Май
Нил был жаворонком — всегда им был. Иногда он просыпался и обнаруживал, что Эндрю обнимает его, иногда их ноги переплетались, и голова Нила оказывалась на груди Эндрю. В плохие дни, когда Нил чувствовал себя, будто с него заживо сдирают кожу, он отворачивался от Эндрю и кутался в простыни. Или он тихонько вылезал из кровати и отправлялся на прогулку, или поливал их растения, или готовил завтрак, которого хватило бы на целый город. Иногда он просыпался в судорогах и мурашках, преследуемый призраками из своего прошлого, от которых он не мог избавиться. Но горький привкус плохого утра в конце концов исчезал, когда Нил начинал чувствовать себя готовым к новому дню, уверенный вес тела Эндрю, говоривший об его присутствии рядом, укреплял это чувство, напоминая, что можно загнать уныние обратно в клетку. Эндрю тренировал в младшей лиге, предпочитая работать с детьми, а не с угрюмыми подростками или темпераментными взрослыми. Нил и Кевин работали тренерами в Сборной США. Дни Нила были очень загруженными, и у него просто не было времени, чтобы погрузиться в свои мысли. До травмы Эндрю. До ее последствий. Теперь он просыпался, руки искали опору в простынях, шарили в поисках очков, паника охватила его. Иногда, думал Нил, пытаясь сделать глубокий вдох, утро было самой худшей частью дня. Он прошел на кухню и обнаружил Кевина, прижимающего телефон плечом и переворачивающего омлет. — Хм? Да, да, конечно, я скажу ему. О, подожди, он здесь, — он передал телефон Нилу: — Папа хочет с тобой поговорить. — Тренер? — удивленно переспросил Нил, и Кевин закатил глаза. — Сколько, ты думаешь, у меня отцов, Нил? Нил усмехнулся и взял у него телефон. — Тренер. — Джостен, — раздался голос Ваймака, грубый и ласковый одновременно. — Держись там, ребенок. Мы с тобой и не через такое проходили. — Разве? — пробормотал Нил, а затем добавил: — Эй, и я больше не ребенок. Ваймак рассмеялся: — Я старше тебя, так что ротик прикрой, ребенок. Нил закатил глаза. — Тренер, Вы же говорите это по личным причинам, да? Ваймак вздохнул на другом конце провода. — Так и есть. В противном случае Эбби страшна в гневе. Нил поймал себя на том, что улыбается на этих словах. — Послушай, Нил, — продолжал Ваймак. — Мы все рядом, если нужно. Я, Эбби, Бетси, Кевин и остальные Лисы. Нил проглотил комок в горле, крепче сжал трубку и кивнул, на мгновение забыв, что Ваймак не сможет его увидеть. А потом он сказал сдавленным голосом: — Спасибо, тренер. За. За все. — Черт возьми, ребенок. Не нужно поддаваться эмоциям по утрам. Еще слишком рано для этого дерьма. Нил фыркнул. — Хорошо, старик. Я приберегу их до того времени, когда увижу Вас в следующий раз. Ваймак рассмеялся и повесил трубку. Нил стоял посреди кухни, в нем боролись печаль и восторг. — Нил? — позвал Кевин, в его тоне явно слышалась озабоченность. — Ты в порядке? Нил кивнул и взял тарелку у Кевина. — Я не уверен. Кевин сел рядом с ним, раскладывая омлет со шпинатом и сыром и тосты. — Сегодня мне придется уехать на встречу с NCAA. Ты справишься? Нил уронил голову на стол. — Кевин, я не ребенок. Я в порядке, — раздраженно сказал он, игнорируя закатывание глаз Кевина. — Я думаю, что я настолько в порядке, что могу вернуться к тренерской работе. Нил и Кевин пристально смотрели друг на друга, но они оба знали, что Нил должен быть или рядом, или на самом поле для экси, чтобы дышать полной грудью. — Отлично. Но, если ты не будешь чувствовать себя хорошо, ты сразу же вернешься домой. — Ты мне не начальник, Дэй. — Нет, — согласился Кевин, — но я забочусь о тебе. Сначала Ваймак, теперь Кевин. Нил не знал, что делать с приливом нежности, который он почувствовал этим утром. — Хорошо, хорошо, — проворчал он, вставая. — Я дам тебе знать, если буду плохо себя чувствовать. Кроме того, — он сделал паузу, и Кевин поднял глаза, — я хочу приготовить ужин сегодня вечером. — Нет, — взвизгнул Кевин. — Ни за что. — Но я теперь живу здесь, — возразил Нил. — Позволь мне помочь. — О, Боже, — вздохнул Кевин, запустив руку в волосы. — Не нужно так драматизировать, Кевин, — фыркнул Нил. — Ладно, делай, что хочешь, — сказал Кевин смиренным тоном. — Кстати, — он указал на Нила, — на выходе с поля будут стоять журналисты… Нил напрягся: — Я не хочу разговаривать с журналистами. — Это что-то новенькое. Но не волнуйся, мы не хотим, чтобы ты снова открывал рот перед журналистами. Я просто предупреждаю тебя. — Эй, — возмутился Нил, но Кевин уже покинул кухню, его смех витал в воздухе. Нил вцепился в спинку стула перед собой и закрыл глаза. Его разум постоянно кружился в литании Эндрю, Эндрю и Эндрю, но были такие моменты, как эти, которые делали ситуацию терпимой. Возможно, еще не все потеряно. Тридцать минут спустя телефон Нила зазвонил громко и настойчиво. Он выскочил из душа, ругаясь, и резко остановился, когда увидел имя Аарона на дисплее. Он в панике провел пальцем вверх по экрану, не заботясь о том, осталась ли на нем вода. — С ним все в порядке? — Господи, Джостен. Успокойся, блять, будь добр, — протянул Аарон. Нил с облегчением рухнул на кровать. Аарон был таким язвительным придурком только тогда, когда у него были хорошие новости. — Мудачила, — выругался Нил, переводя дыхание. — В чем дело? Аарон рассмеялся, а Нил поджал губы, изо всех сил стараясь не выдать раздражения. — Ты просто ходячая катастрофа, Джостен. — Все мы такие, придурок, — горячо ответил он и почувствовал, как Аарон стал серьезным. Максимально серьезным. — В любом случае, причина, по которой я позвонил, в том, что… — Очевидно, это было сделано, чтобы проверить, как поживает твой шурин. Которого ты так сильно любишь, — съязвил Нил, и Аарон фыркнул. — Идиот. — Отлично. В чем дело? Аарон подождал немного, а затем сказал: — Эндрю проверял почтовый ящик каждый день в течение последних двух недель. У Нила перехватило дыхание. — Что? — его голос сорвался. — Что? — Ники первым это заметил, но ничего не сказал. Я заметил это пару дней спустя. Мы спросили его вчера, и он захлопнул дверь у нас перед носом. Нил издал смешок, больше похожий на всхлип. — Это похоже на него. Тон Аарона был мягким: — Да, похоже. В общем, — он откашлялся, — он признался, что проверял, не пришли ли еще какие-нибудь фотографии. Если бы восторг был осязаемой вещью, то он оказался бы пульсом Нила, гулко бьющимся в груди и на внутренней стороне запястья, загоревшимися глазами и участившимся дыханием. Если бы восторг был осязаемой вещью, он был бы самим Нилом Джостеном в этот самый момент. — Итак, — запнулся Нил. — Итак, он согласился получать от тебя фотографии. Не чаще одного раза в месяц. — Хорошо, — голос Нила снова сорвался на всхлип. — Хорошо, хорошо, хорошо. — Я думаю, — проговорил Аарон, — он хочет хоть как-то контролировать эту ситуацию. — Да, это логично, — ответил Нил, держа телефон в железной хватке. — Я понимаю. — На каком-то уровне я думаю, что он… — Не надо, — остановил Аарона Нил. — Не заканчивай это предложение. И не делай предположений. — Как хочешь, Джостен, — вздохнул Аарон. — И ешь вовремя. И еще не разговаривай с журналистами, когда поедешь сегодня на тренировку. — Черт, — Нил потер ухо. — Новости летят со скоростью света. И, вау, посмотри-ка, все беспокоятся обо мне. — Ты такой идиот, Нил, — Аарон повесил трубку. Нил спрятал лицо в сгибе локтя и вздохнул.--
Когда Эндрю получил по почте вторую фотографию, он был намного лучше подготовлен. Аарон был в больнице на консультации. Ники сидел за кухонным столом, смотрел фильм на своем ноутбуке и разговаривал с Эриком. Эндрю разорвал упаковку с едва скрываемым любопытством. Фотография снова была в темно-коричневой деревянной рамке. Эндрю перевернул ее и осторожно вытащил, стараясь не порвать. Он встряхнул фото и посмотрел на него. Он сидел на чем-то, похожем на детские качели. К его досаде и веселью, он идеально поместился. На качелях рядом с ним сидел ребенок, удивительно похожий на него и Аарона. У нее были волнистые светлые волосы, заплетенные в две косы, и хитрая улыбка, которая так сильно напомнила Эндрю Аарона, когда тот в конце концов добивался своего после спора. Мужчина недоверчиво усмехнулся и присмотрелся повнимательнее. Она смотрела на Эндрю, который, в свою очередь, смотрел на мужчину, стоявшего позади них и пытающегося одновременно толкнуть обе пары качелей. Нил, машинально подумал Эндрю, отмечая, как его застали в момент смеха, застывшего во времени, с раскинутыми руками, с растрепанными ветром волосами. И Эндрю… Эндрю на фотографии смотрел на него с таким искренним обожанием, что он был уверен, что это не могло быть наигранно. Эндрю коснулся лица ребенка кончиком указательного пальца и медленно поднял его так, чтобы тот коснулся лица Нила. Его пальцы покалывало, как будто он мог почувствовать эмоции на фотографии. Он перевернул фото, и вот она — заметка, написанная тем же витиеватым почерком, что и раньше. «С Талией в парке возле дома Аарона и Кейтлин, Чикаго. Фотография сделана Аароном Миньярдом». И подпись: «Нил Джостен, июль 2026 года». Эндрю прижал фотографию к груди, не позволяя слезам вырваться наружу. Он чувствовал себя в напряжении и даже горячке, кожа зудела от какой-то неназванной эмоции. — Эндрю. Это был Ники. Эндрю молча передал ему фотографию и внимательно посмотрел ему в лицо. Ники тут же расплылся в широкой улыбке. — Талия. — Это моя… — выдавил Эндрю. — Твоя племянница, да, — прошептал Ники. — Наша маленькая племянница. — Сколько ей лет? — Десять. Думаю, ей шесть или семь на этом фото. Эндрю откинулся на подушки: — Ты был там? — Ага, — кивнул Ники, возвращая ему фотографию. — Да. Ты свирепо смотрел на любого, кто осмеливался что-либо сказать, прежде чем сесть на качели вместе с Талией. Это было забавно, — поддразнил он, смеясь, когда Эндрю бросил на него сердитый взгляд. — Я… — Эндрю сделал паузу и вздохнул, вставляя фотографию обратно в рамку. — Я думаю, что хочу повесить ее. Ники просиял. И, когда Аарон вернулся в тот вечер, он резко остановился при виде двух рамок, висевших на голой стене гостиной. — Какого черта? — он подошел ближе и встал перед фотографией со своей дочерью и двумя ее дядями. Он нашел заметки, прикрепленные к каждой рамке, аккуратным острым почерком Эндрю были написаны даты, когда они были сделаны. Аарон подавил подступающие слезы и безмолвно вошел в свою комнату.