коммунальный Эдем готов

— Да вы издеваетесь там, что ли?! Она просто пыталась поспать, перед очередной сложной неделей, просто выспаться. Юля почти никогда не жаловалась, потому что не на что было, все на этом этаже были хорошими, понимающими, ну хотя бы их крыло. Оказалось, что нет. Пчёлкина о своей личной жизни задумывалась не так часто, как стоило бы в её возрасте, поэтому жуть как не понимала иногда обычных студентов. Знаете, тех, которые просто встречаются, или просто находят друзей по интересам. Просто, так всё просто у них выходило. У нее нет, а она и не старалась, ведь это ещё одна ответственность, ещё один пункт в графике. С учебой, подработкой в деканате, ещё и журналистской хваткой везде сунуть свой нос, у Юлии хватало времени в общаге только на сон, еду и нередкие пытки над Громом и Дубиным в виде издёвок. В этот раз кое-кто решил поиздеваться над ней. Ни для кого не секрет тонкие стены, как и не секрет, что пробраться в их общежитие можно в выходной, когда вахтёр достаточно добр и за чекушку разрешит всё, и когда отсутствует комендант. Пробраться так же можно через черный вход, о котором не все знали, только прошаренные и пожившие, ну и через пожарную лестницу, но это уже об отчаянных романтиках. Звуки за стенкой говорили Пчелкиной о том, что один из ходов был использован успешно, и всё, что не давало покоя — это мужские голоса и стоны. Только мужские. Юля принимала любую любовь с распростёртыми руками, что уж говорить, когда у тебя в друзьях латентно-бисексуальный Игорь и душка Дубин, а через одну дверь ещё и скопление неразрывной «мужской дружбы», хотя там ещё надо присмотреться. А вот то, что происходило за стенкой — возможно, обычный студенческий недотрах, а если подумать, кто там, Юле становилось плохо. Малыш Лёша Макаров, не смотря на высокий рост, был похож на ходячий прицел для педофила с хорошим вкусом, звучит ужасно и на деле работает. Ему только недавно исполнилось семнадцать, он смог поступить на бюджет, получить место в общежитии до поры, пока государство не выделит квартиру бог знает где и на каких куличиках, а ещё у него была маленькая сестра, которую он навещал чуть ли не каждый день в детдоме. Это всё Юля знала, потому что она хороший человек и соседка, именно так. Да и как можно плохо относиться к человеку, поступившему на право и не утратившему хороший настрой через неделю учебы? Никак. У Лёши вроде был сосед, но даже он не был столь частым гостем, как тот, которого Юля сейчас узнала в не самом тихом шепоте. Она не знает, чем Макаров заслужил почти в первый же день учебы столкнуться с этим мажором, но видно самого Лешу он заслужил довольно быстро, если считать месяц сталкерства и нескольких беспардонных взломов двери и окна — быстрым и романтичным способом. Иначе эти стоны и крики Юля объяснить не может. Славноизвестный во всех кругах Петербурга сын прокурора оказался геем, какая сенсация! Когда этот «славный» случайно перепутал окна, то ничего, кроме отборного мата, Юля не услышала. Вместо извинений и благодарности — грубый приказ открыть ему двери и сказать, в какой стороне Макаров. Через минут десять, после звонкой пощёчины и не менее крепкого словца, Гречкин зашёл со стуком в сопровождении Лёши с извинением и пачкой печенья, конечно, лешиного, но от чистого лешиного же сердца. И сейчас, стоя перед дверью своего соседа, Пчёлкина как-то колебалась в правильности действий. Ну, что же она, изверг какой?.. А закончить мыслительный процесс ей не дал звук открывшейся двери, соседней с ними, из которой вышел Волков, в слабом освещении коридора казалось, что в руке у него был предмет сильно напоминающий арматуру… А нет, это была именно она. — Олег, не на… — Юля не успела договорить, как в дверь, от которой её отодвинули, со всей дури ёбнули арматурой так, что та не выдержав, отворилась, сильным ударом встретившись со стеной. — …до. — Что стены, что двери картонные, — прохрипел заспанный Олег. — вы, это, давайте закругляйтесь. — Извините, — почти писком ответили с темноты комнаты, тихо поднявшись с кровати. Тусклости явилось очень виноватое лицо Макарова, который едва прикрывшись одеялом, осматривал дверь на наличие петель. — Прости, Юль… Мы больше не будем, — слегка улыбнувшись, прошептал он и аккуратно прикрыл дверь. Кое-что заметить зоркий глаз журналистки успел: Леша был не пьян и выглядел счастливым. Переживания отошли на другой план. — Да ты дикий, Волков, — присвистнула Пчёлкина. — Всегда пожалуйста, соседка, — ухмыляется он, захлопывая дверь комнаты. — Дурдом, — шепчет Юля, заходя в свою. Ну, зато ещё несколько часов сна ей обеспечены. Утром, когда в общей умывальной внезапно встречаются Леша, Олег и Юля, первый краснеет как маков цвет, ещё раз пять извиняется и обещает, что это никогда не повторится. — Ставлю сотку, что в течении недели повторится, — говорит Пчёлкина просто от нечего дополнить. — Три дня, — отвечает Волков, выходя. Однако, с этим человеком приятно вести беседу. Вечером, когда двери почти всех комнат открыты нараспашку, потому что Дубин решил сделать перестановку, Серёжа это увидел и загорелся той же идеей, а Юля как обычно стояла рядом, смотря на то, как нагрузили Олега с Громом самой тяжёлой работой, и вставляла свои редкие саркастические комментарии. И попросила вынести старый шкаф размером как два их красавца вместе взятые. — А может тебе ещё перестановку делать? — в ее тоне отвечает на просьбу Гром, запыхавшись не на шутку, — Ну вот и надо это мне всё? — А оно никому не надо, — говорит Олег, навалившись на еле дышащий пуфик посреди коридора, — Посмотри на эти лица, им тоже не надо, зато сколько счастья, — кивая на Серёжу с Димой, которые затаскивают кровать обратно в одну из комнат, говорит это так легко, будто истину, и Гром кивает, понимает что-то для себя. Юля смотрит и диву дивуется, сколько смысла в одной фразе. То, что у Игоря глаза не отрываются весь вечер от рыжего пучка и улыбки одного человека, он не замечает, но что-то понимает, и она понимает, поэтому не лезет с шуточками, не дай бог, спугнёт ещё. — Помочь? — спрашивает выглянувший из своей комнаты Лёша, осматривает армагеддон, смотрит на Пчёлкину, которая явно одна со своим горем. — Если не занят, пожалуйста, — она не привыкла просить, но если предлагают — отказываться будет глупо. — Там шкаф только вынести. — Без проблем. Когда с комнаты Макаров выходит на пару с Гречкиным, у всех присутствующих в коридоре падает челюсть. Славноизвестный ведь. Он никогда не позволял себе оставаться надолго, тем более кому-то показываться. В обычной футболке и черных спортивках, без укладки, и какой-то в общем не собранный, домашний даже, он казался нормальным человеком. — Я тебе в грузчики нанимался, блять? Первое впечатление, как известно, обманчиво. — А это в знак извинений, — парирует Макаров, заходя к Юле. — Тише может будешь, после физической нагрузки. — Слышь, малой, не борзей, мы оба там были, — отвечает Кирилл, идя за Лёшей, — Если твою дверь больше не будут выбивать ебаной арматурой, то ок. — Заслужено, — говорит ему вслед Олег, на что получает красноречивый жест средним пальцем. Поглядеть на работающего Гречкина — одно удовольствие, на вполне себе обычного парня, который матерится на весь несправедливый мир, когда неаккуратно опускает шкаф себе на ногу, который недовольно соглашается ещё помочь вынести тяжёлый хлам, потому что его не жалко, а с Лёшей хоть чай можно попить, он вкусный покупает. Макаров ещё помогает Серёже вставить в системный блок новую материнку, когда Разумовский решил сделать апгрейд по полной, и раскладывает с Димой вещи по их комнате. Они расходятся через какое-то время, Пчёлкина заходит к Громовым-Дубиным, чтобы посмотреть на изменения, которых не видит, но, как и говорилось, от счастья светились и Дубин, и Разумовский, которые лежали на кровати первого и играли в подключенную к ноутбуку приставку. Сидит рядом с Громом, шерстя новостную ленту, пьёт вкусный чай с тем самым печеньем, делится с Игорем историей о ночных страстях за стенкой, и получает в ответ только задумчивый взгляд друга в сторону, сосредоточенного явно не на разговоре. Усмехается логичным догадкам, сидящим перед ними через стол, и решает пойти спать, часы перевалили за двенадцать. И да, она проиграла в ту же ночь.