Горная сказка

Время от времени днем Янко зовет меня прокатиться верхом. Я никогда не отказываюсь. Мне нравится выходить из дома, похожего на чью-то безумную фантазию, на сон, и вспоминать о простой и осязаемой реальности мира. К тому же узнавать лучше здешнюю местность кажется небесполезным. Когда мы едем бок о бок по горному лугу, залитому росой и туманом, тот факт, что мы вовсе не друзья, забывается. Янко знает удивительное количество сказок и легенд, разбирается в свойствах растений, с легкостью читает погоду, у него легкое, острое, слегка язвящее чувство юмора. Беседовать с ним — удовольствие. К тому же верхом, простоволосый, в распахнутой на шее черкеске он выглядит так, будто сам герой какой-нибудь сказки. Заговорившись, мы уехали сегодня далеко от дома. Наши кони медленно ступали по берегу горной речки под кронами древних дубов, когда с веток к нам на спины посыпались разбойники. Я был безоружен, поэтому, сбросив первого нападавшего в воду, спешился. Когда другой бросился на меня с ножом, я ухватил его за руку, дождался, когда оружие полетит на землю, и легонько придушил его хлыстом. Все это заняло секунды. За это время Янко, выхватив свою черкесскую саблю, расправился с десятком нападавших жестоко и методично, даже не изменившись в лице. Оно было веселым. Оставшиеся разбежались, и Янко осадил готового мчаться за ними Сазарели и махнул им вслед запечатанной в черное рукой: очень, мол, надо. Когда он подъехал ко мне, его щека была забрызгана кровью. Он внимательно глянул на меня, потом на моего пленника и фыркнул: — Хочешь оставить его в живых? — Не вижу причин убивать этих людей, — сказал я, разводя руками. Разбойник, потеряв опору, кулем повалился на землю и стал просить о милосердии, поминая Христа. — Ну что, повезло тебе, дубина, что барин добрый, — непринужденно сказал ему Янко и вытер платком окровавленную саблю, беспечный на гарцующем коне. — Бывай, и не появляйся здесь больше. Увижу — убью и кусками по веткам развешу. Разбойник зачем-то бросился целовать мне руки, а когда я отшатнулся, прытко пополз в тень деревьев. На том все и кончилось. По пути назад я думал. Ловил ощущение, будто что-то происходит неправильно, а я, закрывая на это глаза, соглашаясь с этим, неосознанно умножаю зло в мире. Нельзя сказать, что сюжет Янкиной сказки не смущает меня. Нельзя сказать, что я не понимаю хотя бы косвенно суть человека, с которым свела меня судьба. Когда мы въехали в облако и копыта наших лошадей застучали по камням, погода заметно испортилась. Стало влажно и ветрено, на коже оседала мелкая колючая морось. Низкорослые деревца дрожащими, тревожными тенями окружали тропу. — Считаешь меня жестоким? — поинтересовался Янко. Я глянул на него. За вуалью тумана на его красивом белом лице чернели брызги крови, по-девичьи яркие губы кривились в усмешке. — Эти люди заслуживали суда, но не смерти, — сказал я. — Будь у них власть, они не стали бы с тобой церемониться, — закатил свои черные глаза Янко. — Как наверняка не церемонились с теми, кто встретился им до нас. — Вероятно. Но разве это повод брать с них пример? Янко покачал головой. Потом вдруг свесился с коня, а когда поднялся, в его пальцах был зажат крошечный голубой цветок. — Про эти скалы есть старая легенда, — протянул он, мечтательно улыбнувшись. — Ты же любишь легенды, милый барин? Я расскажу. Жил-был в далекой древности страшно добрый человек, который хотел помочь всем людям на земле. Боги жестоко наказали его за это. Они приковали его к скале здесь, высоко в горах, и каждый день орел прилетал, чтобы выклевать без остатка его доброе сердце. И каждый день оно вырастало снова, ведь это был чертовски упрямый добрый человек. Высоко в горах, там, где пролилась его кровь, растут такие вот нежные цветочки. Их так легко растоптать копытами. И он, протянув руку, вложил цветок мне за ухо. Его прикосновение было нежным.