Вселенная бесконечна, потому что я тебя люблю.

В палате тихо. Не гробовая тишина, скорее напряженная. Трое парней, не считая одного, кто сейчас начинал шевелиться на больничной койке. Манджиро пытается открыть глаза, но это даётся ему тяжело. Он слышит постороннее шибуршание, возню, какой-то шёпот вокруг. — Смотри, он проснулся. — Сано видит перед собой кого-то расфокусированным взглядом, но ни по голосу, ни по лицу не может узнать. — Майки, ты наконец-то полностью пришёл в себя, — перед только открывшимися глазами мелькает образ Такемичи, как смог понять Сано, взволнованно разглядывающего друга. — Проснулся? — болезненно стонет Майки, хмуря брови. Сейшу впревые за неделю спокойно выдыхает. Он улыбается ему, присаживаясь на край кровати. — Значит тебя быстрее выпишут, — усмехается стоящий в соседнем углу Коконои. — Тебе Йосано наверное рассказала, что и как произошло? — Основные черты. — Майки говорит устало, вяло, приподнимаясь на кровати. Сейшу и Коконои переглядываются, и Коко говорит: — Введём сразу в курс дела: Аями вела игру против Свастонов, потому что мстила за когда-то убитого тобой отца. Вы оказались в её ловушке. В ходе операции, тебе попало в спину пулей. Я, честно говоря, вообще в шоке с того, что ты выжил. — Сейшу поворачивается на Майки, все ещё продолжая стоять у окна, в попытках закрыть какие-то старые и ржавые жалюзи. — Знаешь, ты знатно нас напугал. На тебе места живого не было! Ты пролежал здесь девять месяцев, из-за сильного шока и ужасно ослабленного организма ты впал в кому. Месяц пролежал здесь без допуска к тебе нас, — Такемичи что-то очень быстро рассказывает, а Манджиро всё ещё не верит. Он не верил ни Йосано, которая рассказывала ему всё это ещё когда он только начал поправляться, ни сейчас не верит Ханагаки. Он не хочет верить. Ему тяжело. — Всё благодаря той девушке с золотыми руками, — Сейшу прерывает рассказ Такемичи, и наконец поворачивается к ним, когда Коко помогает закрыть жалюзи. Майки пропускает мимо все слова, ему интересно что случилось с остальными. Что сейчас с Эмой, Доракеном, как себя чувствует сейчас Баджи и другие. Йосано не давала никакой информации о них, что с ними сейчас, живы ли вообще все. — Что с другими? — спрашивает Майки практически моментально, на что Такемичи немного грустнеет. — Да, всё впрочем хорошо. — Манджиро понимает, что где-то недоговаривают. Он встревоженно смотрит на друзей, перекидывая взгляды с одного на другого. Те усмехаются между собой, и вдруг Сейшу открывает дверь в палату. Он заходит не торопясь. Майки изумляется, когда вместо длинных волос видит короткие, черные. Когда вместо своего так знакомого всем друга он видит совершено. спокойного, улыбающегося парня. Майки сначала подумал, что это Шиничиро, хоть такого и вообще быть не могло, но улыбку Кейске он не перепутает ни с чем. На нем чёрные очки, чёрная футболка оверсайз и такие же чёрные джинсы. Баджи подходит к Сано, обнимая его. Прижимая к сердцу, наконец не скрывает того, что он действительно всеми дорожит и может спокойно показать свои чувства. — Вижу, тебя тоже потрепало, да? — Манджиро улыбается во все тридцать два, глядя на напоминания о минувших событиях. У него огромный шрам на левой руке, шрам на скуле, а также Баджи прихрамывает правой ногой, с трудом сгибая её в колене. — Ну да, над тобой Йосано кружила больше, чем надо мной. Йосано. Рюгуджи? — Йосано? Судьба. Значит судьба. Его буквально заштопала с нуля девушка, которая с детства его лечила. И опять, она спасла его. Он и представить себе не мог, что когда-то с ней встретится после свадьбы Эмы. Как сказала тогда Йосано: «— Если я когда-то спасу тебя, отдав тебе должок, значит судьба. Я в судьбу, к слову, совсем не верю.» Не верит, наверное, поэтому так трепетно зашивала, что Майки не может найти ни одного следа событий той ночи. Баджи выглядит более мятым, но тоже, трепетно собранным по кусочкам. Видимо, Рюгуджи отдала Сано долг за то, что тот когда-то совершил страшное, но спас её. — Йосано мой врач, но, я думал, что операцию вёл другой хирург. — Блондин выгибает бровь, а Кейске усмехается. — Вот так и спасай людей, а они тебе даже спасибо не скажут. Йосано Рюгуджи, девушка которая совсем не верит в судьбу, поэтому так отчаянно боролась за жизнь мальчишки, который в детстве вечно падал и нудил. Теперь Сано вспоминает, как проснулся во время того, как его на каталке везли в операционную. Белый потолок и постоянно мелькающие лампочки, которые так били по глазам белым светом. Помнится как там где-то в помещении кричала Эма и Чифую. Рядом чьё-то тело, рука, выпавшая с каталки. Сано уже подходила к Майки, как он вновь отключился. Но свет лампочек коридора операционной он запомнил. Тепло. — Йосано, да мы бессильны здесь, бросай это дело! — этот голос Сано не знает. Лишь понимает, что скорее всего, его нет смысла спасать. — Было сказано готовить операционную в режиме чс, что из этих слов вам всем не ясно? Он дышит, значит у нас есть шанс! — кричит мужчине в очках рядом, который натягивает маску на нос ещё больше, и что-то говорит в рацию другому персоналу. Девушка держит руку Манджиро, и более гневно глядит на своего напарника. Помнит взгляд кофейных глаз, в которых была уверенность и некий страх. — Ты сегодня не умрёшь, слышал? Нужно бороться дальше, Сано. — и Манджиро как в тумане. С трудом открывает глаза, потому что веки стали слишком тяжёлыми. Смотрит на девушку, которая что-то кому-то кричит, держит за руку Сано, нащупывая пульс. Ему кажется, в этот момент он не слышит совсем ничего. Всё словно в замедленной съёмке с расплывчатым фоном. Взгляд фокусируется только на Йосано, с лёгким ужасом смотрящей на Майки. Он впервые видел, как она плачет. Судьба. Это странная вещь. Странное понятие. Майки замирает, когда видит как его сестра идёт с маленьким ребёнком на руках к его кровати. Маленький мальчишка, с чёрными как смоль волосами. Так бы он назвал их. Он опирается на подушку с аккуратностью, смотрит на ребёнка. У Сано отрасли волосы. Теперь они длинные, достают до её бедер. Она улыбается, слегка приклоняется, якобы приветствует. Девушка подходит ближе, присаживается на край кровати. — Это Шиничиро. Шиничиро Сано. Твой племянник. — Эма осторожно берет ручку сына, и тот сам начинает тянуть руку к Майки, и блондин, пожимает его маленькую ладошку с особым трепетом. Он улыбается. Горько, но кажется он догадывался. Всё таки, те последние воспоминания, где Баджи лежал на кровати рядом, были правдивы. Он правда был в коме практически год. Все куски сложились в пазл, и Майки теперь точно уверен, что действительно был в коме. Сознательной. Он ведь слышал все разговоры возле его кровати, знал, кто приходил и о чем говорили. Сано смотрит на племянника, подмечая, что у этого Шиничиро похожая ухмылка на ту, что была у из старшего брата. И взгляд. Полный уверенности. Доракен и Эма сыграли свадьбу больше чем год назад. Сано уже была беременна примерно на четвёртом месяце на момент с Аями, Коко и всей этой разборки с Баджи вообще в целом. Никто не знал об этой беременности, потому что Эма хотела оповестить всех в определённый день. Живот не был так заметен, потому что Сано знала, как правильно все провернуть. В итоге, она рассказала об этом, когда Майки и Баджи попали в больницу. Сано помогали Чифую и Хината, не оставляя её ни на шаг. Доракен получил работу, а точнее открыл свою сеть магазинов с мотоциклами. Теперь дом, который был передан Эме Сано в наследство от деда, был отремонтирован. Недавно она родила. Так появился Шиничиро Сано. Маленький, смышленный мальчишка. Рождение ребёнка они решили отпраздновать только тогда, когда все наконец уляжется и все они смогут выдохнуть. — Мы очень рады, что вы двое вернулись. — Мы тоже, — отвечает Майки. Баджи пробегает по всем глазами. — Чифую и сегодня не пришёл. Все знают. Все знают как был расстроен Баджи, когда на своей выписке тоже не увидел Мацуно. Ни разу, за все девять месяцев он не увидел Они переглядываются, но никто и слова сказать не собирается. Сано спокойно выдыхает. Баджи смотрит на дверь. Смотрит как хатико, и до последнего ждёт. Ждёт и надеется. Все замечают это. Они как-то грустно вздыхают, но говорить ничего не говорят. — Сегодня тоже не придёт? Такемичи отрицательно машет головой, но причину не говорит. Майки хлопает Кейске по плечу, поддерживая его. Сано отходит от него, поворачивается улыбаясь, и собирается тоже уходить. — Баджи, посиди здесь немного, дождись Йосано. Она тебе документы должна отдать. Майки, нам разрешили вывести тебя на улицу на пару минут. Есть то, что я хочу тебе рассказать. — говорит Эма, помогая брату встать с кровати, сесть на кресло — каталку, опираясь на девушку. Йосано разрешила вывести его на улицу лишь с условием, что сам он не в коем случае не пойдёт на своих двух. Майки идея с коляской совсем не понравилась, он чувствовал себя чёртовым инвалидом. Они прощаются с Баджи, и все выходят из палаты, а Такемичи, слегка усмехается, уже представляя реакцию брюнета. Дверь захлапывается, и Баджи заметно грустнеет. Он смотрит в окно, на эту противную доджливую погоду. Брюнет опускает голову, как вдруг слышит звук падения. Он видит апельсины, что выпали из сетки и раскатились по всему полу. Видит запыхавшегося его. Чёрные как смоль волосы, завязанные в небольшой хвостик сзади, с парой торчащих прядок. Они так отросли. Смотрят, как два придурка, пока один из них не начинает бежать, в дальнейшем наваливаясь на Кейске, обхватив его лицо руками. Родные, такие любимые губы касаются губ Баджи, и он будто умирает. Поцелуй смазанный, тот самый, который люди дарят на эмоциях. Он же так много хочет сказать. По щеке бежит слеза счастья, обжигающая и горючая, и брюнет не может себе простить и представить, что из-за него это чудо сейчас вновь плачет. — Я скучал, — говорит парень, обнимая его. Он вытирает слезы с лица блондина, целует его в веки. Внутри то самое неприятное чувство, словно что-то прорастает. Баджи дрожащей здоровой рукой притягивает тело своего самого любимого человека, обнимая, зацеловывая в уголки губ, баюкая его. Кейске гладит его по волосам, улыбаясь парню, который нервно сглатывает подступивший комок в горле. Никто не смеет трогать его счастье, никто даже не имеет права что-то говорить о нём. — Хей, я тоже очень рад тебя видеть, но милый, мы в больнице, — усмехается Кейске. Чифую отвлекается от их объятий и поднимает на него свой взгляд. — Баджи, я.. — только начинает говорить Мацуно, как парень приставляет к его губам палец и делает это «Ццц», протягивает так нежно, с такой любовью. — Не говори ничего. Давай обсудим это когда я выйду отсюда, пожалуйста. Я очень скучал по тебе, Чифу. Дай я посмотрю на тебя. — Кейске приподнимается на подушке, чуть отодвигается, оставляя Чифую место возле себя. Приобнимает его, и погода за окном уже не кажется столь противной. Кажется, в дождливом Токио появилось солнце. Дождь закончился. Та серость куда-то исчезла. Мацуно лежит не шевелится, наслаждаясь моментом, а Баджи играет его отросшими волосами, в которые он заново влюбился. А вот Чифую вдруг понимает, что что-то не так. Не то. Это не то. Коко курит возле здания больницы, наблюдая, как счастливая семья Сано вновь в сборе. Смотрит на этого Майки. В нем будто что-то изменилось. Расцвел. Он знает, что это заслуга явно той самой девушки с золотыми руками. Хаджимэ не любит деньги. Он любит верность. Это дело верности — спасти тех, кого ты любишь. Своими глазами смотрел, как Йосано ночами сидела возле Манджиро, даже после того как он пришёл в сознание. Как девушка боролась за его жизнь, как после операции она вышла к ним всем, и чуть ли не падая в обморок от усталости после столь длительной операции говорила, что все прошло успешно. Он знает, что тоже бы убил за того, кого любит. Поэтому прекрасно понимал Майки. Коко не считает, что это было убийство. Это была оборона. Либо бы умер отец Сато, либо бы Йосано. Только различие в том, что Йосано спасает людей, а отец Аями их убивал. Любовь. Это странная вещь. Она заставляет людей идти на страшные вещи. Увидев одних Мацуно и Кейске можно понять, что это действительно так. « — Я пожертвую собой, чтобы спасти его, — Я убью всех, кто захочет тронуть тебя. » Тем не менее, они ведь друг друга стоят. Хаджимэ смотрел, как мучился Мацуно с ханахаки, но ни слова никому не промолвился. Кажется, Коко в кошмарах будут сниться эти окрававленные лепестки белых лилий и те лазурные глаза, устремившие свой взгляд в небо. Сато и Мацуно были похожи. Коконои понимал, почему Баджи вообще связался с ней изначально. Глупец, думал, что то, что он влюбляется в Чифую — ужасно, из-за каких-то слов Казуторы. Внутренняя борьба Кейске с гомофобией сыграла на руку Аями. А Чифую был другим. Он знал, что любовь всегда остаётся любовью, со своим полом или противоположным — это нормально. Удивляла их противоположность. Будь у Коконои выбор, он бы оставил Мацуно с Казуторой. Они подходили друг другу намного больше. Ханемия бы не оставлял его никогда, да и блондину, (а сейчас уже брюнету) было бы с ним комфортно. Но рядом с ним у Чифую не было тех искр, как те, что Коко видел тогда, на свадьбе Эмы. Не было бы того спектра эмоций как во время того, как Мацуно прибежал в палату, или в операционной, когда пульс брюнета стал пропадать. Баджи и Чифую были совсем другим видом любви. Как что-то неделимое, дополняющее друг друга. Хаджимэ сравнил бы их с Бонни и Клайдом. Но так он думал раньше. Сейчас Коко точно уверен, что Чифую поверит своему сердцу и сделает верный выбор. Что бы он не придумал, Хаджимэ знает точно — этот выбор будет правильным. Он уже знает, что выбрал бы Мацуно. Знает, потому что смотрит на знакомую чёрную восьмую «бэху», первый владелец которой бы свою машину простому другу не отдал бы. А Мацуно бы не любил бы так бэху, имея ещё одну свою машину, если бы его выбором не был владелец бэхи. И ведь никак же не объяснишь, почему вместо того, чтобы спасаться, Майки прикрыл Хаджимэ своей спиной, получив то самое ножевое, которое предназначалось для Коко. Людские чувства такие странные. Именно поэтому, когда Сейшу подходит к Коко сзади, он словно расплывается. Блондин кладёт голову на плечо, обнимает со спины. Это так странно. Странно для Хаджимэ, впервые чувствовать себя совершенно спокойно. Ощущать родное рядом. — Дело верности, да, Коко? — и усмехается. Хаджимэ никогда не сможет объяснить, почему чувствует, что его ноги стали ватными, а руки совершенно не слушаются. Он лишь поворачивается к Инуи, сталкивается с ним носами, улыбается. Сейшу касается его губ, мягко целуя. Коко знает, что дело верности — не искать замену тем, кого не заменить.