bad boys bring heaven to you

      Ты никогда в жизни не думала, что свидание с королём Роппонги закончится избиением людей, зашедших не на ту территорию. В руках Хайтани телескопическая дубинка, не оставляющая синяков, но оставляющая с переломанными костями. И он не скупится на удары мужчинам, которые лелеют призрачный шанс хотя бы уйти живыми.       Расчётливые движения, отсутствие эмоций и полный садизм — коктейль дурмана с послевкусием возбуждения на кончиках пальцев. Чужаки отключились несколько минут назад, а Ран остановился только сейчас, не получив ни одного удара. Он ведёт дальше по спонтанному маршруту, пока ты не дёргаешь за рукав в просьбе притормозить. — Что случилось? — один из них нанёс удар, пока парень не видел? Или ты в страхе убежишь звать на помощь, осознав чудовище, с которым согласилась на романтические отношения?       Однако лёгкое беспокойство смывает более внимательный осмотр: расширенные зрачки, недостаточно глубокое дыхание и зарождающийся румянец у основания шеи. — Поцелуй меня, — завороженно шепчешь, желая оказаться в объятиях того самого чудовища, чьи руки не отмыть от крови за десятилетия, — боже, я так хочу, чтобы ты поцеловал меня сейчас.       Хайтани Ран целует медленно: его губы сминают твои, пока зубами слегка покусывает, а после ласкает языком, углубляя начавшийся поцелуй, в котором теряются мысли. Рука на шее не даёт отстраниться; рука на шее — демонстрация власти, лишающая кислорода при желании ведущего. Спиной чувствуешь прохладу кирпичной стены и едва ли не стонешь, что этот великолепный, до безумия страстный мужчина прижимает тебя к стене переулка, как какую-то дешёвую шлюху. — Чего ты хочешь, дорогая? — его дыхание даже не сбилось, в то время как ты готова раздвинуть ноги прямо здесь. Манипулятивный ублюдок знает куда нажать, чтобы твои мысли спутались в неровном сердечном ритме и сгорели в колющем огне, танцующем от шеи к щекам. — Я хочу, — сглатываешь слюну, — хочу тебя. — Как именно ты меня хочешь? — в бедро упирается стояк, и возмущаешься на краю сознания: почему только ты теряешь себя, но вместо этого ухмыляешься, смотришь в глаза Хайтани снизу и откидываешь голову к стене, демонстрируя шею: «Язык у тебя работает так же хорошо, как кулаки». Много ли Хайтани Ран вставал на колени?       Никогда.       Молодой человек расстёгивает ширинку, стягивает джинсы вместе с нижним бельём достаточно низко, чтобы раздвинуть ноги, и исполняет желание дамы своего сердца: язык лениво задевает клитор, и только от этого ты дрожишь, готовая кончить с эхом грешного стона. Ран слишком хорошо знает твоё тело, особенно на пике возбуждения — не больше двух минут ритмичных движений, и оргазм оставит с пустой головой и желанием его. Однако Хайтани прерывается, когда ты на грани, и заводит разговоры, отвлекающие от кульминации момента.       «Какой же ты…»       «Тебе же нравится» И он прав до последнего слова: тебе нравятся его затяжные игры и он в целом, каким бы дерьмовым ни был характер со стороны.       Несколько движений лишают силы держаться на ногах, когда кровь приливает к тазу; наслаждение сжимается до атома и лопается сверхновой, забирая последний кислород в лёгких. Только неглубокие вздохи и пьянящее удовлетворение вместе с ожиданием большего.       Ран натягивает бельё с джинсами обратно, вытирает рот тыльной стороной ладони прежде, чем ты начнёшь поцелуй, от которого у него сносит голову. Ох, всё именно так, как он планировал с момента твоего возбуждения при демонстрации его силы.