Ноэль

Флуоресцентные лампы всё ещё были чертовски яркими. Лайт поднял здоровую руку, чтобы прикрыть глаза, смаргивая танцующие перед ними тёмные пятна. Хотя он уже проснулся, внезапный переход от кромешной тьмы к свету застал его врасплох. Чёрт тебя дери, Ниа. Детектив был внимателен и вёл себя сочувствующе по отношению к Лайту, когда он вернулся после вызова помощи, но как только остальная часть его команды прибыла, он переключил своё внимание на другие вещи. Лайт надеялся провести ещё несколько дней вдали от камеры, но Ниа умыл руки и отправил его обратно в штаб вместе с Джованни на же следующий день после Рождества, в то время как остальная часть команды осталась в Лондоне, чтобы "во всём разобраться". С логической точки зрения, Лайт не мог поспорить с доводами Ниа — его искалеченный палец требовал хирургического вмешательства для восстановления, а те немногие врачи, которым Ниа доверял на предмет не задавания слишком многих вопросов, находились в Соединенных Штатах — но эмоционально это ранило. Он мог хотя бы сказать Джованни исправить освещение. Хотя бы это он сделать мог. По крайней мере, Джованни пытался помочь. За это Лайт винить его не мог. Первые два дня агент был частым гостем, послушно приносил Лайту еду и читал вслух «Властелина колец», чтобы компенсировать неспособность Лайта самостоятельно перелистывать страницы. Сделано это было с добрыми намерениями, но это не помогло. Дискомфорт Джованни от нахождения с ним наедине был слишком очевиден, чтобы обнадёживать, а его нередкое выражение жалости только напоминало Лайту о том, что он потерял. Когда он наконец позволял агенту оставить себя в одиночестве, явное облегчение Джованни становилось ещё одним кинжалом в сердце гордости Лайта. Роджер бы остался рядом, что бы я ни сказал, и наверняка прочитал бы лекцию сверх этого. Но Роджера не стало, и Лайт был один. У него было всё время мира, чтобы ненавидеть себя за это. Я сделал то, о чём ты просил меня, Роджер. Что мне, чёрт возьми, делать теперь? Словно в ответ, хлопнула внешняя дверь. Заключённый со вздохом сел, его пальцы проследили шрамы не щеке. Через несколько мгновений внутренняя дверь распахнулась, и аппетит у Лайта исчез. Лиднер. "Счастливого нового года," сказала она, беря его поднос с завтраком обеими руками, заходя. "Хорошо спалось?" "Я думал, ты всё ещё в Лондоне." "Ну, уже нет. Наш самолёт прибыл вчера." Она установила поднос и приподняла бровь. "Теперь всё вернулось к норме." Похоже, что так. Лайт ничего меньшего и не ожидал, однако новость всё же ранила. Он вернулся ещё вчера и не удосужился дать мне знать. Он мог понять нежелание Ниа видеть его, но детектив всё ещё мог передать сообщение, по крайней мере проверить, был ли Лайт в порядке. Тот факт, что он не сообщил, говорил о многом. Он проявлял заботу, когда мы были союзниками, но теперь от меня нет пользы. С глаз долой, из сердца вон. Лиднер посмотрела на него, нахмурившись. "Что-то не так?" "Всё хорошо." "Обычно ты врёшь лучше." "Это не ложь." "Если ты настаиваешь." Она продвинула его завтрак через прорезь для еды. "Осторожно. Овсянка может быть всё ещё горячей." Лайт тупо уставился на поднос на полу, после чего покачал головой. "Я не голоден." "Очень жаль, потому что моим приказом было не уходить, пока ты не поешь. Будь благоразумен. Твоему телу нужно восстановиться." Моё тело не приносит никому пользы, тем более мне. "Я поем позже." "Ты поешь сейчас. Если мне придётся сидеть здесь и изводить тебя, пока ты этого не сделаешь, так тому и быть. Другого места, в котором надо быть, у меня нет." "Теперь Ниа платит тебе, чтобы ты меня доставала?" Она пожала плечами. "У каждой работы есть свои преимущества." Лайт впился в неё взглядом. "Послушай. Я знаю, что ты меня ненавидишь, но я сказал тебе, что не дам Ниа умереть, и я это сделал. Я, блядь, сделал это. Хотя бы на этот раз, ты можешь оставить меня в покое?" "Нет." Конечно же, нет. Он гневно рухнул на подушку и повернулся к стене. Лиднер вздохнула. "Я думала, ты оценишь компанию," сказала она. "Не твою." "По словам Джованни, его тебе тоже не слишком понравилась. Он беспокоится о тебе, Ягами. Мы все беспокоимся." Лайт фыркнул, но ничего не сказал. "В это настолько сложно поверить?" спросила она. "Когда это исходит от тебя? Определённо. Я поверю, что Рюк заботился о моих интересах прежде, чем поверю в то же самое о тебе." Лайт услышал мягкий стук за решёткой и повернул голову, чтобы взглянуть. Лиднер сидела на полу, скрестив ноги и уставившись на него. Хотел бы я, чтобы она перестала смотреть на меня так. Когда СПК прибыл и обнаружил его свернувшимся у радиатора избитым, залитым кровью и сидящим в своих собственных нечистотах, даже Лиднер не смогла скрыть жалости. В то время он нашёл это почти приятным, но теперь это начинало раздражать. С другой стороны, будь у меня зеркало, я бы смотрел на себя так же. Может быть, подход Рюка действительно был бы гуманнее. Лиднер всё ещё смотрела. "Ты ведёшь себя по-детски, Ягами." "У меня была сложная неделя. Имею право." "Ты можешь поговорить об этом, знаешь ли. Я не стану комментировать." Лайт насмешливо фыркнул. "Я пас." "Решать тебе." Он повернулся лицом к стене, позволяя тишине поглотить их. Она не зовет меня Кирой. Половина его надеялась, что это было предложением мира; другая его половина заподозрила ловушку. Полагаю, это не то чтобы имеет значение. Я уже в клетке. Это не может стать большей ловушкой, чем есть сейчас. "Похороны," наконец сказал он. "Ты ходила?" Она кивнула. "Я думаю, он был бы доволен количеством пришедших. По словам Ниа, все, кто на данный момент находится в Вамми, были там, плюс несколько бывших учеников, старые коллеги, друзья Квиллиша Вамми—" "Никого из семьи?" "Никого, кого бы я увидела. Но церемония была красивой. Есть старый еврейский обычай, согласно которому, каждый скорбящий у могилы бросает в неё лопату земли, чтобы помочь с захоронением. Раввин* сказал, что это одно из величайших проявлений милости, которое может сделать человек — оказать любимому человеку ту услугу, которую они не сможет сделать для себя сам, зная, что он никогда не сможет отплатить тебе за неё. Я никогда не думала об этом в таком ключе." Голос её был тихим, задумчивым. "Каждый из нас бросил по лопате земли. Кроме Ниа. Он бросил две." Нет семьи. Что-то болезненно сжалось в животе Лайта, оставив пустоту там, где должен был быть желудок. Я никогда не спрашивал его о семье или его происхождении — или о нём самом, на самом-то деле. Единственный человек здесь, который заботился обо мне, а я никогда не спрашивал. К этому моменту он должен был стать привычным к внезапным переменам, должен был привыкнуть к незавершенным делам и потерям, но это было не так. Если уж на то пошло, они стали ранить больнее. "Я не знал, что Роджер был евреем," сказал он. "Не в этом дело. Вторая лопала была от тебя. Я подумала, ты бы хотел знать." "Роджер мёртв. Очень сомневаюсь, что он почувствовал разницу." Лайт помотал головой. "Я должен был быть там." "Нет, не должен. Последнее место, где тебе следует показывать своё лицо — это часовня, заполненная бывшими и нынешними учениками Вамми, особенно в твоём нынешнем состоянии. Ты и так достаточно выделяешься, а с этими бинтами..." Она затихла. "Это не то, что ты имел в виду." Нет, не то. Лайт ничего не сказал, его губа была зажата меж зубов. Лиднер вздохнула. "Прости, Ягами. Я не—" "Не что? Не думала, что я способен сожалеть? Это оно?" Она не вздрогнула "Я не сомневаюсь в твоей способности. Я лишь считаю это неуместным." "В этом Янус бы с тобой согласилась." "Ягами—" "Кира," поправил он. "Припоминаешь? Я Кира. Вот как ты зовёшь меня в своей голове. Единственным человеком, который этого не делал, был Роджер, и он мёртв." Он свернулся клубочком. "Оставь меня, чёрт возьми, в покое." "Нет." Ярость окрасила его щёки, и он сел, чтобы пронзить её взглядом. "Какого чёрта тебе от меня надо? Детали? Ты хочешь услышать о том, как она била меня током с этим чёртовым ошейником, перечисляя имена убитых мной людей? Хочешь услышать как она затолкала кляп мне в рот, чтобы я перестал умолять её остановиться? Как я чувствовал запах своей кожи, когда та начала гореть? Как я вырубился и очнулся в луже собственной рвоты? Это то, что ты хочешь услышать?" "Это все, Кира, или я пропустила нескольких?" Внезапная влага ужалила глаза Лайта, слёзы боли, и ярости, и потери унизили его, падая. Он, стиснув зубы, стёр их здоровой рукой, избегая длинной полу зажившей раны на щеке. "Она приставила нож к моему горлу и рассказала, что именно она сделала с Роджером — каждый надрез, каждый удар, как сильно они кровоточил, насколько глубоким они были, куда пришлись. Сказала мне, что хотела бы сделать то же самое со мной, но это не было тем, как я должен был умереть. Ты хоть представляешь, каково это, слышать это и не иметь возможности говорить? Ответить? Потому что я знаю того, кто имеет представление, и я спас его грёбанную жизнь, и это благодарность, которую я получил. Так что забери своё беспокойство и проваливай, Лиднер, потому что я не притронусь к еде, если ты не станешь бить меня током, а этого у меня было предостаточно, с меня хватит, я не хочу больше приносить пользу, с меня хватит..." Теперь он перешёл на бормотание, слова беспомощно путались, его здоровая рука зажала глаза в жалкой попытке спрятать лицо. "Оставь меня в покое. Пожалуйста, просто оставь меня в покое." Дверь в камеру распахнулась. О, нет. Он свернулся клубочком, вздрагивая в ожидании той силы, которую Лиднер применит, чтобы подчинить его, но боли не было. Подняв глаза, он увидел её стоящей над ним, поднос вновь был у неё в руках. "Я не причиню тебе вреда," сказала она. "Я просто хочу, чтобы ты поел." "Отвали." "Если ты не сделаешь это ради меня, сделай это ради Ниа. Он очень переживает за тебя." Лайт скривился. "Не достаточно, чтобы проверить меня лично." "Мы прибыли после твоего времени отбоя. Он попросил меня привести тебя наверх, как только ты позавтракаешь." Оу. "Ты могла бы и упомянуть об этом," пробормотал он, бросая взгляд на поднос в её руках. "Как много мне нужно съесть?" "Придерживайся здравого смысла. Это твой желудок, а не мой." Он без слов принял поднос и без энтузиазма принялся за еду. Хоть он и не поднимал глаз, он чувствовал как ястребиный взгляд Лиднер впивается в его череп. "Ниа сказал, что у тебя был шанс убить его," сказала она. "После того как ты зарезал Януса." Лайт напрягся, но заставил себя продолжать есть. "Полагаю, он у меня был." "Почему ты этого не сделал?" "Я дал тебе обещание." Лиднер фыркнула, приподняв брови. "Ты ожидаешь, что я поверю в это?" "Не очень." Мгновение он задумчиво изучал свою ложку, размышляя. "Если бы я убил Ниа и был пойман вами, я бы умер либо от ваших рук, либо от рук преемника Ниа. С учётом моих травм, факта того, что я оказался в незнакомой стране и того факта, что в ней я уже, вероятно, находился в розыске, шансы на успешный побег были ничтожны. Жизнь в камере не слишком-то жизнь, но это всё еще лучше, чем смерть. Я просто оценил шансы." "Это ужасно ясное мышление для человека, которого недавно пытали." Лайт пожал плечами. "Я гений." "Может быть и так, но я видела тебя испытывающим боль раньше. 'Здравомыслящий' — не то слово, которым я бы тебя описала." Она наклонила голову. "У тебя должна была быть какая-то причина." Если бы. У Лайта не было причин — ни одной, которую он смог бы сформулировать. Лишь внезапный, мимолётный образ пятилетнего ребёнка, пристёгнутого в тонущей машине. "Я не знаю," неохотно сказал он после паузы. "Хотел бы я назвать причину, но я не могу. Я хотел сбежать, я действительно хотел этого. Но потом я посмотрел на него, и всё, о чём я мог подумать, было тем, что он не заслуживал смерти. Даже после того как он запер меня, даже после того, как он пытал меня, когда я увидел его связанным с этим чёртовым падубом на голове—" "Ты не смог сделать это." Лайт кивнул. "И теперь я здесь. Думаю, это научит меня не быть сентиментальным." Он печально улыбнулся, но Лиднер не ответила ему тем же. "В первые несколько недель после твоего прибытия," мягко начала она, "Ниа сделал так, чтобы за камерами следили круглосуточно. Твой трюк с часами потряс его сильнее, чем он хотел признавать, и даже когда ты был ранен и прикован к постели, он отчасти боялся, что ты найдёшь способ выбраться. Я много раз спрашивала, почему он просто не убил тебя газом и не устранил угрозу, но он настаивал, что не может. Даже сейчас я не понимаю, почему." Как и я. Волосы на его затылке под повязкой встали дыбом, но Лайт продолжил есть, позволяя рассказу омыть его, словно холодной водой. "Первые несколько недель Ниа не разрешал мне просматривать камеры в одиночку. Он не доверял мне, особенно после того, как я шпионила за ним для Мелло. Как только ты, наконец, поправился достаточно, чтобы Роджер мог выйти из подвала и мы смогли включить датчики, Ниа сказал, что у меня появился шанс. Он показал мне, где находится кнопка ручного запуска, на тот случай, если ты попробуешь сделать глупости, которые сенсоры не смогут остановить, после чего оставил меня на ночь одну. Конечно же, ты не предпринимал никаких глупостей — ты спал и был привязан к койке — но я просидела час с пальцем на кнопке, пытаясь решить, поблагодарит ли меня Ниа за то, что я покончила с твоей жизнью." Заключённый внезапно поднял взгляд. "Что ты сделала?" "Я не горжусь этим. Я сказала себе, что ты заслужил смерть после всего, что сделал, и что все мы вздохнём с облегчением, если тебя не станет. Но, в конце концов, я не смогла сделать это. Я сняла палец с кнопки и просто смотрела, как ты спишь." "Ты неожиданно осознала, что это было по той же причине, что и у меня, да?" "Вообще-то нет. Я неожиданно осознала, что, если я сделаю это, Ниа меня уволит. Это была единственная причина, по которой я остановилась." Она скривилась. "Как я и сказала, я не горжусь этим." Колкий холод пробежал по спине Лайта. "Есть ли смысл в этой истории?" "Кнопка была подделкой. Ниа проверял меня. Он никогда не спрашивал меня, почему я не этого не сделала, просто сказал, что рад, что я не сделала этого. После этого он мне поверил." Лиднер удержала его взгляд, выражение её лица было серьёзным. "Ты мне не нравишься, Ягами, и я определённо не прощаю тебя. Но я доверяю тебе. Просто подумала, тебе следует это знать." Одно длинное мгновение Лайт не мог делать ничего другого, кроме как смотреть на неё, уставившись. Затем он вздохнул. "Ну, это начало." "Это оно." Она протянула ему левую руку для рукопожатия. "Халле Баллок, бывший сотрудник ЦРУ." Её настоящее имя. Жест теперь символический, но всё же желанный. С лёгкой улыбкой на лице он крепко сжал её руку. "Лайт Ягами, бывший сотрудник НПА. Рад встрече." "Взаимно." Отпустив её руку, Лайт на мгновение взглянул на свой недоеденный завтрак, после чего снял поднос с колен. "Тебе придётся помочь мне с кандалами. Я смогу сделать это одной рукой." "Нет нужды." Она указала на открытую дверь. "Просто следуй за мной."

_______________________________________________________

Планировка комнат напоминала квартиру, не хватало только кухни. С одной стороны от вестибюля через приоткрытую дверь виднелась небольшая, но уютная спальня, двуспальная кровать в ней была куда более привлекательной, чем кровать Лайта. Дверь с другой стороны была закрыта, предположительно скрывая за собой что-то наподобие офиса. Гостиная была обставлена скудно, но в ней были телевизор, кресло и диванчик, а также небольшой кухонный стол и два стула, приставленные к дальней стене. Ниа сидел на одном и стульев, закручивая свои волосы и хмуро глядя на что-то в руках. Когда он увидел вошедшего Лайта, его лицо озарилось едва ли не надеждно только для того, чтобы снова вернуться к своему обычному, сдержанно пустому выражению. "Как ты себя чувствуешь?" спросил он, запихивая предмет в руках обратно в карман. Лайт пожал плечами. "Не при смерти. Швы снимут завтра, гипс — через пять недель. Учитывая все обстоятельства, чувствую себя неплохо." "Рад слышать. Присаживайся." Лайт подчинился, его взгляд всё ещё блуждал по комнате. "Как всё прошло в Лондоне?" "Пришлось пораскинуть мозгами, чтобы скрыть твою роль в произошедшем, но мы справились. Дело Януса официально закрыто. Безупречная репутация L осталась нетронутой." Ниа указал на бутылку и два пластиковых бокала на столе. "Я подумал, что это, вероятно, стоит отпраздновать." "Что это?" "Шампанское, очевидно. Я сказал Рестеру, что это традиция. Ему нравятся традиции." Лайт приподнял бровь. "Ты хоть достаточно взрослый, чтобы пить это?" "Технически — нет. Но нет смысла быть L, если я не могу время от времени нарушать правила." "Полагаю, это ещё одно преимущество преемника L перед подделкой." "Этого я не знаю. Мне кажется, ты и сам нарушил больше, чем несколько правил." Ниа очень осторожно вытащил пробку и налил шампанское, после чего пододвинул один бокал к Лайту. "С Новым годом. Я собирался разбудить тебя в полночь и сделать всё, как полагается, но Джованни казалось, что тебе нужно поспать." "Возможно, он был прав." Левая рука Лайта сомкнулась на бокале. Новый год. Первое января. Я должен был быть мёртв. Эта мысль наполнила его странной смесью тревоги и триумфа, и он поднял бокал с тостом: "За Роджера. Ему следовало бы быть здесь, чтобы отпраздновать это." "За Роджера." Они выпили одновременно, пузырьки защекотали горло Лайта, а вместе с ним и его память. Два года назад я поднимал бокал за победу. Сейчас я поднимаю его за потерю. Скривившись, он поставил бокал обратно, вместо этого впитывая взглядом детали окружения. "Так вот, где ты спишь, да? Мило." "На самом деле, она принадлежала Роджеру. Но я думаю— Я подумал, что она должна быть твоей." Лайт моргнул. "Прошу прощения?" "Он не упомянул ничего из этого в своём завещании, но я уверен, он бы хотел, чтобы она досталась тебе. Кое-что в комнате, конечно, придётся переделать — дверь с паролем, защитная сетка на окнах, такого рода вещи — но здесь у тебя будет больше уединения, не говоря уже о большем пространстве. Я подумал, ты мог бы предпочесть это нашему нынешнему порядку вещей." Ниа наклонил голову. "Что-то не так?" Лайт ошеломлённо подбирал слова, его глаза метались по комнате, которую Ниа только что назвал его. Моё личное пространство. Эта идея была почти что чужда ему. Мои собственные комнаты, моя собственная мебель, мои собственные вещи... "Нет," хрипло сказал он. "Всё в порядке. Я просто— Если ты оставишь меня здесь, разве кто-нибудь не спросит, кто я?" "Маловероятно. Рестер будет занимать место моего нового Ватари, но на бумаге это — комнаты Ватари. Правительство не станет выяснять твою настоящую личность, и, разрешение для тебя жить здесь в качестве приманки также защищает Рестера. Чтобы закончить приготовления уйдёт около месяца, но, как только всё будет сделано, проблем быть не должно." Месяц. Два года спустя событий в Жёлтом ящике, почти в тот же день. "Звучит так, словно ты уже всё устроил." "Почти. Для этого, несомненно, будут условия." Лайт скривился. "Если ты пытаешься надеть на меня ещё один ошейник, помоги мне—" "Не ошейник, нет. Но когда ты будешь покидать комнату, я рассчитываю, что ты будешь носить это." Что-то металлическое щёлкнуло по дереву, и Лайт повернулся, чтобы посмотреть на это. Знакомые часы из нержавеющей стали покоились на столе, их стрелки всё ещё показывали токийское время на циферблате. Либо это те же часы, которые Папа дал мне за окончание школы, либо Ниа потратил несколько тысяч долларов на замену... Лайт безмолвно поднял их, борясь с желанием дёрнуть коронку**, чтобы проверить, действительно ли они его. "Да, это те же," сказал Ниа с ноткой веселья в голосе. "Однако я внёс в них несколько изменений. Ну, убрал твоё изменение, если быть точным, и добавил своё. Я подумал, ты не будешь возражать." "Нет. Нет, я не возражаю." Лайт провёл большим пальцем по стальной ленте, наслаждаясь знакомой текстурой. Он вынул потайной отсек и вставил вместо него чип слежения, но это те же часы. Папины часы. Мне было интересно, захочет ли он вернуть мне их когда-нибудь. Комок образовался в горле пленника, и ему потребовалось время, чтобы снова обрести голос. "Спасибо." "Пожалуйста. О другом условии. Если я по какой-либо причине разрешаю тебе выйти из этой комнаты, твой комендантский час в десять вечера, если я не скажу иначе. Ты не можешь прикасаться к компьютерам, телефонам или другим устройствам коммуникации без присмотра и моего предварительного разрешения. Если ты нарушишь какое-либо из этих правил , попробуешь сбежать или любым иным образом заставишь меня пожалеть об этом, я могу вернуть тебя в подвал, и я сделаю это на тот срок, который сочту необходимым. Кроме того, если не ведётся особое дело, помощи в котором я у тебя прошу, я ожидаю, что ты будешь находиться здесь всё время. Это может быть ближе к домашнему аресту, чем к тюремному заключению, но это всё ещё пожизненное заключение." "Понятно. Что-нибудь ещё?" "Нужно что-то сделать с тетрадью." Лайт поднял взгляд, тугой узел образовался у него в груди. "Ты имеешь в виду, уничтожить её?" "Если ты хочешь, я сделаю это, но я бы предпочёл, чтобы ты сохранил свои воспоминания — что создаёт проблему. Я, очевидно, не могу предоставить тебе доступ к тетради, но, если я заберу её без твоего разрешения, ты автоматически потеряешь память спустя определённый период времени. Однако, если ты будешь тем, кто назначает место для её хранения..." Ниа замолчал, многозначительно приподняв бровь. О, конечно. "Оставь её в камере," сказал Лайт. "Это такое же безопасное место для хранения, как и любое другое." "Так и думал, что ты так скажешь." Заключенный посмотрел на часы в своей руке, его разум изо всех сил пытался принять новую ситуацию. Я выхожу из камеры. Ему достаточно скоро надоест и эта комната — он не питал иллюзий по этому поводу — но это определенно было шагом вперёд, и остальная часть предложения Ниа имела для него куда большее значение. Он хочет, чтобы я был его товарищем по команде, а не пленником. Он хочет, чтобы я помог ему быть L. Часть Света всегда была бы раздражена жизнью в тени Ниа, обязанностью служить человеку, который заменил его, но он научился корректировать свои ожидания. Для Киры больше не будет славы, но он и не будет томиться в забвении. Из всех следователей в мире, я тот, кому Ниа доверяет. Знание этого не было чем-то большим, но это было чем-то. Этого было достаточно. Я всё ещё жив. Ниа, улыбнувшись, поднял свой бокал. "За новый год," сказал он. "Пусть он будет лучше, чем предыдущий." "Это не сложно." "Верно." Лайт с ухмылкой отложил часы и вместо них поднял бокал. "Канпай***, Нейт-кун." "Канпай, Лайт." И когда шампанское скользнуло по горлу Лайта Ягами, он почувствовал, что его согревает нечто большее, чем алкоголь. Не унижение, не гнев, а что-то почти забытое, чувство, которого у него не было уже очень давно: Я дома.