bad boys bring heaven to you

      Лениво переворачиваешь страницы недавно купленной книги, но уже стремительно подходившей к концу — оказалась слишком интересная, собирающая вечерние часы в одно мгновение, пока не придёт время готовиться ко сну. Рядом стоят шоколадное печенье и почти остывшая кружка с чёрным чаем; есть своя прелесть в чтении за кухонным столом, особенно когда помимо стульев присутствует диван.       К твоему небольшому сожалению, сегодня один из немногих дней резкой перемены поведения обычно доминирующего, хаотично-злого Санзу Харучиё, предпочитающий настоящее имя, но для тебя он всегда был и останется Хару.       Ошейник из чёрной кожи смотрится непривычно на мужской шее, высунутый язык и щенячья преданность во взгляде заставляют лишь закатывать глаза, при этом проскальзывает удивление: как у него не появился хвост, которого не хватает для полноты картины. Акаши скулит, требуя твоего внимания.       Несуразно на четвереньках приближается к местоположению хозяйки, свободная футболка открывает ключицы и подтянутые грудные мышцы — Харучиё склоняется к твоим прикосновениям, свободная цепь-поводок слегка звенит. Выдыхаешь и берёшь её в руки, притягивая Хару ближе, пока выдыхаемый воздух не станет общим. Для него большое искушение находиться так близко к твоим губам без возможности затянуть в резкие поцелуи с большим количеством слюны и укусов.       Если дать волю Санзу Акаши Харучиё, он выпьет тебя досуха, а после кусок за куском сожрёт, не оставляя даже костей. Его любовь граничит с болезненным желанием прокусить сонную артерию и умыться в крови, как последователь языческих религий.       Он готов метить тебя своей кровью, чтобы быть всегда рядом. — Хороший мальчик, Хару, — свободную руку путаешь в его нетипичного цвета волосах, — можешь устроиться в ногах, пока я читаю.       Мольба и скулёж — всё, на что способен Харучиё сейчас. Чёрт возьми, подстроиться под настроение мужчины практически невозможно: оно всегда резко меняет курс, стоит приспособиться к предыдущему повороту. Иногда ты хочешь выть от отчаяния и истощения моральных ресурсов, но потом видишь мальчишескую улыбку, в которую когда-то влюбилась, и разбиваешь себя вновь, склеивая осколки в соответствии нового паззла, что придумал Акаши.       Он устраивается в ногах, как было сказано, мнёт твои ступни в лёгком массаже, заставляя отбросить в сторону чтение и обратить внимание на него. Разве не видишь, как нуждается Хару в прикосновениях? Руки переходят к лодыжкам, тянутся к икрам и минуют колени, пока не раздвигают ноги достаточно, чтобы уместился мужчина. Ошейник забыт где-то на полу; Харучиё снял неудобный аксессуар, когда ты не видела. Всё же эта вещь предназначена только для твоей прелестной шеи. — Ну же, — книга находит своё место рядом с позабытыми печеньем и кружкой, — обрати на меня внимание. — Моё внимание полностью твоё, — он слегка оголяет плечо и кусает, сдерживая порыв сжать челюсти сильнее. След зубов на чистой коже — что может быть лучше?       Кровавый след зубов на чистой коже. — Я скучал по тебе, — губами задевает мочку, лёгкими поцелуями проходит по скуле и получает долгожданное единение: уста к устам в гонке на скорость с заведомо известным победителем. Харучиё покусывает — он так сильно сдерживается и предпочитает необузданные желания проявлять в виде хаотично-грубых поглаживаний бёдер, — буквально засасывает твой язык, отстраняясь с громким причмокиванием.       Запах Хару сводит с ума: ненавязчивая сладость мандарина и терпкие ноты сандалового дерева. За долгие годы отношений Санзу выучил твоё пристрастие к сильным мужским ароматам как стихотворение на детский утренник. Достаточно немного парфюма, чтобы твои мысли заполнились только им, и принимаешь вторую активную роль. Он посмеивается над этим нетерпением и помогает избавиться от лишней всей одежды. — А теперь я буду ебать тебя, пока не расплавятся мозги, — шрамы на губах изгибаются в улыбке безумия, однако во взгляде всё та же щенячья преданность и отголоски юношеской любви во время весны. И нет времени отдаться кратковременной тоске по былому, потому что Санзу Харучиё знает только быстрый ритм, от которого трясутся груди в такт.       Он будет трахать тебя до тех пор, пока не рухнет Вселенная, ведь о любви Харучиё поёт исключительно твоё тело.