Свобода или сладкий плен

      Франц буквально нёсся в кабинет директора. Сегодняшний день был весь забит делами, Франц едва успевать переводить дыхание. Но женский, тонкий и возмущённый до предела голос остановил его:       — Франц, стой! — Снейп встал, как вкопанный, после чего резко развернулся, чуть не сбив Гермиону, которая уже подбежала к нему.       — Осторожно, — произнёс Франц, резко схватив Гермиону за предплечья, не давая таким образом упасть.       — Почему ты бегаешь от меня?! — Грейнджер была возмущена настолько, что почти кричала, настолько Снейп ее раздражил. — Я два дня пытаюсь с тобой поговорить, а ты все время бежишь от меня!       — Гермиона, — Франц применительно поднял руки. — Я от тебя не бегаю. Это просто случайное стечение обстоятельств. Просто все так резко навалилось: и этот Хеллоуин, и ссора с отцом, и, — он кивнул в сторону Большого зала, где все ещё раздавались звуки «Лебединого озера», — вот это. Забегался, прости.       — Для меня ты забегался, — Гермиона раздраженно сложила руки на груди, — зато для других студентов, для друзей, для всяких разных розыгрышей и для того, что строить глазки студенткам и, — она кивнула на его шею, и Франц упер руки в бока, уже сам выходя из себя, — всего этого у тебя всегда есть время!       — Хватит орать на меня, как потерпевшая! — грозно громко отчеканил Франц, меняясь в мгновение ока.       Гермиона с ужасом поняла, что разозлила его не на шутку. Она вспомнила, как Франц Снейп применил пыточное заклятие к Драко и врезал ему ногой по лицу, и вздрогнула. Она подняла глаза на Франца и сглотнула. Он был зол. Ноздри раздувались, грудь от учащенного дыхания ходила ходуном, губы поджаты, щеки закушены. Но более всего Гермиону испугали глаза Франца. Его чёрные красивые большие глаза с веселым блеском сейчас были ужасно холодными, но она видела, как в них начинало разгораться гневное пламя.       — Я, конечно, виноват, но, — Франц оттопырил указательный палец, — не смей повышать на меня голос! — он выдохнул и успокоился. — Виноват. Я должен был с тобой объясниться за тот поцелуй.       — Ты должен был сделать это ещё тогда, когда поцеловал меня! — вспыхнула Гермиона. — Поцеловал, ничего не объяснил и ушёл! Что это значит?       — Минутная слабость — вот, что это значит, — властным голосом ответил Франц. — Признаю — ты мне нравишься…       — Так в чем проблема? — перебила его Гермиона.       — Довольно меня перебивать! — Франц властно поднял ладонь, а в его глазах вновь сверкнули искры. — Проблема в том, что для тебя мое общество губительно. Я слишком своенравный, слишком ревнивый, слишком грубый, слишком властный для тебя. Я тебе не пара.       — А можно я сама буду решать, кто мне пара, а кто нет?! — вскрикнула Грейнджер. — Ты мне нравишься, ты это хочешь услышать? — Франц тяжело выдохнул. — Не строй из себя Деву Марию! Слишком много «слишком» у тебя в голове! Если я тебе нравлюсь, в чем проблема со мной встречаться?       — Ты мазохистка? — поднял бровь Франц.       — Мне кажется, ты себя переоцениваешь в этом плане, — натянуто улыбнулась Гермиона.       — Ты слишком невинная и хорошая для меня, — объяснил Франц.       — С чего ты взял? — Франц удивлённо поднял брови. — Мы с тобой не так уж много общаемся, чтобы ты понял, кто я на самом деле! — Гермиона выдохнула. — Давай ты разберёшься со своими чувствами, поразмыслишь и мы закончим этот разговор? А то мы не то, что встречаться, мы перестанем общаться вообще!       — Отлично! — возмущённо вскрикнул Франц. Он не привык, что его ставят в рамки.       — Просто замечтательно! — ответила ему тем же Гермиона и, круто развернувшись, направилась без оглядки обратно в Большой зал.       Она не видела довольной усмешки Франца, глядевшего ей вслед.       — А ты горячая штучка, — цокнул Франц и направился к директору.

***

      — Профессор Дамблдор, — поздоровался Франц, как только открыл дверь.       — Проходи, Франц, — добродушно произнёс директор. — Чаю?       — Не отказался бы, — улыбнулся юноша. — Весь день в заботах, ничего не успеваю.       Дамблдор взмахнул палочкой, и на столе тут же появились разнообразные виды сладостей. Франц приподнял игриво брови, после чего, облизнувшись, потянулся к эклерам.       — Как у тебя дела с однокурсниками? — заинтересовано спросил Альбус. — Я заметил, что ты нашёл много друзей. Ты смог расположить к себе весь Хогвартс!       — У меня лицо слишком милое, чтобы кому-то не нравится, — прожевав, ответил Франц. — Заметили, я даже Амбридж нравлюсь!       — Профессор Амбридж говорит, что ты очень способный студент, — подтвердил профессор. — Да что скрывать — так все учителя говорят.       — Ага, кроме одного, с кем судьба мне уготовила носить одну фамилию, — язвительно заметил Франц.       — Ты заблуждаешься, — ответил директор. — Северус очень любит и ценит тебя. Я думаю, вам нужно поговорить.       — Зачем? — Франц с грохотом поставил чашку на стол. — Чтобы он опять меня оскорбил? Мы с вами прекрасно знаем, чьё у меня воспитание, профессор Дамблдор. Я не собираюсь выносить оскорбления в свою сторону.       — Твой отец очень страдает, — продолжал настаивать Альбус. — Он места себе не находит. Он пытается извиниться, но ты не даёшь ему возможности: бегаешь от него, не отвечаешь на письма, не приходишь на его уроки…       — А вы представьте мое состояние, — уже без гнева в голосе перебил его Франц. — Ни с того ни с сего мой родной отец начинает меня оскорблять при двух факультетах! — его глаза подозрительно заблестели. — Это никакому ученику не понравится, а я его родной сын!       — Я понимаю, — кивнул Дамблдор. — Твоя рана ещё свежа. Но вам нужно поговорить, Франц. Ты не сможешь бегать от отца постоянно.       Франц отвёл взгляд на камин, ничего не ответив. Между ними воцарилось тягостное молчание.       — Я могу воспользоваться камином? — глухо спросил Франц.       Дамблдор просиял.       «Неужели он послушался и решил помириться с отцом?!»       — Конечно, дорогой! — воскликнул Альбус.       Франц встал со своего места. Он взял из коробки летучий порох, перешагнул порог камина, после чего четко произнёс место, от которого Дамблдор открыл рот в ужасе:       — Германия, Берлин. Дом семейства Райс, комната Сюзанны Маргарет Райс! — с этими словами Франц исчез в пламени.

***

      Камин в спальной резко вспыхнул, отчего служанка едва не выронила поднос с едой и лекарствами. Она быстро поставила его на тумбу и развернулась. Увидев, кто стоял в камине, служанка широко улыбнулась и помогла Францу выйти. Франц улыбнулся ей в ответ, обнимая женщину и глядя через ее плечо на мать.       — Эда, — коротко поприветствовал служанку Франц. Женщина схватила руку Франца, поднесла к губам и поцеловала, утыкаясь в неё лбом. Франц погладил служанку по плечу.       — Желаете чего-нибудь, мой господин? — Эда оторвала руку Франца от лица, глядя в его лицо.       — Спасибо, Эда, — отрицательно покачал головой Франц. — Оставь меня с мамой наедине. Я сам все сделаю, — он потрепал ее по плечу.       — Как прикажете, мой господин, — Эда послушно двинулась к двери. Перед тем, как выйти, она поклонилась матери Франца. — Моя Госпожа.       Эда скрылась, прикрыв плотно тяжелые двери. Франц тут же присел на стул рядом с постелью матери. Его рука взяла холодную худую руку матери. Франц, как Эда несколько минут назад, поцеловал руку мамы. Она спустя две секунду вытащила руку из его хватки и погладила сына по щеке.       — Как ты? — ее голос казался совсем здоровым, чего нельзя было сказать о ее внешнем виде.       Сердце Франца быстрее и больнее забилось, когда он посмотрел в лицо матери.       Лицо хранило прежнюю строгую острую красоту, но бледность кожи и начинавшие проваливаться щеки давали подчеркнуть все угловатости лица Сюзанны Райс. Руки матери были худыми, почти серыми. Она тяжело дышала, было видно, как ей больно. Но она словно не замечала этого, глядя в лицо сына, такое родное и близкое.       — Франц, — он даже не заметил, что она что-то спросила. — С тобой что-то не так, — она тут же все поняла. — Поругались.       Франц поднял на маму вымученный взгляд и тяжело вздохнул.

***

      — Вот такая история, — закончил рассказ Франц, помогая матери есть куриный бульон.       — Всё-таки ты похож на меня не только лицом, — усмехнулась Сюзанна. — Свою резкость и властность в отношении с людьми ты взял от меня. Хотя, Северус тоже достаточно резкий человек.       — Я заметил, — поджал губы Франц.       — Сынок, — Сюзанна взяла сына за руку и сжала ее. — Первым извиняться тебе не надо. Северус первый начал, вот он пусть и извиняется. Но и ты дай ему возможность. Альбус правильно сказал — перестань от него бегать. Пойми отца — Джеймс был самым ненавистным ему человеком, а ты, в некоторые моменты, действительно очень похож на него. Вспылил он, с кем не бывает. Ты тоже хорош, — усмехнулась беззлобно мать. — Поговори с ним, не отталкивай его. Вы слишком мало времени проводите вместе, поэтому ваши отношения не имеют возможности развиться.       — Я уже итак и сяк к нему, — разочарованно выдохнул Франц, — а он меня отталкивает и отталкивает…       — Не переживай, — Мама улыбнулась ему своей тёплой улыбкой и сжала вновь руку. — Все образуется. Не бери в голову. Когда он вновь попытается извиниться, выслушай и не отталкивай его.       — Как скажешь, — кивнул покорно Франц. — Как ты?       Мама испытующе посмотрела на Франца, отчего у него все рухнуло внутри. На его глазах появились слёзы, он отвёл взгляд.       — Все настолько плохо? — тихо прошептал он, не выпуская руки мамы.       — В последние дни мне лучше, я даже вставала, — произнесла спокойно Сюзанна. — Но давай смотреть в глаза правде. Я тяжело больна, Франц.       Франц тяжело вздохнул и прикрыл свободной рукой глаза.       «Нет, нет, нет! Ты не можешь меня оставить!»       — Поэтому тебе надо научиться жить с отцом, — голос Сюзанны едва заметно дрогнул, но она по-прежнему оставалась непоколебима. — Франц, я ещё здесь. Не надо меня раньше времени хоронить. Я всегда готова тебе помочь, — она сквозь боль привстала и положила руки сыну на плечи, отчего он поднял на неё полные слез глаза. — У тебя есть я, есть отец, есть бабушка, есть двоюродный брат, есть друзья, — Франц прикусил губу. — Ты не останешься один никогда. Иди ко мне.       Франц нырнул в тёплые материнские объятия. Ему было так тепло и так хорошо, что он даже не заметил, как часто и невпопад бьется материнское сердце.

***

      Директор, профессор Снейп и профессор Флитвик сидели в полной тишине в кабинете. Снейп то и дело смотрел на камин, дожидаясь, когда же Франц появится. А появится ли вообще?       Неожиданно камин полыхнул и появился Франц. Все тут же вскочили. Они уже открыли рты, чтобы что-то сказать, но замолчали.       Франц выглядел сейчас отвратительно. Он был бледен, словно мертвец, глаза сияли лихорадочным истерическим блеском, губы искусаны в кровь. Северус с болью в сердце заметил мокрые щёки. Франц плакал.       Франц, даже не глянув на преподавателей, молча прошёл к двери и вышел из кабинета, даже не закрыв дверь.

***

      — Франц, ну ты хоть говори, что уходишь! — возмущённо воскликнул Уильям, но тут же оборвался.       Франц, ничего не ответив, устало повалился на постель, даже не переодевшись.       — Завтра тренировка по квиддичу, — глядя на Франца, прошептал Оливер. — Капитан просил тебе передать, чтобы сразу после уроков ты был на поле.       — Ладно, — тихо ответил Франц, отвернувшись к стене.       Парни хотели спросить, что случилось. Но по лицу Франца было видно, что его трогать сейчас не надо.       И были правы.       Как только Франц услышал, как Оливер и Уильям легли в постели, выключив свет, он разразился беззвучным плачем.