковала и скучала, чай не железная. Но как же ему ее не хватало. Всего одно доброе слово А-Ли творило с ним что-то невероятное — он, благодаря этому, будто заново набирался сил. Ее искренняя поддержка и стойкость, о которой никто, наверное, за пределами клана и не ведал, были ни с чем не сравнимы. Несравненна. Самая лучшая и добрая шицзе на свете. А шиди? Шиди, скорее всего, не поймет. Попытается, конечно, но прочувствовать до конца, к сожалению, не сможет. У него были свои способы поддержать друга в беде. Загрузить работой по самое не хочу, например, или подраться. Вэй Ин невесело хмыкнул. Завтра совет, а он думал не пойми о чем. Ему следовало бы лечь спать, отдохнуть, отвлечься, прекратить волноваться, но непрошенные мысли так и лезли, так и лезли, не переставая. Неужели, Вэй Ину вновь светила бессонная ночь? Еще одну такую он просто не выдержит, а на совете сразу заметят его усталость и общую потрепанность и постараются как-нибудь некрасиво сыграть на этом. Нет. Надо срочно лечь спать и успокоиться. Может, выпить легкого фруктового вина? Оно в меру сладкое и крепкое. Вроде бы у него оставалось немного. Вэй Усянь резко встряхнул головой, прогоняя тяжелый морок усталости, и направился к своему пруду. Не раздеваясь, Вэй Ин нырнул в воду прямо с головой. Возможно, он хотел просто утопиться, чтоб не мучиться. Доподлинно это неизвестно, потому что спустя где-то минуты три Вэй Ин все-таки вылез на поверхность и, покачиваясь, прошел в дом. Он не помнил, как раздевался, и выпил ли по итогу желанного вина. Отметил лишь краем сознания, что уснул в гостевой комнате, ровно на том месте, где недавно они с Лань Чжанем сладко спали, тесно прижавшись друг к другу. И все.

***

Совет проходил скучно и единообразно, а тревожность потихоньку сжигала Вэй Ина до тла. Рядом выразительно скрипел зубами Цзян Чэн и делал вид, что его ничуть не волновали абсурдные заявления главы Яо, который все никак не мог заткнуться и перейти наконец к главному, чтобы и другие смогли поскорее выступить с докладами и разойтись после по покоям, где можно будет спокойно и без суеты подготовиться к предстоящему ужину и новому потоку бурных обсуждений насущных вопросов. Это невыносимо. Тупость и ограниченность главы Яо невыносимы. И слушать его абсолютно невозможно. Но если не слушать, можно упустить что-то значимое. Глава Яо, то ли из-за своей вопиющей недалекости, то ли из-за отсутствия инстинкта самосохранения, уже успел оскорбить главу клана Цзян и его верную правую руку. Госпожи Юй на него нет, видят всеблагие Небеса. Посмел бы он сказать что-то подобное в ее присутствии, Вэй Ин на это с удовольствием бы посмотрел. Снова были тонкие намеки на молодость и неопытность Цзян Ваньиня в то время, когда тот успешно и без проволочек упрявлял делами клана уже на протяжении двух лет, и его неспособность держать себя в руках. Снова Вэй Усяня обвиняли в высокомерии и его незаслуженном положении. Цепной пес — вот кто он, по их мнению. Ах, знали бы они, как сильно Вэй Усянь ненавидел собак и тех людей, которые несли оскорбительный и несправедливый вздор своими грязными языками за чужими спинами. Тогда они ни за что не посмели бы и ртов своих раскрыть в его присутствии. Просто не успели бы. Но рано или поздно плохое заканчивается. Вот и совет начал подходить к концу, и Вэй Ин смог наконец вздохнуть спокойно и с быстро колотящимся сердцем покинуть зал, ловя спиной обеспокоенно-раздраженный взгляд Цзян Чэна. Он должен найти Лань Чжаня и поговорить с ним, пока тот не покинул территорию клана Цзян. Удивительно, что Лань Чжань не сделал этого раньше. Никто ведь его насильно здесь не держал. А значит, он ждал, когда Вэй Ин решится заговорить первым? Позовет? Найдет? Успокоит? Нужно ли Лань Чжаню успокоение? «Ну, где же ты? Где же ты?» — отчаянно думал Вэй Ин, носясь хищником по павильонам, садам, беседкам и мосткам, на которых обычно любил подолгу останавливаться Лань Чжань. Но нигде его не оказалось. Остановившись на пару мгновений, Вэй Усянь вдруг заприметил фигурку знакомой служанки и поспешил к ней. — Мэй-Мэй, постой! — попросил он, скрывая нервозность за улыбкой. Ему отчего-то было очень тревожно. Да и голова начинала болеть из-за затянувшегося совета. Будь проклят глава Яо и его пособники. Девушка моментально остановилась и с внимательной сосредоточенностью взглянула на него: — Господин Вэй? Эта Мэй-Мэй может чем-то вам помочь? — Да, — кивнул он. — Ты случаем не знаешь, где второй молодой господин Лань? — Ваш дорогой жених? — зачем-то уточнила она, хитро сощурив глаза, будто и не знала никакого второго молодого господина Ланя. Кто таков? Не знаем таких. — Видела недавно у любимой беседки уважаемой госпожи Юй. Молодой господин Лань отдыхал. — Благодарю, — выдохнул Вэй Ин и помчался в нужном направлении, напрочь игнорируя глубоко понимающий взгляд Мэй-Мэй и ее улыбку, которую та весьма ловко скрыла за рукавом. Вэй Ин нашел Лань Чжаня достаточно быстро, но не успел он в очередной раз выдохнуть от накатившегося на него облегчения и радости, как его тут же охватили негодование, злость, досада, а из сжатого спазмом горла чуть не вырвалось сдавленное низкое рычание. Лань Чжаня, — его Лань Чжаня, — желавшего лишь уйти поскорее, очень настойчиво теснили внутрь беседки. И… Схватили за руку? Это был какой-то незнакомый Вэй Ину адепт из маленького и совсем не значительного ордена. Но наглости столько, что хоть отбавляй. Лицо — невзрачное, каких превеликое множество, высокомерное и чересчур уверенное в собственном превосходстве и правоте. Альфа. Его мускусную вонь и за несколько сотен ли от самого источника запаха можно было спокойно почуять. А Вэй Ин способность различать запахи пока не утратил. У него был довольно острый и чувствительный нюх. Вэй Усянь все-таки хрипло рыкнул и, сохранив на лице улыбку, в которой теперь не наблюдалось мимолетно испытанной радости от долгожданной встречи с женихом, стелющимся шагом быстро преодолел разделяющее их расстояние. Лань Чжань заметил Вэй Ина практически сразу, и глаза его на холодном неподвижном лице тотчас наполнились неподдельным облегчением и какой-то непонятной болезненной печалью. А еще на Лань Чжане почему-то, вместо привычных белых одежд, были ученические фиолетовые. Цвета клана Цзян. На что Вэй Усянь должен был бы обратить внимание сразу… Дыхание перехватило. Горло сжало новым спазмом, но на этот раз другим, не таким резким и агрессивным, как прежде. Ох, боги… Вэй Усянь, решив подумать обо всем этом позже, шумно вздохнул, подошел ближе и схватил обнаглевшего адепта за руку, которой он так и продолжал цепляться за Лань Ванцзи, не давая тому ступить и шагу. Разумеется, Лань Чжань мог легко освободиться из чужой хватки, но тогда бы он точно что-нибудь сломал незадачливому альфе, не сумев смирить силу, — Лань Чжань походил на напряженную, туго натянутую струну, что могла порваться в любой момент и больно ранить. И Вэй Ин с удовольствием на это поглядел, будьте уверены, если бы и сам не был так зол. — Лань Чжань! — имя легко сорвалось с языка и тяжело повисло в воздухе, заставив незнакомого альфу вздрогнуть и непроизвольно напрячь свою руку сильнее, из-за чего Лань Чжань красноречиво нахмурился и слегка поджал бледные губы, выражая таким образом недовольство сложившейся ситуацией. Юноша сейчас судорожно сжимал рукоять меча, яростно сверкая растревоженными янтарными глазами и пытаясь при этом держаться невозмутимо и достойно. — Я искал тебя повсюду. Не став более терпеть, Вэй Ин до отчетливого хруста сжал запястье незнакомца, специально надавливая на болевые точки, чтобы тот поскорее расслабил руку и перестал касаться его жениха. — Отпусти, мать твою! Да кто ты такой вообще?! — вскрикнул незнакомец, безуспешно пытаясь вырваться из стальной хватки Вэй Ина. Последний, глядя на нелепые попытки высвободиться, испытал лишь смесь из темного злорадства и веселья. — Вы, господин, задаете совершенно не правильные вопросы, — холодно и нарочито спокойно ответил Вэй Усянь, практически выплевывая положенные вежливые обращения, которые с малолетства вбивала ему госпожа Юй, из своего рта. — Более того, их следует задавать мне. По какому праву вы причиняете неудобства чужому жениху? — Ж-жениху? — тонко проговорил незнакомец, сбледнув с лица. Узнал, кажется. — Моему жениху, — подтвердил Вэй Ин. — Разве не узнаете? — Я… — Вас ввели в заблуждение фиолетовые одежды? Или вам совсем отказало зрение, раз вы не заметили налобной ленты, которую имеют право носить лишь члены клана Лань? — Я… — Или неизвестный мне господин таким образом решил злоупотребить гостеприимством клана Цзян, когда пожелал одарить своим вниманием, как он, возможно, посчитал, моего́ адепта? — с ядовитой иронией вопросил Вэй Усянь, срываясь под конец на глухое рычание. — Убирайтесь. Как только Вэй Ин отпустил незнакомого мужчину, тот скрылся с глаз в одно мгновение. Он и моргнуть толком не успел. Но оно и к лучшему. В противном случае сломанными конечностями этот неприятный случай не ограничился бы. Медленно выдохнув, Вэй Ин обернулся к Лань Чжаню и хотел было что-то сказать, как тот, очаровательно покраснев ушами, стремительно покинул беседку и на ходу обнажил Бичэнь, приготовившись, по всей видимости, улететь. О, нет. — Лань Чжань! Лань Чжань, постой! Постой же! — Вэй Ин кинулся за ним следом и мягко коснулся его свободного рукава. Сжал мягкую ткань пальцами. Легко потянул на себя. — Куда же ты? — шепнул он. — Лань Чжань, давай поговорим, хорошо? Не убегай. Не убегай… Я напугал тебя? Обидел? Лань Ванцзи печально опустил голову, скрывая выражение лица. Но уши его продолжали гореть. От стыда? Или, может быть, от унижения? И правда. Кому понравится, когда чужие люди позволяют по отношению к тебе вольности на виду у других? — Лань Чжань, давай поговорим? Поговори со мной, — тихо просил Вэй Ин, неуверенно приобняв жениха со спины. Но Лань Чжань отстранился. И пускай он действовал при этом очень бережно и осторожно, Вэй Усянь все равно ощутил тупую тянущую боль в груди. — Лань Чжань? — Вэй Ин ясно дал понять Ванцзи, что не желает разговоров, — без эмоций проговорил Лань Чжань. — Что за вздор?! — громко изумился Вэй Ин, но сбавил обороты, когда Лань Чжань едва заметно вздрогнул от его слов. — Разве мои слова не доказывают обратного? Разве только что я не сказал тебе, что желаю поговорить? Или это ты не желаешь? Лань Чжань промолчал, сжав руки в кулаки. А после — неохотно кивнул. Однако с места не сдвинулся и продолжил молча ждать. Кажется, разговору все-таки быть. — Тогда… — Вэй Усянь ненадолго растерялся от случившегося противоречия. Как же сложно порой бывает понять Лань Ванцзи. — Тогда давай присядем. Мы можем поговорить прямо здесь. — Здесь? — Да. Это… очень уединенная беседка, любимая беседка госпожи Юй. Сюда обычно нечасто захаживают. Удивительно, что ты ее так быстро нашел. — Мгм, — скромно отозвался он. Лань Чжань, к великому облегчению Вэй Ина, изящно убрал меч обратно в ножны и присел на скамью, расправив складки фиолетового ханьфу. Фиолетового… — Тебе к лицу фиолетовый, — заметил Вэй Усянь вполголоса, невольно залюбовавшись. — Только колокольчика ясности не хватает. Молчание. Лань Чжань смотрел строго перед собой, сжимая тонкими пальцами края скамьи, и ничем не показывал своего участия. Но Вэй Ин на тяжелых разговорах собаку съел. Фигурально выражаясь. — Наверное, я должен сначала извиниться перед тобой? Мне следовало найти тебя раньше, — спокойно начал Вэй Усянь, но в ответ услышал только короткое и емкое: — Ни к чему. — О, Лань Чжань, а ты, я смотрю, совсем не оставляешь мне шансов на объяснения, — почти весело сказал мужчина, глуша смешки тыльной стороной ладони. — Но все же, извини, хорошо? Мне просто нужно было время подумать. Ни в чем нет твоей вины. Это я во всем виноват. — Вы? — приподнял брови в удивлении Лань Ванцзи. — Конечно, — фыркнул Вэй Усянь. — Я не должен был так набрасываться на тебя. Если бы Цзинь Цзысюань только помыслил о чем-то подобном в сторону моей шицзе, то от него ничего не осталось бы. А Цзян Чэн мне бы помог, и мы… — Не набрасывался, — тихо сказал Лань Чжань. Вэй Ин на пару секунд опешил. — Нет? — столь же тихо пробормотал он. — Нет. В-вы… Ты… — Я? На этот раз у Лань Ванцзи покраснели не только уши. Нежным румянцем теперь покрылись и щеки, и нижняя часть шеи. Он, похоже, был очень смущен тем, что собирался сказать. Вскоре ему удалось одними губами, тихо-тихо произнести: — Нежен… Был нежен… Я… Лань Чжань задышал чаще, и Вэй Ин, повинуясь внутреннему голосу, пересел поближе к нему и, приобняв за плечи, положил подбородок на его макушку. А крепкие ответные объятья еще больше успокоили Вэй Ина и внушили ему чувство безопасности. Так тепло, так приятно. Любимый аромат окутал его всего и наполнил ленивой негой. Цветы и травы. Нежный прохладный туман. И этого он когда-то собирался лишить себя? Абсолютно невозможно. — Значит, Лань Чжань был все же не против? — прошептал Вэй Ин, поглаживая ровную спину жениха, обтянутую гладким шелком. — Не против. — Понравилось? — все тем же шепотом проговорил мужчина. — Вэй Ин, — застенчиво упрекнул его Лань Ванцзи. Но то был лишь намек на упрек, не более. Он знал, он слышал. — Что «Вэй Ин»? Должен же я знать, из-за чего столько дней мучился. Я очень переживал, что обидел тебя. А обидеть тебя — это последнее, чего бы мне хотелось. — И Вэй Ин не считает Ванцзи ужасным? — Что? Нет! Кто тебе такое сказал? Я никогда не считал тебя ужасным и никогда не буду. Что за глупости ты несешь? — говорил он в темную макушку. — Такой благородный, умный, прекрасный молодой господин, а думает о себе так плохо. Как можно? Они еще какое-то время посидели вместе, крепко обнявшись, и только когда солнце наполовину скрылось за линией горизонта, Вэй Ин предложил Лань Чжаню поужинать вдвоем. И Лань Чжань согласился.