Вселенная бесконечна, потому что я тебя люблю.

Через два года вновь к тебе. Впавший в кому Майки был ударом для многих. Чифую на это лишь грустно вздыхал, но говорил, что Сано сможет. Он будет бороться, потому что это Майки. Быть по другому не может. А если он не захочет бороться, Йосано, с которой так часто теперь стал зависать Чифую, точно заставит его передумать. На самом деле, он восхищался работой Рюгуджи. Он видел лично снимки переломов у Манджиро, снимки открытых ран на теле. Видел раны Баджи, видел его открытый перелом ноги. И видел что было после работы девушки. На одной из таких операций он сидел в коридоре — они тогда только начали хорошо общаться. Он ждал её после работы, а у той по плану стояла операция у Майки с одним из переломов. Девушка вышла замученная и плачущая, о том, что она просто ненавидет тот день, когда Сано решил вступиться за неё. Что ей жаль, и она не хотела всего этого. Тогда Мацуно понял, что они похожи. Оба разбиты. Поэтому они стали друг для друга своеобразным лекарством. Рюгуджи одна из тех, кто знал о том кто был владельцем машины Чифую, поэтому удивлялась. Она видела его вторую машину — дорогая, красивая красная ауди, подарок от мамы Мацуно на восемнадцатилетие. Но почему-то чёрную бэху он любил больше. Йосано знала, почему. — Напоминание о Казуторе? — Чифую всегда оставлял этот вопрос неотвеченным. Он лишь улыбался, поправляет переднее зеркало, глядит назад. Йосано отчётливо видела, что Чифую практически не пользовался передним зеркалом, но что-то ей казалось, так делал не он. Так делал владелец. У Мацуно глаза разбегаются от всех огней города, которые он видет в окне автомобиля. Сотни, нет тысячи горящих огней на крышах зданий, в окнах и всяких цветных вывесок. Ему всё время кажется, что Ханемия сверлит его взглядом. Но стоит ему посмотреть в ответ, оказывается, что Казутора всё это время лишь смотрел на дорогу. Мацуно переводит свой взгляд на руки парня, держащие руль, а старший чувствует это. Позволяет себе показать, что может, красиво прокручивая руль на повороте, да немного поджимая на педаль газа. Ханемия смотрит на Чифую, который опять будто выпал из этой реальности. Усмехается, поправляет переднее зеркало. — Казутора, — резко подаёт голос младший. — Зачем ты поправляешь зеркало так, если ты не пользуешься даже им? — Мацуно замечал эти мелочи постоянно. Например Казутора практически не использовал переднее зеркало, только два боковых, и ехал всегда с открытым окном. Неважно, какая погода на улице. — Я поправляю так зеркало, только когда думаю о тебе. — Чифую в это не поверил, но отшутился, мол «так редко?» На самом деле, Мацуно так и не знает почему Ханемия так делал. Соврал он тогда, а может быть сказал правду? У Чифую крышу сносит. Он искал. Всегда искал его в прохожих, видел его силуэты в ночи на улицах. Видел его в огнях ночного города и никогда не забывал. И сейчас, сидя за рулём, он чувствует знакомый запах мятных конфет и вишнёвых сигарет. Возможно, ему просто уже в голову вбился этот запах, но Чифую уверен, что это где-то недалеко. Он глазами ищет, надеется. Йосано грустно за этим наблюдает. По радио играет какая-то песня, которая делает дождливую осень для них ещё более мрачной. «Я, всегда с тобой. Рукой за твоей спиной.» — Всё в порядке? — Казутора ставит пустой бокал на стол, к такому же как и этот пустому бокалу. В комнате витает мягкий сладкий запах красного полусладкого вина, с ярким и обволакивающим вишнёвых сигарет. Глаза застилает небольшая пелена из-за ударившего в голову алкоголя и сигаретного дыма, который Ханемия с каждым выдохом выпускает, затягиваясь сигаретой. Нет, ничего не в порядке. Чифую пропускает вопрос Казуторы мимо ушей, и продолжает смотреть в одну точку, вдыхая сигаретный дым. Мацуно сам на себя похожим быть перестал. И сейчас даже не о внешних показателей. Вишнёвые сигареты любит Казутора, но дело даже не во вкусе. Чифую не курит. Никогда не курил, не хочет. Он не любил, когда Баджи так делал. — Нравится? — Он улыбается, запрокидывает голову назад, поправляя волосы свободной рукой. А Мацуно не знает что ответить. Не просто нравится, ему безумно нравится. Он осторожно подсаживается ближе к Ханемии, продолжая смотреть как заторможенный. Казутора докуривает, тушит сигарету об пепельницу, там же её и оставляет. Поворачивает голову на брюнета, усмехаясь. Старшего удивляло лишь то, что Чифую никогда не просил попробовать. Никогда сам не брал, да и в целом, видимо и не покупал никогда, хотя смотрел так длительно, так вглядываясь, будто что-то было в этом сигаретном дыму. Выезжает на перекрёсток, останавливается также как и другие водители, в ожидании сигнала светофора. Рука сама тянется. Сама тянется к пачке в кармане. Он неспеша достаёт одну, подносит ко рту, и зажигалкой осторожно поджигает. Сигаретный дым обволакивает его. Теперь воспоминания опять накрывают с головой, потому что это не просто сигареты. Они вишнёвые. Мацуно голову по сторонам крутит, но всё равно не находит. Жалкое зрелище. Чифую видит лишь капли, которые ударяют о стекло, и уже заканчивающих своё движение пешеходов. Йосано и Чифую вместе проходят в дом, полный гостей. Если раньше они были все по отдельности, то теперь они для друг друга одна большая семья. Семья дружная, не раз прошедшая сложные времена и сохранив при всех обстоятельствах себя. Эма Сано улыбается, увидев их, обнимает всех радостная. Кен пожимает руку Мацуно, приобнимает Йосано. Но кроме них их никто не встречает. Ни Сано, ни Кейске не ждут их здесь. Блондинка держит в руке телефон, куда поступает звонок и быстро убегает куда-то в зал, отвечая. — Как слышите, ребят? — спрашивает Майки, поправляя шапку. Он показывает им Баджи, который держит в руках стакан с кофе и улыбается. — Отлично слышим, вы домой-то когда? — Доракен подходит к девочкам, обнимая Эму. Он машет парням, а те смеются и машут ему в ответ. — А что, скучаете уже? — Манджиро придвигает к себе ближе камеру, пока Баджи куда-то уходит. — Да конечно, если бы. — Покажите нам всех. Эма берет телефон, и переключает камеру. Она подходит к сидящим на диване в обнимку Изане и Какучё, которые улыбаются и показывают разные рожицы Майки. Тот загорается счастьем, видя их таких беззаботных. Сано проходит к Шиничиро и тот восторженно визжит, когда Вакаса щекочет его. — Шини, помаши дяде, — лепечет Эма, и сын послушно машет своей маленькой ручкой, улыбаясь так, что видны десна. Вакаса подмигивает Сано, продолжая играть с младшим. Сейшу и Коко сидят у камина. Хаджимэ расчесывает его отросшие волосы, и когда к нему подходит Эма, тот вместе с расческой и рукой Инупи машет в экран, усмехаясь. Они все сейчас такие дети. Эма проходит на кухню, где сидят за столом братья Хайтани, выпивая кофе, которое им готовят Соя и Нахоя. Юзуха рядом с ними смеётся, и машет в камеру, заставляя всех обратить внимание на Эму. — У вас снега намного больше чем у нас, парни, — говорит Ран, усмехаюсь в камеру. — Возвращайтесь поскорее, — Риндо подмигивает, а затем обращается к другим двум близнецам, озаряя комнату улыбкой. — Эй, мы вас ждём! Поторопитесь, ребятки, — Юзуха кладёт голову на плечо Сано, и рассматривает парней в звонке. Кавараги тут же возникает из-за спины Юзухи, целуя ту в щёку и машет Манджиро. Их отношения сейчас складываются как у старшего брата и младшей сестры. Вакасу Майки считает официально своей семьей, также как и Сенджу. Теперь Манджиро Сано главный приемник компании Вакасы, а Сенджу наконец-то, может заниматься своими делами. «— Они с Юзухой спелись» — так ответил Хаккай на слова о том, что Шиба и Кавараги стали чем-то большим, чем просто подруги. Их жизнь выглядит действительно домашней. Большинство ушло в бизнес, как Манджиро, которому Вакаса передал компанию. Кавараги отказалась от управления, но она преданная секретарша Майки и теперь живёт вместе с Юзухой, своей просто «подругой», как говорит о них сама девушка. Доракена отпустили, потому что Хайтани согласились помочь, и воспользовавшись своими юридическими навыками легко выиграли дело, доказав, что это была самооборона. Сейчас они почётные гости в доме Сано. Баджи вместе с Манджиро держат компанию связанную с продажей и торговлей автомобилей и подобной технике. Именно поэтому они вдвоём сейчас во Владивостоке, подписывают договора об импорте «японцев» в этот прекрасный город для продажи там и по открытию их точки в нём. Мацуно часто думал, любил ли он Баджи? Определенно, любил. Любил с самого начала, это была его детская влюбленность с четырнадцати лет. У Чифую с Кейске было что-то странное. Они так и не съехались, как хотели. Баджи реже стал приезжать к нему, а Мацуно почти не вылезал с работы и машины, вечно вспоминая, как когда-то бывший её владелец так красиво выворачивал руль, своими тонкими руками крутил, нарезая круги по городу. А Чифую наблюдал. Смотрел, как волосы парня развивались из-за ветра, который сопровождал их поездки через открытые окна. Мацуно так боится себе признаться. Признаться, что слишком часто он останавливался посреди пешеходного, только лишь замечая где-то рядом знакомый силуэт. Вечно бежал за ним, а в конце, просто стоял, понимая что обознался. И никогда он никого так не искал. Только его. Что касается Йосано, то девушке выписали премию, за такое качественное лечение пациентов и за то, что она боролась за жизнь до конца. Конечно, спасибо Коко, который вместе с Хайтани читали пункты трудового кодекса и прочего её начальнику, чтобы этот злобный мужик знал своё место и не задерживал зарплату. — Опять не пьёшь, Йосано – сама, — Мацуно с бокалом подсаживается на кровать к девушке, которая проводит рукой по волосам, тяжело вздохнув. — Беременным алкоголь нежелателен, — она говорит нервно и резко, а Мацуно только успевает понять, что та сказала, как девушка опускает глаза. — Что? — Стоп, погоди, — Я вообще не знаю, что делать! Мне ставили бесплодие, но, — девушка осеклась, — но.. н-но, что-то пошло не так. Это просто абсурд! — Не рассказывай никому, мне скоро сделают аборт. — она проводит рукой по своим волосам, а Мацуно замирает. Не верит. — Стой, стой, а Майки знает? — О нет, Чифу. Если он узнает, что может произойти? Будет ли он рад? — У неё зрачки глаз сужаются, и девушка тяжело вздыхает. — Йосано, мать ребёнка ты, а не он. Ты решаешь сама, в первую очередь, но он должен знать! — Я боюсь, Чифую..Я правда боюсь. Что, если он потом оставит нас, или ещё что хуже. Я слабая, ребёнку не нужна такая мать, — девушка металась. Сказать что она была растеряна — ничего не сказать. Она была в панике. Нужно ли оно им? Это ответственность. Это очень большая ответственность. Готова она или нет, Йосано просто не знает. Девушка уверена лишь в том, что она в состоянии дать ребёнку всё самое лучшее, от воспитания до потребностей материальных. Но, нужно ли это Майки? Ребёнку всё равно нужен отец. — Йосано, одни из самых сильных людей которых я знаю — девушки. Ты одна из них. Ты прекрасный врач, мы все тебе благодарны за то, что ты спасла им жизни. Майки никогда не поступит так, будь честна с ним. Но главное, будь честна с собой в первую очередь. — Ты думаешь, я смогу? — Да, ты бы смогла вырастить ребёнка, потому что ты ответственно подходишь к этому вопросу. Но, если ты действительно думаешь что не готова, то не стоит, — Погоди секунду, я быстро открою. — Чифую передает бокал с шампанским девушке, а та хмыкает. Он только собирался сказать ей, что думал насчёт Баджи и Казуторы, как вдруг в дверь звонят. Мацуно застывает, когда открывает дверь, где видит его. Живой. Волосы отросли и они распущены. Они стали длинными, передние пряди волос прикрывают лицо. Эти пряди выкрашены в жёлтый, в то время как остальной цвет волос чёрный. Чифую винововато смотрит на него. От Ханемии веет холодом. Дело даже не в том, что Мацуно абсолютно сейчас без верхней одежде, лишь в тонком бежевом худи и чёрных джинсах. Он чувствует себя перед тяжёлым взглядом Казуторы вновь обнажённым. Как тогда, в те разы. Мацуно простил. Простил те слова, потому знает, что наверняка он заслужил это всё. Не нужно жить прошлым, нужно уметь отпускать. Отпускать и не искать замен. У него всё внутри в одну секунду разбивается. Всё что Чифую лечил все эти месяцы, всё исчезло, разбившись в щепки и намельчайшие осколки. Он не верит. Не верит, что перед ним сейчас стоит действительно Казутора. Руку протяни — он не исчезнет, не расстворится. Казутора молчит. И Чифую тоже молчит. Лишь смотрят друг на друга, в то время как снег падает на их плечи. Волосы Мацуно чёрные, цвета вороньего крыла, и снег на них падает красиво, заметно. На длинных чёрных ресницах Чифую Ханемия может разглядеть каждую снежинку. Все они совершенно разные. Он так хочет рассказать. Но он не расскажет об этом никогда. Казутора не позволит себе разрушить счастье Кейске и Чифую. Он никогда не сделает вновь больно. Он позволяет себе лишь одно: поцеловать Чифую. Эгоистично, вот так делать. Но иначе нельзя. Казутора не как Баджи. Его поцелуй нежный, осторожный. Тёплый. Впервые он тёплый. Его руки холодные. Он обхватывает лицо Чифую руками, большим пальцем проводит по щеке парня, улыбается в поцелуй. Ханемия чувствует, что его щеки обжигают чужие горячие слезы, а на морозе ещё больше начинает жечь след от них. В торопях, Ханемия снимает с себя кофту, которая была надета поверх футболки, накидывает на Чифую. С шеи слетает черный вязаный шарф, и Ханемия остаётся в одной чёрной футболке. Казутора повязывает его на Мацуно, отходит, приглядывается. Возвращается и вновь поправляет шарф. Чифую хочет что либо сказать и снять вещи, но Казутора лишь прижимает свой палец к его губам, а затем целует его в лоб. Они совершенно ни слова ни сказали друг другу. Но их глаза за них все решили. Чифую бы простил ему все. Он уверен, у них бы получилось. Они бы смогли. Казутора поворачивается, начинает уходить. Набирает шаг, пока Чифую все ещё стоит в оцепенении. Но как же хочется вернуться. Вернуться, сказать прости и просто открыть Мацуно всю правду, что и как произошло. Но нельзя. Ханемия не позволит себе вновь так поступить. Он садится в свою новую машину, поправляет переднее зеркало смотрит в него, видя отражение дома. «... Дорогой Чифую, Или может, родной?... Чифую заходит в дом. Заходит с непонятными чувствами, потому что, отпускать его не хотелось. Но увидеть через столько лет — была высшая радость. Он проходит мимо зеркала, и вдруг остановливается. Кофта. Это та самая кофта, которую Ханемия когда-то дал Чифую ещё в тот самый холодный вечер, когда все это и началось. А он даже не заметил сначала. Чифую усмехается, утыкается в шарф, вздыхает. Он не думал, что всё будет так. Казутора заводит машину и точно знает, что здесь он больше никогда не появится. Желает всем счастья и спешит. «..Если ты нашёл это письмо, знай, что я трус. Я так и не смог тебе все рассказать...» Мацуно засовывает руки в карманы кофты, продолжая крутиться возле зеркала. Он нащупывает конверт в правом кармане, спешно вытаскивает, и смотрит. Страшно. Что там может быть? Все таки, это кофта Казуторы, может это его письмо? Но интерес все равно перевесил, и Мацуно вскрывает. «..»...У нас был только один договор с Аями: не влюбляться. Я нарушил его с первой же секунды.» Казутора думает, что зря все это писал той ночью, и что, лучше бы он не знал. Что той ночью, когда Мацуно ушёл, Ханемии нужно было просто бросить всё. Но, он понимает, что Чифую заслуживает правды. Он заслуживает лучшего. Но он писал не только той ночью, он писал тысячи писем. Куча неотправленных смс, где слова кричали: «Прости.» Мацуно держит в руках письмо, читает каждую строчку по несколько раз. Он снимает кофту, попутно продолжает читать. Идёт в отдаленную комнату, пока все веселятся и чем-то болтают. Он остаётся незамеченным. Руки трясутся, неимоверно трясутся, а слова словно вылетают из головы, и строчки одни и те же он перечивает по несколько раз. «..»..Всегда думал, что же такое вселенная и почему она бесконечна. Все отвечали как-то странно, непонятно. В день когда Баджи оставил тебя, я спросил у него, почему вселенная бесконечна. Он улыбнулся, сказал лишь «— Потому что я его люблю». Когда Манджиро очнулся, я спрашивал у него, почему вселенная бесконечна. Он улыбнулся, и взглядом указал на девушку, что так трепетно меняла кровавые бинты одному из пациентов рядом. Когда Хаджимэ готовился к дню предполагаемой «расправы», я шёл с ним. Спросил, почему вселенная бесконечна, но я даже не надеялся вообще что-то услышать. Но Коко молча достал свой бумажник, который носит под сердцем, поджёг зажигалку и я увидел фотографию. Двое. Маленькие девочка и мальчик, похожие как две капли воды, но тогда я понял. Тогда я понял всё...» Чифую закрывает рукой рот, только бы не закричать сейчас от осознания того, насколько ему больно. Сдержанные эмоции дали о себе знать. Он кусает губы, всхлипывает и хочет разорвать это чёртово письмо, но продолжает читать. Он тяжело дышит, держит письмо руками трясущимися, и совсем не понимает, почему. Почему именно так. Ханемия объезжает машины, разгоняется. Открывает все окна на распашку, вовсе не боясь холода. Какой толк беречь себя, закрываться, в попытках не заболеть, если никто больше не будет сидеть возле него всю ночь, мерить температуру. Каков вообще смысл беречь себя и прятаться от холода, если он больше никогда не проснётся после температуры и не увидет, как кто-то спит у его кровати, держит за руку, постоянно проверяя жар. «Я всегда занимался сексом, но ты научил меня заниматься любовью..» Ханемия знает: Мацуно Чифую умный. Самый умный человек которого знал Казутора. И Казутора уважает его до невозможности, потому что Мацуно заслуживает мир, но, мир не заслуживает его. «Я тебя очень жду.»