коммунальный Эдем готов

Утро воскресенья на четвёртом этаже общежития задалось сразу же паршиво, а иначе быть и не могло. Можно поспорить, что и считать утро четыре часа ночи (или всё же утра) тоже нельзя, но каждому своё. Дима проснулся от того, что его силой скинули с тёплой и чистой постели. В темноте определить, кто это сделал, было очень сложно, почти невозможно без очков, а Дубин не мог вспомнить закрывал ли дверь на ночь, или это Игорь уже белочку словил, пусть и не пил практически никогда, не считая сегодня, либо его забирают в армию… В четыре утра (ночи) можно поверить в любой бред, приходящий в голову. — Давай, Дубин, — Дима тяжело вздыхает, облегчённо узнавая голос Юли, — мне скучно. — она криво цепляет на него очки и помогает подняться. — Что? — он не осознаёт, что происходит, как Пчёлкина умудрилась его вообще вытащить, что он проснулся только при падении, и где, черт возьми, Игорь, — А где Игорь? — Пошел пиздиться с Цветковым. — Что? — нет, Дмитрий Дубин отказывался что-либо понимать. Ещё несколько часов назад всё было хорошо, как и должно быть в вечер субботы. В двух комнатах этажом ниже устроили дебош в простонародье названый вечеринкой, а где был шум — были все, включая их бравую троицу. На самом деле Юля тащила туда только Диму, ну а Диме не хотелось оставлять Игоря одного, потому что он хороший друг, а хмурого соседа поможет расслабить небольшое количество алкоголя. Так думали они, и не думали они, что попадут в такой впросак. Когда чисто мимо проходивший Волков был увлечён в это кодло студенческого спиртового марафона, начался какой-то полный абсурд, потому что, как выяснилось, где был Олег, там же недалеко был и Разумовский, тот самый хиккарь с вырвиглазным, натуральным между прочим, цветом волос. И не то, чтобы Игорь имел что-то против Разумовского, но видимо имел, и это было взаимно. — …Да не будет ничего хорошего в этой стране с их бюрократией и продажностью! — красный ни то от злости, ни то от алкоголя, Сережа пытался, правда пытался высказываться. — С чьей их-то? Каждой твари по камере, только всех под одну гребёнку не ровняй. — далеко Игорь тоже не уплыл, но во имя Федора Ивановича можно было и постараться. — Да все они суки. — Ты мне ещё свою конституцию зачитай, птеродактиль маргинальный… С чего начался конфликт и как они вообще сцепились никто не помнил, но то, как ярко светились фингалы на их лицах, стоило всеобщего внимания. По итогам оба были рассажены в разные концы комнаты, обременены наседками, в виде, конечно, соседей, и пакетами с перемороженными пельменями, один из которых был благополучно спизжен самим Громом. Искры, что метались между ними, были ощутимы сразу. А ведь так хорошо начиналось, когда их только посадили рядом, двое непьющих, а значит экономных парня, спокойные как удавы, просто наблюдающие за друзьями и изредка переговаривающиеся между собой. Шампанское, которое так манило взгляд Серёжи уже которую минуту, было замечено и Громом, который и не против был. Лучше бы был. Опять таки, в ту ночь стало ясно, что ни один, ни другой пить не умеют. Однако, в шоке перебывали далеко не все присутствующие, а именно Дубин с Олегом. Оба никогда не видели, чтобы их друзья были настолько экспрессивно настроенными да ещё и начинали драку. Олегу так вообще приходилось удерживать Сергея, потому что тот прямо рвался продолжить мордобой, явно, оценивая объективно, с силой не на своей стороне, так как словами через рот было уже проблематично в виду ещё и разбитой губы. Дубин же, тоже не самой трезвой кондиции парень, смотрел умоляюще на веселящуюся Пчелкину, чтобы та заметила его метания и освободила от наблюдения, но нет, никто и не собирался помогать ему в быстром уходе с сего мероприятия, особенно Гром, который не сводил глаз (и только его один) с определенного угла комнаты и никуда, видимо, так быстро не собирался. В какой-то момент особой темноты, когда Дубин всё же смог подняться и построить себе маршрут на выход из той комнаты, он потерял свои очки, что было практически невозможно. Везение просто было не на его стороне. И всё же ему удалось вытащить Игоря с того этажа, даже довести до комнаты, хотя тут скорее его довели, а дальше он плохо помнил. Да, завалился на кровать, разделся, поплакал на счёт очков, и да, Гром был с ним. Кажется. А потом всё, кромешная тьма спокойного отруба. — А почему Цветкова? — будто ничего более его не интересовало. — Ну, ты умотал куда-то с тем красавчиком Серёжи, Волковым. А Цветков давно по морде не получал, вот почему. Он сказал что-то типо «о, дубина нашел себе нового ёбыря, как так, Игорёш?», а ты знаешь, что так Игоря могу назвать только я, ну и честь твою кто-то защитить должен был, сам понимаешь, — слова пьяной Юли вырывались такой скороговоркой, будто ее лимит трезвого трёпа будет исчерпан через минуту. — А ещё я нашла твои очки, без них ты же ничего не видишь и… — медленно и верно Пчёлкина как в замедленной съёмке начала расплываться в улыбке, — Так ты не того забрал, что ли? — Блять, что? — Дима редко матерился, но именно эта ситуация требовала хотя бы какой-то эмоциональной окраски. Он проспал всего каких-то два или три часа, и алкоголь за это время не успел выветриться, ещё и голова болела ужасно, но смысл понемногу до него доходил. Как можно было перепутать их и почему его никто не остановил оставалось загадкой, такой же, как и возвращение защитника его достоинства в целости и сохранности. И ещё раз, что ж за день такой? Если учитывать, что прошло несколько часов, а Юля находилось здесь, а не в скорой с включенной камерой, значит всё не так плохо. — Они вышли на улицу около десяти минут назад, — это уже интересно, — а я к тебе побежала, должен же ты был это видеть, одной скучно. И где Волков, кстати, не выдержал твоего пьяного очарования? — большую язву, чем хмельная Пчёлкина, надо было ещё поискать. Дима молча пытался натянуть на себя толстовку и джинсы, которые скинул недавно. — Да не кисни ты, вот каких защитников имеешь. Даже Разумовский хотел выйти, но Гром его как-то остановил, ну как он умеет, взглядом там. Давай шевелись, а то все пропустим! На деле всё оказалось как можно более миролюбиво, повезло ещё, что вахтерша оказалась женщиной понимающей, двоих раздолбаев чуть образумила, выпустила, конечно, но всё же задержала порядком, что и пыл весь пропал как-то, иссяк. Но Цветков, видимо, решил испытать судьбу, вкинул какую-то фразу переходящую с подколки на личности и заработал смачный удар по скуле, чуть сразу и не отключившись на месте. Гром не любил ждать, и если хотел — бил сразу, напролом, по-другому не выходило. А миролюбиво, потому что и одного удара хватило для не самого далёкого человека, почти праведно. А вот наблюдавший на это всё со стороны Олег мог лишь представить, чего стоил тот паренёк с васильковыми глазами, который так доверчиво пьяно вглядывался в его силуэт пару часов назад, явно не узнавая, что за него так рвался в бой даже Серёжа, едва не взявший в руки огнетушитель с этажа. Воины света, воины добра, блять, не ночь, а сказка наяву.