Вселенная бесконечна, потому что я тебя люблю.

Take you like a drug Ты как наркотик для меня, Taste you on my tongue Чувствую тебя на языке. Ask me what I'm thinking about Спроси меня, о чем я думаю. I'll tell you that I'm thinking about Я скажу тебе, что я думаю, Whatever you're thinking about О том же, что и ты. * * * * * * Кейске выходит вовремя, совсем, на его удивление не опаздывая. Серость города убивала, но в тоже время создавала особую атмосферу грызущего мрака. Его джинсовая куртка чёрного цвета, которая пережила и переживёт наверное, в этой жизни всех и все, хорошо сидит, выделяя его плечи и «широкость». До кинотеатра от его дома было недолго, десять минут ходьбы пешком. Так же, недалеко был зоомагазин. А время, к слову, подбиралось уже к десяти. Раньше, он всегда в это время спешил к Мацуно. Тот радостно щебетал, когда Кейске приходил. Обнимал, целовал в нос, благодаря за такой приход. Они всегда шли вместе: по пути забегали в магазин, брали что-то на вечер и шли к Чифую. Смотрели фильмы всю ночь, обнимаясь. От него всегда приятно пахло. Это было что-то сладкое, родное. Если бы Баджи вышел на перекрёсток полностью забитый людьми в час пик, то он бы все равно узнал Чифую из толпы, несмотря на всех людей которые могли бы там быть. Лишь по запаху бы понял, где он. Ещё у Чифую всегда быстро бьётся сердце. Кейске часто лежал на нем, засыпая под ритм чужого сердцебиения. У него тонкие и холодные пальцы рук, которыми он перебирал чёрные волосы. Этими руками он мог уничтожить весь мир, но сделал это почему-то с Баджи. Кейске облокотился о стену здания кинотеатра на входе, шаря в карманах рукой. Нащупав пачку сигарет, он вытянул одну, поджигая её. Делает затяжку, поднимая голову в небо. Капли дождя падали ему на лицо, а он, как маленький ребёнок улыбался. Дождь тихонько моросил, И Баджи радовался каждой капле, попавшей на него.  — Баджи — кун, зонт забыл? — черный зонт нависает над Кейске, и радость дождю заканчивается. Он оборачивается на владелицу и усмехается. Она смотрит своими зелёными глазами и хлопает длинными ресницами, вытягивая губки, пытаясь показаться более милой. Он медленно опускает глаза, чтобы посмотреть на неё. Они с Чифую одного роста. Даже непривычно смотреть на неё, и не взъерошить волосы, сказав: «— Чифу, пошли посмотрим фильм, поедим лапши и я послушаю твоё сердце.» Она носит юбки, красивые туфли на каблуке, всякие заколки и резинки. Сато не любит животных, что казалось удивительным для неё, ведь она придерживается стиля «софт-прекрасная девочка, словно божий одуванчик». Но ведь в тихом омуте—черти? У Аями блондинистые волосы чуть ниже плеч, которые она постоянно поправляет за ухо, чтобы пряди не падали на лицо. Баджи думал, что она ждёт, что тот сам поправит ей волосы. Но нет, это не так. Сато крепко обнимает его, улыбается. Баджи делает это в ответ, прижимает её казалось бы так близко к сердцу, но в него он её не впустит. Он вдыхает её запах, но не может, не чувствует ту искру которую ощущал от Мацуно. Это другое. Это Сато Аями, а не Чифую Мацуно. Они стоят так около десяти минут до начала сеанса. Стоят, смотрят на листья что падали на землю из-за дождя. Толпы людей спешили по домам, прикрываясь зонтами над головой. Дождь моросил мелко, но сильно. Кейске слышал знакомый звонкий смех. И этот запах. * * * * * * Весь сеанс Сато не перестаёт липнуть, сильнее прижимаясь и ластясь к Кейске. Она тянется за поцелуем, но Баджи отворачивается, ссылаясь на уж очень интересный фильм. Врет, хуже фильмов он в жизни не видел. Когда они выходят, на улице уже совсем темно. Он провожает Аями до дома, торопясь, практически не разговаривая с ней. Думает о своём, как и всегда. Целует её в щеку на прощание и крепко обнимает. Девушка улыбается, кидает «Сладких снов, Баджи — кун!» и спешит в дом. Кейске тоже спешит. От дома Аями до его дома недолго, поэтому доходит он туда за пару минут. Поднимается на этаж, но не на свой. И стучит в двери не своей квартиры. Он смотрит на Чифую, растрепанного, домашнего. В тёплой большой бежевой кофте, свободных чёрных штанах и тапочках на ногах. Мацуно пугается, когда видит перед собой Кейске, но пропускает его внутрь. Идёт в комнату вместе с Баджи, когда тот по пути снимает с себя верхнюю одежду. Чифую ложится на кровать, а Кейске падает на него сверху. И все вот так вот и должно. Любой вечер должен был быть таким по мнению Баджи. — Хочу послушать твое сердце. Оно бьётся так тихо, так спокойно. Будто бы, оно скоро остановится. Если бы ты знал Баджи, что, так и есть, ты бы помыл рот с мылом. Он запускает руку под бежевую, мягкую кофту. Проводит пальцами по груди, задевая сосок. Ждёт, что услышит что-то от Мацуно, но тот лишь молчит. Отворачивается, стараясь не прикасаться руками. Только бы не дотронуться до Баджи. Или только бы Баджи не дошёл до ключицы, только бы он не узнал. — Баджи–сан, перестань! — Мацуно резко вскрикивает, когда чувствует, как чужие пальцы пробираются выше, прямиком к ключицам. Кейске приподнимается, с придавленного под собой Чифую, ставя руки по бокам от его головы. Непонимающе смотрит, хмуря брови. Раньше, у Баджи был полный доступ к телу Мацуно. Он мог трогать его везде, как угодно, когда хочет и сколько может. Чифую выглядит странно: отворачивает лицо, прикрываясь рукой. Утыкается носом в запястье, что-то шепча, в тоже врем всхлипывая (?). Брюнет ещё сильнее хмурит брови, тычется своим лицом в лицо Чифую, словно кот, требуя внимания. — Тебя смущает то, что я слушаю твоё сердце? Или то, что ты подо мной, и я прикасаюсь к тебе? Мы ведь друзья, в этом нет ничего такого. — Я не люблю такую дикую тактильность. —Сказал тот на одном дыхании. — Не делай так больше, пожалуйста. — Чифую выглядит серьёзным, и Баджи встаёт с него, пересаживаясь на место рядом. Блондин поднимается, облокачиваясь о стену кровати. — Будет услышано. Ты раньше не говорил ничего, когда я так делал. — Баджи думает, тут что-то не то. — Что-то случилось? Может, я сделал что-то не так? — Просто, не трогай меня больше, пожалуйста. Мне неприятно. — Последние слова Кейске отчётливо слышит, и они ранят его ещё сильнее, чем само происшествие. Неприятно. Ему неприятно. Баджи любит тактильность. Его язык любви, оказание внимания идёт через неё. Когда ему что-то дорого, он хочет это трогать, касаться, чувствовать. Ему всегда нравилось слушать сердце. Они могли лежать весь день, пока Кейске слушал сердцебиение Мацуно. Оно всегда было с быстрыми ударами, сильными. Так он чувствовал, что у Чифую все хорошо. Последнее время, оно становилось все тише и слабее, а сам Мацуно будто начинал потухать. Кейске мог поклясться, его лазурные глаза выглядили бледными, сухими и безжизненными. Будто, он как свеча, стал подходить к своему исходу. Все это было списано на усталость. Работать стало тяжелее, с наступлением осени и приближением зимы. В магазине достаточно холодно, а отопление только начинают давать. — Что ты думаешь о вселенной? — Чифую опять мечтает. На улице уже темно, а в квартире прохладно. У Баджи дома всегда было холодно. Он постоянно раскрывал окна, забывая их потом закрыть. Спал так же в холоде. Было пусто и ужасно тихо. Его квартира была в соседнем подъезде, парой этажей выше, чем у Чифую. Цветовая гамма холодная и единственное, что было тёплым здесь — Мацуно и камин в зале. — Думаю, она бесконечна. — Почему ты так решил? — Не знаю. Просто, потому что так говорят. — Кейске пожимает плечами, доставая телефон. От Сато ничего. Он поворачивает голову на Чифую, и думает, что когда-то сможет понять, почему для кого-то, вселенная бесконечна. Он знает ответ. Но боится его признать. — Мы с Казуторой часто говорим о звездах, вселенной. Он любит сравнивать звезды с людьми. Какой твой любимый цвет, Баджи — сан? — Мне нравится фиолетовый, — но люблю я именно лазурный. — У вас с Казуторой–саном похожи любимые цвета. Но на самом деле вы такие разные. — Много Казуторы. Ты только о нем и говоришь, — А что такое? Ревнуешь, Баджи — сан? — Чифую ухмыляется, и Кейске готов поклясться, что у него в глазах такие черти, которые в свой омут не просто зовут, а затягивают. — Не неси чепухи, меня парни не интересуют. Как вообще так можно…— Мацуно перебивает Кейске, не позволяя тому закончить начатую им мысль. Побоялся, что Баджи скажет что-то плохое. — Ты плохо относишься к людям, которые любят свой пол? — Чифую спускается ниже в кровать, накрывая их с Баджи тонким одеялом. Всё же прижимается к старшему, утыкается носом в его грудь. Дело не в том, что плохо. Дело в том, что он прямо относится к ним. Баджи врет себе в этом. Врет вообще во всем. Он запутался. Он знает точно то, что сейчас его волнуют только пальцы Чифую в волосах Баджи. И то, как Мацуно тихо начинает засыпать в его руках.