***
Переносить многочисленные монотонные отчеты и поездки по Цитадели из одного района в другой с человеческими фильмами было проще. Гаррус, конечно, подстраховался: если не сидел один в такси, то звук на минимуме, а изображение на уни-инструменте или визоре было маленьким, если не подойти достаточно близко — так близко, как не подпустил бы к себе чужого ни один турианец, — то никто ничего не рассмотрит и не услышит, благодаря современной технике. Впрочем, потом он и вовсе убрал звук: в каждом фильме были субтитры. СУЗИ считала, что они всё равно когда-нибудь их вместе посмотрят или что-то подозревала? Да нет, невозможно. Наверное, он становился параноиком. Человеческие фильмы были интереснее, чем казалось. Даже познавательными: нежности, сон, кхм… а человеческие поцелуи, к которым Гаррус успел почти что пристраститься за одну ночь, оказались не настолько же интимными, как турианские поцелуи. Ухаживания у людей были еще сложнее: целый список вещей, которые можно было сделать, от фильма к фильму они даже почти не повторялись! По крайней мере, он уже знал, что Шепард не понравится, если ей подарят цветы, да и в принципе слишком возвышенная романтика ей чужда, она практична, почти как турианка и… — Спектр Вакариан, — окликнул его саларианский голос. Гаррус чуть не вздрогнул от неожиданности, но тут же свернул фильм. Прислонившись к стене у кабинета саларианского Советника, стоял Йондум Бау. Теперь Гаррус вздрогнул по-настоящему. Бау быстро улыбнулся: — Вижу, вы меня помните. Да уж, забудешь его. Нет, он всегда знал, что саларианцы параноики, но настолько? Хитрость с такой паранойей выглядела еще хуже. Даже вспоминать ту миссию не хотелось. Чего они только не сделали из-за его опасений, надо же было додуматься… А засранец явно наслаждался его реакцией. — Вы что-то хотели? — Гаррус честно попытался сказать это дружелюбно. Честно. Если вышло похоже на рычание, то не его вина. Впрочем, Бау не смущало, он даже не поморщился: — Да. Пора агентам СПЕКТР заняться проблемой. — Что вы предлагаете? — Бау мог не нравиться ему сколько угодно, но если предлагал что-то действенное, то нет смысла отказываться. Но если и он хотел порассуждать о внезапном нежелании турианского флота вмешиваться, чем занят сейчас Совет и часть прессы… — Сразу к делу, мне всегда нравился ваш подход, — подмигнул тот и кивнул на окружное отделение СПЕКТР. — Пройдемся? — Итак, у вас что-то конкретное? Политической болтовни мне и так хватает, — сразу начал Гаррус, как только они оказались в безопасности отделения. Бау только ухмыльнулся: — Да, политика и правда утомляет. Жнецы — достаточно серьезная угроза, мы все видели доказательства. Ваши обвинения в сторону Гегемонии правдивы? Гаррус только оскалился. — Нет-нет, что вы, никогда не ставил под сомнение ваше суждение, только интересовался. В пространство Гегемонии послали около семи Спектров, мы следим за ситуацией… и нам это не нравится. Мы не Совет, мы не идем на политические уступки, если батарианцы угрожают безопасности Галактики. И у нас нет времени на разногласия политиков. Саларианец подал ему КПК. Гаррус раздраженно вздохнул после короткого обзора. Одурманивание, хаски и прочая дрянь. Лучше бы Совету продемонстрировал, может, хоть их глупые споры вернутся к наказанию Гегемонии. — Всё, как я и говорил, и? — Батарианцы активно к чему-то готовятся. Мы уже саботировали основные военные космопорты и верфи, но их это не останавливает. Мы следим за их научными комплексами, чтобы вовремя нанести удар, — вздохнул он. — Но их оборона мешает. В обычное время я предположил бы, что они готовятся к войне, и без колебаний рекомендовал вмешаться до этого. Но с вашими словами всё выглядит гораздо хуже. — Они готовятся к войне. Какая неприятность для Совета, — съязвил Гаррус. — Вы не понимаете, Вакариан? Они молчат, что бы мы ни делали. После ваших действий поднимали разве что не вой. И связываться с агентами внутри становится всё сложнее. Обычно даже в плену разоблаченные находят способ выполнить задание или донести о провале, но с вашими данными с Калестона их молчание получает объяснение. ГОР уже проверяет всех вернувшихся агентов с подобных заданий… Одурманенным пленным уже даже не удивляешься. Не после Жнеца, который должен был быть апогеем, но Гегемония да без своих воплей? Такое просто не представлялось. — Как далеко зашло одурманивание батарианского правительства? — Гаррус невольно произнес мысли вслух. Вряд ли в Гегемонии еще было кого спасать. — Вашей помощи я и хотел поэтому, — кивнул Бау. — Определения облика жертв лишними не будут. И ГОР, и СПЕКТР оценит этот вклад. — Обращайтесь, — фыркнул Гаррус. — Но лучше даже не пытайтесь самостоятельно что-то подобное повторить. Плохо кончится. Тем более вряд ли у вас сейчас хватит агентов. Знал он саларианцев. Не хватало еще одного одурманенного правительства, когда и так сложно быть уверенным в разумности хоть кого-либо. Не после политических хождений вокруг да около. Хм, человеческие фразочки приходятся как нельзя кстати, да еще так просто запоминаются после просмотра пары фильмов… — Тогда ситуация почти под контролем, — заявил Бау. — Что здесь смешного, Вакариан? Он покачал головой: — Под контролем ли? — Часть Спектров занята саботажем, часть дипломатией. Мы делаем всё, чтобы помешать батарианцам. Уничтожаем поставки в их научные комплексы. Глушим связь. Всё ради срыва их планов. Не недооценивайте СПЕКТР, Вакариан. — Не недооценивайте Жнецов. Нам нужно больше, чем это. Хотя бы найти источник всех этих поставок, которые он упоминал. Серьезно, один Гаррус, что ли, готов об этом думать? Или теперь и все остальные опасаются наткнуться на Жнеца? Но вот проблема, он не мог улететь с Цитадели. Не с раненной командой, не с неизвестностью про здоровье Лоруса. — Супероружие, мы слышали, да. Все силы саларианской науки направлены на строительство. У остальных тоже, насколько мы знаем. Всё скрыто в межзвездном пространстве ради безопасности. Но полное строительство невозможно без последних элементов. Пока мы можем только саботировать усилия Гегемонии, но не более того. Все ждут, когда вы достанете окончательные чертежи. Вот утешил-то. Словно почувствовав его скептицизм, Бау добавил: — Все мы, агенты СПЕКТР, работаем для вас. И если вам понадобится помощь, свяжитесь со мной — вы можете рассчитывать на нас. Вы получите любую информацию от любого Спектра. Нужны человеческие технологии, которые оказались у батарианцев? Вы получите их. Мы последняя линия обороны Совета, только мы сейчас можем остановить это. Будто когда-то было иначе. Но любого Спектра? Так Гаррус и поверил, что Артериус или вечно скрытная Вазир чем-то поделились. А уж связанные с ГОР саларианцы всегда были себе на уме. И ведь сейчас определенно именно они в батарианском пространстве. Никого и никогда они не слушали, все Спектры подчинялись только Совету и себе. — И помните, Вакариан: несмотря на все усилия Гегемонии, всё еще остались те, кто видит истину за их… ложью. Но скоро подключится наша пресса, ваша тоже подтянется, не волнуйтесь. На Цитадели легко забыть, что не всё так, как оно кажется или как представляют батарианцы. Удачи. Это уже что-то, гораздо больше, чем у него было еще утром. Пусть всё это и казалось сомнительным, но всё равно что-то. Да и напоминание, что не все прислушиваются к воплям батарианских СМИ и верят, тоже не лишнее. На Цитадели жизнь действительно словно подчинена другим законам, что сама собой забывалась реальность вне. «Не поверишь, Совет всё еще ничего не решил», — написал он, в итоге, Найлусу. «Судя по тому, что ты пишешь мне, а не в злости возвращаешься на корабль и ворчишь — ты сейчас прямо как настоящий хороший турианец, между прочим, так что поздравляю, Вакариан! Твой отец бы гордился! — не настолько всё плохо, — Гаррус фыркнул, читая ответ. И откуда в Крайке столько оптимизма, чтобы верить, что политики внезапно примутся действовать, когда сам же убеждал, что Советники — правительство не того уровня, и им важно только сохранить лицо? — Или, возможно, ты встретил Бау». Вот ведь сплетник, даже об этом уже пронюхал! Впрочем, стоило ли удивляться? Найлус был таким с самого момента их знакомства. Странно только, что раньше не сказал, если уже знал. Гаррус хотел его спросить, но передумал, как и узнавать, откуда тот в курсе про инициативу Бау. Всё равно никогда толкового ответа не получал. Лучше сразу перейти к другому, тем более, что и настроение пока хорошее: «Проницателен, как всегда. Спорю, и без тебя не обошлось. Как и Сарена. Он-то знает, что не главный? А то расстроится ведь, если ему забыли сказать». «Бау всего лишь связной. Кто-то же должен, в конце концов». И никакого отрицания, что Артериус тоже был там. Значит, правильная догадка. Вот только хорошая ли идея привлекать его? «Ага. Он, а не кто-то из Спектров-дипломатов. Не ожидал от тебя. Ну, утешайте так себя с Сареном и дальше», — написал Гаррус и понял, что на самом деле скучал по их пикировкам. Хотя времени прошло всего ничего. Если так продолжится и дальше, то глупая политика высосет из него всю жизнь вообще. «Шепард, Вакариан? Не ожидал от тебя», — не остался в долгу Крайк. Вот по этому Гаррус уже не скучал. «А я-то наивно думал, что ты еще отдыхать должен. Как все нормальные агенты после ранения». «Ах, Вакариан, ты всё еще плохо переводишь тему». «Как и ты, мой совсем не доблестный наставник». «Да нет, меня просто твой запах на человеке сбивает, слишком сильный. Подробности, я требую подробности». На секунду Гаррус иррационально обрадовался: Шепард не смыла его запах! Не он один не желал расставаться с воспоминаниями о прошлой ночи. Пока не вспомнил, что обоняние людей, судя по словам СУЗИ, значительно проигрывало турианскому, Шепард скорее всего и не знала, что пахла им. Стоило бы сказать ей, пока приставать с вопросами не стали уже к ней. «Бау тут упоминал, что Спектры отправлены в батарианское пространство, откуда помощь и предлагают. Значит ли это, что ты покидаешь «Наксус»? Впрочем, вонять зато ничем не будет». «Жестоко, Вакариан, а я думал, что мы друзья!» «Да, действительно, прости, что разочаровал своей недогадливостью: ты уже ушел с «Наксуса». В конце концов, даже Бау не проник бы на корабль незамеченным. Мог бы и попрощаться». «Меня просто запах спугнул, так всё провоняло. Ты хоть предупреждай в следующий раз». Чтобы Крайк смог приставать с вопросами заранее? Никак не сдается, лишь бы обо всем разузнать, сплетник несчастный. И как он со своим любопытством еще на Серого Посредника не работал? Или Гаррус просто чего-то не знал? «И это мне говорит тот, кто ни словом не обмолвился про Бау. Жестоко, Крайк, а я думал, что мы друзья!» — написал он и засчитал себе победу. На это даже Найлусу будет нечего сказать. Даже настроение улучшилось. На целую минуту, пока Крайк не прислал разные новости о сообщениях Советников в экстранете. Будто Гаррус недостаточно начитался и наслушался лично. Ублюдок никогда не умел проигрывать. — Капитан! — окрикнули его, и Гаррус с чистой совестью закрыл всю эту политическую чушь. Будто и так не знал, что азари призывали Галактику объединяться. Будто и так не знал, что Иерархия не бросит корабли против Гегемонии в преддверии вторжения Жнецов. Нет, обдумав всё трезво Гаррус признал, что логично не тратить силы против батарианцев. Тем более, когда им только того и надо, слишком уж их провокации стали откровенны, чтобы на них вестись. — Что-то серьезное, капитан? — дружелюбно спросил Сенсат. Надо же, как быстро его отпустили из больницы. Он выглядел бледнее обычного, Шепард поддерживала его (должно быть, возвращалась с очередного интервью), но вроде бы он мог идти и сам. Сколько времени прошло за всем этим политическим топтанием на месте, что кого-то уже выписывали? Значит ли, что с Лорусом всё очень плохо? А Регулус… — Капитан? — Нет, ничего такого, — опомнился Гаррус и, чтобы не возвращаться к этим мыслям и не зацикливаться на плохом, пошутил: — Сенсат, Шепард же не выкрала тебя из больницы, правда? Очень странно видеть вас вместе… Шепард только натянуто улыбнулась, пока Сенсат серьезно объяснял, что они встретились совершенно случайно в Президиуме и просто пошли вместе. Сам он, конечно, не сбежал бы от врачей, все знали, что их слова много для него значили. Да и чувства юмора с бунтарством ему, наоборот, иногда не доставало. Гаррус и так знал это и слушал не особо вникая, но хмурое лицо Шепард настораживало. Обычно от журналистов она возвращалась не такой. — Я думал, что ты всё еще на корабле, — попробовал он снова. — Тянет на самое быстрый уход с интервью, который я могу припомнить. Бедняги хоть живы? — Конечно, — Шепард скривила губы. Всё-таки журналисты, да? — И что снова?.. — начал Гаррус, но его прервал звон уни-инструмента. Йондум Бау. Вот ведь, нашел время писать. Как только узнал, что он близко к кораблю? Шпионил, что ли? Саларианский параноик, вот почему Гаррус не любил работать с ним. Сложнее только Сарена переваривать. Но сообщение всё равно проигнорировать не смог. «Прошу прощения, Вакариан, но человеческая информация об одурманенных понадобилась быстрее, чем я предполагал. Отправьте, как только сможете. Этот канал безопасен». По крайней мере, всё, что он встречал ранее и скрупулезно документировал, перестанет быть бесполезными отчетами Совету и памятками СБЦ, а поможет делу. Бау — да и любому из Спектров — эта информация точно не для праздного ознакомления на досуге нужна. И встретил одурманенных теперь не только Гаррус. Правда сложно сказать было ли это удачей или нет. Если измененных становилось больше — Жнецы всё ближе, а Галактика не готова. Новое сообщение прервало его мысли. Он хотел уже сыронизировать, что сегодня, казалось, день почты, пока не увидел имя отправителя: лечащий врач Лоруса. С лаконичной просьбой прийти к нему, как только получится. Гаррус вздохнул: вряд ли его звали, чтобы сообщить хорошие новости. Он и так планировал навестить раненых, но теперь… просто не знал, что думать. Радоваться окончанию неизвестности отчего-то не тянуло. Шепард и Сенсат, проникнувшись его серьезностью, ничего не сказали, однако ускорились вместе с ним. Сразу после возвращения на корабль Гаррус выслал всё, что у него было про одурманивание и его жертв Бау, и без передышки отправился в больницу. Сидонис пытался убедить его хотя бы поесть, но он только отмахнулся. Нет, они провели слишком много праздных дней на Цитадели в ее неторопливой монотонности. Даже экипаж «Наксуса», который редко сходил с корабля, не говоря уже о капитане и команде, день ото дня словно становился медлительнее. И Гарруса абсолютно не радовало это подражание элкорам, так и самим недолго поверить, что в Галактике всё спокойно. Им пора наконец встряхнуться. Если они не справятся, даже на Цитадели больше не будет никакого мира.***
Врач, словно прочитав его мысли про спешку, встретил сразу у дверей палаты Лоруса: — Спектр Вакариан. Мы вас ждали. — Что с Лорусом? — сразу спросил Гаррус. Должны были быть причины, почему его, в отличие от Регулуса так и не перевели в палату, не пускали к нему и не говорили его диагноз. И вряд ли хоть одна Гаррусу понравится. Турианский врач кивнул прочь от палаты, в неприметный коридор, где, видимо, находились лаборатории. Вздохнув, он сочувствующе доложил: — Жизни пациента ничто не угрожает, но… сомневаюсь, что офицер Лорус сможет продолжать службу. Его руки… Врач что-то объяснял про тремор. Что при атаке пострадала нервная система, доктора в операционной сделали всё, что смогли, но руки Лоруса всё еще вызывали опасения. Возможно, имплантаты или протезы бы улучшили положение, но они пока не уверены, что повреждения именно в руках. Гаррус помнил, что Лоруса при взрыве отбросило, броню с шлемом пробило, а после и выстрелы… сложно сказать, сильнее всего пострадали руки или дело всё же было в черепно-мозговой травме. Лорус должен остаться в больнице для дальнейшего обследования и консультаций. Он не мог вернуться на «Наксус». — Если на его выздоровление понадобится больше кредитов — обращайтесь, — сдержанно ответил Гаррус. — Конечно. Вы могли бы навещать его, но, боюсь, не сегодня: он… нелегко принял новости и сейчас спит. Мы сделаем всё возможное, — горячо уверил его врач. Искренне. Конечно, кто, кроме другого турианца, мог понять лучше? Несложно представить реакцию Лоруса, когда ему сказали… он ведь никогда не видел жизнь вне службы. Опыт Опустошителя не назвать легким, но Лорус всегда ответственно выполнял свой долг, не знал жалости на поле боя, бесконечно предан своему отряду. Он ушел только из-за мыслей, что в команде Спектра можно принести больше пользы как Иерархии, так и Галактике. Остался в отряде, потому что верил, что сможет рядом больше, чем в армии или сам по себе. Что-то вроде дела всей жизни. Когда даже сам Гаррус прекращал верить, Лоруса нельзя было поколебать. Верный, спокойный и исполнительный, тихий и самый надежный товарищ, на которого без сомнений полагались другие, который всегда беспрекословно выполнял приказы. В конце концов, даже язвительная Мирин так и не смогла поссориться с ним. Гаррус всё же не удержался и заглянул к нему в палату: тихо, просторно, стерильно, но глаз сразу цеплялся за свежие царапины, разодранные простыни, перевернутый столик и раскиданные КПК и лекарства. И это в палате главного чистюли «Наксуса». Сам Лорус, кое-как укрытый, спал. Из-под одеяла виднелись фиксирующие ремни. Самого смирного и абсолютно не склонного к агрессии к гражданским члена его команды привязали к кровати. Насколько же отвратительно он чувствовал себя, когда ему озвучили диагноз? Гаррус медленно вздохнул. Тошно. Тихо прибрав всё и вернув по местам, он написал: «Борись, Лорус, не сдавайся. На «Наксусе» будут рады твоему возвращению, так что постарайся, чтобы это всё-таки случилось. Приказ Спектра». Мы не оставим это просто так, Лорус. Ни за что. Подписавшись, он отправил сообщение и вышел. Скорее всего, уни-инструмент у Лоруса забрали, так что надо попросить, чтобы это письмо прочитали ему хотя бы вслух. В ответ на сочувственный взгляд врача и медсестры Гаррус только сильнее прижал мандибулы к лицу. Нет. Они отомстят и победят Жнецов вместе, и он зарычит на любого, кто скажет иначе. Главное, чтобы у врачей Регулуса не было таких соболезнующих взглядов, Гарруса уже достаточно вывели из себя.***
Смотреть на мирное взаимодействие Регулуса и Мирин было странно: на корабле они всё время ссорились, и единственное, что могли сделать окружающие — отправить их разбираться на ринг. В палате же никаких споров, словно все причины для них испарились. Удивительно, что она еще не ушла, как в прошлый раз. — Выглядишь лучше, Регулус. Так скоро и на «Наксус» вернешься, а? Валяешься дольше Сенсата, как же так? — пошутил Гаррус. Регулус выглядел гораздо лучше Лоруса, его прогноз был хороший, что не могло не радовать. С ним врачи, конечно, больше перестраховывались (что-то про трещины в пластинах говорили, которые отрицал сам Регулус и всё его поведение), чем действительно ожидали серьезного ухудшения, но всё же. — Хотелось бы и мне знать, — выдал смешок Регулус, — лежать тут бесцельно скучно. Мирин при его словах тихо проворчала что-то, всплеснув руками, и вышла. — Я должен знать? — Гаррус повернулся обратно к кровати. Она так и не вернулась, и никто не ринулся ее возвращать. — Всего лишь процесс воспитания, капитан. Может, поймет, как хреново себя чувствуют другие при ее безрассудных действиях. Его мандибулы так крепко прижались к лицу, что Гаррус не смог не вспомнить реакцию Регулуса на нападение на Мирин. Так подставиться под удар, когда он должен был идти почти в конце, столько усилий, чтобы отвлечь внимание батарианцев на себя… Как бы не так, здесь нечто большее, чем «воспитание». Мирин Тенебрис, как бунтующая представительница известной военной семьи, сразу заявила, что яростно против любых попыток ее переделать и исправить. Осталась в команде Спектра из-за гораздо более лояльной к бойцам дисциплины, хороших драк и не помешанного на беспрекословном подчинении командира — она не скрывала, что, в отличие от остальных, ее привели сюда не высшие цели. Все это знали, он в том числе. Если раньше более идеалистичные Регулус или Найрин еще пытались найти в ее мотивах что-то большее, то почти сразу же разочаровались. Просто бессмысленная трата времени. Ее действия не перестали критиковать, если Мирин своим безрассудством едва не срывала задание, но не более того. И вот сейчас она выдала более явную реакцию, чем за всё время? Ха. Нет, многие знали, что они снимали друг с другом пар не только на ринге, но никто не думал о большем: ни Мирин, ни Регулус никогда не оставляли запах друг на друге. Ни разу не показали ничего при остальных. Насколько все просто недооценивали эту связь… — Главное, не увлекайся, — ответил всё-таки Гаррус. — Вакариан, ей полезно, — мандибулы Регулуса иронично дернулись. — Хоть поумнеет. Они такие хорошие притворщики или и сами не замечали своих реакций? Как в типичной азарийской драме только умереть друг за друга осталось. — Думаешь, она оценит твою месть? — Задумается, по крайней мере. — Только без подобных выходок на поле боя в следующий раз, Регулус. Даже чтобы проучить ее. Сомневаюсь, что она оценит твою смерть. Или ты ее, если Мирин полезет тебя спасать. Выздоравливай, на корабле без тебя одиноко не только ей. Тот хмыкнул: — Да ладно тебе, у вас всё еще есть Лорус. Уже не факт. Но ему Гаррус этого, конечно, не сказал, да и попрощался почти сразу после этого: ни к чему показывать другим свою злость. Как сдержать эмоции, когда вся их ситуация — так бесполезно он еще не застревал на Цитадели, — только снова злила одними напоминаниями?***
К возвращению на корабль возмущение особо не уменьшилось. Возможно, пора пострелять, как раз мишени откалибровали на новые расстояния, может, выбить всё спокойствие из Сидониса на ринге, или… — Капитан! — Шепард окликнула его из столовой. Или Шепард. Гаррус с первого взгляда понял, что с ней тоже что-то не так: хмурая, она сидела за столом одна — и не похоже, что поела, — явно задумалась и оживилась только при его появлении. Это, конечно, приятно, но… Вряд ли от большой радости. — В мою каюту, — кивнул он. Шепард немедленно последовала за ним, не поднимая головы. Что-то определенно было не так. Когда они возвращались на корабль, она вроде бы не была так подавлена, так что произошло? Войдя, она не заговорила, только прошлась вдоль стены, осмотрела переборки, будто видела их первый раз в жизни, и застыла. Всё — спиной к нему, ее кулаки сжались, но быстро разжались. В конце концов, Шепард повернулась к нему, скрестив руки на груди. Вот только смотрела она куда угодно, но не на него. — Что случилось? — не выдержал Гаррус. Возможно, вышло слишком резко, раз она даже вздрогнула, но ее поведение начинало напрягать. Ее надо встряхнуть. — СУЗИ… — она запнулась и облизнула губы, всё еще не смотря на него. — СУЗИ расшифровала данные Арчера. — Хотелось бы мне взглянуть. Но там ничего нет, да? — попробовал угадать он. Выражение ее лица ничего хорошего не предвещало. Еще одна зацепка оборвалась? — Есть, но под еще одним шифрованием. Серьезно? Шифр внутри шифра? Впрочем, хоть и раздражало, это только доказывало, насколько содержимое важно: запирать на три замка ерунду не будут. Но зачем? Неужели люди не доверяли даже биокоду? Жнецы ведь очень продвинутые ИИ, если этот Арчер боялся, что до файлов доберутся хаски или одурманенные, которые теоретически могли пройти через биокод, то зачем еще целых два шифрования? Какой в этом смысл? — Второе не сложное, ключ — всякое важное для людей, СУЗИ быстро это взломает, максимум — дня два, — продолжила Шепард, но так и не подняла головы. Да и звучала как-то нерадостно. И это разве тоже не смогли бы расшифровать и одурманенные? Зачем оно тогда вообще? Видимо, ему никогда не постичь странную человеческую логику. — Что не так? — что-то определенно было, ее реакция просто неправильна. Они же наконец приближаются к разгадке, к Супероружию, которое сможет навсегда уничтожить Жнецов, это прорыв же. — Там было что-то еще? Мне надо взглянуть и передать Сове… — Журнал Арчера, записи его и других ученых. Когда я просматривала это, надеялась найти ключ к шифровке, может, что-то полезное… и не придется тратить еще время. — Но там ничего не было?.. — почему ему казалось, что с этими записями что-то не так? Да и расшифрованное она так и не показала. — Это записи их открытий и рассуждений, записи… — она замялась, — …последних продвижений Жнецов. Почти что журнал катастрофы. Как исчезала надежда с каждой потерей. Как всё замолкало. От начала до конца, что пало первым, что после… и с какой жестокостью. Ключ был внутри. Судя по всему, Арчер был изрядной сволочью, если ему казалось нормальным заставить другого человека слушать это всё. Или что, боялся, что люди, которые проснутся потом, забудут про уничтожение привычного мира? Просто проснутся в чужом и начнут жить как ни в чем не бывало, будто никакой угрозы Жнецов не существовало? Это могли понять турианцы: хороший способ разозлить и натравить на врага (и то вряд ли бы сработало со всеми), но люди, судя по реакции Шепард на Землю, были мягче. И уж точно не нуждались ни в каком напоминании о смерти всех окружающих, первый человек в незнакомом мире и так покончил с собой, сам, без дополнительных стимуляций. А если бы увидел записи? Понятно, почему Арчер застрелился: в конце он просто окончательно рехнулся, если мог задуматься о таком даже на секунду. Мысль, что это могло бы напомнить одурманенному о страданиях его народа и вернуть его сознание, пришла потом, но злость всё равно не исчезла. Для не одурманенного, судя по всему, это слишком. — Возможно Совету всё-таки стоит увидеть это. Может, хоть шевелиться начнут, когда своими глазами увидят… услышат чужую смерть, — она горько усмехнулась. — Ведь никогда не будет достаточно простых предупреждений, конечно, кого испугает это. — Шепард… Она сама подняла голову к нему или это его рука первой потянулась к ее подбородку? Честно говоря, Гаррус не помнил. И смотря сейчас ей в глаза, слишком прекрасно понимал, что это просто жестокая шутка: Совет не зашевелится и не разберется с Гегемонией, как только увидит записи, даже Шепард понимала это. Совет мог только готовить флоты и солдат, но всё бремя поисков человеческого Супероружия, которое действительно могло победить Жнецов, лежало на Гаррусе и его команде. Всё выживание Галактики зависело от них, а они на самом деле не могли сейчас ровным счетом ничего. Просто ничего. Даже Гегемонию — прямых подручных Жнецов! — унять или хотя бы повлиять на их наказание. Возможно, что всё это на самом деле спектакль, который устроил Совет, чтобы обмануть Гегемонию и Жнецов, заставить поверить, что они не опасны, но… Гаррус никогда не был оптимистом. Беспомощность ужасно злила. Возможно, что и Шепард тоже. В ее взгляде и улыбке вместе с горечью было что-то еще, что он не мог расшифровать. — Или, конечно же, нет, — закончила она свистящим шепотом — и так ее голос звучал, когда она сердилась. — Пришло время взять всю накопившуюся злость, сцедить в бутылочку — и вылить на Жнецов, пусть растворятся, — его рука погладила ее щеку. — Или же можно начать с журналистов. Вылить на каждого, кто задал тупой вопрос, каждого, кто не слушал твой ответ, каждого, кто перебивал… — Каждого, кто пытался убедить меня, что я ничего не понимаю? — Шепард иронично улыбнулась. — Они сказали такое тебе? Пожалуйся ханарам, пусть и у них будет болеть голова от чужой болтовни. — Вежливым медузам? — Ты просто не видела, как они реагировали, если кто-то находил человеческие руины и разрушал их. Головы у нарушителей тогда болели долго, — шутливо рассказал он. Пожалуй, единственный раз, когда читать новости было крайне приятно. Она хмыкнула и приложила палец к подбородку: — Пожалуй, мне припоминается один вопрос и от медузы. Крайне глупый и неуместный. Видимо, даже они мне не помогут, как жаль. — Должно быть, какой-то бунтарь, ханары ведь считают людей богами, — ответил Гаррус на ее сарказм. — Так что пожалуйся послу ханаров, чтобы устроить им в отместку веселую жизнь за испорченное настроение. Вдруг журналисты даже наконец задумаются? «Это слишком жестоко. Разве всё не было в порядке, ведь нас никто не останавливал? Мы это заслужили? Мы действительно виноваты?» Шепард нахмурилась и уставилась в пол. На секунду он успел заметить в ее глазах снова что-то странное, что не мог полностью расшифровать: — И это всё, что мы можем. Гаррус сжал ее плечи: — Мы отомстим, никто не останется безнаказанным. — Отомстим? — Виноватые не должны уходить от наказания, — заверил он. — Капитан? — позвал по внутренней связи Сидонис. — У Совета для вас задание. Если бы не раненые, оставленные в больнице, Гаррус бы был просто счастлив, что мог покинуть Цитадель, пока и его не заразило типично инертное обманчивое впечатление о станции как об оплоте мира. — Ни за что не догадаетесь куда, — саркастично добавил Лантар. — Пространство Гегемонии? — если там уже несколько Спектров, то явно захотят направить еще поддержку. — Нет, на станцию «Джаррахе». У них что-то пошло не так. — «Джаррахе», которая «Сигма-23»? — уточнила Шепард. — Станция с рахни, которых невозможно контролировать? Сидонис замешкался на пару секунд: — Совет решил попытаться… Шепард поджала губы и сжала руки в кулаки. Теперь она определенно была в ярости. Не дернулась даже, когда он приказал Лантару сообщить экипажу с командой об отправлении через пять часов. — Идиоты! — наконец выругалась Шепард. — Я предупреждала, как плохо кончился наш эксперимент с рахни! Они умнее, чем кажутся. Они под контролем Жнецов! И они нас же посылают расхлебывать кашу, которую они и заварили?! Кашу? Заварили? А, неважно. — Шепард, нам нужны холодные головы на задании, — напомнил Гаррус. — Успокойся, можем спустить пар на ри… Она не дала ему договорить, прижавшись к его лицу в поцелуе. Ее рука почти агрессивно сжала его гребень, пока вторая уже искала застежки брони. Как-то само получилось притянуть ее ближе к себе. Нет, на самом деле, он, конечно, намекал больше на спарринг: выбить друг из друга все негативные мысли и всё такое. Ей явно надо было сейчас кого-то поколотить. Но если честно, Гаррус не знал лучшего способа расслабиться перед миссией. Спарринги часто переходили в секс именно поэтому. Пусть в этот раз тоже не получилось нежно: он сжал зубы на ее шее слишком сильно, не до крови, но явно ощутимо, она даже вздрогнула. Вот только прижала его голову к себе теснее — очевидно, ее всё устраивало. Гаррус бы тоже не стал жаловаться, когда биотика Шепард снова вспыхнула. Дрожь по телу от этих импульсов была слишком приятной, чтобы прекращать, даже если ее глаза были больше синими, чем привычно зелеными. Даже если тех, кто наслаждался подобным, могли назвать извращенцами. Пожалуй, пожаловаться могла бы только его стена: следы когтей — пусть и неглубокие — ее не красили. Или, возможно, интендант, которому придется заказывать ему новое постельное белье. По крайней мере, несмотря на всю дикость их… сеанса расслабления, царапин на теле Шепард почти не осталось. Она больше не выглядела злой, а он, на самом деле, даже не мог решить, когда чувствовал себя лучше, в этот раз или прошлый.***
После нормального отдыха, пока еще остальные не вернулись на корабль и им не нужно немедленно отбывать, пора было разузнать больше про настроение Шепард. Что-то Гарруса всё равно смущало. За столько месяцев рядом с ней, он думал, что неплохо узнал ее, научился понимать привычки и сгладил углы в общении с командой. Но эту реакцию он не понимал. Что-то было не так. В конце концов, им еще придется бывать на Цитадели и общаться с журналистами. Ему нужно понять, что с Шепард, чтобы помочь ей. Теперь у него была достаточно веская причина смотреть человеческие фильмы и не скрываться. Даже если это просто оправдание перед самим собой и никакая причина и не требовалась. — Серьезно, Гаррус? — раздался снова голос Сидониса. — Шепард? Из всех — человек? Гаррус его проигнорировал. — Это потому что тебе Лиара не досталась? Лантар продолжал говорить что-то еще, но Гаррус как раз вчитывался в описание фильма про горе и беспомощность. Кадры человека чем-то напомнили ему Шепард во время их последнего разговора… Проклятье, что такого сказали ей журналисты? Он видел ее в состоянии, близком к тому, что турианцы называли бы горем, только один раз: после вида разрушенной Земли. Но и тогда это не напоминало беспомощность. В других случаях Шепард вела себя настолько сдержанно, что сложно было не восхититься. Или не обвинить ее в бесчувственности, что могла бы Лиара раньше, если бы он не вмешался. И теперь горе, снова. Почему? Определенно должны быть какая-то причина, почему Шепард чувствовала себя так. Ему действительно нужно знать больше, чтобы помочь ей. Под болтовню Сидониса Гаррус проверил часы: времени на фильм уже не оставалось, пора идти на мостик и читать больше отчетов о миссии. — …настолько специфические вкусы! — тот всё продолжал что-то говорить. Как еще не спелись с Найлусом из-за любви сплетничать? — «Джаррахе», Лантар. Мне нужна вся информация, — одернул его Гаррус. — Совет обещал рассказать больше через час, — недовольно отчитался он. — Остальным сейчас займусь. Гаррус выключил фильм и вышел. Как бы это ни было важно, он посмотрит позже. Сначала «Джаррахе», где, скорее всего, их не ожидает ничего хорошего. Но, может, задание хоть ненадолго отвлечет Шепард?