«Если вы читаете эту записку, значит, мой кот вас не убил! А если серьезно, то вы сто процентов Гермиона Грейнджер. Принцесса, так как Фархуар даётся только тебе, я осмелюсь попросить тебя присмотреть за ним! Фархуар имеет дурацкую привычку жрать мои книги и сидеть на шторах. А ещё закрывай окна — он два раза выпадал из него! Все, что необходимо для ухода за ним, лежит в нижнем ящике тумбочки. Там лежит подробная инструкция, что и как делать. Люблю тебя, Твой Франц».
— Это же петерболд! — воскликнула Джинни, разглядывая кота, который недоверчиво косился на рыжую. — Это очень дорогая порода, а ещё они очень редкие и… — она зашипела, когда Фархуар царапнул ее, — и очень вредные! — Он не вредный, — возразила Гермиона, почёсывая кота за ухом, — просто он не любит чужаков. Он привыкнет к тебе и полюбит, как и меня. — Ага, держи карман шире, — хмыкнула Джинни. — Как ты? Ты вчера так и не вернулась в гостиную, когда Франц уехал… — Все хорошо, — попыталась улыбнуться Гермиона, сосредотачивая внимание на Фархуаре. — Тебе надо отвлечься! — воскликнула Джинни, подскакивая на постели. — Мы закажем завтрак сюда, пока я займусь тобой! — Мне не очень нравится эта идея, — поморщилась Гермиона. — Зато ты хоть немного отвлечешься от своих депрессивных мыслей! — возразила Джинни. — Так нельзя, Гермиона! Ты закрываешься в себе, погрязая в своих страхах! Франц ясно дал тебе понять, что с ним все будет хорошо: он не дурак, все понимает, он сильный маг и воин, рядом с ним много таких же сильных людей, там целая армия! Тебе не нужно бояться! Гермиона тяжело вздохнула и кивнула. Она невольно потянулась к шкатулке, в которой хранились ее драгоценности, которые ей дарил Франц, и открыла ее. Джинни, увидев столько украшений, едва не уронила челюсть: — И это все он подарил тебе?! — не веря своим глазам, спросила Джинни. — Чтобы я так жила! Так, — он упёрла руки в бока, — а у Франца братик свободен? Гермиона не смогла сдержаться и рассмеялась: — Джинни, у Рона припадок случится, если и его сестра станет встречаться со Снейпом! — продолжая смеяться, выговорила Гермиона. — Кстати, о родственниках! — вспомнила Джинни. — Франц что, правда уже с твоими родителями познакомился? — Откуда ты знаешь? — поморщилась Гермиона. — Он рассказал, — пожала плечами Джинни. — Чуть от счастья не уписался, бедное дитё. Гермиона невольно рассмеялась, вспоминая их разговор с Францем. — То есть, они не против, чтобы я приехал к вам на лето?! — радостно закричал Франц, подпрыгнув на постели, отчего ударился головой об потолок. — Нет, — рассмеялась Гермиона, когда Франц лёг головой к ней на колени и расплылся в широчайшей улыбке, которая так нравилась его девушке. — Они были очень рады, когда ты изъявил желание побыть у нас. Только надо будет за неделю до приезда сообщить, чтобы мы успели подготовить дом. — Да я хоть сам дом вылижу! — радостно закричал Франц. — Офигеть, я буду жить в маггловском районе! — Ты же уже жил там? — нахмурилась Гермиона, пропуская сквозь пальцы ещё влажные после душа волосы парня. — Ой, два дня, и то — в отеле, — хмыкнул Франц. — Этим отелем владели волшебники, он просто был построен в маггловском районе. Так что, я не могу сказать, что я жил с магглами. Гермиона понимающе кивнула, продолжая пропускать сквозь пальцы волосы Франца. — Как твои родители относятся ко мне? — всё-таки решился задать мучавший его вопрос Франц — Ты им очень понравился, — одарила улыбкой, полной нежности, Гермиона парня, видя, как его лицо тут же расцветает. — Мама была восхищена твоими манерами, а папе ты прошёлся по душе за счёт своей, как он сказал, серьезности, хотя ты ее, опять же, как выразился он, ее не показываешь. — Ты тоже понравилась моей бабушке, — улыбнулся Франц, видя, как на лице Гермионы отразилось облегчение. — А понравиться Франциске Райс — этой ой какая непростая задача. Гермиона невольно залилась краской от такого заявления. Да, она давно знала, что Франциска Райс — невероятно придирчивая и привередливая, у неё очень тяжелый характер. От своего кузена, Расы, она знала, сколько всего натерпелись за свои отношения с Францем его бывшие девушки, которые дожили до знакомства с Франциской, — Марлена и Скарлетт. Гермиона с ужасом припомнила историю знакомства Марлены и Франциски. Никто никогда в жизни не видел, чтобы Марлена Латифа Эванс плакала. Казалось, она сделана из железа, ее никто не возможно вывести из себя. А Франциска смогла сломать ее. Но с Гермионой… С ней все было иначе. И для Франца это многое значило. — Гермиона! — Грейнджер вздрогнула, когда, вылетев из своих мыслей, увидела перед собой Джинни, тормошившую ее за плечи. — Грейнджер, ты слышишь меня? — Слышу, слышу! — закричала Гермиона. — Все, я собираюсь! А то мы на уроки опоздаем! Джинни удовлетворенно кивнула и плюхнулась в кресло, взяв книгу со стола.***
Когда Гермиона Грейнджер и Джинни Уизли вошли в Большой зал, все взгляды мгновенно устремились на них. Гермиона невольно смутилась, склонив голову над своей тарелкой. Есть ей совершенно не хотелось. От волнения ее слегка тошнило. — Гермиона, — тихо шепнул ей на ухо Гарри, сидевший по правую сторону от неё, — Франц тебе что-нибудь сообщал? Гермиона сначала не поняла вопроса, но когда смысл дошел до неё, она кивнула. — Поздно ночью, — также тихо ответила Гермиона. — Он прислал сову с письмом, где сообщил, что он во дворце и с ним все хорошо. Переговоры перенесли. Они должны были пройти сегодня утром, но пройдут вечером. — Не переживай, — ободряюще улыбнулся Гарри, сжав успокаивающе ее руку. — У Франца есть голова на плечах. С ним все будет хорошо, я уверен. Гермиона благодарно посмотрела на Гарри и сжала его руку в ответ. Всё-таки она ужасно нуждалась в поддержке в такой тяжелый момент.***
Гарри Поттер был очень проницательным человеком. От его глаз не ускользала ни одна деталь, он замечал все. Поэтому, видя угнетенную Гермиону, он не мог оставить ее одну в такой момент. Все уроки он старался садиться рядом с ней, чтобы отвлекать подругу от ужасных мыслей, что у него получалось очень хорошо. Гермиона, утром бывшая в отвратительном состоянии, сейчас была хоть немного расслаблена благодаря веселым историям Гарри. Но она все равно не могла избавиться от тянущего чувства волнения у неё в груди. Но урок Травологии, который никогда ранее не был для Гермионы причиной слез, вдруг превратился для неё в самый настоящий кошмар. Урок Травологии был последним уроком перед обедом и был совмещен со Слизерином. Как на зло, Гермионе в пару попался… Драко Малфой. А неподалёку расположился Блейз Забини. — Франц тебе ничего не писал? — спустя долгое тягостное молчание спросил Малфой. — Тебе какое дело? — спокойно, без капли злости, ответила Гермиона, даже не посмотрев на Драко. — Как грубо, — встрял Блейз. — Грейнджер, тебе не кажется, что тебе не стоит так разговаривать с нами? Гермиона подняла на Забини усталый взгляд. Забини невольно тихо ахнул. У неё был взгляд точь-в-точь как у Франца. Такой же надменный, властный, грозный. — И почему же, Забини? — едва заметно поморщилась Гермиона. Она помнила рассказы Франца о стычках с Блейзом. И от этого слизеринец был ей отвратителен. — Следи за языком, грязнокровка, — рыкнул Забини. — Кто ты такая, чтобы так говорить с нами? Возомнила себя женой императора? Ведёшь себя так, как будто этот напыщенный индюк Франц Снейп уже стал королем и уже женился на тебе! Посмотри правде в глаза — он тебе не пара! Где ты, грязнокровка, коих тысячи, и, скажем, — он призадумался, — его бывшая девушка, Марлена Латифа Эванс, дочь принцессы Марокко? Гермиона продолжала сохранять бесстрастное выражение лица, хотя внутри неё бушевал ураган. Она услышала за спиной смешок и, повернув голову, увидела ухмылявшегося Драко Малфоя. — Он прав, Грейнджер, — кивнул Малфой, осмелев. Он склонился к неё уху и зашептал: — Как только Франц сядет на трон, если вообще сядет, он бросит тебя, забыв в одночасье, и вернётся к Марлене. Гермиона стерпела эти слова, но внутри неё словно что-то рухнуло. Она никогда никому не признавалась в этом, но именно это и было самым большим страхом в ее жизни. Стать ненужной. Что Франц в один прекрасный момент ее бросит. Забудет о ней. Разлюбит ее. А ещё хуже… если бы оказалось, что Франц просто пользовался ею. Но это уже было за гранью возможного. Ведь в его жизни было столько девушек, столько красивых и родовитых волшебниц! Марлена Латифа Эванс, дочь принцессы Марокко, Катарина и Флоренс Паульсон, члены династии министров Монако, Скарлетт Брайт, дочь известного еврейского бизнесмена, Валери Крайслер, маркиза родовитого семейства… И она. Дочь стоматологов, дочь магглов. Она смешно смотрелась в этом списке, среди принцесс и маркиз. Франц часто говорил ей о том, что он безумно ее любит. Что не представляет своей жизни без неё. Что самое страшное в его жизни — потерять ее и свою семью. Что он скорее умрет, чем бросит ее. Но она не могла избавиться от навязчивых мыслей от том, что в один прекрасный момент… ее сказка закончится.***
Профессор Дамблдор стоял у окна в своём кабинете и смотрел в окно, размышляя о чём-то. Но звук огня в камине, полыхнувший в камине, заставил его вынырнуть из своих мыслей и резко развернуться. Увидев людей, которые посетили его, лицо профессора Дамблдора вытянулось от удивления, радости и, вкупе с ней, страха. — Франц! — воскликнул профессор Дамблдор. — Профессора Эванс и… — он перевёл взгляд с привычно хмурого Александора на такую же хмурую его дочь, Джозефину, — профессор Эванс… Что привело вас к нам? Разве у вас не должны идти переговоры с мисс Карминой Райс? — Должны, вы правы, — кивнул Франц, широко улыбаясь седовласому волшебнику и пожимая ему руку. — Но моя любимая кузина не смогла прибыть в империю Райс — в месте, где она проживает, начался сильный буран, из-за которого порталы открыть не удаётся. По прогнозам, вечером буря утихнет, и Кармина прибудет к нам во дворец. — Мы уже подготовили все, что нужно для переговоров, — подтвердила слова ученика Джозефина, присаживаясь на стул. — Теперь остаётся только ждать. А сидеть во дворце нам, знаете ли, очень скучно. Поэтому… — она перевела взгляд на отца. — У вас есть какое-то предложение? — удивился профессор Дамблдор. — Да, — видя довольное лицо Франца, улыбнулся (хотя, скорее оскалился) Александор Эванс. — Мы подумали, что будет прекрасно, если моя дочь проведёт у вас свой авторский курс по юриспруденции для старших курсов… — Прекрасная мысль! — воскликнул Альбус, даже не дослушав. — Я сейчас же… — Это ещё не все, — отчеканил Александор. Он немного помедлил, прежде чем продолжить. — В Итальянской Академии Волшебства существует дисциплина под названием «Боевые искусства». Студенты в ходе урока проходят боевую магию в совокупности с маггловскими способами защиты и учатся применять это в бою. Мы хотели предложить вам… попробовать данный формат занятий. Профессор Дамблдор непонятливо оглядел троицу. — В каком смысле? — медленно спросил он. Джозефина глянула на Франца и одновременно с ним усмехнулась. — Мы хотим предложить, — произнёс Франц, провести состязание между Хогвартсом и Итальянской Академией Волшебства.***
Профессор Дамблдор согласился под тяжёлым взглядом двух профессоров провести экспериментальное занятие по боевым искусствам. По решению троих преподавателей, занятие было принято провести в Большом зале, убрав столы факультетов и расширив пространство. И теперь, пока профессор Джозефина Эванс с отцом подготавливали Большой зал для масштабного мероприятия, Франц после посещения отца сломя голову нёсся в свою комнату, зная, что Гермиона находится именно там. Но Франц, ожидая увидеть там Гермиону, которая, сидя на его постелив его одежде, играла с Фархуаром и Живоглотом, увидел совсем не то, что хотел. — Что случилось? — тут же спросил Франц, усаживаясь рядом с Гермионой, которая старательно стирала с покрасневшего лица слёзы. — Принцесса, тебя кто-то… Франц не успел закончить вопрос, как Гермиона обняла его за плечи и уткнулась ему в грудь лицом, зарыдав с новой силой, содрогаясь в его руках. Она начала успокаиваться, чувствуя, как Франц нежно поглаживает ее одной рукой по волосам, а другой — по спине, и шепчет ей что-то на ухо, стараясь успокоить. Да, Франц ожидал, что Гермионе будет тяжело перенести их разлуку. Что она будет грустить, не сможет найти себе места… Но он никак не был готов к тому, что увидел. И теперь его сердце разрывалось от боли и чувства вины. Наконец, Гермиона смогла справиться с истерическим припадком, расслабившись в руках Франца, которые продолжали ее прижимать к его телу. Она быстрыми движениями рук стёрла с лица остатки слез и подняла голову. Только сейчас, после нервного припадка, она поняла, что ей не померещилось. Перед ней сидел Франц, в парадной императорской мантии темно-синего цвета, с который сейчас никак не сочетались то беспокойство и тот страх, который отобразился на его лице. «Я схожу с ума, — была первая мысль, которая пришла Гермоне в голову. — Я схожу с ума…» — Ты не сходишь с ума, — беря лицо девушки в ладони, успокаивающе произнес Франц, целуя ее в горячий лоб. — Я действительно здесь. Все хорошо, успокаивайся… — Что ты здесь делаешь? — уже спокойнее спросила Гермиона, наблюдая за Францем из-за прикрытых глаз. — Я тебе писал, что переговоры перенесли, — начал объяснять Франц. — Мы сделали все, что нужно. У нас есть время до вечера, и мы решили отправиться в Хогвартс. Франц вздрогнул и улыбнулся, когда Гермиона взяла его за плечи и уложила на постель, а после легла ему на грудь. Он собственнически обвил своими руками ее тело, прижимая к себе, и зарылся лицом в ее волосы. — Так ты не ответил, — окончательно успокоившись, произнесла Гермиона. — Зачем именно вы приехали в Хогвартс, и кто это «вы»? — Во-первых, «мы» — это я, Джозефина и ее отец, — ответил Франц. — А во-вторых, мы хотели провести для вас курс юриспруденции Джозефины и урок боевых искусств. Мы предложили директору провести практическое занятие по нему… — Вы хотите устроить что-то вроде дуэли? — удивлённо глядя на Франца, прошептала Гермиона. — Какая догадливая, — расплылся в улыбке Франц. — Да, именно так. Ваша школа против моей прежней. Мои одноклассники начнут прибывать примерно через час, все уже дали согласие… — Помолчи, пожалуйста. Лицо Франца вытянулось от такой неожиданной просьбы (единственным человеком, который просил его таким образом, была его мать), но тут же оставил свои обиды, когда ощутил на своих губах губы Гермионы. Францу впервые показалось, что он упадёт в обморок. И это было невероятно странное чувство. Он всегда сохранял спокойствие и владел прекрасным самоконтролем, но сейчас внутри него словно рухнула стена, дав волю всем эмоциям и самым сокровенным желаниям… Гермиона ахнула, когда Франц подхватил ее под коленями и уложил на подушки в центр кровати, не разрывая поцелуя, все более и более углубляя его, кусая ее губы. Она улыбнулась ему в губы и невольно застонала, когда Франц дрожащими руками быстро влез ей под юбку. От неожиданности Франц громко ахнул и тут же зарычал, опуская взгляд вниз: тонкие пальчики Гермионы влезли ему под атласную мантию и быстро расправлялись с ремнём и ширинкой. Франц вздрогнул, а после, увидев, в каком положении он оказался, расплылся в широчайшей, развратной улыбке. Гермиона уложила его на спину, уперев в спинку кровати и надавив Францу на мускулистую, вздымающуюся грудь, и села на него верхом. Когда она двинулась на нем, то громко выдохнула и застонала, когда член Франца упёрся в ткань нижнего белья между ее половых губ. — Раздень меня, — трясясь в предвкушении, прошептала Гермиона, проведя большим пальцем по его губам. Она широко открыла рот и тихо застонала, когда Франц открыл рот и взял в него ее палец, посасывая его. Чувствуя, как между ног Гермионы буквально полыхает, Франц вытащил ее палец изо рта и принялся выполнять ее просьбу. Первой вещью, от которой он решил избавиться, был джемпер. За ним на пол полетела блузка, открывшая Францу невероятный вид. Гермиона схватила Франца за шею и запрокинула голову, когда руки парня напористо сжали ее грудь. Она не смогла сдержать жалобного стона, когда Франц взял ее за талию и, склонив голову и глядя исподлобья на Гермиону, взял в рот ее заострившийся сосок. Девушка сильнее сжала его плечи, когда он выпустил его изо рта и подул на него. Гермиона пропустила вдох, когда пальцы Франца быстро расстегнули крючки ее бюстгальтера. Она приоткрыла глаза и ее голос сорвался: Франц медленно вёл вниз лямки нижнего белья, тяжело дыша. Гермиона закусила нижнюю губу, когда Франц сдернул его и отбросил на пол, продолжив ласкать ее грудь языком. Каждое прикосновение языка Франца к ее чувствительной коже груди заставляло Гермиону едва не задыхаться. Франц старался всеми силами не обращать внимания на болезненные ощущения в волосах из-за цепких пальчиков Гермионы в них. Она громко вскрикнула, когда Франц прикусил зубами твёрдый сосок. — Больно? — целуя сосок и облизывая кожу вокруг него, прошептал Франц. — Ещё… — против своей воли произнесла Гермиона, начиная двигаться на Франце, раскачивая своими бёдрами и слыша его хриплые ругательства. Гермиона выгнулась в руках Франца, когда он послушно перешёл к другой вершине, осторожно покусывая ее, а после зализывая. Пока Франц играл языком и зубами с ее грудью, Гермиона потянулась руками к его мантии, расстёгивая ее и оголяя любимое тело. Франц замычал и сильнее сомкнул губы на ареоле, когда почувствовал, как мантия соскользнула с его тела, оголив грудь. Франц выпустил изо рта набухший сосок и поднял глаза на Гермиону. От ее прекрасного лица внизу живота заныло ещё сильнее: ее лицо и грудь налились румянцем, глаза были практически чёрными, губы опухли от укусов, а ее грудь… была вся влажная от его рта… Гермиона, тяжело дыша, подняла руку и опустила ее Францу на грудь. Она вздохнула и улыбнулась, слыша громогласное биение сердца. — Ты собирался сделать здесь татуировку… — поглаживая кончиками пальцев обнаженную кожу, прошептала Гермиона. — Сделаю, как только все закончится, — уверенно кивнул Франц, оглаживая ее бёдра. Гермиона не сдержала трепетного стона, когда Франц заставил ее приподняться и потянул вниз ее трусики. Гермиона издала жалобный стон: она была настолько мокрой, что кружево прилипло к ней. Это только раздразнило Франца: — Моя… принцесса… — зарычал Франц, оскалившись, и быстро спустил нижнее белье с нее. — Франц, юбка… — схватив его за плечи, прошептала Гермиона, но ее голос тут же сорвался, когда твёрдый член коснулся входа во влагалище. — Я хочу, чтобы ты была в юбке… — Франц схватил ее за бёдра, сжимая их со всей силы пальцами, и, глядя Гермионе в глаза, медленно опустил ее на себя и вошел внутрь. Гермиона задрожала в его руках и, вспоров кожу на его плечах, выгнулась дугой. Франц от этого зрелища упёрся в спинку кровати и оскалился, чувствуя, как в ней тесно и жарко. Наконец, Гермиона свыклась с ощущениями и, взяв Франца за шею, стала раскачивать бёдрами. — Кто?.. — срывающимся голосом зашипел Франц, держа Гермиону за бёдра и глядя, как ее грудь подпрыгивает от каждого движения. — Что ты… — попыталась спросить Гермиона, но ее голос оборвался, когда Франц сильнее насадил ее на себя. — Кто довёл тебя до слез? — тяжело дыша, смог сформулировать вопрос Франц. — Я знаю, что… — голос Франца оборвался, — что ты не просто так… плакала здесь… Гермиона не знала, что ей делать. Но, понимая, что Франц в любом случае узнает правду, склонилась ближе к его лицу, поцеловала его в губы и прошептала в них: — Блейз и Драко… Франц разъяренно зарычал, дёрнув бёдрами, отчего Гермиона громко закричала и качнула ими в ответ. Франц прикрыл глаза, чувствуя, как его начинает потряхивать, и сжал бедра Гермионы, останавливая ее на себе. Она непонятливо поглядела на него, проведя трясущейся рукой по его волосам. — Что ты… — Гермиона громко вскрикнула, когда Франц подхватил ее за бедра, выйдя из неё, и лёг на постель. Гермиона на минуту замешкалась, не понимая, что Франц делает, но тут же покрылась пунцовыми пятнами и зажмурилась. — Франц… — обреченно зашептала Гермиона, в ужасе чувствуя, как он опускает ее вниз. — Франц, ты… — но она не смогла закончить фразу, как широко раскрыла рот и затряслась: — Чёрт, Снейп! Франц довольно заурчал, продолжая удерживать девушку на своём лице и усердно вылизывая ее, чувствуя, как она дрожит. Гермиона восторженно ахнула, когда Франц вошел языком во влагалище, продолжая стимулировать клитор кончиком носа. Привыкнув к новым ощущениям, Гермиона открыла затуманенные глаза и глянула из-за плеча назад. Она прикусила губу и потянулась рукой назад… Франц впился пальцами в ягодицы Гермионы и зарычал, пуская по промежности девушки чертовски прекрасные волны удовольствия. Он на секунду приподнял Гермиону и глянул вниз, громко застонав, видя, как Гермиона нежно проводит рукой по его поддергивающемуся члену. Сделав последние движения языком, Франц ощутил, как Гермиона затряслась на нем и сжала в ладони его член. Он быстро проглатывал влагу со своих губ, пока Гермиона выжимала из него последние капли. Лёжа на скомканной постели, Франц притянул Гермиону к себе, зацеловывая ее лицо. Она же, тяжело дыша, бездумно гладила кончиками пальцев его влажное тело, собирая влагу с кубиков пресса. — С чего вообще начался ваш конфликт? — нарушил молчание Франц, наконец, отдышавшись. Гермиона задержала дыхание, судорожно соображая, что ей говорить. Но все же решила сказать ему все так, как и было. — Меня поставили в пару с Малфоем на Травологии, — начала рассказ Гермиона, нервически чувствуя, как Франц сосредоточенно и напряжённо ее слушает, перебирая ее волосы. — Он… я не знаю, зачем, спросил у меня, получала ли я от тебя какие-то известия по прибытию, — она увидела, как Франц нахмурился, обдумывая сказанное ей. — Я ему ответила, что это не его дело, — Франц медленно кивнул, удовлетворённый ее ответом. — Блейз краем уха услышал наш разговор и решил влезть со своими никому не нужными комментариями, — «Как обычно». — Ну, и… между нами началась ссора… Она оборвалась, думая, что этого будет достаточно, но, Видимо, Франц в ее голосе заподозрил что-то неладное и, нежно взяв ее за подбородок, повернул ее лицо к себе. Когда он заметил, что Гермиона старательно избегает его взгляда, он напрягся: — Что они сделали? — начиная чувствовать желание размазать по стенке двух безмозглых ящериц, спросил Франц. — Я тебе клянусь, я ничего не сделаю… Гермиона почувствовала ком в горле и вновь подступающие слёзы к глазах. Она с ужасом подумала, что у неё сейчас опять случится нервный срыв, и попыталась успокоить себя. — Гермиона… — вновь произнес Франц, сжав ее плечо. — Если не можешь сказать мне словами, посмотри мне в… Франц вздрогнул, когда Гермиона резко повернулась в его руках и устремила взгляд ему в глаза. Гермиона ничего не ощущала, когда Франц влезал ей в мысли и шарился в ее мозгу. Она была полностью поглощена его глазами. Гермиона в силу своей стороны характера, как любознательность, любила книги, и по медицине в том числе. Не мудрено, ведь ее родители — врачи. Она встречалась с понятием гетерохромия, видела ее проявления на страницах учебников, но в живую… Глядя в глаза Францу, было невозможно оторваться. Хоть в его случае гетерохромия была не ярко выраженной (один глаз чёрный, а другой — темно-синий), но именно это и придавало Францу какую-то особую… ценность? И сейчас Гермиона забыла о своих волнениях, переживаниях, слезах, и просто сосредоточилась на больших глазах, в которых отражались блики солнца, проникающие сквозь окна… Увиденное в глазах Гермионы Франца никак не удивило. Он прочитал в ее мыслях именно то, что, в принципе, и ожидал прочитать. Но… Франц многое не понимал в Хогвартсе. Начиная с методов преподавания и заканчивая отношениями студентов друг с другом. Последнее было для него страннее некуда. Привыкший с детства видеть в отношениях с людьми разных категорий уважение, даже если человек был неприятен, Франц был… мягко говоря, слегка шокирован взаимоотношениями между студентами. Особенно его выбило из колеи два пункта, которые он даже отметил в своей записной книжке: 1. Зацикленность на чистоте крови; 2. Отношение к девушкам/женщинам, как к вещам. И в понимании Франца это было действительно странно. Даже не столько странно, сколько… ненормально? Это как минимум неприлично! Неужели родители этих студентов действительно поощряют такое отношения своих детей к тем, кто выглядит иначе, думает иначе? В конце концов, неужели так важно, что человек отличается от тебя? Для Франца стало шоком, когда он понял, что оскорбления магглорожденных в Хогвартсе были нормой. Франц сидел в гостиной Когтеврана, уставившись округлившимися от удивления глазами на Оливера, и медленно произнес: — То есть вы мне хотите сказать, — Франц остановился, переводя взгляд на Уильяма, — что у вас является нормой поносить детей, у которых родители магглы, я ничего не путаю? Оливер и Уильям переглянулись между собой, не понимая удивления Франца, и кивнули. — А у тебя в школе… — смущённый взглядом Франца произнёс Оливер, — было иначе? — Черт возьми, конечно! — Франц с грохотом поставил пустой бокал на журнальный столик. — В моей Академии за любой намёк на… — он лихорадочно стал искать синонимы, — иную чистоту крови карался отработками, снятием баллов с личного счёта студента и понижением его в рейтинге школы! А если дело доходило до точки кипения, вызывали родителей в школу и они писали кучу расписок! Когда я учился в седьмом классе, одного старшеклассника вообще исключили! Уильям и Оливер воззрились на Франца, не веря его словам. Они уже слишком свыклись с оскорблениями, сыпавшимися на «грязнокровок», что уже даже не обращали на них внимания. И теперь им было совестно перед Францем.***
И не мудрено догадаться, что Франц не мог не вступить в конфликт из-за этого. Как-то в один прекрасный сентябрьский день Франц сидел на Защите от Темных Искусств вместе с Гермионой, которая в ту пору была для него всего лишь соседкой по парте, а до «моей принцессы» надо было ещё дослужиться. Они писали конспект, заданный Амбридж, и мило переглядывались друг с другом. Неожиданно над их головами зашелестело. Они синхронно подняли головы и увидели, как на них летит сложённая записка. Франц ловко поймал ее и, увидев на ней имя «Гермиона Грейнджер», любезно передал записку девушке, неожиданно для себя ощутив, что его сердце что-то кольнуло. Гермиона с долей напряженности развернула записку и, пробежавшись по ней глазами, устало закатила их и, к удивлению Франца, скомкала бумажку и раздраженно попыталась засунуть в карман мантии, как… Франц взял ее за руку. — Дай сюда, — тихо попросил Франц. Гермиона удивлённо уставилась на него. — Что? Не хочешь поделиться любовной запиской? — Уж поверь мне, любовной запиской здесь даже не пахнет, — усмехнулась Гермиона, все ещё держа записку в руке. — Это мое личное дело и… Отдай! — Не будь занудой, тебе не идёт, — тихо рассмеялся Франц, разворачивая скомканную записку. И его улыбка тут же сползла с лица, когда он прочитал написанное в ней. Вернее, нарисованное. В записке была карикатура, на которой была изображена Гермиона в окружении книжек, с растрёпанными волосами, торчащими в разные стороны, с кроличьими зубами и в помятой мантии, а под всей этой картинкой было выведено огромными буквами красного цвета«ГРЯЗНОКРОВКА»
Франц тяжело вздохнул, медленно прикрыв глаза, и сложил записку вдвое. Гермиона попыталась вырвать ее из его рук, как Франц ловко убрал записку себе в карман пиджака и перехватил руку Гермионы. От столь неожиданного прикосновения оба смутились, но быстро взяли себя в руки. — Отдай мне ее, — строго приказала Гермиона. — Нет, — отчеканил Франц голосом, не требующим возражений. — У меня есть несколько вопросов к преподавательскому составу и директору, и эта вещь, — он похлопал по карману, где была записка, — мне очень пригодится. Гермиона бросила на Франца испепеляющий взгляд, но все же перестала наседать на него, вновь взяв в руку перо, и продолжила писать конспект. Услышав позади себя перешептывания студентов, посмеивающихся над ней и, как она поняла, этой карикатурой, она уже приготовилась развернуться и жестко осадить двух когтевранцев, как Франц с грохотом положил перо на парту и круто повернулся назад, отчего двое незадачливых художника замолчали, уставившись в страхе на Снейпа-младшего. Лицо Франца, и до этого не особо дружелюбное, приобрело ещё более опасное выражение лица. — Вам заняться больше нечем, я понять не могу? — тяжёлым баритоном произнёс Франц. — Я найду вам занятие — будете свои органы по Хогвартсу искать! — Мы просто… — начали было оправдывать парни, но Франц поднял руку, давая понять, чтобы они замолчали. — Если я ещё раз, — грозным голосом отчеканил Франц, — краем уха услышу, что вы занимаетесь подобными вещами, я вам клянусь, вы очень пожалеете. Не надо переходить мне дорогу. С этими словами Франц одарил двух сокурсников оценивающим взглядом и развернулся назад. Франц сдержал обещания. После уроков Франц отправился к директору с этой запиской, чтобы кое-что выяснить. Как раз у директора оказались профессор Макгонагалл и отец. — Профессор Дамблдор, — войдя с разрешения директора в кабинет, начал разговор Франц, — я могу у вас поинтересоваться? — Конечно, Франц! — воскликнул Альбус. — Я с удовольствием отвечу на все твои… — Как давно в Хогвартсе принято чморить магглорожденных? — Франц упёрся двумя руками в стол, глядя испытующим взглядом на директора, который от такого вопроса аж дар речи потерял. — Франц, — предупреждающе произнёс Северус. — Что? — едва сдерживаясь от гнева, спросил Франц, повернувшись к отцу. — Или ты считаешь нормальным, что у вас в школе на каждом углу слышно и видно, как студенты похабят других студентов просто потому, что они нечистокровные?! — Мистер Снейп, пожалуйста, успокойтесь, — строго произнесла Минерва. — Я с вами согласна, дискриминация магглорожденных недопустима… — А студенты в курсе? — усмехнулся Франц. — Если бы она была под запертом, я бы здесь сейчас не стоял. Это в моей школе она была под запретом и каралась при нарушении строжайшими выговорами. В Хогвартсе я ещё ни разу не видел, чтобы снимались баллы за оскорбления магглорожденных — как правило, вы просто делаете замечания и даже баллов не снимаете! Франц продолжал распинаться ещё очень долгое время и, чтобы успокоить Франца и избежать последующего конфликта, директору пришлось в Большом зале объявить, что с этого года любое оскорбление в сторону магглорожденных будет караться штрафными баллами, отработками, извещениями родителей и, в особых случаях, может дойти до исключения из школы. Услышав это, Гермиона едва удержала рот закрытым. Она перевела взгляд на Франца, который сейчас выглядел довольней некуда: он сидел по струнке смирно, гордо подняв голову, и торжествующе разглядывал студентов. Франц почувствовал на себе взгляд и повернул голову в сторону Гермионы. Девушка улыбнулась ему, получив в ответ такую же тёплую улыбку от Франца. Всё-таки Франц говорил серьезно. И это очень восхитило Гермиону. Второй пункт, который раздражал Франца в Хогвартсе, заключался в оскорбительном отношении к девушкам. И это Франца раздражало ещё сильнее, настолько сильно, что его едва не трясло. Франц, воспитывавшийся в королевской семье, был с детства приучен к уважительному отношению к женщинам. Не могло идти речи о повышении голоса, не то, чтобы оскорбить, унизить… Об ударить даже мысли не должно было быть. Это обострялось тем, что у Франца было в семье большое количество кузин и теть. А ещё это сильнее обострялось после междоусобицы, в которой практически все женщины рода Райс погибли… Для Франца это много значило. После войны его отношение к женщинам укрепилось в одном аспекте: уважении. Франц не отрицал: он и сам иногда был не особо почтителен в общении с женщинами в силу своего вспыльчивого нрава. Но он всегда старался себя контролировать, всегда был максимально вежлив и учтителен, насколько был в состоянии. И когда он видел, как кто-то непозволительно обращался с девушками, у него в голове что-то щёлкало. И в Хогвартсе это «что-то» продолжало существовать. Это было сразу после Нового года. Франц шел по коридору после уроков, дабы встретить Гермиону у гостиной Гриффиндора и пойти вместе с ней в библиотеку, как она его и просила, но его путь преградила одна очень нелицеприятная сцена. В конце коридора Франц заметил ставшую уже родной группу слизеринцев во главе с Драко Малфоем, которая над кем-то весело гоготала. Франц только сделал шаг вперёд, чтобы разогнать эту компанию, как его слух резанул женский крик. — Отпустите меня! Что я вам сделала?! Франц тихо проматерился и направился широкими шагами по коридору. Как он и ожидал, в скоплении людей он увидел Чжоу Чанг, всю заплаканную, на грани истерики. Когда слизеринцы увидели разъярённого Франца Снейпа, то тут же расступились в ужасе перед ним. Франц взял Чжоу за руку и выдернул из этой компании, заводя за свою спину. — Слушайте, — медленно, стараясь не сорваться, произнёс Франц, блуждая взглядом по слизеринцам, особенно задержав взгляд на Драко, — вы действительно такие ублюдки, или я просто чего-то не понимаю? Я могу понять, почему вы так относитесь к магглорожденным. Но я не понимаю, что вам девчонки-то сделали?! Всех малолеток перепугали и решили переключиться на них?! Вы, мать вашу, чистокровные волшебники, аристократы, да, в конце концов, вы мужчины! Вам действительно не стыдно так обращаться с девушками?! В ответ Францу было молчание. Даже Забини оставил его речь без комментария. — Какие же вы жалкие, — выплюнул Франц, брезгливо окинув их взглядом. — Пойдём, Чжоу. Девушка судорожно кивнула, стирая слёзы с лица, и двинулась вслед за Францем. Франц отправил Гермионе записку, где разъяснил всю ситуацию, и сообщил, что придёт чуть позже. Поэтому теперь он сидел в гостиной Когтеврана и пытался успокоить Чжоу, что у него, практически, получилось. Она, хотя бы, перестала плакать. — Все? — улыбнулся Франц, подавая ей платок. — Истерика завершена? Потопа не будет? Чжоу смущённо улыбнулась и кивнула, вытирая платком последние слёзы. — Спасибо тебе, — тихо произнесла Чжоу, заламывая руки. — Да ладно, — отмахнулся Франц, смотря на огонь, полыхающий в камине. — Гермионе очень повезло с тобой, — улыбнулась Чжоу, глядя на Франца. Франц ничего не ответил, продолжая смотреть на пламя в камине.***
— Франц, — Снейп дернулся, когда понял, что его треплют за плечо, — Франц, ты слышишь меня? — Да… — поморщился Франц, — да, извини… Просто задумался… — он сел на постели, молча призвав мантию и одежду Гермионы. Только после того, как они оделись, они решили продолжить разговор. — В принципе, — выдохнул Франц, сидя на постели напротив Гермионы, — я увидел то, что и ожидал. Я поговорю с этими двумя… — он замолчал, подбирая цезурные выражения, — двумя экземплярами и они больше не будут к тебе лезть… Гермиона благодарно улыбнулась Францу и нежно поцеловала его в губы. Но она почувствовала что-то неладное и, взглянув на Франца, заметила, что он слегка… разочарован? — Что-то случилось? — сощурилась Гермиона, обняв Франца за шею. — Мы сколько с тобой встречаемся? — задал встречный вопрос Франц. — Почти пять месяцев? — Четыре с половиной, — утвердительно кивнула Гермиона, не понимая, к чему Франц клонит. — И…? — Ты, блин, серьезно все ещё сомневаешься во мне? — поморщился Франц, глядя в лицо Гермионе. «Всё-таки увидел», — обречено пришла к выводу Гермиона. — Может, это я чего-то не понимаю, — Франц встал с кровати, расхаживая по комнате. — Но в чем проблема?! Я тебе ни разу не дал повода усомниться в моей верности к тебе… — Ты сам мне рассказывал, что в отношениях с Марленой изменял ей, — вырвалось из уст Гермионы. — Как и она мне, — выпалил Франц. — А ещё я тебе рассказывал, что наши отношения были полным дерьмом, мы никогда не любили друг друга и вообще непонятно, как мы вообще так долго встречались! — Я тебе могу объяснить, почему, — поднялась на ноги Гермиона, глядя горящими глазами в не менее полыхающие очи Франца. — Вы оба из знатных родов. Вы знакомы с детства. Вас с детства готовили к тому, что по достижению совершеннолетия вы поженитесь и будете править страной вместе! Да, и в конце концов… — «Где я и где она: я, безродная грязнокровка, и она, принцесса королевства Марокко», — закончил за неё Франц, вызвав этим замешательство у Гермионы. — Да, я это тоже у тебя голове прочитал. Гермиона, — он взял ее за плечи, — мы столько времени вместе, столько всего вместе прошли! Неужели ты все ещё сомневаешься во мне? Я хотя бы раз дал тебе хотя бы тень сомнения во мне? — Гермиона отвела взгляд в сторону, чувствуя, что слёзы подступают к глазам. — Нет!.. Боже, Гермиона! — он обреченно вздохнул и быстро подошел к Гермионе, беря ее лицо, по которому бежали слёзы, и поцеловал ее в губы. — Не плачь, все хорошо… Гермиона опустила Францу голову на грудь, прикрыв глаза и зарывшись лицом в его мантию. Она невольно тихо рассмеялась: — От тебя пахнет моими духами, — она услыхала тихий смешок из уст Франца. — Со вчерашнего не выветрилось, — рассмеялся Франц, сильнее прижимая Гермиону к себе и целуя ее к макушку. — Да и вообще, наверное, уже не выветрится… — он вздохнул запах ее волос и тихо хмыкнул: — Как и мои духи от тебя.***
— Я все равно не понимаю, зачем нашим студентам изучать ваш курс, профессор Эванс? — спрашивала в Бог знает который раз Долорес Амбридж, чем очень раздражала Джозефину. — Разве вы думаете, что министерство магии не способно защитить студентов? — Именно так я и думаю, — медленно произнесла Джозефина, не отрывая взгляда от своих записей. — Отец, поправьте тот стол, — она вслепую указала на стол Слизерина, — а то кто-нибудь отлетит в него и сломает спину. Александор молча кивнул и отлевитировал стол в другое место. Параллельно с обустройством Большого зала мужчина прислушивался к разговору дочери и мерзкой жабы Амбридж, считая про себя, когда Джозефину понадобится оттащить от этой любительницы розового. Но пока Джози держалась отлично. — Профессор Амбридж, — устало произнесла Джозефина, наконец, оторвавшись от своих записей и удостоив своим вниманием профессора, — у меня нет никакого желания разговаривать с вами о целях моего курса. Я преподаю его в разных странах мира уже десять лет, и вы первая, у кого возник такой вопрос. Поверьте моему богатому опыту — министерство не всегда может обеспечить безопасность. Именно поэтому и существует мой курс. Я учу защищать свои интересы, а не вставляю палки в колеса министру. — Ещё вопрос, — продолжала допрос Амбридж. Джозефина тяжело вздохнула, переводя дыхание, и кивнула. — Почему ваш курс имеет такое, скажем… немного противоречивое название? — Это не я дала название курсу, и не с меня это надо спрашивать! — рявкнула Джозефина, да так, что все присутствующие в зале вздрогнули и затихли. — Чего вы вообще ко мне пристали?! За собой смотрите! Я вам вообще никто! Единственные два человека, перед которыми я должна отчитываться, — это мой отец и мой работодатель, Виктория Гибсон! Насколько я знаю, вы не они, верно? — Долорес испуганно кивнула, видя, как Джозефина резко вышла из себя. — Вот и не трогайте меня! — Ваш не кажется, — все же осмелела Долорес, — что вы слишком грубо разговариваете со мной? — Как же ты меня заебала, — выматерилась на русском языке Джозефина и продолжила уже на английском. — Нет, мне так не кажется. Это вы привыкли лизать задницу министру и его прихвостням! Я — не из этих людей. Я общаюсь так, как сама считаю нужным, и никто мне ни указ! Служить бы рад, прислуживаться тошно! — сделала насмешливый реверанс Джозефина, растянув алые губы в улыбке, явно не очень искренней. — А теперь прошу простить меня, мне надо отлучиться до директора. — Мисс Эванс, — окликнула ее Долорес уже у самого выхода, — смотрите, как бы ваша чрезмерная гордость вас не погубила! — Дорогая моя! — в своей привычной насмешливой манере, протянула Джозефина, хлопнув в ладоши. — Я пережила развар СССР, чем ты меня напугать вздумала?! Меня, человека, который менял паспорт СССР на паспорт РФ, в русском паспортном столе, нельзя напугать*! С этими словами Джозефина круто развернулась на шпильках и вышла из Большого зала, только подол ее чёрного платья и длинные рыжие волосы сверкали.***
— Я действую из соображений безопасности и лучшего исхода событий! — в который раз повторяла Хюррем Бахтейжар, продолжая напирать на профессора Снейпа. — Я не желаю, чтобы мои сыновья стояли в самом опасном строю во время войны! — уже едва контролируя себя, повысил голос Северус. — А я вам говорю — с ними все будет в порядке! — Хюррем, казалось, очень веселил спор. — Что ж вы как маленький! Франц и Фредерик согласны! Вам просто надо бумаги подписать, и все! — Я не буду ничего подписывать, даже не мечтайте! — хлопнул по столу Северус и поднялся на ноги. — Они не будут находиться в самом опасном гарнизоне, где самая высокая вероятность смерти, и точка! — Слушайте, — Хюррем порядком поднадоел часовой спор, и она решила прекратить свои бессмысленные шутки и перешла к аргументам, — я знаю, вы боитесь за детей, я за них тоже боюсь не меньше вашего! Но поймите меня — они должны быть в этих гарнизонах! Фредерик — важное звено морской пехоты, лучше него знает море разве что только сам Максимилиан Кадагор! Без него велика вероятность проигрыша на морской границе, и тогда все пойдёт под откос! О Франце даже речи не может быть — он, как кандидат на трон, должен выступить в качестве главнокомандующего, дабы люди увидели, что у него есть голова на плечах, чтобы управлять армией, и что он сам в состоянии вступить в битву! Если мы его уберём из боя, какой смысл вообще будет воевать?! Если мы скинем Франца и Фредерика со счетов в бою, велика вероятность, что нас всех подметут после наступления под статью «Бунт» и казнят к чертям! И уж поверьте мне — тогда Франц и Фредерик точно погибнут, я вам гарантирую! Северус раздраженно зарычал, понимая, что он оказался в тупике. — Я вам даю слово, — уже спокойнее произнесла Хюррем. — Франц и Фредерик выживут и проживут ещё очень долго. Мы будем защищать их ценой собственных жизней, чего бы нам это не стоило. А теперь, Северус, — она придвинула концом шпаги документ, — поставьте подпись и прекратите разводить истерику. Северус грозно глянул на Хюррем Бахтейжар, но отпираться было бессмысленно. Она была права. Если Франц и Фредерик не будут участвовать в главных полях битвы, в войне нет никакого смысла. И тогда он точно потеряет сыновей. Причём обоих. Раздраженно взяв в руку перо, он быстрым движением поставил роспись на бумаге и протянул его женщине. Она удовлетворенно приняла его и, скрутив, убрала в серебряный футляр. — Так бы сразу, — хмыкнула Хюррем. Она уже было направилась к дверям, но тут остановилась, словно что-то неожиданно пришло ей в голову. — Знаете, Северус, один великий правитель сказал некогда одну фразу: «Нельзя недооценивать нашего врага. Будь он хоть муравьём, воспринимайте его так, будто он лев. Никогда не надо забывать об этом. Вот тогда победа будет нашей». Думаю, вы ее слышали? — Северус медленно кивнул. — Слышали. Так вот, в нашей теперешней ситуации она как нельзя лучше описывает положения дел. Кармина — это муравей. Ничтожный муравей, которого вроде так легко раздавить. Но один чертов неверный шаг и… — Северус вздрогнул, когда в стол вонзился кинжал и проткнул его насквозь, такой силы был удар, — всё. Помните об этом. После столь спонтанного монолога Хюррем Бахтейжар плавно вышла змеиной походкой из его покоев. А Северус остался стоять посреди комнаты. Глядя на стол, в котором зияла дыра от кинжала.