коммунальный Эдем готов

Свидание было решено перенести на конец сессии, поэтому как только последние вещи Грома и Дубина были перенесены в их «очищенную от зла» комнату, и последний фыркающий от недовольства старик получил свою закрытую ведомость, Серёжей было решено напомнить Игорю про их договорённость. — Однако, здравствуйте, — немного удивившись, произнёс Гром, поедая шавуху возле ларька, который находился через дорогу от университета. К нему присоединился сам Разумовский, в руке которого дымился один из этих пижонских видов кофе, которые 400 рублей за несколько капель. — Я знаю, что тебе нравится карамельный 3 в 1, перед кем ты выделываешься… — Однако, да, — закатывает глаза Серёжа, — И тебе здравствуй. Я бы продолжил этот замечательный разговор и тоже мог бы рассказать, что заметил в тебе за наши незабываемые ночи вместе, — конечно, он не мог не начать подкалывать соседа, как только к ларьку подошли студенты, которых, возможно, Гром и не знал, но что-то всё же подсказывало Разумовскому, что такие слова смутят Грома. — Но я по делу. — Да что ты, я бы послушал, — ухмыльнулся Игорь, явно не заценивая жалкую попытку его смутить. Смотря прямо в глаза Сергею, он откусил особенно сочный кусок шавухи, буквально причмокивая губами, чтобы словить все овощи, что так и норовили растечься по лавашу. — Ты настолько гадко это делаешь, что я тоже захотел её попробовать, — нахмурившись, произнёс парень, — Так вот, свидание. — Игорь, дожевывая тот самый кусок, протянул своё лакомство прямо к Сергею, без шуток ожидая, что тот возьмёт и попробует, что тот и сделал, откусывая прямо с его рук. — Хм, не так плохо. Ладно уж, выглядело это не настолько по-гейски смешно, как они бы хотели, чтобы выглядело, пусть это и не было смешно вовсе. — Свидание? — переспросил Гром, приканчивая оставшуюся еду за несколько секунд, — Ты о чём? Нет печальней повести на свете, нежели повесть о человеке, которого вынуждают напоминать об обещании человеку, который обещал. Глаза Серёжи комически округлились, будто такого удара от соседа он не ожидал от слова совсем. Жаль, но волосы в этот раз не прикрыли его покрасневшие уши. — Спокойно, я пошутил, — Игорь полюбовался эти выражением несколько секунд, но не выдержал, как только Разумовский несколько раз открыл-закрыл рот, пытаясь подобрать слова, чтобы не опозориться, как будто это он придумал то приглашение. — Не издевайся, — брови домиком сошлись еще сильнее на переносице, от чего лисьи синие глаза стали почти невидны. Но это лишь на несколько секунд, — Так куда идём и когда? — повеселевший в один миг парень практически светился. — Ну у тебя и перепады, соседушка. Давай сегодня вечером, раз такое дело, я не занят, если ты тоже нет, то зайду за тобой в шесть, — вот так просто и с расстановкой произнёс Игорь, — на месте решим что и куда, я ж в первую очередь развеяться хочу. — Разумовский хотел ещё что-то добавить, но добавить было нечего, а голову уже посещали мысли о том, во что он должен одеться, учитывая, что он понятия не имеет, куда они идут, — И очки не забудь, плэйбой. — произносит Гром прежде чем Сергей уже захотел его записать в список людей «более менее», к сожалению, теперь карандашом. — Да перестань ты уже, — говорит он, шерстя ботинками по мокрому снегу, поспевая за быстрым и широким шагом Грома. — Дальше одной встречи это не ушло. — К сожалению иль к счастью? — обернув в полуобороте назад голову, спросил Гром. — Кто знает, — пожал плечами Разумовский, перепрыгивая очередную лужу. Невозможный январь. — Ты разбиваешь мне сердце своей неопределенностью, — в шутку конючит Гром, ловя почти в воздухе руку Серёжи и дергает на себя, ибо тот буквально прыгал на кусок дорожки льда. — Эй, no homo до шести вечера, — цыкает Серёжа, но всё же благодарит за спасение. В общежитие на своё этаже они расходятся по комнатам и тут же почти в унисон говорят «Блять», начинают в спешке рассказывать своим друзья про ситуацию. Дубин как хороший друг просто молчал и ожидал, когда Игорь, который впрочем тоже просто замолчал, успокоится, примет обстоятельство, «Да свидание это, боже, Игорь, ну не конец же света, какое к черту обстоятельство». — А ты это?.. — Дима аккуратно, как мог в силу своего воспитания, решил всё же спросить у Грома насущный вопрос и наверное ответ метаний друга. — Ну, это свидание с приятными последствиями или свидание от скуки, про которую ты уже раза три сказал, и что-то уже мало верится. — Дубин рискнул спросить напрямую, ведь Гром мог не понять его попытки толерантности. Мыслительный процесс, который отразился на лице Грома, говорил о том, что он даже не задумывался об этом, и вот началось. Дубин мог с уверенностью сказать, что спектр эмоций его друга не менялся так быстро ещё никогда, если учитывать, что его каменное лицо совсем не дрогнуло, но дыхание сбилось так, что у Димы в голове уже возникла мысль про паническую атаку. — Блять, — опять повторил Гром, — надо всё отменить, — он молниеносно схватился за телефон, как друг в ту же секунду вырвал его телефон из руки. — Ты чего? — Успокойся, — Дубин залез на свою кровать и забился в угол, стоя в оборонительной позе. — Это просто встреча, никто ни к чему тебя не принуждает, его тоже, у вас обоюдно согласованная встреча, «рандеву» в простонародье. Расслабься и получай удовольствие, не навыдумывай лишнего. Спокойный тон друга чуть отрезвлял голову, но… Всегда есть «но». — Димка, это свидание, я назвал и позвал его на «свидание», он сейчас собирается именно на «свидание», не на встречу, не на прогулку, а на свидание, Дима! — это была почти истерика, чего Дубин явно не ожидал от него, так это почти подросткового сумасшествия как от…от первой любви. — Это ж надо было так проебаться… — просипел Игорь, присаживаясь на кровать Дубина. — Ещё как, — усмехнулся Дима, садясь возле друга, у которого даже плечи приуныли. Звук открывающейся двери напугал их, но они быстро расслабились, ведь без стука и страха к ним могла зайти только Пчёлкина. — Чего опечалены, хлопцы? Дубин посмотрел на друга в замешательстве, который всё ещё думал, как бы это отменить всё и укатиться в далёкую даль, и с жалостью глянул на Юлю. Это будут долгие два часа. В соседней комнате, где-то глубоко в подсознании двенадцати метров квадратных суетился один ворон с панковским цветом пера и не находил себе места, будто ему крыло подстрелили. Как бы в ловушку то не попасть. Волков, который наблюдал, как его друг влетел в их обитель и с разбегу запрыгнул на кровать, упершись немигающим взглядом в потолок, смотрел на Разумовского ещё с минуту, ожидая каких-то ответов, слегка закатил глаза и вернулся назад к своим очень важным делам. — Неужели настолько что-то важное, что он даже не спросит, что же случилось? — саркастично заметил, с нотками нарастающей паники, Серёжа, посмотрел на друга едва ли не с глазами полными слёз. — Если ты про свои героические пиздострадания по не особо эмоциональному соседу, то пас, со дня как въехал я слышу только о твоей громопринцессе. — Да я даже слова не сказал о нём! — возразил Серёжа, вскидываясь на кровати своей костлявой тушкой. — Да у тебя каждое движение и вздох только об одном, Серый. — Чья бы корова… — Даже, сука, не начинай, — едва не прорычал Волков, захлопывая свой старенький ноутбук с грубой силой. — У меня явно не любовные страдания в очевидных отношениях. — …угу, просто очевидный обоюдный недотрах с нотками чистой и светлой дружбы… — сипит Серёжа, и тут же получает пулькой от игрушечного пистолета прямо по лбу, — Ай! Ты что творишь?! Мне же на свида… — Разумовский замолкает, возвращая мысли к своим баранам. — Ах вот в чём дело, — хмыкает Волков, складывая руки в замок, подпирая подбородок и смотрит, широко раскрыв глава и давит улыбку, — с этого надо было начинать. Когда через два часа они встречаются у комнаты Юли, как на нейтральной территории, оба выглядят настолько помято, что в одну секунду их рты открылись одновременно, чтобы отменить эту глупую затею и уйти от греха подальше с их непонятыми для сурового мира чувствами. Но момент уходит вместе с толчками под бока от самой Пчёлкиной: — Совесть-то имейте, мне пройти надо, — и волшебство смущения разбивается о непробиваемую реальность, оба выдыхают набранные в легкие слова без звука. — Погнали, плэйбой, у нас не так много времени, — Игорь цепляет свою ухмылку, проводит по уложенным, но уже торчащим отросшим кудрям, и первый ступает шаг к лестничному пролёту. Разумовский в долгу не остаётся, опускает свои щегольские очки с головы на переносицу и в ответ дублирует выражение лица. Оба удаляются в свой неопределённый окончанием вечер, оставляя позади трёх людей, которые не то с белой завистью, ни то с облегчением проводят их глазами, закатывая на очередной недофлирт, что доносится уже издалека. — А пойдёмте тоже на свидание?.. — спрашивает Юля так, между прочим. Олег и Дима косятся на неё, — Ну а что, раз им можно, то и нам. Волков молча продолжает смотреть на неё, переводит взгляд на Дубина, у которого мыслительный процесс отразился буквально на лице. Наверное, сводит свой забитый график в голове, чтобы, конечно, согласиться, как иначе. Олега не прельщает мысль куда-то идти и собираться, в такую холодину то, ну его. Он медленно, смотря на обоих, отступает спиной назад, подходя всё ближе к своей комнате. Нет-нет, его ждёт горячий чай, тишина и сериал, название которого он никогда не произнесёт вслух, потому что это его, личное. — Вот так надо отпугивать мужчин, дубина, учись, — смеется Юля, смотря на тактическое отступление Волкова.