Meltdown

      День 4.       7:43.       «Бля», — прошептал он хриплым голосом. Сжав карманы шорт, Цукишима подавил беспокойство, дрожа кулаки. Закрыв глаза, он сделал глубокий, успокаивающий вдох, заставляя сердце вернуться в обычный ритм. Было не время для паники. Он оставил его в кладовке? Бросил по дороге в комнату?       Трясло выдыхая, он еще раз оглядел пол, затем снова проверил сумку, чтобы убедиться, что она не выпала из кармана. Он внимательно все еще раз проверил все трижды и все еще не нашел никаких следов. Проглотив беспокойство, он медленно встал, долго глядя в землю. Он должен быть в кладовке. Должно быть… если он уронил его в коридоре, кто знает, кто его найдет?       Глубоко вздохнув, Цукишима повернулся и направился к двери. Открыв ее, он столкнулся лицом к лицу — или, скорее, лицом к груди — с Нишинойей. «Вот ты где!» — рявкнул либеро, оттолкнув Цукишиму на шаг, пока маленький мальчик не схватился за его рубашку. — «Из всех людей ты не можешь пропустить завтрак! Это самый важный прием пищи в день, знаешь ли, Цукишима. И ты слишком худой, чтобы вообще пропускать приемы пищи».       — Но я… — пробормотал он, когда его тащили по коридору, вспышка раздражения заставила его стряхнуть руку с рубашки. — Я должен…       — Никаких оправданий, — оборвала его Нишиноя, обернувшись к нему с укоризненным взглядом, заставившим Цукишиму остановиться, и взгляд упал. Ему пришло в голову, что избегание могло быть истолковано как покорность, и его жар мог проглядывать сквозь него, и он крепко стиснул челюсти. — Завтрак. Сейчас же.       Спорить с Нишиноей было бы подозрительно. Цукишима редко что-то толкал, и он определенно не защищался или не настаивал. Так что он позволил второкурснику вести себя по коридорам в кафетерий, опасаясь, что его флакон с таблетками рос с каждой секундой, которую он не тратил на его поиски.       Сидя там, где указал Нишиноя, Цукишима, хотя и с воинственной медлительностью, впился взглядом в стол, пока невысокий мальчик толкал перед ним тарелку. Против его воли его желудок заурчал от запаха. Сердито вздохнув, Цукишима принялся за еду, раздраженный, когда ему удалось съесть вторую тарелку, которую ему сунул Нишиноя. Отказавшись от третьего — из принципа, а не потому, что он больше не мог есть (потому что был уверен, что справился бы с этим с легкостью, и это безмерно раздражало его) — он встал и направился к двери, чтобы найти свою таблетки.       — Мы против Фукуродани сегодня утром, — объявила Дайчи из-за стола, и Хината с энтузиазмом закричала. — Переодеться!       Остановившись, Цукишима посмотрел в дверь, как Карасуно поднялся и устремился вокруг него. Черт возьми, у него не было на это времени.       — Цукишима? — Плечи блондина напряглись, когда легкое прикосновение нашло его руку, и он посмотрел вниз, чтобы найти рядом с собой Сугавару. — Нам нужно поговорить. — В его глазах все еще был этот нежный взгляд, но теперь он стал более твердым. Что-то суровое. Цукишима задавался вопросом, что, наконец, довело мальчика по материнской линии до нетерпения.       Цукишима не ответил, и Сугавара вздохнул.       — За обедом, Цукишима. И больше не убегай.       Он не убежал.       Он очень спокойно прошел на другую сторону территории, толкнул дверь кладовки и закрыл ее за собой. Его желудок протестовал против отсутствия еды перед ним, но он проигнорировал это в пользу поиска выключателя. Включив его и оглянувшись, он скорчил гримасу, глядя на пыль, густо покрывавшую все поверхности в комнате. Валовой. Он был здесь голым.       Немедленно отбросив эту мысль, он шагнул вперед и осмотрел пол. Ему потребовалось десять минут, чтобы обыскать каждый дюйм земли, от того места, где он был, до того места, к которому он даже не подошел, и все же пузырек с таблетками не появился. Еще десять минут, чтобы перепроверить, а затем еще пять, прежде чем он сдался.       Выйдя из комнаты, закрыв дверь и тяжело вздохнув, Цукишима направился обратно по коридору, глядя в пол, пока он искал бутылку. На полпути к комнате Карасуно он остановился, беспокойно дергая за пальцы. Эту часть зала часто посещали две другие команды, и если бы он уронил их здесь, то, вероятно, кто-нибудь их заметил бы.       Таким образом, у него был выбор верить в одну из нескольких возможностей: кто-то нашел бутылку аспирина и принял ее за чистую монету, возможно, отнес ее к потерянным и найденным, кто-то нашел флакон с аспирином, заглянул внутрь и нашел средства для подавления тепла, бутылка растворилась в воздухе по прихоти какого-то жестокого божества.       Цукишима был реалистом, поэтому последний вариант был быстро дискредитирован (хотя он какое-то время ему нравился, поскольку вся эта поездка, казалось, была результатом того, что какое-то жестокое божество смеялось над ним сверху вниз). Цукишима не был оптимистом, поэтому первый вариант постепенно исчез. Но в то же время он был логичен, и поэтому шансы, что кто-то проверит содержимое бутылки с аспирином только для того, чтобы еще раз убедиться, действительно ли это аспирин, были необычными.       Ему не понравился ни один из вариантов, поэтому он отказался от предположений.       Вздохнув и потирая затылок, Цукишима оглянулся в коридор с того пути, по которому пришел.       — Цукишима! Вот ты где! — Напрягаясь, он быстро взглянул и увидел приближающегося Дайчи. Дерьмо. Сказал ли Суга капитану? Он сомневался, что другой омега так его обманет, но, возможно, натравливать на него Даичи, чтобы заставить его на самом деле поговорить, было бы лучше, чем сеттер…       — Наш матч с Nekoma был отложен на полчаса — двое из их участников не очень хорошо себя чувствуют, поэтому мы даем им время, чтобы собраться вместе. — Затем, более строго, он сказал: — Я видел, как ты пропустил обед. Иди поешь перед началом матча. Если ты чувствуешь себя недостаточно хорошо, чтобы поесть, то тебе вообще не следует участвовать в матчах.       — Я в порядке, — пробормотал Цукишима, медленно снимая руку с шеи. Меньше всего ему было нужно, чтобы все думали, что он действительно болен, и делали что-то вроде попытки измерить ему температуру. — Простите, капитан.       Даичи смягчился, почти смягчился:       — Все в порядке. Просто накорми себя».       Кивнув, Цукишима прошел мимо него, напряженный при мысли о том, что Сугавара ждет его в кафетерии.       Он этого не сделал. По словам Танаки, сеттер всего пять минут назад ушел на поиски блондина. Позволив себе почувствовать облегчение, Цукишима успокоился и наполнил тарелку тем, что осталось после обеда. Танака парил через его плечо — «Вместо Нишинои», — объяснил он — и оставил его в покое только тогда, когда он был удовлетворен суммой на тарелке Цукишимы. Самодовольно кивнув, второкурсник отошел, чтобы поговорить с Энноситой, и Цукишима начал есть.       Сугавара пристально смотрел на него за обедом. Цукишима старался не ерзать от его интенсивности, но это было трудно. «Если бы взгляды могли убить», — подумал он, опустив голову и делая вид, что не замечает. Тем не менее, он был уверен, что все за столом не заметил; ауру, излучаемую Сугаварой, было невозможно пропустить даже для такого плотного человека, как Хината. Несмотря на это, Нишиноя и Танака продолжали притворяться, что напряжения нет, и на этот раз Цукишима был благодарен за их глупую настойчивость.       Краем глаза следя за движениями Сугавары, Цукишима подождал, пока сеттер положит что-то новое на его тарелку, прежде чем встать и выйти из-за стола. «Цукишима!» — Сугавара немедленно встал, выглядя взволнованным, когда блондин проскользнул в холл. На этот раз не было скрытого способа сбежать, и он даже не пытался. Протянув руку, он схватился за ручку ванной комнаты мальчика и, проходя мимо, открыл ее, нырнув в соседний холл, когда открылась дверь кафетерия. Услышав, как Сугавара схватил дверь и вошел в ванную, Цукишима быстро пересек холл и вошел в чулан, ожидая, пока он не услышит, как дверь в ванную снова открывается и шаги Сугавары в спешке направляются по единственному коридору.       Мгновение он подождал, затем вышел, глядя вниз, туда, где исчез Сугавара. Вздохнув (не признавая, что он почувствовал облегчение), Цукишима взглянул на дверь, ведущую наружу, и вздрогнул, когда дверь кафетерия открылась и Дайчи вышел, чтобы посмотреть прямо на него.       — Почему ты избегаешь Шуги?       Опустив взгляд, как обруганный школьник, Цукишима пожал плечами. Было очевидно, что Даичи не примет отказ, но капитан мало что мог сделать, кроме болтовни с сеттером.       Вздохнув, Даичи потер шею сзади и уставился на первокурсника. «Как бы то ни было, он просто пытается помочь». Вера капитана в своего партнера не была совершенно неуместной, но Цукишима чувствовал, что он может использовать более широкую перспективу. «Тебе следует поговорить с ним».       Вы не понимаете, о чем говорите. Сказав такую ​​грубость старшекласснику, он определенно отругал бы его, поэтому Цукишима только снова пожал плечами.       Беспомощно покачав головой, Даичи наконец отвернулся. «Я не буду вмешиваться. Но вы действительно его расстраиваете».       Когда Дайчи снова вошел в кафетерий, Цукишима миновал двери и вышел на улицу. Следуя за стеной, он обогнул здание на полпути, прежде чем толкнуть дверь, которая вывела его в длинный коридор. В комнатах по обе стороны был беспорядок, и он мог предположить, что по крайней мере одна из них принадлежала к шумной команде Некомы. Пройдя мимо, не желая оказаться в крыле другой школы, Цукишима нашел перекресток и сумел сориентироваться, затем пошел прямо и направился к кладовке, чтобы еще раз его проверить.       После этого он не столкнулся с Сугаварой. 23:54.       Он семь раз ходил по коридору, шесть раз проверил кладовку и даже дважды пробрался обратно в общую комнату Карасуно, чтобы дважды проверить свою сумку. Ямагути проснулся и прошептал ему, спрашивая, что он делает, и Цукишима колебался, прежде чем сказать ему, чтобы он не беспокоился об этом. Ямагути всегда волновался, услышав эти слова, но, каким бы усталым он ни был после целого дня практики, Цукишима был уверен, что дождется утра, чтобы как следует волноваться. И он был прав, слушая нетерпеливый вздох Ямагути, прежде чем он перевернулся и снова заснул. Вернувшись в кладовую, он почувствовал, как на него накатывает жар. Это было плохо. Это было хуже, чем утром. Она не может получить хуже, чем это. Чувствуя себя запыхавшимся от паники, Цукишима провел пальцами по волосам и потянул за корни. Ему следовало просто поговорить с Сугаварой. Может быть, у другого омеги были подавляющие средства, которые он мог бы одолжить. Он давно перестал быть скрытным и впал в паранойю. Если ему нужно было рассказать кому-нибудь, то это должен быть Сугавара, и он мог, по крайней мере, доверять тому, чтобы другой никому не рассказывал, даже если он беспокоился о Цукишиме. Верный своей вине, это был Сугавара. Но вместо этого он сделал приоритетом гордость и независимость, и теперь посмотрите, где он был.       Он облажался.       Закрыв глаза и пытаясь отрегулировать дыхание, Цукишима соскользнул со стены и сел на землю. Дверь слева от него была приоткрыта, и он смотрел в коридор сквозь узкую полоску пространства. Что, черт возьми, ему теперь делать? Он загнал себя в угол.       Судорога заставила его согнуться пополам, и он ахнул, чувствуя, как жидкость внезапно намокает его нижнее белье. Дерьмо. Крепко закрыв глаза, он схватился за живот и стиснул зубы. Было ли слишком поздно связаться с Сугаварой? Нет, он мог написать ему — Даичи рекомендовал всем поменять номера сотовых на случай чрезвычайной ситуации (например, в тот раз, когда Хината заблудился, хотя он забыл свой мобильный телефон, поэтому пример перешел в тираду о том, чтобы не забыть свой сотовый телефон. в случае аварийных ситуаций тоже).       Дрожа от спирали возбуждения, сжимающейся внутри него, Цукишима закусил губу и подавил унизительный звук, который пытался ускользнуть. Если бы у Сугавары не было средств для подавления тепла, ему бы пришлось кому-нибудь рассказать. Учитель, тренер, любой авторитетный человек, потому что омега в горячке среди альф представляла опасность не только для Цукишимы, и Сугавара знал это.       Задыхаясь, Цукишима уставился на стену напротив него. У него не оставалось выбора. Он сделал это с собой.       Дрожащими пальцами он полез в карман за телефоном. Просматривая контакты, он сглотнул и почувствовал, как его пальцы на ногах скручиваются, возбуждение шевелится в его паху. Наконец, он нашел имя и выбрал его: «Кому: Куроо эй, мне снова нужна помощь.»       Он старался, чтобы тон был небрежным. Если бы кто-то другой взял трубку, это не прозвучало бы слишком подозрительно. Как будто ему нужна была рука или что-то в этом роде. Он полагал, что Куроо поймет. Его снова охватила судорога возбуждения, и он выронил телефон, схватившись за живот и подавив стон в колено. Господи, он это ненавидел. Сколько других омег видела жизнь, прячущихся в шкафу, чтобы скрыть свое тепло? В каких обстоятельствах оказался Цукишима, спрятавшийся в кладовке во время тренировочного уик-энда своей волейбольной команды, в городе вдали от дома, страдая таким образом? Он представил, все ли идет по плану; он будет крепко спать, он все равно будет девственником, Куроо не узнает, что он омега, а на следующей неделе он начнет принимать свои подавляющие средства, как обычно — может быть, напряжение заставило бы его принять их больше часто, но это было бы хорошо, и он мог справиться с этим, пока не вернулся домой и не позаботился об этом.       Прошло пять минут, и его телефон показал, что Куроо даже не открыл текст. «Кому: Куроо ой, проснись.»       Прижав телефон к животу и снова обняв себя, Цукишима наклонил голову вперед и проследил постепенный переход его жара от щекотки к ожогу. Вскоре это должно было стать явным пламенем потребности, и он сжал руки по бокам, словно пытаясь сдержать его, удержать внутри, задушить. Еще десять минут, и это было похоже на жгучую боль. «Кому: Куроо Куроо-сан?»       Больше он ничего не мог поделать, его пальцы так сильно дрожали. Отодвинув телефон в сторону, он прижал ладонь к промежности и подавился рыданием, терясь о нее с едва сдерживаемым отчаянием. Две минуты спустя он не смог справиться с этим, сморгая слезы разочарования, пока возился со своим телефоном. Когда он держал его в руке, он не знал, что с ним делать. Что теперь? Его запасной план был обнародован в комнате, полной волейболистов на другом конце здания. На автопилоте, прерывисто дыша через нос, Цукишима снова прокрутил свои контакты. «От: Акааши ты проснулся?»