Lost on you / Потерянная

Их первая крупная ссора случилась уже после женитьбы. Ева тогда была на шестом месяце беременности, и Вилланель сказала своим боссам, что сейчас ей нужно больше свободного времени. Этой просьбе не особенно обрадовались, и в итоге ее отправили на задание через несколько недель отдыха дома, когда у Вилланель была возможность откликнуться на каждый евин зов. Но едва Вилланель оказалась в вестибюле дорогого отеля в Праге, как раздался телефонный звонок. Ее нынешняя цель в этот момент сидела на другом конце вестибюля, за стойкой бара, а Вилланель ждала нужного момента в обтягивающем черном вечернем платье с высоким, открывающим ноги, разрезом. Обычно она не использовала подобные ухищрения, потому что они оставляли после себя мерзкий привкус во рту. Вилланель вытащила телефон, собираясь отключить его. Но незнакомый номер на экране вдруг заставил ее сердце сжаться. И она ответила на звонок. Несколько часов спустя Вилланель уже бежала по коридорам лондонской больницы, громко стуча каблуками по полу, в поисках палаты, в которую ее направила дежурная медсестра. Ева с закрытыми глазами лежала на больничной койке, одетая в халат. Вилланель остановилась в дверях, ощущая застрявший в горле комок ярости. Случилось то, с чем Вилланель никак не смогла бы справиться, потому что это не был какой-нибудь прячущийся, поджидая Еву в ванной комнате враг, нет. Конечно, Вилланнель знала, что беременность в возрасте Евы довольно рискована, но всегда переоценивала шансы на успех. А сейчас, впервые за долгое время, она чувствовала себя совершенно беспомощной. «Ева», - тихо позвала Вилланель, проходя в палату. Ева моргнула, выходя из дремоты: «Привет». «Ты... Все...» - она не знала, что еще сказать. Она знала, что все это нехорошо. Она знала, что Еве больно. «Она в порядке, - ответила Ева, садясь. - Оказывается, вынашивать ребенка в 40 не так уж и легко». Вилланель села на край кровати, схватила руку Евы и крепко сжала ее. И тут что-то щелкнуло в ее сознании, и она после паузы переспросила: «Она?..». Ева улыбнулась. «Она. Одна из медсестер случайно обмолвилась, когда осматривала меня». Ева тихонько вздохнула и сжала руку Вилланель. «Ты прекрасно выглядишь!» Вилланель и забыла про свое платье и макияж. Она опустила глаза, внезапно ощутив неловкость от того, что сидит здесь с Евой, своей женой, но одета как другой человек - как та, чью роль ей нужно было играть на работе. «Ты прекрасно выглядишь», - прошептала она Еве. Вилланель не хотелось признаваться, как сильно испугалась, когда ей позвонили. Она прерывисто вздохнула и произнесла: «Я не знала, в порядке ли ты...» «Эй, - Ева притянула ее ближе, - все в порядке. Мы в порядке». Вилланель кивнула, позволяя Еве прижать ее к себе. Но чувство тяжести в груди не уходило, несмотря на теплоту обнимающих ее рук. В конце концов, Вилланель засопела, отстраняясь. «Расскажи мне, что случилось». «Было небольшое кровотечение, - начала Ева, медленно подбирая слова. - После того, как ты уехала, я, эм… Я позвонила доктору, и мне назначили постельный режим». «Что? - Вилланель слегка мотнула головой. - Почему ты не позвонила мне, как только...» «Но ты ведь работала! Что я должна была делать, прервать твою крупную рабочую распродажу?» «Да! Да, Ева, прервать!» «Не случилось ничего серьезного, это было...» «Ничего серьезного? - Вилланель уставилась на нее, разинув рот. - Это наш ребенок! Это твое здоровье! Нет ничего серьезнее». «С малышкой все в порядке, она...» «Ева, я не беспокоюсь о ребенке». Выражение лица Вилланель внезапно стало жестким, пока она боролась с приступом поднимающегося в груди гнева. «Я беспокоюсь о тебе. Ты – единственная, кого я просто не могу потерять! Ясно?» Ева кивнула. «Ясно». Остаток этой ночи Ева провела в молчании, а Вилланель долго оставалась на кухне, ожидая, пока Ева заснет, прежде чем тоже пойти в кровать. Это был первый раз, когда она чувствовала себя по-настоящему нежеланной и ненужной в собственном доме, и очень одинокой. И Вилланель не хотела, чтобы это когда-нибудь впредь повторилось. . «Кто такая Оксана Астанкова?». Вилланель внимательно смотрит на Еву. Она готова сдаться. И впервые после того, как узнала, что Ева работает на МИ-6, Вилланель сейчас действительно ощущает, как все, созданное ею, рушится, как рвется паутина всей этой запутанной лжи. «Как долго ты...» - Вилланель машет рукой, не видя смысла дальше врать. «С сегодняшнего дня». Может, и хорошо, что Ева просто не забрала их дочь и не исчезла. По крайней мере, сейчас она здесь – думает Вилланель. Она делает шаг вперед, ближе к Еве, но та тут же отступает назад, широко раскрыв глаза. Вилланель будто ударили под дых. Ева боится ее! «Ева...», - шепчет она, и голос при этом, как ни странно, не дрожит. «Кто ты?» - спрашивает Ева так, будто боится ответа. Кажется, для такого случая есть какая-то подходящая метафора – лениво размышляет Вилланель. Что-то про то, что нельзя загонять в угол напуганное животное. Ева стоит между ней и входной дверью, но ведь есть еще другая дверь, ведущая на их задний двор. Один быстрый прыжок через забор, и Ева никогда больше ее не увидит. Этот побег означал бы многое: например то, что Вилланель сдалась, что она потерпела неудачу. Но ведь это все не про нее. Вилланель всегда пытается до тех пор, пока не добьется успеха, так что все, что происходит до этого – всего лишь разминка. Но сейчас Ева смотрит на Вилланель так, словно именно она здесь загнанное в угол животное. Вот только, раз Ева задает этот вопрос, то ей, вероятно, хорошо известно, кто такая Оксана, и кто такая Вилланель. И несправедливо, что Ева сейчас выглядит так, будто больше всего пострадала в этой ситуации! «Кто ты?» - шепчет Ева надломленным, прерывистым голосом. Плечи Вилланель опускаются, жесткости не остается. Ева выглядит так, словно вот-вот расплачется, и Вилланель вспоминает, как много раз вытирала ее мокрые щеки большими пальцами. Она снова делает шаг вперед, но Ева снова отстраняется, быстро качая головой. «Нет, - говорит она, выставляя вперед руку, как стену между ними. - Ответь мне». «Ты говоришь так, будто уже знаешь», - отвечает Вилланель. Они все еще стоят посреди гостиной, поэтому Вилланель отступает на несколько шагов и падает в кресло рядом с телевизором. Она жестом указывает на диван. «Не хочешь присесть?». Ева не двигается. Она кивает сама себе с пустующим взглядом, а затем, наконец, устраивается на диване – но с того краю, который дальше всего от Вилланель. Это больно… «В детстве я часто попадала в неприятности, - начинает Вилланель, наклоняясь вперед и упираясь локтями в колени. - Я даже какое-то время провела в одной из детских тюрем». Она смотрит на свои руки. Ей не нравится эта часть истории. «И снова попала в тюрьму после средней школы». Поднимая глаза, она видит, что Ева наблюдает за ней. «Меня завербовали в тюрьме. Точнее, я заметила, что они хотят взять другую девушку, и сделала так, чтобы взяли меня, а не ее». Лицо Евы остается невозмутимым. «Что ж…» - нога Вилланель начинает немного дергаться. «Я работаю на МИ-6», - говорит Ева, будто это новость. «Я знаю». «Ты убила отца Хьюго?» Вилланель встречается с ней взглядом. «Да». Ева кивает и быстро встает. Она всхлипывает, вытирая нос тыльной стороной ладони. «Я буду… В кабинете». Она поворачивается и уходит, исчезая в комнате в конце коридора. Вилланель долго не двигается, пытаясь сообразить, что делать дальше. Во-первых, им больше нельзя здесь оставаться. Придется бежать, раз Двенадцать уже знают, кто такая Ева. Они захотят избавиться от нее, независимо от того, догадаются ли, как она связана с Вилланель, или нет. И если Вилланель и собирается что-нибудь предпринять, так это защитить свою семью. Она ерзает на стуле, прислушиваясь к тишине в доме, заставляющей ее чувствовать себя неуютно. Впервые за долгое время Вилланель не поддается окутывающему ее изнутри холоду. Она сопротивляется ему, борясь с желанием выбежать через входную дверь и исчезнуть навсегда. Ее дочь у соседки, ее жена в комнате неподалеку. Теперь это ее жизнь, ее спасательный круг. Она никогда не откажется от этого. Тут Вилланель слышит щелчок и благодаря годам тренировок успевает упасть на пол буквально за секунду до того, как стена позади нее трескается от ударной волны. Она ловит жесткий взгляд Евы, направляющей на нее пистолет с глушителем. Вилланель быстро откатывается в сторону, прячась за подлокотник дивана, и произносит: «Ева, пожалуйста. Мы можем поговорить». «Поговорить?! - Ева смеется в ответ. - Ты – убийца». С этим не поспоришь, поэтому Вилланель бросается в прихожую и начинает рыться в гардеробной, ища что-нибудь из своего многочисленного спрятанного оружия. Она хватает увесистый массивный нож и крадется обратно в фойе. Но Евы там нет. Вилланель бесшумно продвигается вперед и осторожно выглядывает из-за угла, чтобы осмотреть гостиную. Никого. Она идет к кухне и останавливается за дверью, спиной к стене. Ей слышны легкие шаги Евы, босые ноги которой слегка прилипают к полу. Затаив дыхание, Вилланель ждет, когда Ева появится из дверного проема с пистолетом. И вдруг наконечник глушителя легонько упирается Вилланель в бок. Она тотчас же хватает пистолет, едва успевая направить его дуло вниз, когда Ева снова нажимает на спусковой крючок. Пуля попадает в деревянный пол, и Вилланель думает о том, сколько будет стоить его замена. Она выхватывает у Евы пистолет, отбрасывая его подальше от них, но той удается высвободить руку из захвата и врезать Вилланель в челюсть. Звон в ушах заставляет Вилланель отшатнуться назад. Рефлекторно она взмахивает ножом в воздухе и хватает Еву за плечо. Когда Ева успела стать такой сильной? Ева хватает ее плечи, упираясь коленом в живот. Вилланель думала, что это будет легко, но кровь во рту красноречиво свидетельствует, что Ева намного способнее, чем она предполагала. Вилланель размахивает ножом в воздухе между ними, но Ева хватает стоящий ближе всего керамический горшок, разбивая о ее голову. Вилланель падает на пол, ударяясь скулой, а Ева убегает вверх по лестнице. Тревожный сигнал звучит в голове медленно поднимающейся с пола Вилланель, но она быстро вспоминает, что Антония сейчас с Дашей. Вилланель перешагивает сразу через две ступеньки, задаваясь вопросом, куда же могла пойти Ева. Быть может, где-то в их доме у нее тоже есть еще спрятанное оружие. Она останавливается на верхней площадке лестницы, вслушиваясь. Вилланель игнорирует боль в скуле, просто надеясь, что кость не сломана. «Ева?» - окликает Вилланель. Потому что честность сейчас – вероятно, лучшая политика. Ответа нет. Вилланель крадется по коридору мимо пустой комнаты Антонии к их с Евой спальне. Из приоткрытой двери оттуда в коридор льется свет, а Вилланель не торопится подходить ближе. Она осторожно отдвигает дверь рукой и резко распахивает ее. Евы внутри нет. Но окно в комнате открыто. Вилланель сдается. Она вздыхает, входя в комнату, и, прежде чем успевает обдумать, куда же могла деться Ева, что-то обвивается вокруг ее шеи, и кто-то позади нее тянет этот провод, или шнур, или что это там, черт побери, такое, на себя – так, что он впивается ей в горло. Вилланель роняет нож, когда шнур впивается сильнее, но ей все же удается глубоко вдохнуть, задержать дыхание, и протянуть руку за спину, чтобы ухватиться за какую-нибудь часть тела Евы. Вилланель не может не признать, что Ева повела себя очень умно, и сейчас она была бы впечатлена этим, если бы ей не было так трудно дышать. У Вилланель получается схватить Еву за руку, и она начинает тянуть вперед, пока обе не падают на пол. Ева пытается отползти, но Вилланель приземляется сверху, хватая ее руки и прижимая их к полу над ее головой. Ева борется с ней, пытаясь освободиться. Вилланель рявкает: «Прекрати» - и Ева замирает. Вилланель добавляет: «Я не хочу причинять тебе боль. Хорошо?» Ева смотрит на нее снизу вверх. Ее грудь поднимается и опускается в такт тяжелому дыханию. Наконец она кивает. «Хорошо». «Если я отпущу тебя, ты ударишь меня?» Еще мгновение. «Нет». «Хорошо», - произносит Вилланель, кивая в ответ. Она отпускает руки Евы, но держит свои поблизости – на случай, если Ева решит покапризничать. Но она, похоже, намерена вести себя прилично, поэтому Вилланель отодвигается назад. И через мгновение Ева бьет Вилланель так сильно, что та снова ощущает вкус крови во рту. Прямо по ушибленной скуле, серьезно, Ева?! «Это за твою ложь», - выпаливает Ева, и Вилланель кивает. Но вдруг Ева резко садится и целует ее. Язык Евы в рту Вилланель, а ее пальцы хватают и тянут ее за одежду. Вилланель услужливо плавными движениями освобождается от рубашки, швыряя ее через всю комнату. Ева нащупывает ее грудь, скользя одной рукой под лифчик, и сильно сжимает. Вилланель ахает прямо в евин рот и дергается назад. «А это?». Вилланель пытается отдышаться. Все вокруг сейчас пахнет Евой: сосновым лесом с легкими нотками ванили. Ева моргает, глядя на нее. «Ты убила всех тех людей». Вилланель кивает. Евины руки все еще на ней, а Ева оглядывает устроенный ими беспорядок. Полуодетая Вилланель сидит верхом на евиных бедрах. Огонь, разгоревшийся между ее ног, болезненно нуждается в новых евиных поцелуях и прикосновениях, и тут… «Каково это чувствовать?» - спрашивает Ева мягко. «Это ни на что не похоже», - отвечает Вилланель. «Нет, я про то, - Ева останавливается, убирая руки. Вилланель едва не надувает губы обиженно, - что ты чувствуешь? Когда делаешь это». Это непростой вопрос. Когда Вилланель была ребенком, она злилась. И вымещала ее на тех, кто оказывался ближе всего – разбивая головы после того, как битье тарелок не приносило желаемого эффекта. Ей нравился хруст костей и то, что в эти моменты она чувствовала себя сильной, хотя на самом деле была маленькой и слабой. Но теперь все это, пожалуй, стало просто рутиной, почти привычкой. «Я чувствую... удовлетворение». Ева прикусывает губу. «Я чувствую, - снова пытается Вилланель, - что делаю что-то правильно. Это единственное, что у меня получается делать на самом деле очень хорошо. Ну, знаешь, когда тебя хвалят на работе, и благодаря этому ты продолжаешь делать то, что делаешь? Потому что, когда кто-то еще признает твои заслуги – это...» «Потрясающее чувство», - заканчивает за нее Ева. Вилланель кивает: «Именно». «Тебе это нравится?» Еве не нужно уточнять, что она имеет в виду. Вилланель знает, что речь об убийствах людей. Вилланель не уверена, что ответ на этот вопрос, как и на предыдущий, может быть простым. Она с таким же успехом могла бы сказать «нет», находясь сейчас буквально в точке посредине между двумя вариантами. Наконец, Вилланель произносит: «Да». «Слезай», - шепчет Ева. Вилланель молча соскальзывает с ее бедер, гадая, что она сделала не так на этот раз. Но, как только она встает, Ева, оставаясь сидеть на полу, смотрит на нее и произносит: «Снимай одежду». Вилланель подчиняется. Сначала она расстегивает лифчик, падающий на пол. Ее соски затвердели от поцелуев и включенного кондиционера. Затем выскальзывает из штанов, опускающихся на ковер. Ева встает. «И это тоже». Нижнее белье летит вниз. «Расскажи мне про первый раз», - просит Ева. Она задает именно этот вопрос, когда Вилланель стоит посреди комнаты полностью обнажённая – такая уязвимая. Вилланель садится на край кровати. «Это был мужчина». Она решает начать вот так, просто. Вилланель не говорит, почему сделала это, продолжая: «Он мне очень не нравился. Он много говорил обо мне. Сказал учителям, что я странная и произвожу отталкивающее впечатление. Однажды он загнал меня в угол, а я схватила его за волосы и ударила головой о стену». Ева делает резкий выдох. Она подходит к Вилланель, снимая с себя рубашку. Затем тоже выскальзывает из штанов и седлает ее талию. Руки Вилланель по привычке опускаются на евины бедра, притягивая ближе. Ева держит руки на щеках Вилланель и скользит большими пальцы по ее нижней губе. «И он умер?» Вилланель медленно качает головой. «Он был без сознания. Я... схватила нож с кухни». Зрачки Евы расширяются, а дыхание учащается. «И воткнула в него», - продолжает Вилланель, вспоминая, куда именно. «Было очень много крови». Вилланель сильнее обхватывает бедра Евы, впиваясь пальцами в ее задницу. «Он просто истек кровью». Ева кивает, обдумывая это. «Скольких ты...?» «Не знаю», - отвечает Вилланель, пожимая плечами. Ева кивает. «Ложись». Она убирает руки с лица Вилланель и легонько толкает ее плечи. Вилланель не нужно уговаривать: она тотчас же откидывается назад, на кровать. Она смотрит в потолок, ожидая, что Ева ляжет сверху и будет целовать ее до бессознательного состояния, но вдруг слышит, как поблескивающее лезвие рассекает воздух – и острый металл прижимается к ее горлу. Ева нависает над ней, и Вилланель легко может одолеть ее, поменять их местами, но не делает этого. «Ева, - выдыхает она, и голос звучит гораздо более нуждающимся, чем ей бы хотелось. - Ты хочешь убить меня или поцеловать? Я устала гадать». Лезвие вонзается в кожу Вилланель, и она шипит сквозь зубы. Ева смотрит на нее сверху вниз, широко раскрывая глаза, будто она внезапно перестала быть уверенной в том, что сейчас делает. Это секундное колебание становится хорошей возможностью для Вилланель: она быстро хватает Еву за запястье, выкручивая его и, опираясь на свой центр тяжести, переворачивает их. Ева жестко приземляется на спину, наполовину свисая с кровати. «Это то, чего ты хочешь?» - спрашивает Вилланель, продолжая выкручивать Еве руку, пока та не роняет нож. Вилланель, аккуратно подняв его, упирается кончиком в евину грудную клетку. Она ведет ножом по груди Евы, скользя острой гранью ножа по ее коже. «Хочешь, чтобы я убила тебя, как убила всех тех людей?» Ева пристально смотрит на нее, но в этом взгляде Вилланель не может прочитать ответ. Наконец, подбородок Евы опускается и поднимается – она кивает. Соглашаясь. Желая. Вилланель целует ее – сильно, до крови прикусывая ей нижнюю губу. И они продолжают целоваться в этой кровавой мешанине. Ева стонет. Нет больше ничего, кроме их быстрых, хватающих и нуждающихся рук. Забытый нож падает на кровать, а Ева приподнимает бедро, вжимая его между ног Вилланель. Вилланель трется о ее бедро, отчаянно желая этих движений. Ей нужно больше, она хочет, чтобы Ева сейчас была внутри нее. Но руки Евы лишь хватают ее сиськи, как вдруг… Эти руки смыкаются вокруг ее шеи, кончиками пальцев впиваясь в сонную артерию. Рефлекторно Вилланель почти вырывается из евиной хватки. Почти. Но вместо этого она остается, прижимаясь к евиным рукам. Вилланель начинает двигаться все быстрее, сильнее вжимаясь в бедро Евы, а та наблюдает за ней любопытными темными глазами. Вилланель еще больше заводится, когда ее зрение затуманивает черная рябь, а дыхание уже едва-едва прорывается из гортани. Ева морщит брови, видя, как Вилланель пытается сделать вдох, и ослабляет хватку. Но Вилланель сейчас же хватает ее запястье, качая головой. «Не останавливайся», - удается выдохнуть ей, и Ева, к ее чести, сжимает сильнее. Может, так все и закончится: невозможностью дышать, надвигающейся темнотой, смесью адреналина и удовольствия, целиком охватившими Вилланель. Если да, то она не могла бы придумать лучшего способа. От рук любимой, в агонизирующем экстазе. Вилланель делает глубокий вдох, кончая, и только потом осознает, что Ева отпустила ее шею. Она падает на Еву, стараясь отдышаться, но вскоре начинает снова шевелиться, не готовая вот так просто остановиться. Вилланель проводит языком по евиной шее, и та делает резкий вдох ртом. Вилланель скользит уставшей, едва движущейся рукой вниз по телу Евы прямиком в ее нижнее белье. После стольких лет она очень хорошо знает евино тело. Точно знает, как завести Еву, как играть на ней, словно на прекраснейшем струнном инструменте – и все же, каждый раз, когда ее пальцы оказываются прямо в густой влаге, Вилланель поражается. Ведь это из-за нее – и только для нее. Только что они дрались, а сейчас Ева… Такая мокрая! Вилланель без предисловий скользит двумя пальцами в Еву и приподнимается, чтобы посмотреть на нее, не заботясь о том, как сейчас выглядят ее собственные растрепанные волосы. Потому что видеть евину откинутую назад голову, слегка приоткрытый рот, из которого вырывается сладчайший звук – это самое любимое для Вилланель зрелище в мире. Она сжимает пальцы, делая все медленно и мучительно, зная, что Еве сейчас нужно сильно и быстро. Переплетая пальцы, их кончиками Вилланель проводит по упругой плоти внутри Евы, с силой надавливая на узкие стенки. Медленно вытаскивая пальцы, Вилланель видит, что Ева уже дрожит и задыхается. Они обе должны быть обнажены, поэтому Вилланель тянется к евиному нижнему белью и рвет, яростно дергая, когда оно зацепляется за лодыжку. И вот Вилланель уже между ног Евы, вдыхает этот запах – и раздвигает ее ноги шире, дотрагиваясь губами до нежной кожи на внутренней стороне бедер. Она кусается и скрежещет зубами, приближаясь все ближе и ближе к центру. Наконец, Вилланель обхватывает губами набухший клитор, и бедра Евы начинают дрожать. Вилланель придерживает их руками, двигаясь языком вверх и вниз – медленно, контролируя движения. Просунув правую руку под ногу Евы, Вилланель аккуратно прижимает еще один палец к ее входу, прежде чем скользнуть им внутрь, проверяя, готова ли Ева к нему. Ева стонет в ладонь, закрывающую её лицо, а Вилланель толкает внутрь и тут же быстро вытаскивает свои пальцы, задавая чёткий ритм. Прижимаясь языком к клитору Евы, она ощущает, как пульсирующее желание нарастает и между ее собственных ног. Так вот что это: они вдвоем против всего мира! По мере того как Ева приближается к кульминации, Вилланель осознает, что не может отказаться от этого. От этого – и от Антонии. Ни от чего из этого. Не от убийств и роскошной жизни, разумеется. Потому что ничто не сравнится с ощущением Евы под собой, с ее вкусом на языке Вилланель, рисующей круги на ее клиторе и дразнящей ее вход, с ее звучанием, когда Вилланель внутри Евы тремя пальцами. «Черт», - Ева судорожно дышит и тянет Вилланель обратно. «Продолжай ... Боже, нет, нет, не останавливайся, черт побери». И Вилланель продолжает все быстрее и резче, чувствуя, как Ева сжимает собой ее пальцы. И, когда Ева кончает, Вилланель удерживает её, не отрываясь от клитора, пока Ева наконец не нажимает ей на голову, становясь слишком чувствительной. Вилланель приподнимает голову, слизываея евину влагу, и ухмыляется. Ева моргает, глядя на нее. «За то, что едва не убила меня», - говорит Вилланель, медленно убирая руку. «Не ... напоминай». Ева прикрывает глаза, когда Вилланель встает. Она готова сама позаботиться о себе, но Ева снова смотрит на нее – и этот взгляд говорит, что это снова могла бы сделать Ева. «Ева, - шутит Вилланель, падая на кровать, - не смотри на меня так возбужденно». «Какая же ты заноза в заднице», - отвечает Ева, но тут же хватает Вилланель, притягивая к себе для поцелуя. Она откидывается назад, таща Вилланель за собой, и продолжает тянуть, пока Вилланель наконец не понимает, что она имеет в виду… Вилланель взбирается вверх по Еве – так, чтобы ее вульва оказалась у евиного лица. Ева приподнимается, прикасаясь к ней губами, и Вилланель начинает двигаться. Им требуется мгновение, чтобы синхронизировать ритм, и тогда Вилланель, крепко ухватившись за спинку кровати, начинает танцевать на языке, подбородке и лице Евы. Ее оргазм не заставляет себя долго ждать: Вилланель была готова уже через несколько мгновений после первого. Она содрогается у изголовья кровати, а Ева двигается у нее между ног. Когда Вилланель кончает, Ева быстро вдавливает в нее свой палец, тут же присоединяя к нему еще один – и оргазм Вилланель, усиливаясь, волнами охватывает все ее тело. Живот Вилланель сжимается, по телу пробегает дрожь, и она тихонько поскуливает, пока Ева входит в нее. Затем они вместе падают на кровать, хаотично целуясь. Через несколько минут Вилланель замечает, что Ева уставилась в потолок. «Эй, - говорит она, приподнимаясь на локте. - Ты очень громко думаешь». Ева улыбается, но не радостно, а устало – как человек, который думает о чем-то не особенно приятном. «Я просто...». Она поворачивает голову и встречается взглядом с Вилланель. Ева выглядит прекрасно, ее темно-каштановые волосы разметались по подушке, образуя над головой кудрявый нимб. «Что мы будем делать?». «Еще больше того, только что сделали», - сразу же отвечает Вилланель. «Нет, ты знаешь, что я имею в виду». Конечно, Вилланель знает. «Да». Ева потирает лоб рукой. «Еб…ть». «Не-а, - отвечает Вилланель. - Это тебя еб..и. А я просто еб…сь (игра слов. «This is fucked» переводится не дословно как «вот дерьмо», «х..ня» и тп. Глагол «fuck» дословно означает «трах..ть, тра..ся». Тогда «You are fucked»: «тебя оттрах..ли. «I just did the facking»: «я просто потрах..сь», «я просто трах..сь». Прим.перев.). Помнишь?». Ева лишь качает головой, и теперь Вилланель на самом деле начинает переживать, ведь она даже не улыбнулась каламбуру. «Ты работаешь на... них. На Двенадцать». «Да». «Что, если… Что, если ты поможешь мне убрать их?» Ева приподнимается, опираясь на спинку кровати, и Вилланель с любопытством моргает, глядя на нее. «Ты могла бы стать нашим информатором, работая на меня и мою команду… Черт, а ведь это и правда может сработать!». Мысли возникают у Евы быстрее, чем она успевает их произносить, но в ее глазах сейчас загорается искра, которую Вилланель не видела уже очень давно. Ева поворачивается к ней, наконец ухмыляясь. «Ты поможешь мне поймать Демона». «Демона? Что это?». «Это агент Двенадцати. Мы не знаем точно, кто, но раз они вербуют таких женщин, как ты, то это, вероятно, женщина. Ха, Кенни наконец-то мне проспорит!». Но уже через мгновение Ева мрачнеет. «Демон убил Билла. В Берлине. Ты ведь помнишь этого моего коллегу?». «Но я...» - Вилланель замолкает. Она чуть было не сказала: «Но ведь это я убила Билла». Потому что это дело ее рук. Конечно, она помнит. И вдруг Вилланель понимает… Ева охотится за ней! Она и есть Демон. И Ева не знает об этом. Она, видимо, думает, что все это лишь случайное совпадение, и… Пусть будет так. Вилланель ведь сказала себе, что сделает все, чтобы не потерять то, что у нее есть, верно? «Хорошо», - соглашается Вилланель, и Ева целует ее. Иметь тайны от Евы теперь кажется особенно неправильным, но Вилланель уверена, когда Ева снова входит в нее, что никогда не откажется от всего этого. И если это означает, что нужно помочь Еве убрать работодателя Вилланель, то она не станет сопротивляться.