коммунальный Эдем готов

Юлия Пчёлкина славилась своей рыжей распущенностью в отношении людей, когда ей что-то требовалось, да, тут бесспорно был её конёк. Она любила добывать информацию, ей было интересно всё и всегда, и не то чтобы дело в любопытстве к личной жизни других, в грязное бельё чужих она лезть не хотела, но её будто кидали в барабан общественной прачечной. Балансировка и фильтрация — основные аксиомы в жизни Юли, эти две истины она обязана была придерживаться при выборе профессии журналиста. Ведь где журналюги там и грязное, мерзкое, интересное. Да, тяжело. Была ли личная жизнь самой Пчёлкиной в, относительном, конечно, как для студента, порядке? Возможен ответ «да», ведь жизни личной как таковой и не было. Была половая, сумбурная, странно очерченная и скрытая тайной завесой для друзей, ведь «на своей территории не гадят». Она не считала, что её так частная персона была кому-то интересной, романтикой она не обучена, любовью и ласковостью тоже, увы. Поэтому все её партнёры были… Просто были. Бывало, конечно, разное, но опыт с девушками был, зачастую, поприятнее. Почему-то в особях мужского пола она выбирала всегда какие-то довольно неординарно-абьюзивные кадры, любившие власть в постели и амёбность по жизни. Сильной и по жизни, и везде Юле такое было по нраву только в действии соперничества. Однако далее такое продолжаться не могло, партнёры быстро заставляли зевать от скуки и суетливого бытового контроля: «где ты?», «с кем ты?», «не смей» и так далее. Либо же такие кадры странно спокойно принимали роль нижнего и в постели, а это уже совсем ни в какие ворота, не настолько уж сильно Юля любила секс и тем более члены. А потом появилась она. Солнышко иль лучик — неизвестно, вряд ли Пчёлкина видала ещё где-нибудь такую светлую и неиспорченную ауру у человека. Нет, конечно, Юлия не влюблялась в первых попавшихся женщин, ещё и старших, но эта особь видимо была исключением. И да, Пчёлкина всё ещё не признаёт свою влюбленность, потому что это не она, это не та детская любовь, которой хочешь питаться, поглощать с головой и ни о чём более не думать. Нет, это скорее восхищение самодостаточностью и независимостью, она видела в этом свою истинную красоту. После крайне неудачного поцелуя в этой самой комнате, в которой они обе обитали уже почти год, Юля зареклась вообще даже в сторону её смотреть, а напрягаться то и не приходилось, соседка всегда ошивалась на ночных сменах, чтобы, как Юля уже знала по секрету, не быть зависимой от и так не очень богатых родственников, которые её воспитали, и иметь какой-нибудь трудовой стаж для будущей тоже весьма не лёгкой профессии. Святая осведомлённость и понимание способности своих сил и тела — этого всего стоило научиться, уже заведомо понимая в какой сфере ты будешь работать, иначе работа тебя выловит в страшном тёмном лесу из интриг и съест не подавившись. Так говорила она, и Юля верила, потому что такую истину было сложно не проглядеть, только вслух как-то говорить было ну, не в стиле русской культуры. Госпожа Зайцева была будущей неотъемлемой частью государственной системы правоохранительных органов планктонного назначения, и гордилась тем, что сможет безнаказанно отпускать задержанных как минимум по статье 212.1, ещё и конфетку в дорогу давать да чаем поить, а если какому-то не особо продвинутому напарнику взбредёт в голову мешать ей в деле бравом, то подготовка на учениях даст о себе знать в ту же секунду. Полтора метра от роду разрешали ей мечтать о таком в силу своей бравости и решительности быть нужной. Синдром спасателя, что поделать. Кидая каждое утро взгляд на не застеленную кровать подруги, Пчёлкина слушала в своей голове очередную тираду о том, как можно так долго не попадаться ей, журналисту на минуточку, на глаза, так ещё и успевать менять что-то в холодном общажном интерьере их захолустной комнаты. В очередной раз вставая с постели в холодном поту, Юля думала лишь о том видела ли соседка как она мечется по постели и стонет, потому что не может проснуться. Смотрела ли она на это пока собиралась, пила кофе в сумерках перед утренней сменой на 5 утра? Или молча проходила мимо каждый раз, не лезла, не будила, не обращала внимания? Юле было профессионально интересно насколько человеку было не похуй. Заливая растворимый кофе кипятком, Пчёлкина откидывала эти злые мысли в сторону, потому что «похуй» не то слово, коим можно охарактеризовать состояние человека, у которого своя жизнь и свои потребности. Всё, о чём вспоминала Юля, допивая кружку почти чёрной жидкости, это то, что по утру в холодильнике, в котором едва хотя бы кастрюля помещалась, она всегда находила вкусный глазированный сырок из того самого места работы Ксении, и больше никаких вопросов в её голове не возникало. Сегодня был с вкусом соленной карамели, и Юля прощала своему подсознанию все кошмары. Ухмылка лисья до ушей и весь мир нипочём, да? Девушка выходит из комнаты в лучших традициях интерактивного кино, встречает по пути чету Громодубиных, вернувшихся в свою комнату без крысятины, и настроение взаправду сразу же поднимается. Они делили два беспроводных наушника и по отдалённым звукам слушали старые песни Пятницы, такие солнечные и дурацкие, пока за окном уже набирал обороты очередной дождь с потеплевшего января. — Зонтики все имеют? — спросил вечно продуманный Дима, совсем не удивляясь тому, что оба друга уже накрыли головы своими куртками и сумками. — А как иначе… — Ну что, побежали? — вернувшееся настроение Пчёлкиной сейчас взыграло пропеллером, словило согласную улыбку Грома, кожанка которого и не такое видала. — Я лучше пешком спокойно, — говорит Дубин, явно не горя идеей ослепнуть из-за капель на запотевших очках, упасть в особенно грязную лужу или попасть под колёса очередного утреннего придурка. — Та мы за ручки, как лучшие друзяшки, давай, Димка! — Юля хватает Дубина с другой стороны от Игоря, аккуратно снимая его очки, кладёт тому в нагрудный карман, берёт за руку и уже тянет под утренний питерский дождь. Дима обречённо жмёт плечами, хмурясь и щурясь из-за расплывшейся в ту же секунду картинки, Игорь молча усмехается, беря крепко левую руку друга, а Юля в очередной раз считает, что такие воспоминания должны заставить стоящие в глазах слёзы прекратить появляться вообще.