bad boys bring heaven to you

«Сыграем в игру?» «Конечно, Коко-сан». «Назови меня чужим именем».       Игра с боссом в несколько шотов крепкого алкоголя — так отпускают здравые мысли, глотку жжёт высоким градусом без разбавления, и в очередной раз коришь свои тёплые чувства к человеку, чьё имя Коконой Хаджиме. Ему невозможно отказать.       Тело плывёт, словно душа делит напополам с кем-то ещё священный храм, наполняется лёгкостью и спускает с цепи всех демонов, лающих неприятными словами, суть которых скрыта меж хмурого взгляда и мелкой дрожи не пролившихся слёз. В игре Коконой говорит всё, что захочешь услышать; он скажет всё, чтобы остановить приближающуюся истерику, ведь твои уста роняют чужое Хаджиме, не его.       Прикосновения успокаивают, сладкие слова томным голосом даруют счастье, чей вкус позабыт после нескольких подобных игр. Ты веришь Хаджиме до последнего слова и действия; хочешь верить, что он видит тебя в своих объятиях.       Аканэ.       Ты ошибалась, но сожалеть не время, когда его член бьёт по матке, и шепчешь лишь о продолжении, называешь его Хаджиме и ласково вплетаешь руки в светлые волосы. как бы хотелось разуму, чтобы это был другой Хаджиме       Ваша игра продолжается всю ночь — пока ты молишь Хаджиме, он взывает к Аканэ. Любовная прямая с призрачным углом, надгробие которого посещается дважды в год: день рождения и день смерти, забывается с очередным стоном.       Из вас двоих пьян только твой разум.       Захлёбываешься в собственных просьбах, когда на глазах лента из шёлка мешает обзору: скрывает глаза от Хаджиме, так упорно старающегося представить на твоём месте другую женщину, но он просто не может. Не когда ты так чувственно взываешь к нему. Не к чужому имени, что точь-в-точь повторяет имя Хаджиме, а именно к нему — Коконою Хаджиме, одному из верхушки Бонтен, мастеру над монетой.       Его разрывают груз вины за чувства, подпитываемые женским шёпотом в шёлковую простынь. Завтра нужно посетить холодный камень и избавиться от пульсирующей боли в висках.       Коконой Хаджиме закрывает глаза сам, как мантру повторяет Аканэ и вдавливает твою голову в матрац, чтобы заглушить эти мешающие звуки. Симфонию для него могла петь только Инуи Аканэ, Хаджиме не нужно подобие на расстроенном инструменте — именно так убеждает себя мужчина, забываясь в призраке прошлого.       Он кончает на твою спину, ложится рядом и отворачивается, пока ты плохо скрываешь рыдания, царапающие гланды комом печали, что наконец обрела форму.       Коконой привык просыпаться один. он никогда не признается, что хотел бы увидеть тебя утром       Краткое смс о встрече в офисе, наскоро принимает душ и пьёт кофе с круассаном из пекарни, владельцем которой является.       Однако офис встречает пустотой: на месте все, кроме тебя, и никто не может дать внятного ответа о твоём самочувствие или иной причине отгула. Ты никогда не пропускаешь работу, после любой ночи возвращаешься в просторные кабинеты с папкой документов в руках и неизменной юбке-карандаше цвета графита.       Какого чёрта Коконой так нервничает о твоей пропаже?       Самолёт приземляется в Сакраменто — единственный рейс, где оставались несколько свободных билетов. В аэропорту встречает другой Хаджиме: Хаджиме, который не стонет имя другой вместе со словами любви тебе, Хаджиме, который не оглядывается назад.       Иваизуми Хаджиме, который приехал бы из любой точки штата, чтобы встретить тебя.       Пора позволить себе жить жизнью без яда, чьё имя Коконой Хаджиме, и вкусить всё ещё спелый плод из рук Иваизуми.