bad boys bring heaven to you

      Веселье танцующих тел в пьяном экстазе громких басов безвкусной попсы только раздражает молодую леди; её старания заключены в наименьшем соприкосновении с всеобщей потерей сознания единением десятков разумов: люди слишком одурманены, когда окружены раскрепощением — раскрепощаются сами и забывают стеснение короткой юбки или лишней свободной пуговицы. Их так легко захватить стадными инстинктами и подтолкнуть за грань допустимостей трезвых будней. — Мне лимоны в меду, — ты говоришь одному из барменов, когда он подходит с шейкером и полотенцем на сгибе локтя. — Особая гостья? — молодой парнишка усмехается, окидывает взглядом строгую фигуру в офисной одежде и наверняка думает, как будешь раздвигать ноги для боссов за лёгким заработком. — Деловой партнёр, — демонстрируешь новый маникюр нетерпеливым перебором по гладкой поверхности стойки.       Мальчишка теряется и спешно кивает кому-то позади тебя, ребёнок просто не выдержал насмешки сливового цвета и лёгких стрелок, украшающих прямой глаза-в-глаза взгляд, покраснели даже его руки со слегка вздутыми венами.       На лакированном дереве привычные названия и бокалы для алкогольных напитков, что содержат стёкла с красивыми этикетками. — Не в твоём характере опаздывать, — мужчина с крашеными в каштановый волосами оставляет накидки на вычурном стуле за высоким столом, предназначенным для демонстрации власти во время переговоров. Сейчас он садится рядом, на кожаный диван, и ослабляет галстук. — Не в твоём характере внезапные приглашения, — оставляешь помаду на кромке хрусталя с вином, — я могла бы вообще не приехать, так что благодари за простое опоздание. — Ты не можешь без меня, — диоптрии глушат интенсивность голубой радужки, почти поглощённой чернью. — Тетта, что за драматизм, — преувеличенно выдыхаешь и громко ставишь почти полный бокал обратно к его пустой паре.       «Тебя мне не нужно, мне нужно твоё тело», — лишь это держит вашу связь с Кисаки на плаву долгое время. Уже более года вы встречаетесь в клубе, владельцем которого является молодой мафиози, трахаетесь до потери сознания и расходитесь незнакомцами до следующего раза. Оба оставили подписи кровью в контракте, чей пепел оседает горечью табака в альвеолах.       Вино перебирает мысли, откидывает адекватные и возвращает в то сладкое подростковое время шестнадцатилетия, что пылает открытиями новых горизонтов: всё самое первое — от робких отношений с потными ладошками одна-в-другой до первых неловких поцелуев-клевков, что становились поцелуями с покусываниями и игрой языков — произошло именно в год шестнадцати лет.       С Кисаки не пройдёт трюк доминирования поцелуем, он берёт всё на себя: стоит только прикусить нижнюю, мужчина начинает французский с рукой в волосах; они цепляются за дорогие часы на его запястье.       Чёрный галстук с узорами золотого болтается на шее и плечах, рубашка расстёгнута, и стремишься к ремню, но Тетта останавливает, потому что не должен быть раздет раньше тебя. Белый верх и чёрный низ остаются на полу, вместе с чёрно-белым бельём из нежной ткани. На тебе лишь кулон-капля — единственный подарок в знак соглашения. — На колени, — без приказа уже стоишь перед возвышавшейся фигурой, — руки вверх.       Капля рома прокладывает свою неровную дорожку от уголка губ до подбородка и ниже. Запястья крепко перевязаны тканью с золотыми узорами, она контрастирует с твоей кожей, золото — подчёркивает, и Кисаки Тетта думает в очередной раз вашей встречи, что женщина перед ним — Дьявол-искуситель, поднявшийся из глубин Преисподней за одной из чернейших душ этого времени; он добровольно приглашает дьявола в свои покои и предаётся первородному греху.       В его руках бутылка с дозатором, рубашка забыта где-то среди чёрного и белого вместе с брюками. Чёрт возьми, вы оба в первозданном виде срываете запретный плод без указания Змея. Вы — тот самый Змей, что нашёптывает слабым душам о преодолении запретов, однако находитесь по разные стороны: мафиози, убийца, манипулятор и преступник вместе с представителем закона, защитником пострадавших и представителем интересов мирного времени. Конфета в ментоловой оболочке вместе с колой, и химической реакцией стало мгновение страсти.       Тетта говорит одними губами, слов в голос тебе не нужно для понимания смысла. Он льёт абсент на своё тело, волосы в геле давно сбились и отбрасывают тени на глаза. Перед тобой точно Божество из греческих мифов. Поднимаешься следом за алкоголем, что превращает все чувства в счастье, вплоть до скулы, где оставила небольшое пятно.       Атрибут человека с плохим зрением оставлен вместе с пустыми бокалами, теперь не скрыться от пожирающего нутро огня; голубой пропал окончательно.       За амплитудой Кисаки успеть сложно: его движения хаотичны и грубы, он начинает всегда сверху — поцелуями и ласками, — проникает в самую душу, изничтожая всё, что не касается его существа, и не спешит закончить за пару минут. Тетта никогда не спешит. На грани своего оргазма не даёт приблизиться твоему, оттягивает вместе с рукой в волосах, но когда отпускает и перемещается к шее…       Связанные руки свисают с подлокотника, изящная мужская рука перекрывают доступ к кислороду, и движения становятся более ритмичные вкупе со стимуляций клитора. Чувствуешь воздушный шар вместо головы, готовый лопнуть; воздуха в лёгких не поступает — последний уходит вместе с толчками, и ты кончаешь с первым вздохом и протяжным стоном.       Затекли запястья. Следы его галстука не пройдут до следующей встречи.       «Тебя мне не нужно», — самая большая ошибка двух людей, двух сформировавшихся личностей, пустивших на волю одно из самых сильных и самых древних чувств.       «Мне нужно твоё тело», — продолжают повторять из раза в раз как мантру, стирая алкоголем истину в трёх словах.