Lost on you / Потерянная

Дома царит полный бардак. Ева обыскивает каждый уголок, буквально каждый дюйм, но на самом деле, едва войдя внутрь, она уже поняла, что Антонии здесь нет. Может, она все еще стоит на обочине дороги во Франции. Или мертва... Ева не хочет об этом думать. Она возвращается в гостиную и видит, что Вилланель стоит посреди комнаты, словно несчастный потерявшийся щенок. И Ева вдруг ощущает желание ее ударить. «Ты так и собираешься просто стоять там?» - огрызается Ева. И, если быть честной, это все же жестоко. Вот только Ева не может сейчас быть честной, - потому что она злится. Вилланель не отвечает, лишь чуть отодвигается влево. Планирование никогда не было в числе ее сильных сторон. Ева делает вид, что не замечает, как Вилланель медленно сгибает и разгибает пальцы левой руки, морщась от боли. Ей вовсе не хочется сейчас бежать и спасать. И все же именно это она и делает. «Дай мне взглянуть». Они приближаются друг к другу, и Вилланель протягивает Еве свою руку. Ева внимательно рассматривает ее: поцарапанные костяшки пальцев и распухший, очевидно, сломанный палец. «Тебе нужно в больницу». «Наверное, да, но, скорее, - поэтому», - тихо говорит Вилланель, указывая на свое плечо под курткой. Ева невольно вздыхает. «Когда…» - но тут Ева вспоминает тот выстрел. Тогда она на самом деле подумала, что Двенадцать убили Вилланель. А Вилланель вдруг начинает смеяться. Странно, почему сейчас… Вилланель смеется – а в следующую секунду просто падает на пол, отключаясь. . На «Uber» (фирма такси. Прим.перев.) Ева везет Вилланель в госпиталь. Водитель оглядывается на эту странную парочку: одна в полубессознательном состоянии, а другая придерживает свою куда более высокую жену. «Все в порядке, - уверяет его Ева. - Я поставлю Вам высокую оценку в приложении». Он не отвечает ничего. Ева знает, что делает это ради любви. Всю поездку Ева проверяет дыхание Вилланель, чтобы убедиться, что та все еще жива. И думает о любви – о том, что это такое на самом деле. Она много думала об этом в машине Константина и потом в плену у Двенадцати. Ева сказала себе, что если выберется – то вернется к Вилланель. Но она не учла того, что не сможет смотреть на Вилланель без желания придушить ее. Это из-за Вилланель они оказались во всем этом! Из-за нее Антония сейчас... неизвестно где. Из-за нее в евиной груди поселилась эта боль, которая никак не проходит. Первый развод не ранил Еву так сильно. Там было много крика. Все больше и больше. В основном, конечно, евиного. Она ненавидела то, что Нико оставался спокойным в их ссорах! Постепенно Ева и сама стала верить, что она – ненормальная, которая просто не создана для семейной жизни. Нико говорил ей, что она слишком много работает, и что ей все равно. Наверное, это было правдой. Ну, хотя бы чуточку. Еве и в самом деле было все равно, успеет ли она прийти домой к ужину. Все равно настолько, чтобы она даже и не пыталась приложить для этого усилия. Но ей не было все равно с Вилланель. И все еще не все равно. Наверное... Вилланель приходит в сознание как раз тогда, когда они добираются до отделения неотложной помощи. Ева помогает ей выйти из машины, заводит внутрь и сообщает врачам нужную информацию. Ей дают успокоительное и начинают промывать рану прямо в приемном покое. А Ева смотрит на руку Вилланель, свисающую с больничной койки – руку, умоляющую, чтобы ее держали… И Ева уходит. . «Ты с ума сошла?» - Елена пристально смотрит на нее, уперев руки в бока. Но Ева не слушает ее. Она измотана просмотром всей этой кучи бумаг, разбросанных по столу. Но среди них не находится ничего, что ей нужно. «Где Хьюго? Куда его отвезли?» - она надеется, что все же не в то место, которое она назвала той, с челкой, и раздраженной француженке. Ева сказала им об одной конспирационной квартире в нескольких километрах от Лондона. Просто, чтобы убрать их с дороги. Хотя бы на некоторое время. «Мы тебе уже говорили, - огрызается Елена. - А вот где ты была?». Кенни с другого конца кабинета внимательно наблюдает за ней. В ее взгляде явно читается жалость. Тьфу. Сейчас все выглядит куда хуже, чем было в первый раз: по крайней мере, тогда именно Ева контролировала озвучивание информации. Конечно, Нико не убивал людей, но в той истории с разводом Ева сама решала, чем ей делиться с коллегами, а чем – нет. Только Билл знал все подробности. С Еленой же Ева сблизилась уже после развода – соглашаясь на ее предложения чаще заказывать выпивку. Ева рассказывает им краткую версию событий. Как она сбежала от своей жены-психопатки, оказалась с черным мешком на голове в гостиничном номере Франции, каким-то образом снова вернулась в Лондон, где ее поместили в одну камеру с вышеупомянутой женой-психопаткой, они поссорились, потом освободились, а потом Вилланель попала в больницу. Ева опускает часть про Антонию – в основном потому, что не может думать о своей маленькой девочке, которая прямо сейчас, в такой холод, бог весть где. «А теперь, - продолжает Ева, беспокойно проводя рукой по волосам, - скажите мне, пожалуйста, где Хьюго?». Вместо того, чтобы сказать – они предлагают Еве поехать вместе. Сидя на заднем сиденье машины, Ева молча смотрит в окно. Кенни бросает на нее все те же дурацкие взгляды, время от времени оборачиваясь. Ей хочется сказать ему какую-нибудь банальную фразу, вроде «ну, можешь запомнить этот мой эмоциональный срыв». Ева уверена, что внешне по ней ничего не видно, все спрятано внутри и течет сквозь нее, пока наконец не выльется, оседая на языке, кислое, как желчь. Ее ни о чем не спрашивают, пока они едут. Елена дает Кенни какие-то указания, и Ева ловит себя на мысли, когда же она успела стать тут главной? Ну, наверное, когда Ева сама все испортила. Они подъезжают к большой усадьбе, адрес которой Ева смутно припоминает из общего списка. Снаружи стоят как минимум пятеро сотрудников службы безопасности, видных уже через дорогу. А Хьюго, похоже, неплохо устроился в программе защиты свидетелей! Они подъезжают к большому участку с красивым ландшафтным дизайном. В центре стоит особняк в стиле Тюдоров с белым сайдингом и угольного цвета крышей. Ева смотрит на него, невольно думая о том, как они с Вилланель обсуждали покупку нового дома в ближайшее время. Где-нибудь за городом. С двором побольше. И, может быть, они завели бы собаку. Черт. Ева вытирает глаза – но уж точно не потому, что на них выступили покалывающие капельки слез. Это просто аллергия. Внутри замка все выглядит не менее впечатляюще, ну разве что кроме не вписывающегося сюда Хьюго, который приветствует их с винтовой лестницы, широко раскинув руки. «Поластри! И все остальные. Добро пожаловать в У Тернера». «Как, черт побери, тебе это удалось?» - Ева осматривается, замечая картины на стенах и дорогую мебель. Как МИ-6 смогли это организовать?? Она ставит себе мысленную галочку о том, что нужно будет обязательно спросить об этом Кэролин. Хьюго, ухмыляясь, спускается к ним. «Я просто был очень убедительным». Елена усмехается. «Ну да. Или очень раздражающим». «Почему же не то и другое сразу? - Хьюго переводит взгляд с одного на другого. - Что же привело всех вас, дорогие, в мое скромное жилище?». Пока Елена бормочет «моя задница», Ева отвечает: «Моя дочь пропала». И в эту секунду из комнаты словно разом исчезает весь кислород. На мгновение воцаряется полная тишина, которую прерывают одновременные возгласы Елены («Почему ты сразу нам не сказала?!») и Кенни («Что? Ева, где она?»). Хьюго молчит, но выражение его лица меняется с недовольного на понимающее. Несмотря на (а, может, наоборот, как раз из-за этого) отсутствие близкой связи с Евой – он все понимает почти сразу. «Где ты ее в последний раз видела?» - спрашивает Хьюго, ведя их из фойе в гостиную. Там нет никакой мебели, потому что все пространство занимают столы и стеллажи, на которых стоит огромное количество компьютеров, серверов и тянущихся вдоль стен, пола и потолка проводов. Следующие несколько часов они проводят здесь, пользуясь корпоративной сетью Хьюго. Это напоминает Еве о ситуации несколько недель назад, когда она сидела бок о бок с Хьюго и наткнулась на фото Вилланель. В общем, я убила ее мужа. Ева оглядывается через плечо, проверяя, не смотрят на нее, прежде чем вытащить копию тюремного протокола. Она перечитывает его, запоминая все эти слова. Нападения. Тяжкие телесные повреждения. Кастрация. Поджог. Непредумышленное убийство. Убийство. Ева вспоминает различные убийства, которые она изучала на протяжении многих лет. Вена. Отец Хьюго. Брюссель. Амстердам. Это всегда были элегантные и стильные убийства. Ева часами читала о них, пытаясь разобраться, а в это время их исполнительна была в спальне наверху, ожидая, когда Ева придет спать. И из-за всего этого Антония… потерялась. «Нашли что-нибудь?» - спрашивает она, стараясь не замечать легкую дрожь в своем голосе. Кенни пожимает плечами, не поднимая глаз, а Хьюго поворачивается к ней в кресле. «Ничего, - соглашается он. - Мы просмотрели все записи с камер наблюдения в том районе. Не нашли ту заправку, о которой ты говорила, но обнаружили несколько других. И там – ничего». Он говорит каким-то особенным тоном. И смотрит на нее тоже как-то необычно. Не с жалостью, как Кенни, а, скорее, с выражением «тебе стоило об этом подумать». Еве вдруг ужасно хочется ударить его. Стереть это выражение с его лица. «Смотрите внимательнее!». «Мы ищем так усердно, как только можем, - утверждает Хьюго. - Но думаю, нам лучше позвонить в полицию». «Мы же должны быть лучше полиции, - парирует Ева. - Ты числишься в список Двенадцати как один лучших, потому что это так!». «Да, это так, - подтверждает он. - Но это ... как искать иголку в стоге сена». Ева встает, и Хьюго вздрагивает. «Она моя дочь, - медленно произносит Ева. - А если бы ты с самого начала не попал в поле их зрения, то мы бы вообще не оказались во всей этой передряге». «Ева», - вмешивается Елена аккуратно, но предупреждающе. Хьюго поднимает руки в жесте «сдаюсь» и говорит: «Это твоя жена виновата в пропаже твоей дочери, - говорит он. - Но никак не я». Ева тут же делает выпад в его сторону, инстинктивно пытаясь ударить. Но Елена успевает схватить ее за руку и оттаскивает от съежившегося Хьюго. «Идем». Ева позволяет увести себя в другую комнату, подальше от всех. Она внутренне ругает себя. Ну какого хрена! Ее гнев уже прошел, сменившись чем-то другим, что было в ней все это время, просто ожидая подходящего для проявления момента. Он сменился опустошением. «Я не знаю, что делать», - в отчаянии шепчет Ева. Это просто слова, без какой-то цели. «Мой брак распался». Она произносит это вслух, и понимает, что, по всей видимости… Это правда. Слезы текут по щекам Евы, а Елена крепко обнимает ее. Раньше они были друзьями, которые вместе работают. Затем друзьями, которые вместе выпивают. Затем друзьями, которые могут посидеть с детьми. Ева много раз ужинала с Кенни и Еленой, и ждала объявления об их помолвке, уверенная, что это скоро случится. «Шшш, - шепчет Елена, прижимая ее к себе. - Просто поплачь, Ева. Все в порядке». Ева хочет ответить, что это совсем не так, но ее трясет. «Я просто... не создана для этого?». «О чем ты?». Ева отстраняется, яростно вытирая лицо. «Ну, сначала, Нико. У нас ничего не вышло, и я... - Она знает, почему. - Я подумала, что вот это оно, понимаешь? Я подумала, что она ... Я, кажется, сошла с ума, переспав с первой попавшейся 20 с чем-то летней красоткой, которая обратила на меня внимание после развода…». Больше она ничего не говорит. Не говорит, что, по всей видимости, она непривлекательна. Не говорит, что у нее просто никак не выходит сделать все, как надо. Не говорит, что, хотя бы избавила Антонию от всего этого. А, может, она просто ужасная мать, бросившая свою дочь неизвестно где… «Эй, - начинает Елена. - Ты сейчас просто накручиваешь себя... Сосредотачиваешься на своих мыслях. Но они абсолютно неправдоподобны. Не надо так, ладно?» Елена кладет свои руки на евины щеки. «С тобой все в порядке. Ты не какая-то странная старая дева средних лет, которая прилипла к первой же женщине, назвавшей тебя красивой». «Во-первых, - продолжает Елена. - Ты прекрасна. И мы обе знаем, что тебе не нужна какая-то дурацкая убийца-психопатка, чтобы подтвердить это. И да, я собираюсь называть ее так в обозримом будущем. И нет, ни один из советов, которые я читала в Интернете, не применим к вашей ситуации. Ваш случай на самом деле довольно беспрецедентный». Ева издает легкий смешок. «Я хочу сказать вот что, - настаивает Елена. - Да, при первом твоем разводе мы с тобой не были так уж близки. Тебе не с кем было поговорить, кроме... - Билла. - Но теперь я здесь. Я с тобой. Независимо от того, как все это обернется. Ты не останешься одна. Обещаю. Я была рядом, когда мы с тобой думали, что она может тебе изменять. И, просто для справки, я еще тогда знала, что это гораздо менее вероятно, чем то, что она убийца-психопатка...». «Ты уже дважды это сказала», - подчеркивает Ева. «Дай мне насладиться моментом! В общем, я хотела сказать, что я здесь. И ты тоже. И мы найдем Антонию, даже если этот идиот нам не поможет». Ева смотрит в глаза Елене – и успокаивается. Ей очень хочется сейчас пойти домой, залезть под одеяло и просто лежать вот так. И она до конца не понимает, хочет ли, чтобы дома рядом с ней оказалась Вилланель… Ева шмыгает носом и кивает, с силой протирая глаза, чтобы вернуться в общую комнату. «Э-э, ребята? - в дверях стоит уже, видимо, отчаявшийся прервать их Кенни. - Там, эм… Звонит Вилланель». У Евы тотчас же пропадает даже намек на желание плакать. Она возвращается в комнату, и Хьюго протягивает ей телефон. По громкой связи доносится шум. «Что?» - спрашивает Ева, приближаясь к телефону. «Ева! У меня вопрос. - на другом конце линии раздается какой-то шаркающий звук. - После того, как ты так любезно оставила меня гнить в отделении скорой помощи, я вернулась домой. И просмотрела все наши вещи, и… Антония брала с собой мистера Лиона, когда вы уезжали?». Ева обменивается взглядом с Еленой и Кенни, прежде чем кивнуть. «Да. Он был с ней, когда я....». Оставила дочь где-то посреди Франции. «Хорошо, - произносит Вилланель, - тогда нам не о чем беспокоиться. Где ты сейчас?». «Я не скажу тебе». «Это забавно, но внутри нашего плюшевого зверька есть трекер. Помнишь, Антония отказывалась ходить без него в школу? Я тогда подумала, что это будет идеальное место, пока она не вырастет. Тогда, может быть, я прикреплю трекер на ее обувь. В общем, я еще думаю над этим». «Так ты...- Ева, кажется, понимает, - следила за нашей дочерью?». «Ага. И думаю, мы сможем найти ее. Она никогда не расстается со своей игрушкой». Елена подходит ближе, кладя руку на плечо Евы. «Давай не будем сейчас вдаваться в этическую сторону этого, ладно? Главное, что мы сможем найти Антонию». Этическая сторона, ну конечно! Вот почему Ева сейчас в бешенстве. А вовсе не потому, что она должна была подумать об этом первой. Точно нет. Вилланель называет им коды доступа к трекеру, и довольно быстро Хьюго без проблем удается обнаружить местоположение Антонии. После этого они вешают трубку, обрывая Вилланель на полуслове, и Ева чувствует себя лишь слегка виноватой за это. Хотя сама она точно оторвала бы Вилланель голову, если бы сейчас была на ее месте. Ева не смогла бы сидеть дома, бездействуя, в то время как кто-то ищет ее дочь. Но, может, Вилланель совсем другая. Ева не знает... . Вилланель сидит за кухонной стойкой, когда Ева возвращается домой. Елена подвезла ее и предложила вместе зайти в дом, если нужно, но Ева отмахнулась. Она на 95% уверена, что Вилланель не убьет ее и не сбежит. Ну а об оставшихся 5% Ева просто не хочет думать. В общем, она входит в дом одна, по собственному желанию – и обнаруживает, что Вилланель ждет ее. «Я приготовила нам чай, - предлагает Вилланель. - Удалось найти ее?». «Мы обнаружили большой загородный комплекс с особняком. Он выглядит недешево и принадлежит какому-то российскому бизнесмену. Вероятно, из Двенадцати». Вилланель что-то бормочет, обхватывая длинными пальцами кружку свою кружку. «Могу я помочь?». Ева сидит напротив нее, нахмурив брови. «Почему ты спрашиваешь об этом?». «Я не была уверена, что ты захочешь, чтобы я… участвовала». «Нет, я… Конечно, но… Почему ты вообще спрашиваешь? Если бы я была на твоем месте, то я…». Вилланель пожимает плечами, глядя в свой чай, а не на Еву. Обычно ей не свойственно избегание. Она всегда встречается с Евой лицом к лицу, даже в самые худшие моменты. «Я буду уважать любое твое решение, - наконец произносит она, поднимая глаза. - По поводу Антонии… По поводу всего этого». «Это...». Неожиданно зрело. Но также это… «Чушь собачья, - заключает Ева, качая головой. - Ты должна этого хотеть. Ты должна бороться. Разве ты не хочешь? Ты собираешься просто отвернуться и притвориться мертвой, пока я спасаю нашу дочь и ухожу от тебя?». «Я убиваю людей, - тихо и благоговейно произносит Вилланель. - Я убила... так много людей, Ева». «Я знаю». «Я убила твоего друга». «Я знаю». «Я не смогу простить себя, - добавляет Вилланель, - если с ней что-нибудь случится. И ты тоже не должна прощать меня за то, что я подвергаю вас опасности». «Тогда зачем ты продолжала это делать? Почему просто не уволилась, как только мы…». Остепенились, поженились, завели ребенка. Вилланель смотрит на нее взглядом, в котором явно читается «тебе не понравится мой ответ». Ева встречает этот взгляд, не отводя глаз. «Мне это нравится». Вот так: просто и по существу. Честно. Что ж, честность – это все, что осталось. Они больше не говорят об этом. Вместо этого Ева рассказывает Вилланель план, неотъемлемой частью которого ей предстоит быть. Через несколько дней в том особняке состоится благотворительное мероприятие, что-то вроде бала-маскарада. Это самая реальная возможность добраться до Антонии, не врываясь туда с боем. И, хотя Еве очень тяжело ждать, – она все же согласилась с Еленой и Кенни, что это будет наилучший вариант. Вилланель молча слушает и кивает. Им нужно будет прийти на это мероприятие, попасть внутрь, а тем временем Хьюго и Кенни определят, откуда исходит сигнал трекера, а они Ева с Вилланель пока разберутся с тем, что будет на месте. Даже там окажется вся команда убийц Двенадцати (Ева в этом уверена) – они и с этим разберутся тоже. «Нам нужно подготовиться», - говорит Ева, ведя молчащую Вилланель вверх по лестнице в их спальню. На этот раз там чище и нет тех следов разрушений, что были оставлены в прошлый раз. Ева подходит к шкафу и начинает перебирать свою одежду, вздыхая. «Кажется, у меня ничего, в чем можно было бы туда пойти». Вилланель все также молча стоит за ее спиной, правой рукой трогая наложенную на левую повязку. Ева снова поворачивается к шкафу: там висят водолазки, брюки, какие-то платья, ни одно из которых даже отдаленно не подходит. Ева не слышит, как Вилланель подходит к ней – но чувствует ее руку на своей талии, когда Вилланель чуть отодвигает ее вправо, чтобы тоже подобраться к шкафу. «Кажется, у меня кое-что есть». Вилланель достает коробку, спрятанную глубоко в шкафу под тремя сотнями ее сумок. Она приносит коробку на кровать – и не открывает ее. «Что это?». «Ну, это должен был быть подарок на нашу годовщину, но там облажались с доставкой». Вилланель указывает на коробку, очевидно, не собираясь сама ее открывать. Но Ева тоже не хочет этого делать, тем более, что ощущает это как какой-то слишком значимый подарок… «Я не собираюсь ее открывать». «Я… - Вилланель хмурится. - Я купила это для тебя. И тебе сейчас, вроде как, нечего надеть». «Но это не значит, что я должна открыть коробку». «Ева, - уже едва не воет Вилланель. - Ты можешь просто…». Но Ева качает головой. Раздраженно фыркнув, Вилланель подходит к кровати и снимает крышку. Ева видит там папиросную бумагу и темно-алого цвета ленту – именно то, что она так не хотела бы обнаружить. Ну хорошо, Ева просто упрямится. Но она имеет право злиться! Вилланель одной рукой разворачивает бумагу, и становится видна черная ткань… Что ж. Там два наряда. Первый – костюм с недлинными брюками. Должно быть, он предназначается для Евы. А второй – это платье. Они оба черные. Оба очень красивые. Вот только… «Это что, змеи?». В евин костюм, помимо черного пиджака и брюк, входит сетчатая, почти прозрачная блузка, на которой вышита пересекающая грудь и спускающаяся вниз к животу змея. А для Вилланель сшито платье в тон, с высоким воротником, без рукавов, и змея на нем обвивает шею и грудь. «Это должно было стать нашей семейной шуткой, - бормочет Вилланель. - Помнишь наш медовый месяц?». Точно! Тогда они нашли змею в своей постели на следующую ночь после приезда. Ева кивает, закусывая губу. «Это глупо…». Вилланель больше не смотрит на нее. Она стаскивает с себя одежду и надевает платье. Ей никак не застегнуть молнию одной рукой – и она указывает жестом на свою спину. И Ева молча помогает ей, игнорируя все эти бессчётные родинки на спине Вилланель. Раньше Ева часто обводила их пальцами, пока они лежали в кровати, соединяя эти точечки, словно созвездия. Теперь же она просто хватается за металлическую молнию и быстро застегивает ее. Вилланель протягивает ей пиджак: «Это для тебя» - и не остается посмотреть, как Ева одевается. Она исчезает в ванной, без сомнения, чтобы раз 100 уложить свои волосы, пока не они не будут выглядеть идеально. Ева проводит руками по пиджаку. Он точно стоит дорого. И Ева уже заранее, даже не надевая, может сказать, что он сядет идеально. Может, это как раз и есть то, по чему она будет скучать больше всего, когда все закончится. То, как каждая вещь, купленная для нее Вилланель, идеально подходила ей. Выскользнув из рубашки, Ева заодно снимает лифчик, бросая его на кровать. Затем через голову натягивает блузку, расправляя на себе. Боже, да она просто чертовски удобная – именно это обычно возмущает Еву больше всего по поводу всех этих дорогих материалов. И тут Ева замечает в коробке какой-то листок. Это письмо. Она бросает взгляд на ванную, дверь в которую сейчас закрыта, а изнутри доносится шум воды. Ева хватает письмо и аккуратно вскрывает его. Натыкаясь на такое знакомое начало… «Ева. Я надеюсь, этот подарок найдет тебя в добром здравии». Ева тут же вспоминает ту ночь на Кюрасао. Билл, сидя на краю ее кровати, наблюдал, как Ева открывает довольно похожую на нынешнюю коробку, и вытаскивает оттуда шикарное, просто потрясающее синее платье. Нет, не так. Не платье было потрясающим – такой была его покупательница. «Эти последние несколько лет с тобой…». «Что ты делаешь?» - вдруг раздается голос Вилланель, и Ева подпрыгивает. Она даже не заметила, как та вышла из ванной. Буквально двумя шагами Вилланель пересекает комнату и выхватывает письмо из евиных рук. «Ты не должна читать его сейчас», - произносит Вилланель, убирая письмо. «Прекрасно. Я все равно не собиралась это делать». «Правда? Потому что выглядело так, словно собираешься». «Нет». Вилланель внимательно наблюдает за ней. Даже после стольких лет Ева все еще не может до конца читать Вилланель. Тем более, не когда она такая, как сейчас – очень закрытая. С пустотой в глазах, отгораживающаяся от всего, и особенно от боли… Это и есть самое худшее! Ева знает, что причиняет Вилланель боль, но какая-то ее часть просто не может перестать… Что-то внутри нее никак не может остановиться. «Ладно», - отчетливо скандируя слоги, произносит Вилланель. «Ладно», - повторяет Ева. Каждый из них заканчивает сборы – и Ева не единожды ловит на себе взгляд Вилланель. Она даже почти ожидает услышать: «Как же ты потрясающе выглядишь!» - тем же самым тоном, которым Вилланель говорит это обычно и только ей. Но этого не происходит. И Ева тоже не говорит Вилланель ничего подобного, хотя та на самом деле выглядит невероятно. Даже с едва проглядывающей повязкой на плече – она все равно выглядит потрясающе. Ева подавляет желание сказать Вилланель, что ей нужно носить на руке шину, выданную в больнице. Если Вилланель и больно, то она очень хорошо это скрывает. Ее левая рука просто висит висит сбоку от тела, а сломанный палец в гипсе. Что ж, кто-то должен был бы оценить, сколько всего она вытерпела... Ева не может не думать о том, что все будут видеть их насквозь. И не потому, что они будут плохо притворяться, а потому, что Вилланель, несмотря на свои раны... очень красива. Все будут пялиться на нее сегодня вечером, и, конечно, не особенно заметят Еву. . «Верно. Так что этот Алексей точно из Двенадцати». «Мне плевать на Двенадцать», - тут же говорит Ева, пристально глядя на Кенни. Они вчетвером (Ева, Вилланель, Кенни и Елена) сейчас сидят на заднем сиденье фургона в нескольких кварталах от особняка, в котором в последний раз отследили трекер Антонии. «Я просто хочу сначала найти Антонию, чтобы ей ничего не угрожало. Затем мы сможем заняться всем остальными». «Ева, - начинает спорить Елена. - Возможно, это наш единственный шанс». «Для чего? Для того, чтобы подвергать опасности 5-летнего ребенка?». «Ну, на самом деле, ты уже это сделала», - вмешивается Кенни. Ева пристально смотрит на него. Вилланель садится рядом с ней и говорит: «Я на стороне Евы. В любом случае, именно мы идем внутрь, так что нам и решать». Вилланель так органично вписывается в эту среду, что Ева думает: а ведь из нее на самом деле могла бы выйти неплохая шпионка. Безжалостная, хорошо выполняющая приказы (ну, до определенной степени, конечно) и отчаянно стремящаяся угодить (Еве, разумеется). Елена и Кенни не спорят с ней (не то, что с Евой!) – может, потому, что она убила намного больше людей, чем их сейчас в этом фургоне. Но Ева испытывает настоящий трепет, слыша, что Вилланель действительно согласна с ней. «Думаю, нам нужно позвонить Кэролин», - бормочет Елена, качая головой. Еще одна загвоздка. Они спорили об этом с тех пор, как выяснили, где находится Антония. Елена хочет привлечь к этому делу весь МИ-6, а Ева не хочет, чтобы Вилланель разоблачили. Не сейчас. Она не выдержит, если Вилланель схватят и уволокут в самый разгар их операции. Вилланель – причина того, что все это вообще происходит, и Вилланель сможет разобраться с этим. Это то, в чем Ева точно уверена. Так что их план: войти внутрь, оценить ситуацию, на месте принять решение, все время оставаясь на связи с Кенни и Еленой. Это довольно просто. «Ладно, - со скукой в голосе вздыхает Вилланель. - Идем». «Не забудьте», - говорит Елена, протягивая им две черных полумаски. Ева и Вилланель надевают их. Ева успевает пожалеть, что не уложила волосы наверх, но Вилланель широко раскрывает глаза, когда она тянется за заколкой. Распусти их. И Ева оставляет волосы, как есть. Они выглядят как настоящая пара, выходя из фургона и садясь в машину, которая отвезет их на 2 квартала вверх по улице. Вилланель выходит первой и открывает дверь для Евы, протягивая ей руку. Ева внимательно смотрит и решает принять ее – для приличия. Взявшись за руки, они идут к входу в особняк, где стоит охранник. Это высокий мужчина, который хмурит брови и прищуривается, глядя на них. «Имена?». Они уже заготовлены, и едва Ева открывает рот, как… «Да как ты смеешь! - отвечает Вилланель с подчеркнуто русским акцентом. - Я племянница Алексея, и он вообще не обрадуется, что ты устроил нам тут допрос!». Становится ясно, что охранник знает, кто такой Алексей. Его глаза расширяются, и он оглядывает их с ног до головы. Но для пущей убедительности все же спрашивает: «А Ваша спутница?». «Она ведь понимает, что для каждой из вас созданы настоящие и проверенные личности, да?» - тут же раздается в евином ухе голос Елены. «Это моя жена, - почти рявкает на него Вилланель. - А теперь мы можем, наконец, войти??». Ева уже видела это раньше: эту опасность, таящуюся в глазах Вилланель. Ее видели и учителя Антонии, и посторонние мужчины в барах. Охранник съеживается под этим взглядом, который всегда безупречно удавался ее жене. На секунду Еве кажется, что сейчас он видит их насквозь: Вилланель – как чудовище (которым она и является на самом деле), и Еву – как человека, который… Который любит ее. Мужчина пропускает их. Вилланель не отпускает руку Евы, когда они заходят внутрь. «Ты очень громко думаешь», - шепчет Вилланель, пока они оглядывают бальный зал. Кругом костюмы, платья и маски. Такую толпу невозможно оценить на таком расстоянии и так быстро. «Что такое?». Ева молчит. Она добровольно идет в логово зверя, но в то же время знает, что настоящий зверь находится сейчас рядом с ней.