Лопатой по цветам

Россия готовит на кухне несколько блюд на скорую руку, попутно нарезая овощи на закуску и салат. Германия не отрывал взгляда от спины девушки, наблюдая как от её движений волосы колыхались. Томно вздыхая, Людвиг лишь сильнее печалился облому, который ему устроил старший брат. Гилберт же с довольной мордой, поглядывал на Запад, раскладывая квашеную капусту по тарелочкам, после принимаясь за другие маринованности. После помогая Брагинской выставлять всё на стол. Вся эта атмосфера семейного застолья. Тихая и безмятежная, обволакивающая своим спокойствием. То чего не хватает в формальной обстановке европейского союза. Всё это время Германия поглядывал на Россию, которая казалось бы старалась не смотреть на немца. Обоих беспокоил тот неловкий момент в гостинной, та вспышка безумия и полного отрыва от реальности. — Ну-с, я пойду отдыхать, а вы оставайтесь вдвоём, — с зевком поговорил Пруссия, понимая, что Людвиг серьёзен в своих намерениях и в принципе не собирается делать глупостей. Хотя они находятся на кухне, так что не стоит волноваться об Ане, скорее переживать, чтоб она ему не провела ему ту же операцию, что и Барсику, но без ветеринарной анестезии. — Пока, молодёжь, — махнул рукой и удалился под фырканье русской. — Иди уже, обломщик, — немец, взяв чашку и отпивая глоток, отвернулся от брата, который только удовлетворенно похихикал, удаляясь на верх, к себе в спальню. — А почему Гилберт обломщик? Он что-то испортил? — осторожно, но в то же время в лоб поинтересовалась Брагинская, заглядывая в голубые глаза. При этом в глазах самой России плясали искринки, словно магические искры. Это зрелище выглядело каким-то завораживающе странным, но притягательным. Однако спросить, что это могло бы значить Миллер не решился, оставляя этот вопрос в голове. Логичнее было бы спросить у Гилберта, вдруг он знает причину этих искр, ведь они столько лет знакомы. И потому, чтоб не затягивать эти гляделки и паузу слишком надолго, решил перевести тему: — Нет, ты же знаешь Гилберта, вечно на своей волне, — махнул рукой, после вспоминая про эмоции русской от своего подарка. — Я рад, что тебе понравились конфеты, — сделав несколько глотков, поставил чашку на стол, смотря на хозяйку дома, что дружелюбно ему улыбалась. — Да, Гил всегда был на своей волне, но это и делает это самим собой, — переведя взгляд в проход, ответила Россия на первый вопрос, широко улыбаясь. — Мне понравились конфеты, я большая сладкоежка, — усмехнувшись своим мыслям, Аня вновь посмотрела на гостя: — Знаешь, один раз я решила купить в каждой стране по киндер шоколаду и потом, когда у меня собралась такая приличная коллекция из разных стран, начала пробовать, чтоб узнать где делают самый вкусный, — с детской улыбкой проговаривала Россия, делясь своими маленькими приключениями со сладким. — Я радовалась этому как маленькая и каждая сладость была вкусной, потому я решила просто съесть их, а не выяснять какая вкуснее, — пока Аня всё это рассказывала, Людвиг молча слушал каждое слово, заражаясь этой искренней улыбкой и чем-то таким детским. — Наверное это было увлекательно, — с добротой в словах произнес он, делая ещё несколько глотков чая. — Но знаешь, твои шоколатье отлично поработали под маркой «Россия Щедрая душа», у них прекрасный вид и вкус, — немец решил поддержать тему сладкого, — Я когда открыл даже не поверил, что внутри они выглядят как и снаружи. Потрясающе красиво. — с восторгом говорил, чуть мечтательно поднимая глаза к потолку. — Так же как и ты, — машинально сорвалось с губ немца, который слишком поздно понял, что произошло. Весь тот трепет вмиг слетел с лица России, которая, сложив губы трубочкой, отвела взгляд в сторону, выражая некую смесь легкого отвращения и презрения. Громко цокая: — Не делай таких поспешных выводов, — тихо проговорила она, вставая из-за стола. — Возможно это даже и не любовь, а просто мимолётное увлечение… — Я сказал это на автомате, прости, не хотел торопиться, — понимая, что совершил глупость и что исправить это будет трудно, пробормотал Людвиг. — Дай мне хотя бы шанс разобраться. Разобраться нам с этим вместе.