Мне хочется домой, в огромность
Квартиры, наводящей грусть.
Войду, сниму пальто, опомнюсь,
Огнями улиц озарюсь.
Перегородок тонкоребрость Пройду насквозь, пройду, как свет, Пройду, как образ входит в образ И как предмет сечет предмет.
Пускай пожизненность задачи, Врастающей в заветы дней, Зовется жизнию сидячей, — И по такой, грущу по ней.
Опять знакомостью напева Пахнут деревья и дома. Опять направо и налево Пойдет хозяйничать зима.
Опять к обеду на прогулке Наступит темень, просто страсть. Опять научит переулки Охулки на руки не класть.
Опять повалят с неба взятки, Опять укроет к утру вихрь Осин подследственных десятки Сукном сугробов снеговых.
Опять опавшей сердца мышцей Услышу и вложу в слова, Как ты ползешь и как дымишься, Встаешь и строишься, Москва.
И я приму тебя, как упряжь, Тех ради будущих безумств, Что ты, как стих, меня зазубришь, Как быль, запомнишь наизусть.
Б. Л. Пастернак
***
Франц был полон уверенности, что ночью он сможет вернуться в Хогвартс и останется с Гермионой. Но его ожидания не оправдались. Лишь в пять утра Франц освободился и, с полным отсутствием сил, едва смог открыть портал, разделся до брюк и упал рядом с Гермионой, даже не умывшись, что было для него в диковинку. Гермиона открыла глаза от шевеления позади себя и, увидев усталого Франца, мгновенно провалившегося в сон, тяжело вздохнула и накрыла его одеялом, в которое он тут же закутался и уткнулся носом ей в плечо. Гермиона встала по будильнику в семь утра. Она быстро отключила его, боясь разбудить Франца. Но было уже поздно — Франц уже открывал глаза, потягиваясь на постели. — Мои дела немного затянулись, — извиняющимся тором произнёс Франц. — Поспи ещё, — попыталась улыбнуться Гермиона. — Ещё рано… — Мне нужно обратно, — выдохнул Франц, садясь на постели. — Я схожу в душ и отправлюсь обратно. — Что с тобой происходит? — Франц удивлённо посмотрел на Гермиону, сложившую руки на груди. — Ты пропадаешь днями, не спишь, ничего не рассказываешь! И… — Со мной все в порядке, — твёрдо произнёс Франц. — Если бы что-то случилось, ты бы узнала первой… — Ты говоришь так всегда, — закатила глаза Гермиона. — А по итогу сознаешься только тогда, когда у тебя уже нет выхода. — Это не правда, — оскалился Франц, сев на постели. — Я всегда говорю тебе правду, ничего и никогда я от тебя не скрывал. Это уже ты начинаешь себя накручивать… — Это тебе так кажется, — сложила руки на груди Гермиона. — Ты не замечаешь за собой, как врешь… — увидев взгляд Франца, она исправилась: — Ладно, недоговариваешь. Но ты вообще осознаёшь, что твоё молчание не улучшает ситуацию, а наоборот — ухудшает? В ответ Гермионе было молчание и тяжелый взгляд чёрных глаз, который ничего не выражал. Она обреченно вздохнула: — Как обычно, ты считаешь, что ты прав, что все вокруг тебя ничего не понимают и лишь ты способен трезво смотреть на ситуацию! — Франц прикрыл глаза, слыша, как голос Гермионы начинает срывать на истерический крик. — Но пойми — мы все переживаем за тебя! Мы хотим помочь тебе, но ты закрываешься от нас и делаешь вид, что все хорошо, хотя даже мы, люди не заинтересованные политикой, видим, что ничего не в порядке! Закончив свой монолог, Гермиона ожидала ответной реакции Франца. Но тот продолжал молчать, испытующе глядя на неё. Это было странно — Франц всегда находил, чем ответить. А теперь он даже не предпринимает самых глупых попыток оправдаться. — Твоё молчание сейчас лишь подтверждает понимание твоей неправоты, — поморщилась Гермиона. Она ещё сильнее нахмурилась: — Ты так и будешь молчать? — Мне нечего тебе сказать, — тихо прошептал Франц, заставив Гермиону удивиться. «Либо произошёл какой-то катаклизм во Вселенной, либо ты просто издеваешься». — Мне правда нечего тебе сказать, — повторил Франц, видя замешательство на лице девушки. Гермиона пронзила Франца острым взглядом и прошла мимо в ванную комнату. Франц едва сдерживался, чтобы не закричать на всю комнату и не обрушить ее стены. Не делал он этого лишь потому, что у него уже не было сил. Когда Гермиона вышла из ванной, уже немного успокоившись, она не увидела Франца. От него осталась лишь записка на столе.«У меня срочные дела.
Мне надоело выслушивать ото всех, какой я ужасный и что я никого ни во что не ставлю. Я уже миллион раз говорил, что не вовлекаю вас в свои дела потому, что не хочу подвергать вас опасности. Если ты не доверяешь мне, я не собираюсь оправдываться. Прости, но от тебя я такого не ожидал. Я думал, что уж ты меня поймёшь и доверишься мне.
Оказалось, я ошибался».
Гермиона раздраженно зарычала и швырнула записку на стол. Ее несказанно бесило самопожертвование Франца. Но теперь в душе зародился ещё и страх — что такого сейчас скрывает Франц, что не может рассказать никому?***
Кармина Райс сидела в одной из самых отдаленных темниц и бездумно глядела в окно. Уже несколько дней к ней наведывалась лишь прислуга, которая приносила еду. Франца последний раз она видела, когда только была помещена в темницу. Неожиданное лязганье двери заставило Кармину выйти из транса и испуганно сжаться. На пороге показалась Фредерика, нянька Франца. — Выходи, — женщина кивнула головой. Но смысл слов не сразу дошёл до Кармины. — Чего ты сидишь? Это приказ господина Франциска! Кармина облегченно вздохнула. «Наконец, мои муки закончатся. Неужели ему понадобилось столько времени, что решить, казнить или помиловать? Или же он просто издевался?» Выйдя из камеры, Кармина нахмурилась — Фредерика вела ее наверх, в замок. — Куда мы идём? — собственный голос показался таким скверным, что Кармина тут же сморщилась. — Я отведу вас в баню, а после выдам платье, — слова Фредерики были словно насмешкой. Увидев взгляд Кармины, Фредерика произнесла: — Господин Франциск приказал выпустить вас, — Кармина раскрыла рот от удивления. — После того, как мы приведём вас в порядок, Франциск пожелал встретиться с вами.***
Франц стоял у зеркала в своих покоях, оправляя мантию темно-фиолетового цвета, когда в двери постучали. — Войди, — не оборачиваясь, бросил Франц. — Господин, — склонившись, произнёс стражник. — Госпожа Кармина Райс пожаловала. Франц замер, держась за воротник. Сердце зашлось беспокойной дрожью, ноги подкосились, от лица отхлынула кровь. Зародился приступ тошноты. — Пусть войдёт, — опустив руки и заведя их за спину, произнёс Франц, разворачиваясь лицом к двери. Когда на пороге показалась Кармина, Франц ощутил, как горло сдавило от учащающегося пульса. Словно сердце колотилось прямо в горле. Кармина за эти дни изменилась. Она не потеряла былой красоты, но ее осунувшееся лицо, покрытое маской бледности, заставляло Франца испытывать муки совести. Перед глазами вставали сразу все картины: и детские игры в догонялки, и попытки убийства… Реальность плавилась. Темно-синее платье, выданное Кармине, подчеркивало ее худобу и мертвенную бледность, особенно выделявшуюся на фоне ее чёрных волос. Во Франце поднималась волна из мук совести, но она не могла пересилить те воспоминания о тех страданиях, которые принесла Кармина ему и всем близким. Как бы Франц не старался, он не мог забыть крики кузена Кольта и его маленький сыновей, которых приказала казнить Кармина. Не исключено и то, что Хильда Райс умерла своей смертью. Ведь Кармина была настолько сильно ослеплена жаждой власти, что могла пойти на что угодно. Даже не убийство матери. Отныне Кармина Райс больше не была ему сестрой. Кармина Райс была лишь человеком, носящим с ним ту же фамилию. — Зачем ты выпустил меня? — голос кузины заставил вынырнуть из собственных мыслей. — Зачем приказал привести к себе? Франц несколько секунд глядел в упор на кузину, а затем пожал плечами: — Я всегда был человеком со слишком сильной совестью, — произнёс Франц. — Если у каждого члена династии погибелью был гнев или жажда власти, моим концом, наверняка, станут муки совести, — Кармина внимательно слушала каждое слова. — Я не могу спать уже долгое время. Мне снятся жуткие кошмары, от которых я просыпаюсь в холодном поту. На меня давит совет с принятием решения — я должен был вынести его три дня назад, но так и не решился. — Не похоже на тебя, — заметила Кармина. — В этом и дело, — вздохнул Франц. — Я не знаю, что мне делать. И поэтому… Тут Кармину осенило. Она больше удивилась, нежели разозлилась. — Ты хочешь спросить моего мнения по поводу того, что сделать со мной?! — не веря спросила Кармина. Франц усмехнулся, обнажив белоснежные клыки: — Нет, — покачал головой он. — Я хочу провести с тобой день и понять, правильно ли решение, которое я вынес относительно тебя. От слов Франца сердце Кармины зашлось беспокойными ударами. — И… какое же решение ты вынес? — сглотнув, прошептала она. — Это неважно, — склонил голову Франц. — Важнó то решение, которое я вынесу после.***
Франц и Кармина шли по заснеженному саду и молчали. Никто из них не знал, как начать разговор и о чем говорить. Между ними образовалась пропасть, через которую невозможно было перекинуть мост. Если раньше они могли поговорить хотя бы на отвлеченные темы, то теперь… больше не было той семейной теплоты. — Ещё не планируешь свадьбу? — решилась начать разговор Кармина. Франц удивлённо взглянул на кузину, отчего она усмехнулась, прямо как он: — Я видела, как ты смотришь на неё. Тогда, во время покушения на поместье Франциски, ты сжёг моего поданного заживо, когда он едва не убил твою подругу. Ты ведь вообще не пользуешься стихийной магией даже для облегчения жизни, а тут убил человека! Это многое дало понять. Франц кивнул ее объяснению и пожал плечами. — Я не планирую связывать себя узами брака, пока не окончу школу, — ответил Франц. — Да и детей не хочу заводить до двадцать пяти лет. — Почему? — нахмурилась Кармина. — Практически все в нашей семье обзавелись детьми в восемнадцать-двадцать лет, твоя мать в том числе. — И к чему хорошему это привело? — выдохнул Франц. — Дети рожают детей. Ничего из этого не вышло. Бабушка родила первого ребёнка в пятнадцать, и что теперь? Все ее дети мертвы, так же как и почти все внуки и все правнуки. Это пример того, что детей нужно рожать в осознанном возрасте, чтобы в будущем дать им возможность стать полноценными людьми наравне с собой. Слова Франца заставили Кармину поморщиться, словно от боли, но Франц был погружён в свои мысли, поэтому не заметил. — Ты ведь ни разу не встречался с провидцем Гисли? — вновь задала вопрос Кармина. Франц покачал головой. — А вот мне в детстве выпала такая возможность. Франц заинтересованно посмотрел на сестру. — И что он сказал тебе? — решился спросить Франц. Кармина усмехнулась и в упор посмотрела на Франца. От ее взгляда он похолодел. А от слов сестры его затошнило: — «Ты умрешь от братской руки и не сможешь обрести покой», — процитировала слова провидца Кармина. Она немного помолчала и, вновь взглянув на кузена, произнесла: — Теперь ты понял, почему я решилась на убийство Кольта, а после — и на твоё? Франц хотел кивнуть, но передумал. Его неожиданно накрыло злостью. — Провидец сказал, что ты умрешь от братской руки, — Кармина кивнула, не понимая злости Франца. — От братской, не от руки племянников. Маленькие дети тебе точно не могли сделать ничего плохого, но ты не пощадила и их… — Будь на моем месте, чтобы ты сделал?! — разъярённо зашипела Кармина на него. — Не строй из себя святого! — Я не строю из себя святого, я грешен, как и все люди в мире, — огрызнулся Франц. — Я всегда поступаю по справедливости. И твой поступок был отвратителен, ты не имела права лишать детей жизни. И если бы я был на твоём месте, — поморщился Франц, — я бы никогда так не поступил. — Посмотрим, что будет спустя десятилетия, — усмехнулась Кармина, — когда твоя власть будет висеть на волоске и тебе придётся выбрать: ты или дети? — Я лучше выпью яд, чем подниму руку на своего ребёнка, — спокойно произнёс Франц, отчего Кармина замолчала. — Я не смогу жить, если сам, своими руками, что-то сделаю со своим ребенком или внуком. Это уже буду не я, а лишь то, что осталось от меня. Молчание вновь повисло между кузенами. И нарушила вновь его Кармина: — Именно этим ты и отличаешься от всех Райсов, — усмехнулась она. — Ты ставишь выше интересы чужие, нежели свои собственные. Ты готов отказаться от власти, лишь бы не стать таким, как иные императоры. Это специфика твоей нечистой крови, — Франц закатил глаза. — Маггловское начало в тебе борется с чистокровным: с одной стороны ты понимаешь, что даже родственники иной раз заслуживают жестокого наказания, а с другой твоё доброе сердце встаёт на их защиту, говоря, что любой может исправиться. — Это не борьба крови во мне, — ответил Франц. — Это столкновение воспитаний разных стран: я родился в жестоких условиях Магической Германской империи Райс, где казни — обычное дело. Но жил я в демократичной Италии, где людям даже не разрешено применять сыворотку правды. И теперь, спустя столько лет вернувшись домой, я не готов мириться с зверскими законами, которые были приняты еще в древние времена. Кармина хотела усмехнуться, но последние слова заставили ее лицо вытянуться. — Неужели ты… — она не успела договорить, как Франц перебил ее. Ее дыхание сбилось от слов кузена. — Да, ты все верно поняла, — гордо вздернул голову Франц. — Я намерен реформировать Конституцию страны и изменить государственный строй.***
— Господин Вильгельм, — Хюррем громогласно поприветствовала визиря, войдя на его балкон. — Вы вызывали меня? Вильгельм оглянулся на Хюррем, словно видел ее впервые, и рассеянно кивнул. — Подойди ко мне, — Вильгельм властно махнул рукой с драгоценными перстнями. Хюррем пожала плечами и легкой походкой подошла к визирю. — Взгляни на это. Хюррем Бахтейжар подошла к балконным перилам и взглянула вниз. Ее лицо исказилось от гнева и непонимания: Франц как ни в чем не бывало прогуливался с Карминой и о чём-то мирно беседовал с ней. — Что он удумал?! — зарычала Бахтейжар. — Какого черта он освободил эту воблу?! — Он что-то задумал… — прошептал Вильгельм, почесывая бороду. — Что-то явно не так… — Конечно, не так! — вспылила Хюррем, размахивая руками. — Его Гермиона уже все мозги вытрахала ему, раз он такой хуйней занимается! — Ну-ка замолчи! — шикнул Вильгельм. — Не выражайся. Не забывай, что ты женщина! — Раз в месяц я с прискорбием об этом вспоминаю в полном объёме, — рассмеялась Хюррем, видя, как щеки Вильгельма немного порозовели. — И что нам с этим, — она кивнула на Райсов, — делать? — Ничего, — покачал головой Краузе. — Франц теперь император, мы больше не можем его поучать. Но что-то мне подсказывает, — Вильгельм тяжело вздохнул, — что здесь что-то не чисто. — В каком смысле? — нахмурилась Бахтейжар. — Что значит «нечисто»? — Не мог Франц просто так взять и простить ее, — прошептал Вильгельм. — у него есть какой-то план, но вот какой…***
Я проклял всё, к чему прикасаюсь. Никто не выпьет воду, которую пил я. Даже если будет умирать от голода, не съест хлеба, который ем я. Когда выхожу на базар, хулиганы плюют на землю. Дети убегают, матерям становится страшно. Меня не захоронят с другими подданными — у нас своё кладбище. Даже имён не напишут на чёрных надгробных камнях, для того чтобы не проклинали эти имена. Как кузнец куёт подковы, как он взмахивает своим молотом, также и я забираю чужие души, ни разу не замешкавшись , не смотря на чужие слёзы, так как я знаю, что у каждого в жизни есть свои обязанности. И это моя. Я — палач. Наш Повелитель — это тень Бога на Земле. Он вынесет приговор, а я стану его ангелом смерти и исполню его. До сегодняшнего дня я отрубил сотни голов, кидал петлю на шею. Видел плачущие и молящие глаза. Кто он, какое совершил преступление, грешен или нет — не знаю. Но получив приказ, отправляясь за жизнью, я молю только об одном: Боже, молю тебя! Лишь бы этот человек не был невиновен…***
Северус Снейп вошел в свои покои после долгого и изнурительного рабочего дня, в процессе которого он едва сдерживался, чтобы не выйти из себя. Выходки Франца его доконали, но больше всего его изнурило то, что он не мог противостоять сыну. Как он, обычный человек, может перечить императору? Да, Франц его сын. Но в империи Райс совершенно иные законы. В их стране он, Северус, никто. И даже Франц не в силах изменить это. Неожиданно камин в апартаментах профессора полыхнул и в нем показалось знакомое очертание женщины. Северус едва сдержался, чтобы не поморщиться — это была Хюррем Бахтейжар. — Что вам здесь нужно? — стараясь сразу не переходить на агрессивный характер, спросил Северус. — Спросить у вас кое-что, — приторно улыбнулась Бахтейжар. Но ее улыбка тут же сползла с лица: — Ну, что? Вы довольны? Северус резко повернулся к Хюррем и пронзил ее взглядом. — Я не понимаю, о чем вы, — поморщился Северус. — Говорите яснее… — Я спрашиваю: довольны ли вы тем, что вам удалось убедить Франца не совершать казнь? — оскалилась Бахтейжар. Северус даже не понял, как у него отвисла челюсть. Франц, что… действительно передумал? — Знаете, профессор Снейп, — медленно прохаживаясь по кабинету, заговорила Хюррем. — Вы в силу своей неоснащенности в делах политики не понимаете, чем это может грозить Францу и всей стране в будущем. Вы считаете, что ваш сын станет монстром вроде его предков, если совершит казнь над кузиной. Но знаете, что действительно может случиться, если ваш сын этого не сделает? — она склонилась над Северусом и испепелила его взглядом. — Ваш сын будет гореть в адском пламени, если он не совершит то, что должен. Его решение обернётся против него, и уже ничего нельзя будет изменить. Начнётся война, да такая, что даже страшно представить. От слов Хюррем Северус стал ещё бледнее, чем обычно. Неужели Франц передумал? Что его сподвигло на это решение? И что оно повлечёт за собой? Теперь, от слов Бахтейжар, Северус чувствовал опустошение. Неужели если Франц не казнит кузину, это может обернуться против него? Казалось бы, Франц принял демократичное решение, дал показать, что он не такой жестокий, как его родственники, что он готов на компромисс. Но с другой стороны… Отказом от казни Франц навлекал на себя тучу проблем. И они могут повлечь за собой смертельный исход.***
— Я приказал подготовить для тебя покои, — прокашлялся Франц, идя с кузиной по коридору дворца. — Они находятся недалеко от моих. Если тебе что-то понадобится, непременно скажи слугам. Тебя обеспечат всем необходимым. — Единственное, что мне необходимо, — это моя палочка, — поморщилась Кармина. — Я ощущаю себя неполноценной без магии. Франц пожал плечами: — Тема закрыта, — отрезал Франц. — Я не верну тебе ни палочку, ни сниму браслеты. Условие, при котором ты получила свободу, — отсутствие магии и оружия. Кармина закатила глаза и фыркнула, но ничего не сказала. — Спокойной ночи, — хмыкнула она под нос и мгновенно скрылась в своих покоях, громко хлопнув дверьми. Франц простоял в коридоре несколько минут, глядя на закрытые двери. Она прикрыл глаза, запрокинув голову назад, и тяжело вздохнул. — Стража! — громко гаркнул Франц. — Срочно позовите ко мне Хюррем Бахтейжар!***
Хюррем Бахтейжар привычно вошла в императорские покои вальяжной походкой, громко хлопнув дверьми. Увидев Франца, стоящего к ней спиной, напряженного и… растерянного, Бахтейжар нахмурилась. — Что-то случилось? — забыв о своей злости на Франца, спросила Хюррем. — Ты плохо выглядишь. Франц выдохнул и развернулся к Хюррем. Та едва сдержала удивлённый вздох — Франц выглядел так, словно не спал сутками, не ел и чём-то тяжело болел. — Мне нужно, чтобы ты отправилась в Хогвартс и взяла роспись директора, что я могу обучаться вне школы, — откашлялся Франц. Участившееся курение говорило о себе — начал садиться голос. — Во-первых, это не моя работа, — поморщилась женщина. — Для этих дел у тебя есть Фредерика. А во-вторых, неужели ты не хочешь больше обучаться там? Ты же нашёл общий язык со всеми, плюс — там твои друзья и девушка. Да и мы тебе поможем, пока ты учишься… — Я буду продолжать учиться там очно, когда у меня будет свободное время, — с расстановкой произнёс Франц. — Сейчас у меня слишком много дел, я физически не смогу успевать посещать занятия. Помимо этого, — Франц шагнул к Хюррем, — я хочу, чтобы ты отправилась через портал во Францию, — лицо Хюррем вытянулось от удивления. — Кармина, да и Хильда, не занимались развитием пехотных полков Франции, которые были созданы в последние годы жизни Ральфа. Проведи там строевую подготовку и посмотри, как полководцы подготовили своих воинов. Хюррем Бахтейжар склонила голову и с подозрением оглядела Франца. Она видела, что юноша действительно уже долгое время неспокоен, что сильно сказывается на состоянии его здоровья. Но говорить об этом она ему не стала — Франц был не только уставшим, но ещё и злым. Сегодня у него явно не было настроения, и он мог взорваться в любую секунду от любого неосторожного движения. Поэтому Бахтейжар пожала плечами и ответила: — Я сейчас же отправлюсь в путь, — она склонила голову и вышла из покоев с позволения Франца. Как только дверь за Великим полководцем закрылась, Франц тихо прошептал, глядя на дверь: — Одной проблемой меньше. Теперь хоть она мешать не будет.***
Франц решил переночевать в своём дворце. Оправдал он это тем, что хочет с утра проводить кузину лично в отдаленное поместье. И правду среди них знала лишь одна. И она молчала, сохраняя лицо. Франц сидел за рабочим столом в своих покоях, изучая указы совета, которые ему предстояло или одобрить, или отвергнуть. Когда на часах было без десяти минут одиннадцать, он отложил бумаги, снял очки, потёр переносицу и позвал слугу. Приказал подготовить баню. Хотелось остаться одному и никого не видеть и даже не слышать. Словно он остался один в этом мире. Франц отослал слуг, едва сдержавшись от всплеска гнева объяснил, что ему не нужна помощь. Сидя под струями горячей воды, обжигающей татуированную спину, Франц заламывал руки, раздирал запястья. Он зашипел, когда задел шрам и содрал с него корку. Наспех забинтовав его, Франц набросил на себя халат и быстрыми шагами скрылся в своих покоях. Когда Франц уже был в ночной одежде, состоящей из атласных штанов и рубахи темно-синего цвета, он раздраженно дожидался того человека, который знал, что случится этой ночью. На часах было без пяти минут двенадцать ночи, когда в двери постучали. Франц повернул голову и молча уставился на женщину, стоящую перед ним. Это была Фредерика, его нянька. Она была в привычном строгом чёрном платье в пол, облегающем фигуру, с резной тростью и как всегда безупречной прической на платиновых волосах. Она подняла на него с позволения чёрные глаза и молча кивнула: — Все готово, — Франц помедлил и все же кивнул, глядя в сторону балкона. — Господин… — Да? — поморщился Франц, переведя взгляд на женщину. Фредерика заметно мялась, не зная, как сказать, но все произнесла: — Вы точно уверены в своём решении? — Фредерика сразу же пожалела о своём решении, увидев, как на лице Франца промелькнуло чувство невероятной боли. — Уверен, — Франц прикрыл глаза. «Хотел произнести с твердостью, а получилось жалко». — Как скажете, — пожала плечами Фредерика, медленно разворачиваясь и направляясь к дверям. Франц понимал, что это последний шанс все изменить. Переиначить судьбы многих людей. Но… Промолчал. Сердце ничего ему не подсказывало. Значит, он сделал верное решение.***
Кармина Райс достаточно поздно готовилась ко сну. На часах был первый час ночи, когда она, наконец, вернувшись из бани, переоделась в чёрную ночную сорочку и теперь стояла у зеркала и расчесывала свои чернявые влажные волосы. Хоть Франц и освободил ее из темницы, позволил спокойно передвигаться по замку и обеспечил ее все, что она желает, Кармина не ощущала себя здесь как член императорского рода. Она чувствовала себя пленницей. И это было очевидно — самое главное, магию, Франц ей не вернул. Отвратительные железные браслеты, сжимающие ее запястья, продолжали стискивать руки, не позволяя магии пробраться. Даже глаза Кармины, бывшие невероятного синего цвета, померкли и стали серыми, ведь магия больше не циркулировала по телу. Каждый вздох в этом дворце стал мучением. Кармина Райс размышляла о двух вещах — как выбраться из-под надзора стражи и… Как убить Франца. За ним ходило столько слуг и стражников, которых приставила к нему вездесущая Фредерика, что даже если бы Кармина могла, она бы не подлила яд, который носила с собой. Желания править у женщины отпало. Теперь ей двигала жажда мести. Жажда, которая каждого члена рода Райс одолевала в считанные секунды и превращала в монстра. Сначала внутри, потом снаружи. Кармина хотела разрушить жизнь Франца, не успевшую начаться. Раньше, когда она воевала с ним за престол, она уже размышляла, как нужно избавиться от Франца. Ее план был в том, чтобы не трогать его. А наносить вред тем, кем Франц дорожит. Уничтожать каждого близкого ему человека по одиночке. И когда никого рядом с ним не останется… оставить его в живых, без способности что-либо сделать. Сейчас Кармине было все равно, как расправиться с ним. Она просто хотела, чтобы его не было. Чтобы он исчез из ее жизни. Даже одно его присутствие отравляло каждый ее вздох. Она не могла дышать в одном мире с ним. Кармина отложила расчёску на прикроватную тумбочку, взяла атласную ленту и перевязала ей свои волосы. Набросив на себя мантию, она вышла на балкон, чтобы подышать свежим воздухом перед сном. Но побыть наедине с собой, со своими чувствами, ей не удалось. Подняв голову, она увидела на дальнем балконе Франца. Кармина сощурилась — выглядел он странно. Сгорбившись, прямо как в детстве, он стоял, уперевшись руками в балконные перила, и прерывисто дышал, словно ему плохо, словно ему перекрыли кислород и он хоть как-то пытается насытить организм воздухом. «Тебя сводит с ума только одна мысль, что тебе придётся когда-то казнить человека, будь он виновен или нет», — оскалившись, подумала Кармина. Ей было приятно видеть Франца таким. Таким беспомощным. Неспособным заглушить собственную боль. Видя его таким, она наслаждалась — не одна она страдала. Не одна она корила себя за решения, принятие которых повлекло за собой страшные последствия. Последний раз взглянув на ссутулившуюся фигуру, Кармина хотела войти в свои покои, как вдруг Франц, словно ощутив взгляд на себе, повернул голову в ее направлении. Их глаза встретились. Кармина нахмурилась и склонила голову — она не могла понять, что стояло в чёрных глазах кузена. Но Франц продолжал жадно изучать ее лицо, продолжал медленно исследовать его взглядом. Кармина ядовито улыбнулась ему и присела в поклоне, не отводя взгляда. Франц сжал челюсти, отчего заходили желваки на скулах, и медленно кивнул. Когда Кармина скрылась в покоях, Франц испустил громкий вздох, полный отчаяния. Время пришло.***
Каждый раз перед тем, как лечь спать, Кармина Райс читала. И читала книги лишь одного автора. Если Франц любил всей душой Достоевского, Кармина не представляла жизни без Ремарка. И теперь в ее руках было тонкая книга этого автора, «Приют грёз». Она была практически прочитана, поэтому Кармина была намерена перед сном справиться с ней. Когда она закончила чтение, то отложила книгу на прикроватную тумбочку. Кармина удобнее легла на постель и закрыла глаза. На улице начиналась снежная буря, а это был конец зимы! Один из слуг Хюррем Бахтейжар, Оскар, вышел из своих покоев, чтобы проверить слуг и служанок. Выйдя в один из коридоров, он замер на месте, забыв, как дышать. В комнату Кармины Райс шло двое мужчин в чёрном одеянии, со скрытыми лицами. За пазухой у них были веревки. Оскар в ужасе прикрыл рот, стараясь не дышать, чтобы его не заметили, но сердце, нещадно колотившееся в груди, было готово выпрыгнуть наружу. Это были палачи.***
Несмотря на ссору с Францем, Гермиона осталась в их комнате в надежде, что Франц вернётся переночевать, как делал обычно. Последние дни они даже не разговаривали — лишь засыпали вместе. Иногда утром Гермиона даже не обнаруживала Франца в постели, да и не заставала она его приходящим ночью или под утро. Лишь сквозь сон она ощущала, как Франц тихо забирается к ней под одеяло, целует ее в висок и, обнимая осторожно за талию, засыпает, уткнувшись ей в шею. Но теперь она не могла уснуть. Она корила себя за дурацкую вспышку гнева на Франца. Он и без того был уставшим и обессиленным, на его плечи свалилась в одночасье огромная ноша, а тут ещё она со своими дурацкими придирками. Она была в полной уверенности, что ещё и отец подливал масла в огонь. Она хотела попросить прощения, но не знала, как. «Франц, прости, что надоедаю тебе?» С ужасом Гермиона поймала себя сегодня на мысли, что они начинают отдаляться. Неужели это конец? Неужели с восхождением на трон Франц окончательно исчезнет из ее жизни? Даже сейчас он был, словно призрачная сущность в ее жизни — вроде он есть, а вроде и нет… С тяжёлым сердцем и гнетущими мыслями Гермиона все же смогла уснуть. Она все надеялась, что ощутит ночью тёплые прикосновения, но их не было. На часах было два часа тридцать восемь минут, когда Гермиона подорвалась на постели с ужасным криком, с которым много раз просыпался и Франц. Сидя на постели и держась за сердце, Гермиона тяжело дышала, а в ее голове метались сотни мыслей: от проклятой кровати до… ментальной связи с Францем. Может, они настолько привязались друг к другу, что чувствуют, когда с кем-то из них происходит что-то плохое? Иначе Гермиона не могла объяснить себе то, что увидела то ли во сне, то ли наяву: Франц, сидящий на краю постели и держащийся за голову одной рукой… и лужа крови, расплывающаяся под его ногами. А в этой луже… женская корона. Гермиона ни с чем не перепутает эту корону. Это была корона Кармины Хильды Райс.***
Франц сидел на постели, заламывая пальцы. Между губ у него дымилась черт знает какая сигарета. Он выкурил их настолько много, что в комнате стоял столб дыма, уже не выходящий из-за обилия из окон. Он то и дело глядел на часы. Сейчас. Сейчас палачи войдут в комнату Кармины. И все закончится. Когда на часах пробило два часа тридцать минут, Франц испустил вздох на грани истерики, затушил сигарету, случайно уронив пепельницу и сжал одной рукой голову, с силой впившись в свои волосы. Казалось, он продумал абсолютно все. Даже перечитал все священные книги, чтобы точно не разгневать своего Бога. А если разгневать, то не сильно. Франц нашёл в одной из книг легенду, в которой говорилось, что убийство не возьмётся на душу человека, который его задумал, если последний спит. Ведь сон считают смертью. Но сколько раз Франц не пытался уснуть, он не мог. Глаза не слушались его, мозг протестовал. «Ты должен видеть и слышать это». Франц вздрогнул и схватился за сердце, тяжело дыша. Послышались тяжёлые шаги. Это были они. Палачи. Двери покоев Кармины тихо, со скрипом, отворились и тут же закрылись. Повисло молчание. Звенящее молчание. Франц испустил тяжелый стон и закрыл лицо руками. Франц часто читал с Эдемом священные книги. Некоторые даже знал наизусть. И теперь единственным способом, чтобы хоть как-то отвести душу и избавиться от боли в затылке, были именно они. Эй, Сон! Куда бы ты не направился, какую бы встречу не посетил, этому месту суждено быть разрушенным. Этой же ночью ни в коем случае не приходи сюда. Не порти эту встречу. Ибо этой ночью, на этой встрече, мы живы лишь красотой, отражающейся на его лике. О, очи! Этой ночью вы в восхищении взирали на красоту его чудесного лика! И не жалейте ни мгновения, что не сомкнулись! Не тоскуйте, что не дали мне уснуть! Я клянусь этой ночи, что наступила с темнотой и окутала нас, что не увидеть мне сна! Эй, сон, уходи! Уходи и одари своими дарами тех, кто не спит этой ночью. Тех, кто проводит ее в молитве, наполнив сердца любовью. Как печально, что люди спят. Что все уснули. Ты есть, и ты спи! Да благословит Всевышний! Эй, сердце! Прошлой ночью тебе не удалось сомкнуть очи, однако этой ночью тебе хуже, чем вчера! Ещё меньше хочется спать, чем вчера! Я стал, словно месяц: перестал спать ночами, до самого утра бодрствую и размышляю. Эй, друг, тот, что близок всем тоскующим! Этой ночью открой своё сердце, открой очи, увидь меня, услышь меня! Месяц стал мне свидетелем, звёзды стали моим воинством! Эй, месяц! Будь этой ночью защитником против стрел, которыми мечут звёзды! Все было тихо. Словно ничего не происходило за стеной. Но тут в коридоре отворились двери и ударились об стены. Холодный воздух из коридора, пропахший мертвым запахом, проник в покои Франца. Франц встал с постели, пошатнувшись. Он шагом пьяницы направился на балкон. Не хватало воздуха. Словно его удушали. Рывком отворив двери, Франц сполз по стенке и осел на холодный пол. Буря прошла, теперь хлопья снега окутывали земли Империи Райс. Франц дрожащей рукой потянулся к своим волосам. Вновь в его волосах были они, белые пряди. Франц со второй попытки смог взять в руку палочку и коснулся кончиком волос. Но ничего не произошло. Чувствуя, как рыдания сдавливают горло, Франц отшвырнул палочку и схватился за голову. Он знал, что из-за пронзительной боли в затылке ему понадобится целый день, чтобы восстановить магический фон. …Но клеймо больше не болело. Все было кончено.***
Поместье Эрнеста Кадагора спало спокойно. Вплоть до половины третьего ночи. Эрнест проснулся от ужасающего крика, сотрясшего поместье. Он в ужасе подскочил с постели, даже не одевшись, в одних штанах и полурасстегнутой рубахе вылетел в коридор. Когда крик повторился, Эрнест похолодел. Кричал Ральфас. Эрнест со всех ног бросился на третий этаж, где находилась комната сына. Там он столкнулся с отцом, выбежавшим из комнаты Ральфаса. — Что происходит?! — завопил Эрнест, глядя безумными глазами на отца. — Что с моим сыном?! Максимилиан закусил большой палец, не зная, как сказать. Но тут Эрнест схватил его за грудки и встряхнул. — Какого черта происходит?! — не дождавшись ответа, Эрнест оттолкнул отца и вошёл в комнату. Его сердце болезненно сжалось — Ральфас лежал на постели, весь мокрый, ничего не соображающий. Он метался по постели и что-то скулил. — Ральфас, — тихо прошептал Эрнест, взяв сына за руку. Он посмотрел на служанок. — Что с ним? — он коснулся рукой лба Ральфаса. — Он весь горит! Почему вы ничего не делаете! Но служанки молчали, потупив головы. Это молчание и это бездействие начали выводить Эрнеста из себя: — Вызовите лекаря ко мне! — зарычал Эрнест, отчего стекла задрожали. — Лекарь здесь ничем не сможет помочь, — глухо произнёс Максимилиан, поглаживая бороду и не отрывая глаз от внука. — Что ты такое говоришь… — поморщился Эрнест. И тут его осенило. Он дрожащими руками приподнял сына, находящегося в обмороке от боли, отодвинул волосы и прикрыл глаза. Клеймо горело кроваво-алым цветом и двигалось. — Франц вынес решение, — прокашлялся Максимилиан, видя ошарашенный взгляд Эрнеста. — Фредерика прислала мне письмо, — он протянул Эрнесту футляр, который он тут же выхватил. — Кармина Райс был казнена через удушение.***
— Добрый вечер, — прокашлялся Раса Грейнджер, входя с Фредериком в Большой зал. — Мистер Грейнджер! — воскликнул директор, оторвавшись от беседы с профессором Макгонагалл. — Мистер Райс-Снейп! — Фредерик поджал губы, улыбнувшись, стараясь не смотреть на профессоров, особенно на удивленного отца. — Что вы здесь делаете? — Профессор Дамблдор, — продолжил Фредерик, — мы хотели побыть с Францем, но мы только что узнали, что он во дворце Райс. Так как мы несовершеннолетние, мы не имеем права перемещаться после шести вечера. Поэтому у нас была к вам небольшая просьба… — Не могли бы мы переночевать в Хогвартсе, а утром отправиться через портал в Империю Райс? — закончил Раса. — Конечно, друзья! — радостно воскликнул директор, хлопнув в ладоши. — У нас есть свободные комнаты, в которых вы можете остановиться… — Кхе-кхе, — прокашлялась Амбридж, вставая из-за стола. — Мистер Райс-Снейп, — Фредерик вздернул голову и вызывающе сквозь очки, — позвольте узнать, как это вы, наследник рода Райс, не можете войти в свою страну? Фредерик подавил в себе чувство неприязни и отвращения и, набравшись сил, ответил: — В Империи Райс в связи с текущей ситуацией в шесть часов вечера перекрываются все магические порталы, — пояснил Фредерик. — Никто, кроме самого императора, выйдя из империи, не может войти в нее после шести вечера. Долорес Амбридж сощурилась, явно не веря в слова Фредерика, не кивнула и села на место.***
Раса и Фредерик были помещены в одну из комнат старост, которую так и не заняли. Раса спал мертвым сном, когда Фредерик уже целый час сидел в ванной с приступом тошноты. Клеймо нещадно горело, прожигая дыру в затылке. Словно кто-то тыкал иглами в его куклу-Вуду. Наконец, Фредерику немного полегчало и он вышел из ванной, а после и из комнаты. Прохладный воздух дал Фредерику передышку, но пройдя буквально пять шагов, его вновь накрыла ужасная боль. Он вцепился в каменную стену и сцепил зубы. Фредерик едва понимал, что происходит — колени подогнулись и он едва не упал. Но звук шагов позади заставил выровняться. — Мистер Райс-Снейп? — раздался голос профессора Флитвика. — Что-то случилось? Почему вы не в постели? Фредерик обернулся, чувствуя, как тошнота вновь подкатывает к горлу, и увидел Филиуса, а позади — обеспокоенного отца. — Фредерик, тебе плохо? — нахмурился Северус. — Ты бледный… — В комнате немного душно, — попытался улыбнуться Фредерик. — Я вышел подышать. Это Раса может даже в поле спать. Я слишком привередливый. Профессор Флитвик улыбнулся словам юноши и прошёл мимо. Северус задержал взгляд на сыне и, оказавшись подле него, произнёс: — Если тебе нездоровится, сразу иди ко мне. Фредерик, едва видя что-то перед собой, кивнул: — Конечно, — он вновь выдавил что-то похожее на улыбку. Наконец, профессора скрылись из виду. Когда шаги стихли, Фредерик вновь схватился за стену, когда боль усилилась в тысячу раз. — Фредерик?.. — это было последнее, что Райс услышал, прежде чем упал в обморок от болевого шока. — Фредерик! Невилл вылетел из-за поворота и склонился над братом друга. Он тронул его лоб — Фредерик горел. Попытавшись растормошить Фредерика, Невилл раздраженно зарычал. Тут дверь резко отворилась и показался взъерошенный Раса с одной рукой. Невилла передернуло, но Раса даже не заметил этого. — Что с ним? — нащупав пульс, спросил Раса. — Так, дышит… — Он стоял посреди коридора, я его позвал и… — Невилл запнулся, — он вдруг упал… — Клеймо, — прошептал Раса, глядя на затылок. Невилл повернул голову Фредерика, из носа которого шла кровь, и ужаснулся: татуировка двигалась. — Значит, он… — прошептал почти беззвучно Невилл. — Да, — поморщился Раса. — Франц… он вынес решение… Невилл в ужасе уставился на Расу, чьё лицо ничего не выражало. Оно было мрачнее тучи. — Ты… — Невилл сбился, не зная, что сказать. — Мы должны об этом… — Нет, — грубо отрезал Раса. Он поднял глаза и пронзил Невилла взглядом. — Мы будем молчать. Это не наше дело, не наша война. Утром все станет известно и без нас. Невилл не решился возразить, лишь кивнул.***
Вильгельм Краузе сидел за рабочим столом в ночной одежде и читал. Работы было предостаточно — визирь, бывший на его месте в период правления Хильды и Кармины, оставил Вильгельма багаж работы. Вильгельм выронил перо из рук и опрокинул чернильницу. Послышался женский надрывный крик. — Франциск!!!.. Так же резко он появился, так же резко и оборвался. Вильгельм быстро вскочил из-за стола и вылетел из дверей покоев. Но ничего не увидел. Была тишина. — Неужели мне показалось… — пробормотал Краузе, уже собираясь закрыть двери. Как в коридоре послышались шаги. Из-за угла выбежал Оскар, немолодой слуга, возраста как Вильгельм. Увидев Краузе, он, прикрыв рот рукой, ускорил шаг. — Господин Вильгельм! — воскликнул Оскар. — Какого дьявола ты здесь делаешь, Оскар?! — тут же взревел Вильгельм, беря бедного мужчины небольшого роста за грудки и приподнимая от пола. — Если это что-то не срочное, я тебя… — Господин Вильгельм… — слёзно произнес Оскар. — Господин Франциск и Госпожа Кармина… Он… Случилось страшное… Услышав это, он тут же опустил его и спросил грозным голосом: — Что с Францем? С ним все хорошо? Он жив? — Он — да, — прошептал Оскар. — Вы говорили, что Франц не казнит Госпожу Кармину… — Все верно, — ещё не осознав слов Оскара, подтвердил Вильгельм. — Франц утром выпустил ее из темницы и… И тут он осознал. Осознал смысл слов. «О Боже… Франциск… Что ты сделал?..» — Оскар, что ты видел? — прошептал ошарашено Краузе. — Не молчи! Что ты видел?! — Я видел палачей, — Вильгельм замер. — Они уносили тело Кармины. В этот момент мир словно остановился. Вильгельм быстро пришёл в себя, поморщившись, и спросил вновь: — Оскар, ты уверен… — слуга позволил себе перебить главного визиря: — Клянусь вам, Господин, я своими глазами видел, — от ужаса и удивления Краузе приоткрыл рот, глядя расширившимися глазами на Оскара. — Кармина Хильда Райс мертва. Вильгельм проглотил ком в горле и достал палочку. «Нет…» Но в душе он понимал. Что никто не смог бы уговорить Франца на такое. Он решился на это сам.***
— Господин, — Франц даже не поднял головы, когда вошёл стражник. — К вам пожаловал главный визирь Вильгельм Краузе. Франц промолчал и лишь две минуты спустя ответил: — Пусть войдёт. Двери тихо скрипнули и закрылись, когда на пороге оказался Вильгельм Краузе. Увидев Франца, сидящего на постели в пижаме, полностью разбитого, Вильгельм все понял. И ужас ясно отразился на его лице на долю секунды. — Франц… — начал было он, но оборвался, не зная, что говорить дальше. От слов Франца его сердце дрогнуло. — Да, это я, — произнёс он. — Я отдал приказ. Вильгельм не нашёлся, что ответить. Даже такому человеку, как он, который может заткнуть рот любому, сейчас было нечего сказать. — Они меня ненавидят? — Краузе вздрогнул от голоса Франца. — Папа, бабушка, Гермиона, друзья? — Франц, — выдохнула мужчина, осторожно присаживаясь рядом с Францем на постель. Он осторожно взял его руку в свою, успокаивающе сжимая: — Они тебя не ненавидят. Твой отец, бабушка и Гермиона понимают, что у тебя просто не было выбора. Этой твой долг… — Долг? — нервно рассмеялся Франц. — Долг убить кузину? — Франц, если ты не забыл, она пыталась тебя убить больше двадцати раз, — поморщился визирь. — И два раза, между прочим, ей практически удалось… — Знаю, — прервал его тихо Франц. — Я знаю. Знаю, что это мой долг. Знаю, что кузина убила бы меня сразу же, будь она на моем месте, но… — Франц прикрыл глаза рукой. — Она была моей сестрой. Мне не даёт покоя мысль, что я убил родного человека, пусть даже и того, который меня ненавидел… Вильгельм не знал, что сказать теперь. Не знал, как поддержать Франца, которого помнил младенцем, которого держал на руках. Ведь… у Вильгельма не было семьи. Он такой же пленник, как и все во дворце. Ему лишь посчастливилось попасть в богатую приемную семью. — В душе каждого человека соседствует тьма и свет, — Франц поднял голову и уставился на Вильгельма. — Внутри каждого из нас живут ангел и демон, существует ад и рай. И победит тот, кого ты выберешь, а проиграет тот, от кого отвернёшься. — Мне все чаще кажется, — надрывно прошептал Франц, сцепив руки в замок, — что эта тьма поглощает меня… что я тону в ней… — Тебе так кажется, — Вильгельм положил руку на плечо Францу, — потому что ты в юном возрасте вынес ужасно тяжёлое и страшное решение. Ты считаешь, что поступил неправильно. Но поверь мне, ты сделал все верно, слышишь меня? — Франц кивнул, смаргивая слёзы. — Ты принял верное решение, которое даст династии продолжить своё существование, а стране дал шанс обрести ещё большее могущество. Помимо этого, — сердце Вильгельма разрывалось от покрасневшего лица Франца, — ты спас миллионы жизней, в первую очередь — жизни своих близких. Ты сделал верный выбор… «О, пресвятой Один, я заставлю его плакать, но зато его сердце немного станет спокойней». — Твоя мама бы гордилась тобой, — тихо произнёс Вильгельм, слыша судорожный вздох — Франц плакал. Вильгельм сжал его плечи и обнял. — Поплачь… И Франц плакал.***
— Не выспалась? — спросил Гарри, видя Гермиону, идущую им с Роном навстречу. Он нахмурился: — Что-то произошло? Гермиона пожала плечами: — Не знаю, — прошептала она. — Мне всю ночь снились странные вещи… Все было, как наяву… — Это твой брат? — оторвал Гермиону Рон. — С Фредериком? Гермиона тут же развернулась и удостоверилась в словах друга: Раса шел с Фредериком им навстречу. Фредерик выглядел даже хуже, чем Раса — его словно рвало всю ночь. — Что с вами случилось? — тут же спросила Гермиона, когда Раса и Фредерик приблизились к ним. Она ещё сильнее забеспокоилась, когда Фредерик… пристыженно отвёл взгляд. — Да что происходит?! — Это должен объяснять не я, — грубо ответил Фредерик и прошёл мимо. Гермиона ощутила, как кольнуло сердце, и выжидающе уставилась на брата. — Фредерик прав, — кивнул он. — Идемте в Большой зал. С этими словами Раса последовал за Фредериком и сел в самый дальний угол Большого зала. Фредерик искоса посмотрел на директора и удостоверился — он уже знал. Его лицо было бледнее, чем смерть, и неподдельный ужас выражался на его лице. Но кроме него явно никто больше не знал. — Фредерика… — тихо выдохнул Раса, указывая на высокую женщину в мантии и капюшоном, накинутом на голову. Фредерик прикрыл глаза и тяжело выдохнул. — Вы не знаете, где Франц? — тихо спросил Оливер, склонившись к Расе и Фредерику. — Мы не видели его с тех пор, как Франц уехал от моей семьи, — поморщился Уильям, теребя края мантии. Не успел Фредерик разозлиться и ответить, как профессор Дамблдор призвал всех к тишине. Ученики тут же стихли и уставились на профессора Дамблдора и с удивлением обнаружили рядом с ним поверенную Франца, Фредерику. Эта женщина и без того внушала им страх, а сейчас… — У Госпожи Фредерики есть для вас объявление, — прокашлялся Альбус и уступил место Фредерике. — Что происходит? — зашептал Северус, чувствуя, как сердце заходится беспокойной дрожью. — Что с Францем? Что здесь делает эта женщина? Когда Альбус Дамблдор повернул голову к Северусу, у последнего замерло сердце. — Вчера ночью, — голос Фредерики был каки прежде холоден, словно то, что она готовилась сообщить, было обыденностью, — Кармина Хильда Райс была казнена. Хогвартс дружно выдохнул. От ужаса. Неужели Франц, их Франц, способен на такое?.. У Северуса подкосились ноги и он рухнул на стул. Он прикрыл рот рукой. «Как?.. Франц, Боже, как ты мог?.. Ты же не такой жестокий…» В этот момент Северус осознал. Осознал, что он совершенно не знает своего сына. Не знает, о чем он думает. Не знает, что он чувствует. И уж тем более не знает, кто он такой и на что он способен. Фредерика спокойно оглядывала преподавателей и студентов Хогвартса, и внутри неё зародилось что-то похожее на отвращение. Казалось, они были дружны с Францем и были готовы помочь и поддержать, но теперь она ясно видела на их лицах неприязнь. Лишь на лице Гермионы, Теодора, Полумны и Невилла она видела понимание, но все же доля страха была видна. Но самое настоящее понимание она видела лишь в глазах брата Франца и его лучшего друга, Расы. — Знаете, — поджав губы, нарочито грустно произнесла Фредерика, тяжело наступая на трость, — очень грустно. Очень грустно, что такой человек как Франц, сделавший для вас столько всего хорошего и, казалось, ставший для вас семьей, сейчас один в этом чертовом замке, и единственный, кто, как оказалось, действительно его любит и принимает таким, какой он есть, — это его кот Фархуар. А вы, — она оглянулась на профессора Снейпа, — меня просто разочаровали. Вы для меня как и были никем, так и остались никем. Фредерика уступила место директору и гордым шагом промаршировала к выходу. Минерва грозно взглянула на Северуса. — Прекрасно ты поддерживаешь сына, — ядовито прошептала она. — Просто «Превосходно».***
Франц покинул дворец рано утром. И уже стоял на пороге церкви. Он накинул на голову капюшон и, опустив голову, быстрыми шагами подошел к священнику. Тот, увидев, кто перед ним, хотел поклониться, но Франц схватил его за руку. — Не надо, — тихо прошептал он. — Мне нужно исповедать. Священник удивлённо посмотрел на юношу, но все же кивнул.***
— Я совершил ужасных грех, — сжимая переносицу, произнёс Франц, стараясь сохранять спокойствие. — Что вы сделали? — голос мужчины был одновременно так далек и так близок. — Я… — Франц набрал в легкие воздуха, — я отдал приказ о казни. — Почему же вы считаете, что приказ неверного о казни — грех? Франц с минуту молчал, прежде чем ответить: — Я отдал приказ о казни своей кузины, — голос Франца дрогнул. — И теперь не знаю, правильно ли я поступил. — В чем же ваши сомнения? — вновь прозвучал вопрос. Франц вновь замолчал, собираясь с мыслями. — Когда я отдал приказ о казни, я утешал себя тем, что у Кармины никого нет, и ее некому будет оплакивать. Таким образом, я не совершу греха по отношению к другим людям. Но когда палачи уже направлялись к кузине и уже ничего нельзя было исправить, — Франц прикрыл глаза рукой, чувствуя, как слёзы бегут по щекам, — я узнал, что… Мужчина за стеной склонил голову. — Что же вы узнали? — спросил он. Франц вытер щеки и выпалил: — Что у моей кузины есть четырёхлетий сын.***
— Доложите обо мне императору, сейчас же! — крикнул Фредерик, подойдя к дверям покоев брата. — Господина Франциска здесь нет, — не поднимая головы, ответил стражник. — Рано утром он ушёл и до сих пор не вернулся во дворец… — Входи, — бросил Франц, проходя мимо Фредерика в покои. Фредерик быстро вошел в покои брата, закрыв двери. Теперь, оказавшись перед Францем лицом к лицу, он не знал, что сказать. Фредерик пришёл сюда, чтобы поддержать его, а теперь не мог даже слова вымолвить. Франц молча сел на край постели и сложил руки в замок, глядя в пол. — Ты знал, что у Кармины есть ребёнок? Лицо Фредерика вытянулось от удивления, которое граничило с ужасом. — Нет… — тихо прошептал Франц. — Я вот тоже, — поморщился Франц. — Я узнал, когда… — он тяжело вздохнул и отвёл взгляд, — когда уже было поздно что-то изменить. Фредерик физически ощущал, как больно Францу. Он несмело присел рядом с братом и искоса взглянул на него. — Как они отреагировали? — подал голос Франц. — Что сказали… папа, Гермиона, другие ученики? Фредерик понимал, что его ответ только ухудшит ситуацию. Но враньё ещё сильнее бы убило Франца. — Гермиона… — Фредерик поежился, когда Франц повернулся к нему, — странно, конечно, но ей всю ночь снились… как будто вещие сны, — Франц вскинул брови. — Когда Фредерика сказала… — Фредерик пропустил, что именно она сказала, — она даже не удивилась. Она вполне нормально отреагировала, как и Раса. — Отец? — задал вопрос Франц. Фредерик вздохнул: — У меня было чувство… — поморщился Фредерик, — что он испугался. — Испугался? — не веря своим ушам, переспросил Франц. — Он? — Как бы странно не звучало, да, — кивнул Фредерик. — У него было такое лицо… — Ладно, — прервал его Франц. — Остальные? Фредерик посмотрел в глаза Францу, и тот сразу все понял. — Ясно, — цокнул языком Франц. — Примерно такой реакции я и ждал. И как сильно они меня ненавидят? — усмехнулся Франц. — Стоит мне опять менять школу? — Я не сказал бы, что они тебя ненавидят, — покачал головой Фредерик. — Просто они напуганы… Думаю, им просто нужно время. Франц пожал плечами и поджег сигарету. — Если хочешь, я мог бы остаться, — несмело произнёс спустя какое-то время Фредерик. Франц облегченно кивнул: — Если ты не против.***
День в Хогвартсе прошёл в скорбном молчании. Ученики даже не переговаривались между собой — каждый был занят своими мыслями. Вернее, одной мыслью. «Почему Франц сделал это? Как он на это решился? Что сподвигло его на это? Как теперь он будет жить с ним? Что он чувствует сейчас?» Мысли Гермионы отличались от мыслей каждого ученика школы. Она корила себя за то, что поругалась с Францем в такой тяжелый момент для него. «Франц уже утром знал, какое решение примет. Он ждал от меня поддержки и понимания, а я оттолкнула его». Так в своих мыслях Гермиона и дошла до из с Францем комнаты. Открыв ее, она замерла на пороге — Франц сидел на краю постели с сигаретой между губ и гладил котов. Когда в комнату ворвался свет, он повернул голову. Увидев Гермиону, он затушил сигарету в пепельнице и отвернулся, продолжая поглаживать Живоглота и Фархуара. Гермиона прикрыла дверь, заперев ее на замок, и осторожно присела рядом с Францем. — Я останусь на ночь, — Гермиона вздрогнула от хриплого голоса Франца. — Утром мне нужно опять уехать. Гермиона хотела что-то сказать. Но не могла. Язык не слушался ее, все мысли перемешались. — Если не хочешь, не ночуй со мной, — грубо бросил Франц, встал с постели и хотел уйти… Как его за запястье со всей силы схватила рука Гермионы. Франц резко повернул голову к Гермионе и столкнулся с ее глазами. Он ощутил, как распадается на кусочки. — Я не знал, что у Кармины есть ребёнок, — прошептал Франц, закрыв лицо руками. — Если бы я знал, я бы никогда не казнил ее… Гермиона прикусила губу, чувствуя, как ее сердце сжимается, и, встав позади, обвила плечи Франца и уткнулась ему лицом в спину. Она ощутила, как тело Франца лихорадочно вздрогнуло. — Я думал, что… — всхлипнув, произнёс Франц, — Думал, что избавившись от неё, проблемы иссякнут, как и мои душевные терзания, но… — Франц задержал дыхание и резко выдохнул, — но все стало только хуже… — Ты ни в чем не виноват, — сильнее сжимая Франца в объятиях, прошептала ему на ухо Гермиона. — У тебя не было выбора… — Выбор есть всегда, — надрывно произнёс Франц. — Это не правда, — отмахнулась Гермиона. — Есть в жизни ситуации, когда выбора нет. Это — как раз твой случай. Франц развернулся к Гермионе, чтобы взглянуть ей в глаза и понять, говорит ли он это искренне или пытается его успокоить. Но сил у Франца выяснять, какие мотивы сказать это у Гермионы, не было, поэтому он даже не помнил, как девушка уложила его на постель и как он уснул.***
Спал Франц долго. Даже очень. Весь оставшийся день и следующие два. Гермиона очень забеспокоилась от такого долгого сна возлюбленного и побежала к профессору Снейпу. — Это нормально, — рассеянно произнёс Северус. — У Франца ослаб магический фон из-за частого использования магии и пережитого стресса, поэтому не удивительно, что он так долго спит. Возможно, он сможет проспать ещё несколько дней. Можете не беспокоиться, мисс Грейнджер. Гермиона облегченно вздохнула и хотела уже уйти, как задумалась и развернулась. — Профессор, — Северус замер и вновь посмотрел на Гермиону, — Вы… не хотите проведать Франца? Вы уже долго его не видели. Этого вопроса Северус и ждал. Поэтому заранее придумал ответ: — Францу сейчас нужен покой, — попытался улыбнуться Снейп, — поэтому мое присутствие будет сейчас некстати. Пусть он отдохнёт, а потом мы с ним поговорим. Гермиона недоверчиво посмотрела на профессора, но все же кивнула.***
Франц проспал два с половиной дня. Проснулся он только вечером, когда Гермиона уже вернулась с занятий и лежала рядом с ним в постели, читая книгу. Он тяжело открыл глаза и не смог сдержать сонной улыбки: Гермиона полусидела, уперевшись в спинку кровати, в его футболке и читала. Гермиона едва не закричала, когда ее обнаженного колена коснулась рука. Она повернула голову и расплылась в улыбке — Франц, весь помятый и взъерошенный ото сна, ещё не до конца открыв оба глаза, внимательно изучал ее, поглаживая рукой ее колено. — Доброе… — хрипло произнёс Франц, но тут же оторвался, — что там у нас? Утро, вечер? — Вечер, — улыбнулась Гермиона, склонившись к Францу и поцеловав его в губы. — Долго я спал? — поморщился Франц, стараясь подняться. — Почти три дня, — ответила Гермиона, погладив Франца по щеке. — Как себя чувствуешь? Франц пожал плечами: — Нормально, — Франц немного помедлил, прежде чем ответить. — А вообще сейчас проверим. Гермиона нахмурилась, но когда Франц сложил руки вместе, поняла — он собирался колдовать. И какого было их облегчение, когда у Франца получилось и появился патронус в виде орлана. Франц облегченно вздохнул: — Все хорошо, магия восстановилась, — он устало плюхнулся на постель, и Гермиона легла рядом с ним, сдержав улыбку, когда Франц собственнически притянул ее к себе ближе, уложив на грудь. — Что произошло за эти дни? Гермиона задумалась, прежде чем ответить: — Ничего особенного, — она тихо рассмеялась: — У нас сегодня было чрезвычайное происшествие на уроке зелий, — увидев заинтересованный взгляд парня, она продолжила: — Невилла поставили в пару с Малфоем… — Звучит очень травмоопасно, — хмыкнул Франц, наслаждаясь смехом Гермионы. — Драко без конца кричал на Невилла, и в итоге их зелье взорвалось, — Франц присвистнул. — Я так и не поняла — специально Невилл вылил весь пузырёк, или же у него правда рука дрогнула. — В любом случае красавчик, — рассмеялся Франц. Между ними воцарилось молчание, которое решил прервать Франц: — Прости, что наехал на тебя тогда. Я был на взводе из-за… — он тяжело вздохнул, — из-за Кармины и всего этого дерьма… У меня просто сдавали нервы… — Я не обижаюсь на тебя, — погладив Франца по щеке, прошептала Гермиона. — Это ты меня прости — я накричала на тебя, даже не разобравшись в ситуации… — Оба хороши, — усмехнулся Франц. — Ничего страшного, я не обижаюсь. Гермиона в наслаждении прикрыла глаза, когда Франц обвил ее длинными сильными руками и сжал в объятиях, зарывшись лицом ей в волосы. Она в ответ сжала его талию, уткнувшись ему в шею.***
Из-за долгого сна Францу не спалось ночью. Сделав вид, что спит, Франц дождался, пока Гермиона крепко заснёт, и выбрался из постели. Наспех одевшись, Франц схватил палочку и сигареты, после чего вышел из комнаты. Блуждая по коридорам Хогвартса, Франц набрел на Выручай-комнату. Пожав плечами, он вошёл в нее. Какого было его удивление, когда он увидел там Невилла, смотрящего на зеркало, на котором висели какие-то бумажки и колдографии. — Что ты здесь делаешь? — Невилл коротко вскрикнул, услышав позади себя хриплый голос. Повернувшись и увидев Франца, лицо Невилла озарилось улыбкой. — Ты проснулся! — воскликнул Долгопупс. Он отодвинулся, уступая место. — Садись! Франц пожал плечами и присел рядом, уставившись на колдографии. — Кто эти люди? — поджал губы Франц. Увидев лицо Невилла, Франц понял, что зря спросил. Но Невилл уже начал рассказывать: — Это члены Ордена Феникса, организации, которая боролась с… с Волан-де-Мортом, — Франц заинтересованно уставился на изображения. — Это, — он указал на рыжую красивую девушку и мужчину в очках, — родители Гарри, Лили и Джеймс, — Франц незаметно закатил глаза. — Это, — он указал на братьев-близнецов, так похожих на Фреда и Джорджа, — братья Молли Уизли, Пруэтты. А это, — он указал на молодую женщину и высокого мужчину… так похожих на него, — мои родители. Алиса и Фрэнк. Франц ощутил, как горло сдавило. Родители Невилла… Неужели они… — Они не погибли, — ответил на немой вопрос Франца Невилл, — но Сириус говорит, что лучше смерть, чем то, что произошло с ними, — увидев взгляд Франца, он продолжил: — Моих родителей свела с ума заклинанием Круциатус пожирательница смерти, Беллатриса Лестрейндж… Франц прикрыл глаза, чувствуя, как колотится сердце. — Я знаю, что твои родственники тоже испытали много боли, и многие из них погибли… — произнёс Невилл. — Все, кроме матери и бабушки, — поморщился Франц. — Да и мама уже… — Да, — тихо прошептал Невилл. — Поэтому я всегда был на твоей стороне, старался поддерживать тебя. Я думаю, что мы похожи, — он тихо рассмеялся. — Правда говоря, чем мы можем быть похожи? Я из обычной семьи магов и ты, член королевской семьи, новый император. — Люди похожи друг на друга, даже не подозревая об этом, — улыбнулся Франц. — Так что ты прав. Мы очень похожи. Повисло молчание, которое спустя время прервал Невилл: — Если вдруг что-то случится, ты всегда можешь рассчитывать на меня, — Франц не удержался от благодарной улыбки. — Я, правда, не знаю, чем могу помочь, но… — Даже слова иной раз могут помочь, Невилл, — ответил Франц. Невилл неловко улыбнулся и они вновь замолчали.***
— Северус, — грозно произнесла Франциска, — то, что сделал Франц, не дает тебе права судить его. Ты не был на его месте и не знаешь, какого это! Северус Снейп тяжело вздохнул: — Я знаю, — кивнул он. — Знаю. Я должен поддержать Франца. Но одна мысль, один взгляд на него… и меня начинает трясти. Франциска хотела закричать, но осознание… накрыло ее. — Ты что, — тихо прошептала она, — боишься его? — Северус затравленно посмотрел на Франциску. — Ты боишься своего собственного сына?! — Он убил свою сестру! — зарычал Северус. — Что я должен испытывать?! Гордость, что ли?! — Ты должен поддерживать его всеми возможными способами, а не делать вид, что его не существует! — Франциска подорвалась с места, опрокинув стул. — Ты ужасный отец, ещё хуже, чем Ральф! Я не понимаю, что нашла в тебе Сюзанна! Моя бедная дочь вертится в гробу, слыша твои слова! В такие моменты я надеюсь, что загробной жизни нет, и она не слышит нас: родной отец отрекается от сына! — Я не отрекаюсь от него! — ударил по столу Северус. — Твоё поведение говорит об обратном, — поморщилась Франциска. — Ты делаешь из сына тирана, коим он не является! Ты делаешь из него монстра! Это отвратительно с твоей стороны, особенно при том, кто ты такой! Ты сам убивал людей, ты — причина смерти Лили и Джеймса Поттеров! — голос Франциски срывался на крик. — И ты ещё смеешь осуждать Франца?! Ты мерзкий, отвратительный, грязный таракан! Была бы моя воля, я бы забрала Франца и отдала в другую школу, но, к сожалению, я не могу! — она отдышалась, вновь посмотрела на Северуса, сжавшего челюсти. — Надеюсь, Франц однажды поймёт, кто такой его отец. А ты, в свою очередь, — она ткнула ему в грудь, — не смей трогать моего внука! Иначе в один момент ты уснёшь, а перед тобой окажутся палачи. С этими словами Франциска, взмахнув полами платья, открыла портал и скрылась. Северус устало рухнул в кресло и прикрыл глаза рукой. Неужели Франциска права? Неужели он правда боится Франца? И на что ещё способен Франц? Что он ещё может совершить?