______________________
"Я беру тебя в Лондон," сказал Ниа. Лайт взглянул на собравшихся товарищей по команде, но никто из них не сказал ни слова. "Мудрое решение." "Увидим." Ниа втащил пару карт таро и аккуратно сложил их поверх полусформированного карточного замка. Странно. "Конечно, есть условия. Касательно британской полиции, ты будешь представителем NPA*, а я британским частным сыщиком. Очевидно, официальная версия в том, что мы были выбраны L для работы над этим делом и находимся под его руководством. Джованни подделал для нас удостоверения личности с необходимыми именами. Я ожидаю от тебя постоянного придерживания своей роли." Ниа заколебался. "По очевидным причинам, если ты допустишь какие-либо... промахи в отношении наших настоящих личностей, я отправлю прямиком обратно. Это понятно?" Лайт кивнул. "Абсолютно." "Хорошо. Моя новая личность — Михаэль Кель. Полагаю, ты найдешь это легко запоминающимся." "А моя?" "Тота Мацуда." Ублюдок. Лайт напрягся, яростный жар разлился по его щекам. "Кажется неразумным красть личность реально существующего агента." "Это ради твоей безопасности. Я могу лишь предполагать, что Янус пристально следит за расследованием её преступлений, и я знаю, что она знакома с именами людей, работавших против Киры в Японии. Если я появлюсь с не относившимся к оперативной группе следователем на буксире, ей не составит труда понять, кто ты на самом деле — и, учитывая, как она относится к моему наследованию имени L, я также сомневаюсь, что она отнесётся к тебе доброжелательно." Ниа повернул голову, вызывающе приподнимая бровь. "Это проблема?" Несмотря на внешнюю логичность его слов, самодовольное выражение лица Ниа почти не оставляло сомнений в истинной причине его выбора. Если бы дело было только в этом, он мог бы выбрать того же Айзаву, или Моги, или кого-то ещё, но не стрелявшего в меня идиота — но если я стану возражать, я вернусь в камеру. Лайту было больно признавать то, как мало у него было контроля, но это было правдой. У него не было выбора. Действительно не было. "Не проблема, нет." "Отлично. Полагаю, ты уловил смысл." Лайт смиренно вздохнул. "Какие-нибудь другие условия?" "Конечно же. Ты будешь следовать моим приказам без вопросов. Ты всегда будешь в поле моего зрения, если только не получишь моё разрешение. За исключением случаев нахождения на публике, ты будешь закован в наручники, если я не решу иначе." Лайт выдавил из себя кривую улыбку. "Ты уверен, что не легче просто приковать себя ко мне наручниками?" "Легче — вероятно. Безопаснее — точно нет." Ниа снова обратил внимание на свою конструкцию. "Твой комендантский час будет в десять. В это время ты будешь прикован к постели — после того, как подвергнешься действию снотворного. Если какое-либо из этих условий покажется тебе невыносимым или если ты нарушишь любое из них во время своего пребывания там, я немедленно прекращу эту миссию и верну тебя в твою камеру. Понял?" "Понял." "Ты принимаешь эти условия?" "Да." "Хорошо. Наклони голову." Лайт смущённо моргнул. "Зачем?" "Просто сделай, как он сказал, Ягами," сказал Рестер. По крайней мере, он не сказал 'Кира'. Прикусив губу, заключённый наклонил свою голову, уставившись в пол. Поза была куда менее неудобной, чем его обычное коленопреклоненное положение, но он всё ещё чувствовал себя мучительно уязвимым. Это тест? Что-то твёрдое, но гибкое было обвёрнуто вокруг его шеи, концы соединились со слышимым щелчком. Сбитый с толку, Лайт провёл пальцами по обручу на его шее, его лицо покраснело, когда он понял, что это. "Ошейник. Серьёзно?" "Меры предосторожности. Передатчик в этом ожерелье будет постоянно транслировать твоё местоположение. Если вздумаешь сбежать, далеко ты не уйдёшь." Беловолосый детектив приподнял рубашку, показывая небольшой кликер, прикреплённый к его поясу. "Также он способен на это." Боль пронзила позвоночник Лайта, заставив его рухнуть на пол. Вскрикнув от страха и удивления, он бесконтрольно забился в своих кандалах, вид перед его глазами превратился в красное мерцающее пятно. Наконец боль утихла. Он лежал, прижавшись щекой к ковру, одно из колен пульсировало болью. "Ради Бога, Ниа!" рявкнул в возмущении Роджер. "Это было так необходимо?" "Было." Голос Ниа был как всегда ровным, на слух Лайта почти роботизированным. "Это были четыре миллиампера электричества, Кира. Одно нажатие кнопки собьёт тебя с ног секунд на десять, стоит тебе решить повести себя плохо— и попытаться снять этот ошейник без моей помощи, он автоматически сработает и будет бить тебя током, пока ты не остановишься. Считай, что тебя предупредили." Униженный, Лайт поднял голову чтобы уставиться на него, но Ниа не обратил внимания. Молодой детектив смотрел не на Лайта, а на Лиднер, его пальцы запутались в его волосах, пока он не отрывал от неё спокойного взгляда. Наконец женщина-агент вздохнула и кивнула, отворачиваясь. "Ты в порядке, сынок?" Спросил Рестер, протягивая Лайту руку, чтобы помочь подняться. Ничей я ни сынок. Мой отец мёртв. Лайт отмахнулся от протянутой руки, пытаясь подняться на ноги без посторонней помощи. По крайней мере, я не обмочился. "Я в порядке." "Видишь, Роджер?" сказал Ниа. "Никакого длительного ущерба — и, пока он ведёт себя прилично, нет необходимости в ещё одной демонстрации. Не так ли, Лайт Ягами?" Лайт стиснул зубы, мышца под его ухом подёргивалась. "Даже самый глупый офицер начнёт задаваться вопросом, почему у предполагаемого агента есть шоковый ошейник, Ниа." "Если ты будешь носить водолазку, никто не заметит. Я полагаю, это не станет оскорблением твоего чувства стиля." Ниа склонил голову. "Только если ты не возражаешь быть выпущенным на таких условиях?" Иди ты. Звеня цепью, Лайт вскочил на ноги, болезненно осведомлённый о жалости в глазах Роджера. В глазах каждого, кроме Ниа, если быть честным. Я сказал ему, что не являюсь его собакой, и вот, он надел на меня ошейник. Было не обязательно заходить так далеко. Если бы дело было в осторожности, обычный электрошокер мог бы дать тот же результат, но Ниа не слишком хотел от Лайта послушания. Он хотел от Лайта покорности. Это было самое L-подобное поведение, которое Лайт когда-либо видел — и, что ещё хуже, Лайт не мог сказать 'нет'. У меня нет выбора. Часть его не желала ничего больше, чем плюнуть Ниа в лицо и вернуться в свою камеру с нетронутым достоинством, но он знал, что не сделает этого. Какими бы тяжёлыми ни были его кандалы, отчаяние тяготило его куда больше. Лучше ошейник, чем ещё один направленный в лицо пистолет или ещё один день в клетке. По крайней мере, так я увижу Солнце. За два года гордость Лайта превратилась не в лохмотья, но в осколки, каждый из которых был достаточно острым, чтобы ранить. Чем крепче он цеплялся за неё, тем больнее ему было. "Я принимаю условия," тихо сказал он. Роджер рядом вздохнул и покачал головой, но Ниа сделал вид, что не заметил этого. "Кто-нибудь ещё возражает против моей работы с Кирой на этих условиях?" Один за другим члены СПК** покачали головами. "Хорошо," сказал Ниа, возвращаясь к своему карточному замку. "Переоденьте его. Мы отправляемся на аэродром через час."______________________
Внешний вид Лайта был кардинально изменён к тому времени, когда он ступил на борт самолёта. Освобождённый от кандалов и тюремного серого, он выглядел почти как его старое свободное "я", словно простое возвращение к нормальной одежде вернуло его назад во времени. Только волосы портили иллюзию, будучи подстриженными и окрашенными Рестером так, чтобы соответствовать коротким темным волосам настоящего Мацуды. Лайт совсем не возражал. Каким бы смущающим ни был стиль, просто подстричь и убрать эту маслянистую грязь с его лица уже было облегчением. Поднявшись в частный самолёт, Лайт испытал странный прилив дежавю. Он ничего не помнил о самолёте, которым его, должно быть, доставили в его тюрьму, но он вспомнил тот, что был до него — онемевший, бесконечный перелёт в Японию после смерти отца, когда он всё ещё пребывал в шоке от своей потери. Должно быть, они закопали мой прах рядом с его — или, по крайней мере, то, что они им считают. Вероятно, Миками. У Миками не было семьи, которая бы его оплакивала, а у семьи Лайта не было тела, над которым можно было бы скорбеть. Это был как раз тот бессердечный утилитарный расчёт, который использовал бы Ниа. "Где мне сесть?" спросил Роджера Лайт. "Где тебе угодно." Салон был небольшим — хотя всё же больше, чем его камера — всего с шестью сидениями и странного вида диваном. Ниа уже устроился на установленном в сторону движения сидении, хмуро глядя на верёвку, натянутую между его рук. Лайт заколебался, затем скользнул на сиденье лицом к нему, изо всех сил пытаясь отрегулировать ремень. Его беловолосый тюремщик раздражённо выдохнул. "Ты можешь попросить о помощи, знаешь ли." "Я справлюсь." "Роджер, пожалуйста, помоги мистеру Мацуде с его ремнём безопасности." Стиснув зубы, Лайт бросил ремень и поднял руки, позволяя пристегнуть себя, как ребёнка. "Я бы справился с этим." "Возможно, но мы опаздываем. Полагаю, ты остаёшься в кабине пилота?" "Таков был план," сказал Роджер. "Однако, если тебе нужно, чтобы я контролировал —" Ниа злобно взглянул на своего помощника. "Я справлюсь." "Очень хорошо." Бросив на Лайта последний взволнованный взгляд, Роджер повернулся и вышел, оставив после себя неловкую тишину. Мгновение спустя дверь кабины захлопнулась. Лайт закусил губу. "Как долго длится полёт?" спросил он. "Около девяти часов." "Ах." Значит, мы должны быть на восточном побережье. Пока он не вышел наружу, Лайт примерно предполагал, что они находились в Британии, но движения по правой полосе было достаточно, чтобы раскрыть правду. Он оглядел салон, задумчиво качая головой. "Мило." "Что именно?" "Самолёт. У меня было немало льгот, как у L, но никогда не было частного самолёта." Он улыбнулся. "Пришлось довольствоваться бизнес-классом." "Да. Итак." Ниа свёл большие пальцы через верёвку в его руках, изменив её форму с паутины на двойной крест. "В этом разница между преемником L и фальшивкой." Лайт снова замолк, наблюдая, как Ниа маневрирует со своей верёвкой, переходя от двойного креста к двум параллельным линиям, затем к простому кресту, затем вновь к двойному. Он всегда должен чем-то занимать свои руки — марионетки, карты, верёвка. Это тревожит. Он не мог понять, что не так с разумом Ниа, но что-то явно было не так. L вызывал у меня те же чувства, чёрт его побери. У них много общего. Он прочистил горло. "Я никогда раньше не видел такого варианта аятори***." "Неудивительно. Я никогда не считал тебя экспертом по кошачьей колыбели." "Не по своей воле — Саю заставила меня научиться. Однако я знаю только вариант для двух игроков." Ниа пожал плечами, выражение его лица не изменилось. "Я никогда не играл таким образом." По крайней мере, мы разговариваем. Это начало. "Это было давно, но я помню большую часть," сказал Лайт, наклоняясь вперёд. "Я могу научить тебя —" "Нет, не можешь. В кошачью колыбель можно играть в одиночку, но нельзя одной рукой." Молодой детектив посмотрел вверх, сощурив глаза. "Если тебе скучно, здесь есть развлекательная система. Просто убавь громкость." Заключённый, покраснев, откинулся на спинку сиденья, когда самолёт тронулся. Вот и всё взаимопонимание. Не задумываясь, он потянулся к своему горлу, почёсывая спрятанный ошейник через чёрную ткань водолазки. "Итак, сейчас ты живёшь в Америке," сказал он после паузы. "Думаю, это имеет смысл. Нет смысла увозить свою команду с родины, когда у тебя самого нет семейных связей, верно?" Вздохнув, Ниа выпустил верёвку из пальцев и скомкал её в клубок. "Ты чего-то от меня хочешь, Кира?" "Было бы неплохо поговорить. В меня было не так много возможностей для этого в последнее время." "Разговоры — не моя сильная сторона." Лайт невольно ухмыльнулся. "Я заметил." "Хочешь обсудить что-нибудь особенное?" "Не уверен." Он заколебался, пытаясь придумать тему, которую бы детектив принял. "Чем в эти дни занимается Рюк? Я не видел его наверху." "Понятия не имею. Он вернулся домой, как только я сжёг тетрадь Миками. С тех пор я его не видел." Домой? "Это невозможно. Даже если бы ты уничтожил тетрадь Миками, ему бы пришлось..." "Убить тебя? Да, он тоже так предполагал. К счастью для тебя, я убедил его сначала последовать необходимым для меня правилам." Ниа склонил голову, глядя на подголовник кресла Лайта. "Как он объяснил, синигами, тетрадь которого забрал человек, может на неопределённое время вернуться в царство синигами при одном из четырёх условий: если умрёт первоначальный владелец-человек, если тетрадь будет уничтожена, если другой синигами заберёт тетрадь вместо него, или если нет нынешнего владельца-человека, за которым можно было бы следовать. Первая тетрадь, которую дал тебе Рюк, принадлежала синигами Сидо, а тетрадь Миками была уничтожена, поэтому у Рюка не было связи ни с одной из них." "Одна всё ещё остаётся в моей камере. Я был первоначальным владельцем, и пока у меня есть мои воспоминания —" "Ты и был, и не был. Ты был первым первым коснувшимся её человеком, да — но тогда Рюк не владел ей, не так ли?" Нет, не владел. Лайт нахмурился, обдумывая это. Я получил её с трупа Рем, а не от него. Я отдал её Рюку только после того, как появился Мелло, но первым человеком, которому её вернули, был... Его глаза распахнулись. "Мой отец." "Он настоящий владелец, да — и, так как он уже мёртв, нет причин убивать тебя. Удобно, не правда ли?" Ниа выдавил натянутую самодовольную улыбку. Я бы не стал использовать это слово. "Очень." "Технически, правила по прежнему настаивают на том, чтобы Рюк написал твоё имя из мира синигами, когда ты умрёшь, но они не указывают для этого точного временного лимита. А поскольку Рюк может свободно вернуться в наш мир в любое время, пока ты владеешь тетрадью, у него нет причин убивать тебя преждевременно." "Преждевременно," эхом отозвался Лайт. "Понимаю." Ниа снова натянул петли аятори на своих пальцах, предоставив Лайту возможность обрабатывать информацию в тишине. Я являюсь причиной смерти Отца, и это спасло мне жизнь. Этот факт и Ниа. Обеспокоенный этой мыслью, Лайт мрачно уставился на свою повреждённую руку. "Значит, Рюк тоже ушёл. Он, Такада, Миками..." Он закусил губу. "Думаю, теперь остались только мы с Мисой." Ниа не взглянул на него. "Только ты." "Прости?" "Миса Амане мертва." Он сообщил это новость без эмоций, словно рассказывал Лайту о погоде. Лайт уставился на него, разрываясь между ужасом и недоверием. "Ты шутишь." "Она умерла десять месяцев назад, Кира. Спрыгнула с моста в день Святого Валентина. На деле, это именно тот чересчур драматический жест, который можно было бы от неё ожидать." Лайт сидел в ошеломлённой тишине, наблюдая как пальцы Ниа двигаются от фигуры к фигуре. Миса мертва? Прошло почти два года с тех пор, как он видел её в последний раз — и куда больше с тех пор, как она была хоть сколько-нибудь полезна — но эта новость всё равно оставила его опустошённым. "Ты должен был рассказать мне," хрипло сказал он. "Ох?" Ниа поднял взгляд от его путаницы верёвок. "Не думал, что ты заботишься о ней." Я и сам не думал. Лайт спросил о Миками в тот же момент, когда он впервые проснулся в своей камере, но ему никогда не приходило в голову спросить о Мисе, ни тогда, ни после. Она ничего не помнила, и я уничтожил все вещественные доказательства того, что это она отправила по почте записи Второй Киры. У них ничего на неё не было. Я убедился в этом. Он знал, что оперативная группа рассказала ей о смерти Лайта, он знал, но она уже пережила смерть близких однажды. Насколько он знал, у него не было причин волноваться о ней. Насколько он знал, у него не было причин проявлять заботу. Но я забочусь. Осознание этого поразило его. Нет, он не любил её. Нет, никогда. Но за эти шесть лет Миса разделила с ним все стороны его жизни — его первое заключение, его дом, его преступления, его постель — и, сам того не замечая, он привык к её присутствию. Она была неизменной, постоянной, надёжной в своей доступности, если не в здравом смысле. Она не была его любовь и никогда не будет, но, как ни странно, она была его домом. И теперь она ушла. Все ушли. Взглянув на свои руки, Лайт понял, что они дрожат. Смущённый, он сжал их в кулаки — его левая рука с белыми костяшками была должным образом напряжена, а его правая рука превратилась искалеченную, бесполезную лапу. "Ты в порядке, Кира?" Он поднял взгляд и понял, что Ниа всё ещё наблюдает за ним. "Я в порядке." "Хорошо." Детектив снова обратил своё внимание на верёвку. "Я так и думал." Лайт ощетинился. "Что-нибудь ещё, что я должен знать, но ты мне не рассказал?" спросил он. Молодой детектив ничего не ответил, сосредоточившись на верёвке. Сдерживая своё раздражение, Лайт повторил. "Что-нибудь ещё —?" "Да, я тебя услышал." "Ты мог бы показать это." "Я сделал это только что." Ниа переплёл свои пальцы. "Похоже, ошейник не повредил твои голосовые связки. Наверное, это к лучшему." Ради нас обоих, я сделаю вид, что ты этого не говорил. "Наверное," согласился Лайт, скрывая свой гнев под приветливой улыбкой. "Однако меня всё ещё есть вопрос. Есть ли что-нибудь ещё —?" "Уровень преступности вернулся к тому, который был до Киры, несколько стран находятся в состоянии войны, и терроризм вновь растёт. В остальном — нет." Ниа наконец взглянул на него, выражение его лица было нечитаемым. "Мир уже забыл о тебе, Кира. С тем же успехом ты мог бы вернуть услугу." Я ожидал этого. Лайт знал, что шести лет надлежащего руководства было недостаточно для того, чтобы навсегда преодолеть столетия морального разложения, но он надеялся, что некоторые из внесённых им изменений переживут его. Но он ошибался. Несмотря на всю его борьбу, несмотря на все принесённые им жертвы, люди остались прежними: по-прежнему эгоистичными, по-прежнему порочными, по-прежнему прогнившими. Как бы не изменились времена, человеческая природа осталась неизменной. У вас нет оправданий. Я учил вас лучшему. Я пытался. И вот, он снова здесь, ведя ту же проигранную битву. Методы Ниа могли быть другими — и, разумеется, менее эффективными — но его цели остались теми же. Борись с преступностью, восстанавливай справедливости, защищай невинных. Мир мог не помнить о Кире, но он помнил о мире. Что бы он ни потерял, у него было это. "С тем же успехом, я мог бы," эхом отозвался он, "но не стану. Я так просто не сдаюсь." Никогда. Пока нет. Не обращая внимания на взгляд детектива на нём, Лайт смотрел на проплывающие облака.