Дав себе зарок разобраться с ребятами-контрабандистами в свободное время, Вэй Ин сделал в голове пометку о том, чтобы чуть позднее сообщить Цзян Чэну об удачно сбежавших от правосудия преступниках, посмевших продавать когда-то на территории их родного ордена невинных людей — лица-то, как и голоса, были знакомыми, — и пошел к главе города. Но сначала он все же проводил Лу-Лу домой и на всякий случай поставил парочку защитных талисманов на стены ее постоянного жилища. Вдруг девочку заметили и задумали что-то неладное? Лучше уж перестраховаться лишний раз. Сам Вэй Ин при желании мог стать незаметным в любое время дня и ночи, а вот совсем маленькая девчушка — нет.
Глава жил в просторном и уютном сыхэюане, большом теплом доме с пышным внутренним садом, истинно поражающим многообразием цветов и фруктовых деревьев. Вэй Ин, шагая по каменным дорожкам, обросшим мягким мхом, узнал сливу, персик, лимон, личи. Плоды на них еще не совсем созрели, но при должном старании с верхних веток можно было достать уже что-нибудь вкусное и спелое. Личи вот выглядели аппетитно. Да и персики на вид были вполне себе сочными. За короткий теплый сезон они успели хорошо налиться соком и отяжелеть. Вон и некоторые нижние ветви заметно прогнулись под их сладким весом. Запах стоял умопомрачительный. Немного терпкий и по-летнему пряный. И сквозь него с трудом пробивался душок от используемых удобрений, смешивающийся с густым ароматом плодородной земли. Видно, слуги хорошо ухаживали за хозяйским садом и делали для его благополучия все возможное.
Глава города, Мяо Ичжэнь, обнаружился совсем скоро. Он сидел за низким столиком в простой беседке и спокойно попивал чай, глубоко вдыхая витающие вокруг ароматы цветов. В данном случае пионов, которые пышно цвели по всему периметру беседки. Мужчина выглядел ненамного старше своего настоящего возраста. Черты лица у него были мягкими и располагающими, и даже редкие сеточки морщин его ничуть не портили, а, наоборот, придавали образу зрелости и какой-то житейской мудрости.
Глава Мяо располагал к себе — это неоспоримый факт.
— Добрый вечер, глава Мяо, — поздоровался Вэй Ин и легко поклонился, сохраняя на лице плутоватую улыбку. — Ваши слуги сказали, что я могу найти вас здесь. Ждали?
При его появлении Мяо Ичжэнь, глухо охнув, сразу подскочил с места и с готовностью отвесил позднему посетителю ответный приветственный поклон. Все, как положено. Коротким и гостеприимным жестом глава города пригласил его присоединиться к столу, не подавая более вида, что удивлен. Учитывая принятые порядки и законы вежливости, управляющий должен был заранее сообщить ему о приходе Вэй Ина. У входа в скромную резиденцию главы его, к слову, подержали прилично. Ровно столько, сколько было необходимо для того, чтобы покончить наконец со всеми формальностями и пропустить важного гостя внутрь. Потому и удивления как такового на лице Мяо Ичжэня Вэй Ин почти не заметил. Его, кажется, наоборот, в кои-то веки были рады видеть и приветствовать в чужом доме. Без нервов, без страха, да еще и с готовностью к полному сотрудничеству. Это что же, в диких лесах Гусу сдох какой-то медведь? Если они там вообще водились…
— Господин Вэй, мы все с нетерпением ждали вашего прихода, — начал Мяо Ичжэнь. — Этот рад и польщен, что на его просьбу о помощи так скоро отозвался не только глава ордена Гусу Лань, но и его новый союзник, Юньмэн Цзян. О двух Героях Юньмэна, как и о двух Нефритах клана Лань ходит множество слухов.
— Хороших, надеюсь? — хмыкнул Вэй Усянь, перебивая первым глотком зеленого чая стойкое винное послевкусие на языке. В заваренных листьях чувствовался жасмин и еще что-то совсем мягкое и легкое, разбавляющее незначительную сладость цветов, что-то, что делало вкус только лучше.
Хозяин, полуприкрыв глаза, тем временем наслаждался ароматом и цветом своего чая, не торопясь отвечать. Ну, и хорошо. В этом чае, помимо жасмина, было нечто интересное.
Смутная догадка в его голове уже начала формироваться в слова, а слова — в довольно очевидный вопрос, как глава города вдруг нарушил образовавшееся между ними молчание тихим покашливанием. Вэй Ин, с сожалением вздохнув, мысленно поставил на цветы магнолии и вновь взглянул на Мяо Ичжэня, чье спокойствие оказалось прямо-таки заразительным. Жаль, что эффект этот не продлится долго. Вэй Ин не обманывался.
— Когда хороших, а когда — плохих, — пожал плечами глава Мяо, дав нейтральный, но и расплывчатый ответ. — Однако моей уверенности в успешном завершении вашей ночной охоты никакие плохие слухи ни капли не умаляют. Вы пейте чай, пейте. Мой дорогой супруг сам собирал листья и сушил цветы. Это его любимый. — Мужчина мягко улыбнулся уголками губ. — Мы правда очень рады вам.
— Не лжете? — почти игриво протянул Вэй Ин, скрывая незначительное удивление. Он готов был к отговоркам и ходьбе вокруг да около, но не к правде. Глава ему не солгал ни в одном слове и оставался искренен в своих намерениях.
— Мне нет нужды лгать, когда в городе, которым я управляю уже больше десяти лет, происходят ужасные зверства. Я не собирался и не собираюсь мешать вам расследовать и помогать нам. Безопасность жителей — первоочередная задача для меня да и для всех нас, господин Вэй, разве не так?
Вэй Ин уважительно кивнул. Похвальный подход использовал глава города, спору нет. Потому и город его процветал и твердо набирал влияние. Без преступности не обошлось, конечно, но что есть, то есть. Взять хотя бы тех встреченных им контрабандистов, убийц и разбойников. Для них этот город — непаханное поле для разной незаконной деятельности, которую почему-то не спешат рубить на корню. А ведь найти их — труда совсем не составляло. Если в наличии были мозги. И умение думать головой. Что-то Вэй Ину подсказывало, что местные обученные патрули думать-то как раз умели. Вот только почему они очухались так поздно? Всего за несколько недель полегло много народу. И их смерти легко мог подделать под нечто сверхъестественное тот же сброд, что убивает и пытает лишь из собственной нездоровой прихоти или какой-то непонятной выгоды.
Впрочем, что делать с теми молодчиками, Вэй Ин уже определился. Он пребывал в полнейшей уверенности, что это были ровно те самые нелюди, которые после смерти его дяди решили, будто им закон не писан, а правосудие никогда не обрушится на их пустые головы. Нужно только Мяо Ичжэня предупредить о незапланированной вылазке и запросить у него разрешение на передачу их под суд Юньмэна. Без этого, к сожалению, никак нельзя. На чужой территории следовало вести себя соответствующе — обязательно вежливо, с почтением и соблюдением полагающихся случаю правил. Правила!
И поэтому чтобы успешно и без проволочек провернуть что-то действительно дерзкое и смелое необходимо было прежде всего заранее заручиться признательностью главы, а также его доверием и поддержкой, хотя бы формальной.
Успешно завершенная ночная охота — идеальный для них — для него и А-Чэна — вариант. Это их шанс.
Расслабленно и открыто улыбнувшись, Вэй Ин задал мучивший его вопрос:
— А что тогда со здешним кланом заклинателей? Клан Ли, если не ошибаюсь? Это вроде бы очень маленький клан, буквально недавно с вашего разрешения он обосновался здесь, верно?
Глава неприязненно поморщился, словно услышал не об обычном мелком заклинательском клане, а получил вдруг очень резкое и необдуманное предложение выпить, скажем, за один присест целую пиалу самого горького и отвратительного лекарства, какое только существовало в Поднебесной. А он ведь даже не болел! Почему же он в таком случае должен что-то там пить? То-то и оно. А затем его лицо вновь приняло вежливое и нейтральное выражение, как и в начале разговора. Какое все-таки замечательное самообладание.
— Вы можете не тратить на них свое время, господин Вэй. Сколько раз к ним ни обращались за помощью, ответ один и тот же, все бесполезно. Как бы бунты не начались.
— Не начнутся. Вы — достойный человек, глава Мяо. Я пробыл в вашем городе недолго и недовольных людей на своем пути так и не повстречал. Простой люд продолжает верить в вас. Они с уважением относятся к каждому вашему решению.
— Ну что вы, в самом деле…
— И не нужно тут скромничать! Лучше вас на пост главы все равно никого нынче не найти! Боюсь, в будущем подготовить такого же хорошего и достойного управленца вам будет трудно.
Мяо Ичжэнь зарделся весь от открытой похвалы, хотя Вэй Ин явно был здесь не первым, кто начал сегодняшнюю встречу с лести и комплиментов.
— Благодарю, — неловко откашлялся глава. — Ваше беспокойство не оправдано. У меня есть весьма одаренный сын, младший. Он справится.
— Оу, а старший?
— Старшая, — поправил его Мяо Ичжэнь, гордо приосанившись. — Дочь у меня. Она несколько лет назад как раз уехала учиться в заклинательский орден.
— Как неожиданно… И в какой же орден вы отправили свою дочку?
— В ваш, — хитро улыбнулся глава города. — Мяо Хэнлянь. Слышали о такой?
Вэй Ин восхищенно присвистнул. Несмотря на свою избирательную — ужасную, откровенно говоря, — память на имена и лица, он прекрасно помнил одну из самых талантливых юных учениц Пристани Лотоса. Даже госпожа Юй высоко отзывалась о ней. В своей манере. Вэй Ин, разумеется, сразу понял, что та более чем довольна ее успехами, но вот бедная девочка, наоборот, посчитала, что недостаточно хорошо трудится на благо ордена и пустилась во все тяжкие. С полигонов Хэнлянь выгонять приходилось постоянно, стабильно раз или два в неделю, чтобы не допустить переутомления и истощения только что сформированного золотого ядра. Упрямица. Глупая упрямица. Да и он ничем не лучше. Вэй Ину отчего-то невдомек было объяснить ребенку суть дела сразу и на месте, как бы между прочим, намекнуть, что, мол, госпожа довольна и вполне себе удовлетворена ее успехами, не нужно так сильно убиваться. Вдобавок занималась она в совершенно другой группе — вместе со своими ровесницами и более старшими ученицами, куда доступ ему как мужчине и в силу общей загруженности был строго ограничен. А на общих тренировках все проходило ровно и без разных неожиданностей. Потому и не сумел он вовремя остановить юную Хэнлянь от каждодневного самоистязания. Благо прознал Вэй Ин обо всем достаточно быстро и сумел убедить ее остановиться и дать ему немного подумать. Репутация учителя, слава богам и светлейшим небожителям, и в этот раз его не подвела.
С внутренним смятением он передал Хэнлянь госпоже Юй, а та, недолго думая, тут же поручила дальнейшее обучение этой упрямой девчонки в нежные и умелые ручки Иньчжу и Цзиньчжу. Чтоб жизнь медом не казалась. До личной ученицы самой Пурпурной Паучихи у нее все равно еще нос не дорос… Хотя госпожа с неохотой уже начала рассматривать ее кандидатуру на роль своего второго личного ученика.
Мяо Хэнлянь вроде бы до сих пор училась у Иньчжу и Цзиньчжу и постигала с их помощью все тонкости искусства владения холодным оружием. И это не считая основных и обязательных наук, которыми должен овладеть каждый заклинатель. Таких как фехтование, стрельба из лука, верховая езда и прочее, и прочее.
Хэнлянь оказалась единственной, кто сумел добиться столь многого к каким-то двенадцати годам. И мечты у нее были преинтереснейшие. Она хотела основать в родном городе свой собственный заклинательский орден и сделать его великим. Не дурно, а?
Вэй Ин не завидовал, честное слово. Отнюдь, он рассказывал гордому родителю об этом со всем удовольствием и вниманием к деталям, из-за чего последний широко и несдержанно улыбался.
— Наслышан о талантах Пурпурной Паучихи. Получить от нее признание — большая честь. Но вам как ее единственному ученику, полагаю, известно об этом лучше прочих, — с веселыми искорками в глазах проговорил хозяин дома.
Вэй Ин не сдержал смеха и решил, что раз беседа завернула в более приятное русло, то грех этим не воспользоваться. Намеренно подслушанный разговор в той грязной дыре оставил внутри неприятный осадок, и его не помешало бы разбавить чем-нибудь позитивным.
— Вы — ее любимый учитель и наставник, — обронил как будто невзначай глава Мяо.
— О, правда, что ли?
Вэй Ин испытал смесь гордости и веселья. Насмешка сама сорвалась с языка.
— Чистая правда.
Вэй Усянь спрятал новый смешок в кулаке и несерьезно протянул:
— Ну, то же самое я могу сказать и о ней. Она у вас очень талантлива и прилежна. А о красоте ее говорить ни к чему. Хэнлянь вне всяких сомнений вырастет очень красивой девушкой. Большего, увы, не скажу.
— Правильно, — разразился добрым смехом Мяо Ичжэнь. — Вы нынче человек занятой, господин Вэй, почти женатый. Одаривайте лучше своими щедрыми комплиментами того, кто вам предназначен. Думаю, второй молодой господин Лань оценит их по достоинству. Все же светлый и благородный яньци из такого же светлого и благородного клана. Восхититься и показать ему свое восхищение — не грех. Яньци для того и созданы богами, чтобы посвящать им самые свои лучшие чувства.
Вэй Ин чуть покраснел и скрыл улыбку в пиале с горячим чаем, не став прерывать главу города. Бесполезно это. Люди, подобные ему, обожают любезничать и растягивать время. Но оно и к лучшему. Вэй Ину нужно было поскорее отвлечься на что-то понятное и успокоиться. В последние дни злость и раздражение слишком уж часто давали о себе знать. И тело отчего-то ломило. Не остро и ничуть не больно, просто… необычно. Жарко.
Хотелось поскорее покончить со всеми разговорами и уйти наконец к Лань Чжаню. С ним всегда было так хорошо.
Но неторопливые и с виду пустые разговоры с главой Мяо пришлось вести до самого конца чаепития. А после откладывать обсуждение творящихся в городе бесчинств было уже грубо и невежливо. Они не могли больше позволить себе обсуждать обыденные вещи. Дело не ждет, а требует.
— Насколько я понимаю, изначально все было хорошо. Город торговал, процветал, и тут, как гром среди ясного неба, появляется нечто опасное, — рассуждал Вэй Ин, подводя и себя, и собеседника к нужной мысли. — И ничего противоестественного до недавнего времени не случалось. Никаких предпосылок.
— Совершенно верно, господин Вэй, — хмуро подтвердил сказанное Мяо Ичжэнь. — Это и правда началось как-то слишком неожиданно и внезапно. Первую жертву так вообще не нашли, а вторую позднее обнаружили в лесу неподалеку от главной дороги.
— Дороги?
— Да. И дорога эта идет прямиком через лес, к деревне — там река еще рядом, вы видели, наверное. Та деревня тоже находится под моим началом, и управляю я ей совсем недавно с согласия старейшины. Старейшина тоже утверждает, что ничего особенного не происходило.
— И давно?
— Что давно? — переспросил с непониманием в голосе глава города.
— Давно ничего не происходило?
— При мне — нет. Если что-то и происходило, то это было явно до меня, еще тогда, когда городом управлял мой отец и бабка, но они давно мертвы и уже не смогут ответить.
Несомненно.
Если только не воспользоваться техникой Расспроса. А-Чжань знал необходимые мелодии. Но с собой ли у него гуцинь?
— Странно, — произнес вполголоса Вэй Ин. — Это все очень странно. А что же клан Ли? Что говорит их глава?
Глава Мяо снова при их упоминании поморщился. На это раз, кажется, еще явственнее.
— Ничего они не говорят, господин Вэй, — вздохнул Мяо Ичжэнь. — Они перестали посылать своих людей после первых потерь и отказались сотрудничать с малыми торговыми караванами, которые стабильно раз в несколько дней идут из деревни в город. Этот сезон для деревенских обычно — один из самых прибыльных. А теперь жителям просто не из чего платить налоги, они не могут ничего продать. Но…
— Но? — подтолкнул Вэй Ин.
— Но удалось выяснить, что чудовище не трогает девушек и молодых женщин, и ни разу оно еще не тронуло наших лесников и охотников. Вы сами понимаете, к чему это может привести, если в ближайшее время не вычислить и не избавиться от этой напасти.
— Понимаю.
Это могло привести к ненужной травле и гонениям совершенно обычных людей, которые не были виноваты, что на них, в отличие от остальных, не нападают и дают спокойно пройти. Разве это их вина? И правильно ли будет обвинить именно их в случившихся убийствах и неприятностях? Они же единственные, кто так или иначе не пострадал...
Люди всегда найдут козла отпущения.
— И что ответил глава Ли? — с подозрением задал уточняющий вопрос Вэй Усянь, уже догадываясь, каков будет ответ.
— Он ответил: «В таком случае посылайте девушек. Это не моя проблема». Заклинательниц в его клане нет, а посылать тех, кто есть, на — как он выразился — верную смерть категорически отказался. Дальнейшие мои просьбы и письма напрочь игнорировались, как и мольбы простых жителей. Да и по долгам глава Ли все никак не рассчитается. Он занимает прежний дом моего мужа. Одни убытки, одни убытки…
— Это понятно, глава Мяо. Мне непонятно другое — чем он вообще думает?! Посылать девушек! Это же очень опасно. Дикие звери, бандиты, разбойники… Дорога же — торговая. На ней может произойти все что угодно!
— Ваше возмущение естественно, господин Вэй, но отбросьте его сейчас в сторону. Вы молоды, в вас говорит горячая кровь. Успокойтесь. Не время терять самообладание.
Сделав три глубоких очищающих вдоха, мужчина насилу усмирил бушующее в груди пламя. В самом деле, чего это он? Нельзя же злиться и исходить гневом чуть ли не по любому поводу. Что бы сказал, взглянув на него Лань Чжань? А что бы сделал Цзян Чэн? Вот точно ничего хорошего. Спасибо, не надо. Так что спокойно. Спокойно.
Еще не поздно со всем разобраться.
Вэй Ин снова нахмурился, недовольный тем, как трудно ему стало контролировать свои эмоции и сдерживать в себе яд дурных слов, что так и рвались наружу. Это почти пугало. Никогда он не был злопамятным или злобным, а тут прямо напасть какая-то. Не в первый раз за этот долгий день Вэй Ин поймал себя на мысли о том, чтобы поскорее вернуться к Лань Чжаню и побыть с ним немного наедине. Может, урвать пару поцелуев, снова заплести ему косу на ночь, поговорить о чем-нибудь отвлеченном и легком. Это было бы прекрасно. А как тепло и приятно…
— Бродячие заклинатели тоже приходили, — сказал глава города. — Возвращались единицы. И…
Итак, примерный план действий Вэй Ин на сегодня-завтра выстроил.
Для начала необходимо опросить всех людей за сорок. И ни в коем случае нельзя забывать про выживших девушек. Лесников и охотников тоже не помешало бы порасспрашивать обо всем происходящем. Они наверняка что-то да успели заметить. Детали же он обсудит с учениками в условленном месте. А потом и поужинать можно. Вэй Ин закажет для Лань Чжаня что-нибудь особенно вкусное и сытное, обязательно мясное, а то ведь совсем не ест. Только пьет много. И смотрит на него так внимательно и цепко своими бездонными глазами, словно оторваться никак не может…
— Господин Вэй?
Вэй Ин стыдливо зажмурился и незаметно перевел дыхание. Не о том он сейчас думает, совсем не о том.
— Я вас слушаю, — сказал он, но глава Мяо насмешливо прищурился.
— Кажется, уже слишком поздно для дальнейших разговоров. Да и молодой господин Лань, наверное, уже скучает по вам.
Мяо Ичжэнь, лукаво сверкнув глазами, попрощался с ним и попросил приходить в любое время, когда ему будет угодно. Вэй Ин, поблагодарив хозяина за оказанное гостеприимство, быстро покинул беседку, а по пути, не совладав с шальной и хулиганской мыслью, сорвал с ближайшего персикового дерева парочку сочных краснобоких плодов. Не для себя, конечно. Хотя он и обожал персики не меньше душистых и ароматных локв.
***
Вэй Ин не знал, почему везение и в этот раз оказалось на его стороне, но после обхода двадцати с лишним домов и выматывающих расспросов местных жителей, уже на подходе к нужной гостинице, ему вдруг посчастливилось встретить Лань Чжаня в компании все той же Цзян Сяолинь. Юноша шел прямо, неуверенно улыбаясь, и лениво оглядывался по сторонам, будто искал кого-то, но не хотел показывать этого посторонним. Улыбка на его губах была совсем крошечной, прекрасной, и Вэй Ин настолько залюбовался ею, что не сразу заметил случившиеся в женихе изменения.
Цветы.
У Лань Чжаня в волосы были вплетены белые цветы. Каким-то совершенно непостижимым образом. И за их пышными и нежными бутонами с трудом угадывался уже привычный Вэй Ину серебристый гуань. Очень красивый и холодный, прямо как лед в сезон малых и больших холодов, с вязью защитных заклинаний у твердого, чуть выступающего основания.
Цветы здорово украшали и сглаживали его острые и опасные углы. И вообще они придавали образу Лань Чжаня какой-то законченности и… мягкости?
Жаль, Вэй Ин не знал всех цветочных наименований и много где путался. Тогда бы он до конца своей жизни дарил Лань Чжаню только те цветы, что были сегодня на нем. Каждый день. И не забыл бы про летние свежие лотосы. Тоже белые, обязательно белые, как свежевыпавший снег.
Впрочем, ничто не мешало ему узнать, вспомнить и свое желание осуществить…
Горделивый и малость самодовольный взгляд А-Линь Вэй Ин попросту не заметил, потому как был прежде всего заворожен видом своего Лань Чжаня, улыбающегося Лань Чжаня. Улыбающегося.
Однако если бы он соизволил повернуть голову чуть правее, то увидел бы, что цветы украшали не только волосы любимого жениха: Сяолинь тоже украсила себя — из ее повседневной прически осторожно выглядывали розовые тонколепестковые соцветия, так же незнакомые Вэй Ину. И если бы он поинтересовался происходящим хоть на одну единственную секунду, то сразу же, без утаек и оговорок, узнал бы, что именно его уважаемая ученица после раздачи указаний подговорила притихшего и погрустневшего Лань Чжаня на пустячную авантюру с цветами и убедила в том, что учителю непременно все понравится.
И… понравилось.
Ему очень понравилось.
Лань Чжань с цветами в волосах был божественно красив. Он и в обычное время блистал красотой, словно сошедший с Небес небожитель, но сейчас… Вэй Ин не мог поверить, что это его Лань Чжань. И снова — в неизвестно который раз — засомневался, точно ли перед ним стоял его жених и его будущий муж, а не кто-то другой. Кто-то более недосягаемый, что ли. Вдруг это все обман зрения, иллюзия, навеянная густой темной энергией. Они же на ночную охоту пришли… Вроде как…
— Лань Чжань, — выдохнул Вэй Ин, однако быстро исправился и, встряхнувшись, медленно проговорил: — Как вы тут?
Но Цзян Сяолинь, разумеется, не услышала последний вопрос. Она уже давно скрылась за дверью выбранной гостиницы, поспешив оставить этих двоих наедине посреди улицы, чтобы не смущать их своим присутствием и не увидеть того, что не следовало.
— Тебе нравится? Красиво? — негромко спросил Лань Чжань. — Если нет, я сниму…
И Вэй Ин чуть не подавился.
— Нет! Не нужно ничего снимать. Лань Чжань, ты очень красивый, правда, ты всегда красивый…
Поникший было Лань Чжань тотчас поднял на него заблестевшие золотом глаза, которые на бесстрастном и безупречном лице казались совершенно нереальными, нереально живыми. Они горели тысячью ярких, согревающих в ночи костров и не затухали ни на мгновение. И его любимый, его Лань Чжань, — он улыбался… Небо. Когда Лань Чжань начал так часто улыбаться?
— Неужели, чтобы заставить тебя улыбаться чаще, мне нужно просто сказать, какой ты красивый?
Светлая улыбка с губ Лань Чжаня не пропала, а стала будто бы мягче. Вэй Ина отчетливо повело, его всего окатило непереносимой нежностью, а сердце — окончательно сковало узами нерушимой привязанности, оставляющими болючие следы на тонких и чувствительных стенках. Что-то ведь точно оставалось, невидимое и не вполне осязаемое. Если бы это было не так, то разве бы он ощущал такую сильную сердечную боль, когда им приходилось расставаться всего лишь на пару часов, не говоря уже о днях и неделях?
Нет.
Вэй Ин широко улыбнулся, чувствуя поднимающееся из самой глубины его существа низкое утробное урчание. Сдержать бы. Скрыть.
Лань Чжаня хотелось увести уже в тихое укромное место, где нет никого, и завернуть во что-нибудь теплое-теплое, чтобы отогреть и расслабить. Лань Чжань был слишком напряжен даже когда просто дышал, скованный правилами и приличиями.
— Вэй Ину ничего не нужно делать. Я могу улыбаться ему и просто так.
Вэй Ин громко рассмеялся, удивленный и одновременно глубоко смущенный. Каков… Лань Чжань совершенно его не жалеет, бесстыдник.
— Я буду только счастлив, если ты начнешь улыбаться мне. Ты не голодный? Пойдем поужинаем вместе с остальными. Нас, наверное, уже заждались.
— Я не голоден, — покачал головой юноша, — не хочу…
Но не успел Вэй Ин расстроиться и перейти к положенным причитаниям, как Лань Чжань запустил изящные тонкие пальцы в прическу и с осторожностью выудил из нее самый большой и красивый цветок, белый с голубоватыми прожилками.
— Тебе, — сказал он. И прикрепил цветок к вороту его ханьфу, у груди, рядом с ноющим сердцем, которое ни на единое мгновение не переставало отстукивать свой полубезумный и неуловимый ритм. Ровно с того момента, как Лань Чжань появился в его поле зрения.
Вэй Ин робко огладил лепестки кончиками пальцев и едва удержался от желания прикоснуться к ним губами. Лань Чжань смотрел на него выжидающе, но все его мысли и все устремления были направлены лишь на то, чтобы не наброситься на любимого с яростными поцелуями и не задушить того ненароком в крепких объятьях.
Порочные мысли, правда, надолго в голове Вэй Ина не задержались. Беспокойство за жениха все равно было в сотни раз сильнее.
— Спасибо, — с шелестящим смешком выдохнул Вэй Усянь, пытаясь взять под контроль сжимающееся сердце. Он умирает. Точно умирает прямо сейчас. — Но не думай, что тебе удалось провести меня, молодой господин, а уж тем более — задобрить. Ты должен поесть.
Может, Лань Чжань обычно и был сдержан в еде, но зато ел всегда с аппетитом и каким-то некричащим удовольствием. Может, на самом деле он бы и хотел съесть больше, да наложенные с детства ограничения не позволяли.
С возлюбленным творилось что-то страшное.
Вэй Ин сильно за него переживал, хотя поводов-то к этому и не было. Лань Чжань владел инедией. Его золотое ядро пылало ярко и свободно.
Так почему же Вэй Ина так трясет?
Безумие какое-то. Мрак.
Лань Чжань же в лице ничуть не изменился и после короткого молчания, в течение которого он даже не думал перестать мучить Вэй Ина своим тяжелым испытующим взглядом, царственно кивнул:
— Мгм.
— Обещаешь?
— Я съем столько, сколько смогу, — ответил Лань Чжань.
И Вэй Ин длинно выдохнул от накатившего облегчения.
***
Ужин прошел шумно. По меркам Гусу Лань. Обсуждения не стихали и с каждой секундой, кажется, становились все громче и оживленнее. В конце концов Лань Чжань сделал всем тихое замечание, которое, несмотря на окружающий гвалт, все равно было услышано. Ребятки мгновенно успокоились и отвели стыдливо глаза, кто куда, а Лани вздохнули с красноречивым облегчением, благодарно и восхищенно поглядывая на своего господина. Что Вэй Ина, мягко говоря, забавляло.
В течение всей трапезы, в те моменты, когда Вэй Ин не был занят построением теорий, он со скрытым злорадством пропускал мимо себя чужие очень уж эмоциональные взгляды, и кормил своего серьезного — иногда чересчур серьезного — жениха, с завидной дотошностью отбирая для него только самые сочные и вкусные кусочки. И Лань Чжань, краснея щеками и ушами, грациозно убирал волосы с лица и... ел. Так, больше для вида, нежели для дела. А затем снова переключал внимание на свои чаи и совершенно забывал о еде перед собой.
Тогда Вэй Ин отчаялся и, подождав, пока мелкие (и даже глупый Су Шэ) не разойдутся, пододвинул к любимому спелые душистые персики.
— А-Чжань, съешь хоть что-нибудь. Пожалуйста, — неприкрыто взмолился Вэй Ин, давя на жалость и разыгрывая откровенную драму, которой, возможно, только его младшие ученики и поверили бы. — У меня сердце разрывается, когда я смотрю на тебя! Ты что, хочешь умереть от голода? Хочешь, чтобы я стал вдовцом раньше, чем мы поженимся?!
И нет, не стыдно. Он не оставил ему выбора. Вот и пусть теперь наслаждается.
У Лань Чжаня румянец с ужасающей быстротой перетек на шею, и весь он стал как будто отстраненнее и холоднее, несмотря на теплющийся под кожей жар смущения, который Вэй Ин с легкостью смог бы почувствовать, если бы сидел чуть ближе. Узнать этого ему было не дано, потому что за кричащим молчанием и столь же кричащим взглядом последовал один уверенный кивок. И Вэй Ин вновь воспрял духом, не подозревая, что разбудил то, что не надо было будить. Благо ему пока что ничего не угрожало. По крайней мере, в ближайшем будущем.
И потому радостный, он взялся за нож, быстренько очистил персик от кожуры, которую он в процессе без зазрения совести съел, не желая растрачивать еду впустую, и разрезал его на несколько кусочков, предварительно удалив твердые ребристые косточки.
Лань Чжань смотрел на это представление почти со скукой. Но Вэй Ин-то видел, что тому были приятны его волнение и забота.
А потом... потом Вэй Ину стало совсем дурно.
Возлюбленный буквально смаковал каждый кусочек фрукта, подолгу держал их во рту, прикрывая глаза от растекающейся на языке свежей сладости, с легкой кислинкой в послевкусии, и довольно вздыхал.
В висках громко стучало. Голова кружилась.
Вэй Ина мучило видение, где он легонько зажимает меж губ кусочек персика, а Лань Чжань, ведомый чем-то глубинным, неосязаемым, мягко подхватывает его своими губами в ответ и медленно втягивает в рот, слизывая и собирая остатки сока. И целуя. Пьяно. Глубоко. Пока сознание не поплывет.
Но вот персики закончились, и Вэй Усянь заметил отблеск огорчения в золотистых глазах. Так не пойдет.
— Лань Чжань?
— М?
— Может, ты хочешь еще чего-нибудь? — неуверенно предложил мужчина. — У меня где-то было яблочко в карамели.
Теперь глаза Лань Чжаня заинтересованно блеснули, и Вэй Усянь растерянно рассмеялся.
«Так ты все-таки скрытый сладкоежка? — умилился Вэй Ин. — И что же нового я узнаю о тебе завтра?»
Вот только достать и предложить что-либо он не успел. У их стола не самым элегантным образом материализовался Су Шэ, и им, к сожалению, пришлось разойтись.
Лань Чжань пошел первым, а Вэй Ин — следом за ним.
Под раздражающим взглядом Су Шэ, поджидающего у лестницы на второй этаж, он зашел в свою комнату и демонстративно, по-детски, хлопнул дверью прямо перед его длинным носом, пока в голове постепенно выстраивался план и расположение окон в здании, большинство из которых удобно выходило на задний двор. Осталось только понять, где окно Лань Чжаня. Ему как единственному яньци в группе выделили отдельную комнату, тогда как сам Вэй Ин ночевал не один, а вместе с учениками. Гостиница была пусть и хорошей, но с ограниченным количеством мест. Другим гостям и приезжим тоже необходимо где-то ночевать.
Так что Вэй Ин спокойно дождался, когда эти двое чудовищ наговорятся и уснут, и скучающе выпрыгнул в приоткрытое окно. Нашел со двора окно Лань Чжаня. Примерился. И по стене взобрался наверх. Выступы и трещины попались хорошие. Ему и делать-то почти ничего не нужно было, чтобы подняться. Удача его сегодня балует.
Так он думал.
Вэй Ин думал, что застанет Лань Чжаня спящим, но не рассчитывал увидеть его, полураздетого, готовящегося к омовению. И вот теперь, к стыду своему, не мог перестать смотреть. Ни чувство вины, ни накатывающее смятение никогда не заставили бы его отвернуться, не сейчас. Это было выше его сил.
Лань Чжань… Он же такой красивый…
И Вэй Ин был так в него влюблен.
Безумно.
Его иссиня-черные волосы, на фоне которых белая лента клана Лань казалась еще белее, легко и плавно расскачивались, когда он грациозно вышагивал по комнате, аккуратно раскладывая вещи по своим местам и развешивая талисманы. На нем был только нижний шелковый халат поверх обнаженного тела. Ткань скользила легко и беспрепятственно, ничто ей не мешало, значит под ним точно ничего…
— Подглядываешь? — низко, с нотками лукавства, произнес Лань Чжань, зайдя за бумажную ширму.
И Вэй Усянь самым ужасным образом покраснел.
— Нет… — шепнув это, он сократил разделяющее их расстояние, всего лишь несколько шагов. Сквозь щель между створками ширмы легко прослеживалась изящная фигура Лань Чжаня, повернутая к нему спиной.
Преодолев секундное сомнение, Вэй Ин подошел к жениху, близко, — их, наверное, только и разделял сейчас, что один короткий вздох, — и коснулся обеими руками его напряженных плеч. Обласкал взглядом стройную гибкую спину и низкий вырез на груди. Халат и не скрывал ничего.
— Не смотри, — пробормотал он.
— А я и не смотрю.
Вэй Ин положил подбородок на левое плечо жениха, вдыхая аромат сандала и почему-то лекарственных трав, неприятно глушивших естественный аромат тела. Привычный запах луга и диких полевых цветов (сильные и стойкие феромоны Лань Чжаня) практически никак не чувствовался, но с каждым сделанным им жадным вздохом становился все гуще и чище. Медленно. Капля за каплей.
Очень хорошо.
— Смотришь, — упрекнул мягко юноша, подаваясь незаметно назад.
— Нет.
И тогда Лань Чжань тихо фыркнул. Это было очень близко к смеху. Ну, а Вэй Ин… Что ж, он и правда смотрел. И дразнил.
Усмехнувшись, мужчина поцеловал возлюбленного в щеку и приобнял его за талию.
Лань Чжань снова напрягся, но нежелания и страха в этом действии не было, и попытался отстраниться. Новый поцелуй в щеку избавил его от ненужных мыслей и заставил повернуться к Вэй Ину лицом.
— Вэй Ин.
— М? Не хочешь?
Он был бы ласков. Нежен.
Вдали от чужих глаз и ушей Вэй Ин мог бы позволить себе нечто большее, чем поцелуи в шею и губы. Хотя видят боги, он и от этого был непередаваемо, бесконечно счастлив.
— Хочу, Вэй Ин, но… сейчас нельзя. Охота…
Лань Чжань что-то не договаривал, но Вэй Ин не стал докапываться до истинной причины отказа. Отказ есть отказ.
— Хорошо, но… Хочешь, потом я приду к тебе? У меня есть одна идея. Это приятно. Наверное. — Мужчина провел носом по шее и оставил на ней мокрый поцелуй, собрал скопившийся за день вкус языком. Как же сладко. И солоно немного от пота и пыли — Лань Чжань пока не успел ополоснуться. Вкусно. Так вкусно. — Тебе должно понравиться…
— Вэй Ин, — шепнул Лань Чжань, судорожно сглотнув набежавшую слюну. И Вэй Ин едва заметил, что оставляет на нежной коже уже не поцелуи, а слабые укусы; что самозабвенно вылизывает каждый розоватый след, который и следом-то назвать было трудно. Эта шея, этот сумасводящий запах не оставляли ему ни единого шанса на спокойное существование.
— Ты с ума меня сводишь. — Вэй Ин мягко коснулся чужого пояса, расслабил его и оголил белые плечи и часть сильных рук, по которым побежали первые мурашки. — Позволь мне сегодня хотя бы позаботиться о тебе. Вода горячая? Не остыла?
— Мгм.
Кажется, это было утверждение. Замечательно.
— Что мне сделать для тебя?
Лань Чжань расслабленно качнулся к Вэй Ину и шепотом, зажмурив глаза, попросил помочь только с гуанем и лентой. Больше ему ничего не нужно. Он и так был безмерно благодарен и счастлив.
