Вселенная бесконечна, потому что я тебя люблю.

Манджиро просыпается в какой-то тёмной комнате. Он приходит в себя медленно, вертит головой для ускорения эффекта пробуждения. Взгляд всё ещё расфокусирован, но он уже пытается понять, где он. На глаза спадают волосы, и он тянется поправить их, но связанные за спиной руки не дают этого сделать. — С пробуждением, — говорит Харучиё, мерзотно улыбаясь. Манджиро опешивает, потому что не ожидает увидеть напротив себя стоящего Санзу, который злобно скалится на него. Что за цирк? — Что я здесь делаю? — Платишь. — отвечает Коко, туже завязывая руки Кейске. Майки поворачивает голову к ним, и его зрачки сужаются. Баджи еле находясь в сознании лежит рядом, а Коко, наступая на его плечо, сильнее тянет за веревку, стягивая ее на теле. Их резко хватают за веревки, усаживают на стулья спиной друг к другу. Узлы вяжут крепкие, не порвать. Сил не было на сопротивление. Голова раскалывалась от удара, и многочисленных ран, нанесенных Харучие в процессе связывания. —Здорово видеть саму Токийскую свастику у нас на огоньке. — Сато спускается со ступеней вниз, шпилькой красного каблука щелкая по холодной плитке. Аями улыбается, поправляя белые локоны волос, словно водопад, спадающих на плечи. Она подносит к губам листочек бумаги, оставляя на нем след губ от красной помады. Майки на стуле сидит спокойно, просто смотря в пол. Его не интересует не то, что сейчас происходит и чего ожидать от Сато, не то, где они вообще сейчас находятся и что будет с ними. Ему важно, что бы Эмма была в безопасности. Что бы все дорогие ему люди: Доракен, Такемичи, Казутора и остальные были в порядке. Сато смеётся, её это забавляет. Она подходит к Майки, который даже головы не поднимает. Смотрит в пол, пока перед глазами не появляются красные туфли. Он медленно поднимает голову, смотрит на Аями взглядом исподлобья. Та смеётся, похлапывая его по щеке ладошкой. — Ну не переживай, о сестрице твоей я позабочусь. — Только через мой труп. — Или ты о своей шлюхе больше беспокоишься? — Твой папаша был чёртовым любителем маленьких девочек, а ты просто его жертвой. — Майки с ненавистью смотрит на неё. Он бы прямо сейчас размазал всех и все здесь, если бы не чёртова нога, которую прострелили и эта ужасная слабость. Пряди его волос перепачканы в крови, растрепаны и грязны. — ЗАТКНИСЬ, — Сато срывается на крик, резко достаёт из под подола платья нож, приставляя к шее Манджиро. — Это твоя шлюха его соблазнила, папочка меня любил! Он бы никогда не пошёл по другим, — Майки не считает, что кто-то здесь виноват. Он смотрит на холоднокровную убийцу, хотя внутри видет маленькую девочку. Сломаную. Девочку, которую отец заставлял делать ужасные вещи, объясняя это "любовью". И теперь, ради этой «любви», она убивает. Но ведь он тоже убил. Убил человека, тогда, в клубе. Отца Сато убил он, но платят сейчас все. Платит Доракен, который теперь будет отбывать наказание за срыв Манджиро. Он оставил Эму без счастья, лишил Баджи спокойной жизни также, как и всех остальных. Лишил Аями отца. Девушка обходит его, приближается к Баджи. Баджи скалится, когда видит Сато. Пытается что-то сделать, вырывается из верёвок, более натирая себе кожу, чем освобождая себя. Руки уже кровят от давления верёвки, но Кейске не успокаивается: напрягаться ещё сильнее, мешкается, толкается. Аями подходит к Баджи, тянет за волосы, заставляя посмотреть на себя. Наклоняется, ласково целуя того в лоб. Прикладывает его голову к себе, поглаживая по волосам. — Я тебя действительно любила и люблю, Кейске. Ты понравился мне, когда я еще не думала о плане мести свастонам. А потом, оказывается, ты состоял в них. Видел бы моё удивление, когда я узнала, что более того, ты был командиром и лучшим другом Манджиро. Это так просто было — добраться до Майки. А лишить вас нюха ещё проще. Всё это время вы бегали за Хайтани, считали их заговорщиками. — Маленькая слеза пробежала по её щеке, но та тут же её вытерла платком, кидая его на пол. Она поправила Баджи чёрные волосы, утыкаясь носом в них. Может быть, в другой вселенной у них все хорошо? Может, там у всех все хорошо. Какие они там? Вероятно, если бы Баджи и Аями встретились при других обстоятельствах, действительно, что-то бы могло получиться. Наверное. Так думает Кейске, но он знает точно, что эту Сато не простит никогда. Не простит то избиение Чифую, не простит все то, что сказал накануне Майки из-за неё. Не простит подставы Доракена для ареста, не простит то, как ему пришлось обидеть Эму, не простит ей Йосано и Такемичи, на которых та нападала. Он всегда будет помнить то, как его заставили делать больно тем, кого он любит. — У нас бы было все, Кейске. Тебе нужно было просто выбрать меня. — обнимает его, вновь чмокает в лоб, шмыгнув носом. Отходит, поправляет подол платья. Она оборачивается на Коко, который стоял дальше всех остальных наёмников. Он не смотрит ни на сидящих на стуле, ни на Аями, которая стояла около Санзу, что уже готовился к расправе. — Мой любимый пёс, Коко. Ты всегда рядом, видимо, так влюблен в меня, — она противно тянет последние слова про любовь, усмехаясь Хаджимэ в лицо. — Дело верности, Аями. — он отворачивается, пока Санзу и остальные наёмники вошкаются кучкой возле оружия. Она удивленно раскрыла глаза и выгнул бровь. Коко заговорил про верность? Хаджимэ Коконои самый бессовестный наёмник из всех — так считает Сато. Аями уверена, что может держать его на цепи, дёргать за ниточки и спускать с поводка как собаку, когда ей этого хочется. Столько лет Коко обхаживал место возле Сато, добивался её расположения ценой близких, предательством своей старой жизни и вступлением в новую, в которой нет места для верности кому-то кроме Аями. Коко — её любимый пёс. Был. — Не тратье много патронов, цельтесь лучше. Нас ждут в Америке, господа. Наша миссия мести и разгрома команды свастонов практически завершена. — Девушка кланяется всем в комнате, пожимает руки наёмникам, а те снимают перед ней платки, которые были повязаны у них на плече. Это знак уважения и преданности. Лишь Коко и Санзу не сняли. Они не такие псы, как все остальные. Коко работает на верность, а Санзу же просто, ему все равно на кого быть запряженным. — Сато, нам уходить когда избавимся от них? Или хочешь нас оставить? — спрашивает Санзу, протирая салфеткой дуло револьвера. Та усмехается, но, показывает на телефоне время, когда ждёт их у самолёта. Санзу молча кивает, забирая у неё телефон. Сато смотрит на время на часах одного из киллеров, и машет рукой на центр, спуская с поводка Санзу. Сама же она прощается со всеми и уходит, прихватывая за собой наёмников. Большая часть охраны ушла за Сато на самолёт, а оставшихся было не так много, но, втроём они не вывезут их. На улице послышался шум. Коко решил воспользоваться ситуацией, и пошёл к двери, мимо стула с заключенными посреди комнаты. Кейске поднимает взгляд на Коко, когда под его ноги прилетает чёрная ручка. Тот ему подмигивает, и Баджи знает, что это шанс исправить абсолютно всё. — Эй, Майки, — Баджи поворачивает голову на Манджиро, сплевывая сгусток крови влево под ноги. — Зис ис э пэн? — Кейске подталкивает ногой к Сано ручку — нож, который ему кинул Коко. Майки кивает, усмехаясь. Он оценивает количество наёмников, разбивает их на троих. Вполне могут справиться, но, это будет тяжело с учётом всех травм, которые им нанесли и наличия оружия у остальных в штабе. Выигрыш равен одному из ста. Резко, все пистолеты становятся направленными прямиком на середину комнаты — на два стула и сидящих на них Баджи и Майки. Они переглядываются между собой, прижимаясь ближе спинами друг к другу. Санзу отчётливо смеётся, подходя ближе к парням. Он вертит дуло у виска Баджи, специально надавливая на рану с запечённой кровью. — Баджиии Кейскеееее, — брюнет клянется, в этот момент он ненавидел свое имя, настолько противно оно звучало из уст парня. — Совсем скоро вы отправитесь в далёкое путешествие бизнес классом под названием "ад". Не переживайте, для вас эта путёвка лишь по цене жизни, — он смеётся. Заливается смехом, откидывая голову и спину назад. Тут же моментально успокаивается и поворачивается к Коко, спрашивая: — Хочешь что-то передать Аканэ? — и кажется, именно этот момент становится ключевым. Последнее, что видит и слышит Баджи, это слова об Аканэ. Выстрел. Ещё один. — Не посягай на чужое, — Баджи открывает глаза, когда чувствует, что он все-таки выжил. Он жив. Но свет в конце он все равно видет. Яркий свет ослепляет его открывшиеся глаза, и он слегка приподнимается на локтях. — А я всё также хорошо стреляю, — Вакаса поворачивает голову на Инупи, усмехаясь. Сейшу направляет пистолет ровно на Харучиё, в то время как все остальные направляют каждый на одного из киллеров своё оружие. Коко смотрит восхищённо. Поднимается с пола, оттряхивается, не смея отрывать глаз от блондина, что подмигнув ему, скомандовал: — Вставайте, принцессы. Ваши принцы прибыли. — Он кивает Баджи и Майки, которые спешно поднимаются с пола, в то время как все в комнате направляют дуло оружия друг на друга. — Я же говорила, у Сато охрана хилая. — Сенджу усмехается, вертя в руках ключи от подвала. — Охрана хилая, а вот что с этими ребятами делать? — Хаккай оглядывает их всех. Баджи завязывает волосы в хвост, встаёт возле Манджиро, как в старые добрые. Мицуя передаёт им оружие, и черт, Баджи безумно скучал по ним. На самом деле, выходов у них мало. Зная то, что наёмники к Аями наученные, то, на двоих свастоновцев придётся один наёмник. И это если в ближнем бою. Само здание было огромным, а находились они на самом верхнем этаже – третьем. Выход из этого зала один — либо прямой по лестнице, либо в окно или через балкон. — Сука! — вскрикнул Пачин, когда увидел смс с тревогой на своем телефоне. — Что опять? — Мицуя процедил, продолжая направлять пистолет на наёмников. Сейшу поднимает глаза на всех остальных и произносит: — Здание подожгли. — Бесполезно, ребятки. Здание взлетит на воздух через десять минут. А вы здесь вместе с нами, — Санзу знает, что они ещё не проиграли. По крайней мере, ему абсолютно плевать на Баджи и Манджиро, но то, что Коконои оказался предателем, задевает его больше всего. — Блять, да сдохни уже! — Баджи резко тянет пистолет на себя, и уже собирается выстрелить, совершая кучу резких движений, как Манджиро блокирует это действие. — Дайте я его убью! — Мы все можем уходить, чего стоим? — Хаккай шепчет Инуи, который не даёт никому с места сдвинуться. Действуют все лишь по команде. — Мы не можем. Хаджимэ в другой части комнаты. — Мицуя кивает на Коко, стоящего за спиной Санзу, в самом дальнем углу комнаты. Он полностью отрезан от выхода через лестницу. Сейшу смотрит на него. — Я задержу их. Идите, ребята. — Хаджимэ говорит это в наушник, а Мицуя тем временем слышит его через второй наушник. — Не глупи, Хаджимэ. Мы одни не уйдём, — все слышали то, что собирался сделать Коко. — Идите. Я их возьму на себя, — Я запрещаю! — Инуи встал к наушнику чуть ближе, осознавая всю суть того, что собирался сделать Коконои. — Дай наушник Сейшу. — Таканчик осторожно и незаметно передаёт наушник Инупи, который трясущимися руками надевает его. — Даже не вздумай, ты, — Послушай. — Коко перебивает моментально. Его голос спокойный, тихий и размеренный. Они смотрят друг на друга из разных углов комнаты, но для них, всех остальных здесь будто не существует. Хаджимэ тихо говорит в наушник то, что так давно хотел сказать. — Прости меня, что я так пал в твоих прекрасных глазах. Ты никогда не был для меня заменой Аканэ. Он улыбается, а Инупи смотрит так, будто его вселенная решается рухнуть. — Я уже спасал тебя однажды, спасу и сейчас. — он замолкает, а затем тихо, шёпотом поговаривает: — Люблю тебя, Сейшу Инуи. Инуи ни слова не говорит, молчит. Он лишь открывает рот, хочет что-то сказать, но будто не может. Сжимает пистолет сильнее, но Хаджимэ видит, как дрожжит его рука. Коко кивает ему, а у самого глаза слез полны. Брюнет подмигивает Баджи, а тот в свою очередь, прощает ему все и благодарит. Гордится. Они медленно, не оборачиваясь и не убирая пальцев продолжает держать курок. Все начинают осторожно двигаться к выходу, продолжая держать оборону. Сейшу, кажется, сейчас потерял самую любимую часть себя. Баджи с Майки идут плечо о плечо. Кейске гордится. Он будет благодарен Коконою до конца. Потому что он вырос. Сильно вырос в глазах, в своей личности. Теперь Кейске понял, чему следовал Хаджимэ, не осознавая того, что для счастья у него все было под боком. Именно поэтому они так похожи. «Дело верности — не искать замену.» Не искал бы Кейске замены Чифую, не ввязался бы в дела с Аями. Слушал бы Манджиро себя и своё сердце, не ища прямых решений — все было бы проще. Не искал бы Коко замену Аканэ, не было бы всего этого. Но они вынесли урок. Коко следит чтобы все вышли из здания, и остаётся в углу с наёмниками и Харучиё. Санзу усмехается, но пистолет с Хаджимэ не убирает. — Геройствуешь? Глупо, очень глупо. Ребята, пять минут — всем покинуть здание! Санзу усмехается. Но, быть честным, он горд. Гордится за Коко, потому что он смог найти свой смысл. Хаджимэ остаётся один посреди комнаты. Сильный запах гари уже пробирался на этаж. Огонь подступал всё ближе, а ядовитый дым убивал. Хаджимэ схватил кусок ткани на столе, вылил на неё воду из вазы с цветком и упал на пол. Главное, что они живы. — Здравствуй, Аканэ. — Блять, да почему ты такой здоровый?! — Кейске в ту же минуту закидывает его руку себе на плечо, приводит Хаджимэ в чувства. — Баджи? — Коко открывает глаза, осознавая, что нет, он жив. — Ты думал, я дам тебе здесь сдохнуть? Шевелись, мне нужно ещё в ювелирный заскочить, если выживем, — Кейске смеётся, уклоняясь от летящих обломков. Хаджимэ смотрит на него особено, благодарственно. — Лестница в огне, у нас есть балкон. Летать умеешь? Баджи быстро выбегает на балкон, с которого были видны все участники их операции, которые восторженно захлопали и закричали. — Ты первый, — крикнул Баджи, и Коко спустился. Огромный канат был привязан к балкону. Оказалось, именно по нему спусались наёмники, и сейчас он спасёт им жизнь. Когда Хаджимэ спускается на землю, он чувствует как его обхватывают чужие руки. — Спасибо. Сейшу шепчет тихо, трепетно. Утыкается в шею носом, а Коко чувствует как он улыбается. Вся округа была освещена огромным количеством света от пламени, который пожирал дом. Треск от горевшего дерева громко расходился по округе, а едкий дым окружил всех. — Это конец эпохи, Майки, слышал? Такемичи улыбается, поглядывая на горящее здание. Они могут выдохнуть. Наконец-то, они все могут спокойно выдохнуть. Наверное, им бы не удалось победить, если бы они не научились работать все вместе. Вакаса стоит где-то в стороне, смотрит на все это: на обломки бывшего здания псов, на Коконои, который объявляет всем бывшим участникам псов о том, что теперь все официально свободны и теперь они сами решают, чем могут заниматься дальше. Он смотрит на Майки. Это то чувство, когда кажется, он мог бы этого всего не допустить. Шиничиро бы не простил ему то, что Манджиро так пострадал. Вакаса тянется к карману потрепанной временем куртки, достаёт маленькую фотографию. Шиничиро. — Ты моя самая глупая тайна, — он произносит это с горечью. Вакаса стоит на фоне горящего здания псов, не оборачиваясь на всех остальных. Его лицо озаряет свет огня, вместе с фотографией в его ладони. Он улыбается парню на фотографии, и капля солёной воды падает на неё. Имауши тянется свободной рукой к сигаретам в кармане. — Твой брат был настолько никчемен, что просто поскользнулся на воде. — Его убили! — и все замирают. Вакаса еле дышит, а внутри все сжимается буквально вмиг. — Её же папаша, Коко. Майки срывает. Он резко поднимается с пола, разрывая верёвки что туго связывали его тело. Его глаза бешеные. Пустые и выглядящие безумными. — Выпусти это! — Ты должен принять тёмное в себе, — Я не могу, — жуткая тряска. Тело будто неконтролируемо. — Потому что виновных в его смерти больше нет. Ты рассправился с ним, — Отпусти, Манджиро! Отпусти это, — Вакаса берёт его за руки. Держит его ладони в своих, проходя большим пальцем по ним. Это его вина. Шиничиро просил взять их под своё крыло, а Вакаса испугался. Испугался ответственности, а затем и сам чуть не погиб. Думал, уйдёт вслед за Сано. Он помнит этот день. Это было день рождения Майки и день, когда Шиничиро покинул их. Старый магазинчик мог рассказать о его владельце многое. Например то, что он любил и был любим. Мог рассказать о том, что владелец магазина был по настоящему счастливым, хоть и не очень состоявшимся человеком. Но до безумия счастливым. Старая фотопленка фотоаппарата лежащего в подсобке запечатлила самые яркие моменты. Парочка фотографий стояла в рамке на столе, особенно самые любимые: На одной из них владелец был с семьёй, своей самой важной частью сердца. Изана, Майки, Эма и он. Смеются, корчат какие-то смешные рожицы. А вторая была другой. Они не были просто друзьями или любовниками. Они были истинными друг друга. Шиничиро обнимает его осторожно, нежно. Улыбается, утыкаясь в его блондинистые волосы. Вакаса помнит, как часто приходил к ним домой, болтал с маленьким Майки. У Имуши до сих пор в доме витает аромат фруктового чая. Баджи чувствует непонятное ощущение тяжести в ногах и глазах, будто он вот - вот упадёт. Он продолжает стоять, пока в глазах окончательно не мутнеет, и он не падает. Девчонка рядом стоящая сразу же кидается к нему — Кейске! — вскрикивает Сенджу, поднимая с земли тело брюнета. Она пытается привести его в чувства, но тот даже не дышит. Все сбегаются к ним, и Вакаса с Такемичи и Майки бегут следом. Ханагаки всего-то поворачивает голову, но видит что-то страшное. Коконои отвлекается на крик Такемичи, в то время как парень кричит следующее: — Хаджимэ, обернись! — но Коко поздно реагирует. Поздно оборачивается. — Предателей не прощаем! — вскрикивает один из наёмников, когда их машина проезжает мимо, выезжая из ворот здания. Мгновение, как парень уже готовится к смерти, как летящая в него пуля исчезает, снова начинаются крики, какая-то суета всех присутствующих. Он чувствует, как что-то прижало его к себе. Парень открывает глаза, и перед ним предстаёт что-то ужасное. Вакаса собирается с силами и встает, сквозь мельтешащую толпу видя упавшего блондина на пол. Немой ужас застыл в его груди, и он, падает на колени, прикрывая рот руками. Этого действия никто не замечает, им просто некогда. Им нужно быстрее спасать Баджи и Майки, а не смотреть, как Вакаса теряет последнее. Теряет, только обретя. Коко хватает дрожь. На сколько ещё можно опуститься ради своей цели? Куда ниже, черт возьми, куда? Он вновь смотрит, как Такемичи прижимает к себе парня, а спина кровоточит от пули, которая предназначалась для него. Для Коко. Тяжёло, наверное, видеть тысячи смертей, игнорировать, принимать как должное. Но стать практически убийцей человека, который показал ему, что везде есть другой выход — низко. — Майки! — вскрикнул Ханагаки, одним болезненным для умирающего движением хватая его за спину, только и успевая заметить, как окровавленное тело с грохатом подаёт на холодную пыльную землю. Блондинистые волосы перепачканы в крови, а тёмные безжизненные глаза устремлены вверх, мечтая о спокойной жизни. Парень не плачет, не сожалеет. Он абсолютно спокоен. Губы расплываются в мягкой и нежной улыбке, слегка поддрагивая, а взгляд, всё тот-же добрый и тускнеющий. Снег. Первый, чистый снег. Майки видит небо. Видит, как маленькие снежинки опускают на землю, на него. Одна из них падает ему на лицо. Он прикрывает глаза, с тяжестью моргает, но не хочет закрывать глаза. Ещё рано. Первый снег он всегда помнил хорошо. Они с Шиничиро сидели вместе на крыльце дома, закутавшись в пледы. Рядом стояли кружки с фруктовым чаем, да пачка сигарет Сано в старшего. Дед опять был не дома, а Эма убежала гулять с Йосано под первым снегом. — Что так смотришь? Снега не видел? — Шиничиро курил всегда по особенному. Слегка кусал сигарету, затем уже курил, и почему-то всегда следил за тем, точно ли она потухла или нет. Снег он видел. Но в тот вечер, он казался особым. В тот вечер, Шиничиро честно рассказал о жизни. — Манджиро, — Сано зовёт тихо, не отвлекаясь от наблюдения за падающим снегом. Майки лишь поворачивает голову, не издав ни единого звука. — Ты уже взрослый. Уже знаешь, что, мы все не вечны? — Да. — Сильно будешь плакать, когда я умру? — Казалось, Шиничиро говорил какие-то бредовые и не связанные вещи. К чему он это? Зачем? — Я не буду плакать. Мужчины не плачут. — Майки не воспринял это всерьёз. — Глупышка. Все плачут, и мужчины тоже. — Сано младший на это ничего не ответил, продолжая смотреть на падающий снег. — Если соскучишься по мне, жди первого снега. Мы с тобой обязательно встретимся, в каждой снежинке ты увидишь меня. В день смерти Шиничиро, снега не было. Но плакал Майки тогда долго и много. Тогда он понял, что плачут все, когда испытывают боль. Моральную или физическую — неважно. С тех пор он никогда так и не попадал под снег, чтобы разглядеть хоть один раз снежинку. То он был занят, а когда выходил на улицу, чтобы увидеть — снег заканчивался. А сейчас он лежит на холодной земле, смотрит на небо и снег, падающий на него. Ему будто снова девять, и всё что происходит вокруг его уже неинтересовало. И он действительно видит в каждой снежинке образ Шиничиро. Он опять улыбается, а Сано хочет протянуть к нему свои руки. От руки Сано старшего веет холодом. Шиничиро усмехается, а затем шепчет: — Хэй, ты что-то рановато. Я не хочу, чтобы его звали твоим именем. А затем пропасть. Потому что Шиничиро растворяется, и его рука тоже. Вместо его руки появляется другая, тёплая рука. Знакомая. Она перехватывает его, и Майки вновь видит свет.