Иногда лучший способ погубить человека — это предоставить ему самому выбрать судьбу
М. А. Булгаков, «Мастер и Маргарита»
***
Гермиона привыкла просыпаться от прикосновений Франца: от нежных поглаживаний спины, шеи, волос; от поцелуев по лицу, шее, груди… Но казалось, это было так давно, что теперь, просыпаясь от поцелуев, осыпающих ее лицо, она невольно попыталась отодвинуться и ощутила, как ее щеки порозовели. Франц замер на мгновение, когда Гермиона открыла глаза и их взгляды пересеклись. Его губы растянулись в улыбке и он вновь прильнул к ней в поцелуе. — Доброе утро, — тихо прошептал Франц, целуя Гермиону в кончик носа. Гермиона ничего не ответила, лишь сильнее обвила его шею и заткнула рот поцелуем, слыша, как Франц довольно замурчал ей в губы. Ее дыхание сбилось, она ощутила, как сердце зашлось беспокойной дрожью, когда одна рука Франца осторожно опустилась ей на щеку. Тело непроизвольно дернулось, когда обнаженная грудь Франца коснулась ткани ее ночной одежды. Даже сквозь ее она ощущала, какой Франц горячий. Казалось, он полыхал огнём. Франц усмехнулся, когда руки Гермионы сползли с его шеи на спину. Гермиона зарылась одной рукой Францу в растрепанные волосы, продолжая второй впиваться ему в спину, и… В дверь постучали. — Сука, — выругался Франц. — Кто там?! — Это… — голос сорвался, но он тут же собрался и продолжил: — Это Уильям. Профессор Дамблдор хотел узнать, будешь ли ты сегодня на занятиях и просил после них зайти к нему в кабинет. Франц разочарованно выдохнул, но ощутив нежные касания рук Гермионы на своих плечах, тут же расслабился. — Я буду на занятиях, — прокашлялся Франц, поморщившись. Уильям что-то пробормотал за дверьми и быстро убежал. Франц выдохнул и плюхнулся на постель рядом с Гермионой, закинув одну руку за голову. — Мне нужно сходить в гостиную Гриффиндора, — Франц повернул голову к Гермионе. — Я хочу забрать реферат по зельям. Франц выругался, прикрыв рукой глаза: — Отец меня убьёт, — поморщился Франц. — У меня ничего не готово ни по одному предмету. Заметив взгляд Гермионы, он привстал на постели, опираясь на руку. — Ты сделала мне доклады? — тихо спросил Франц. Увидев улыбку и едва заметный кивок, Франц неловко рассмеялся: — Чувствую себя стремно. За меня никогда ничего не делали. Франц прикрыл глаза, когда Гермиона привстала и обвила его шею, касаясь носом его лица. — Я знала, что ты не успеешь сделать доклады, поэтому решила помочь тебе, — она продолжила, пока Франц не прервал ее. — Когда-нибудь ты мне отплатишь тем же. Франц громко рассмеялся и повалил Гермиону на кровать, осыпая ее лицо короткими поцелуями, от которых Гермиона хихикала и старалась вырваться. — Франц, — уперевшись ему в грудь, руками, произнесла Гермиона, глядя на часы. — Мы уже опаздываем… Франц недовольно рыкнул, последний раз чмокнул ее в нос и встал с постели. — Позже продолжим, — накинув на голый торс рубаху, прошептал Франц ей в губы. Гермиона неосознанно поддалась ближе и накрыла его губы своими. Когда она поняла, что сама же завлекает Франца обратно в постель, она резко отстранилась, вызвав этим искренний смех парня. — Я в душ, — все ещё посмеиваясь, произнёс он.***
Франц, одетый в чёрный костюм, поверх которого была школьная мантия, дожидался Гермиону в гостиной ее факультета. Было раннее утро понедельника, а занятия рано были лишь у старших курсов. Поэтому Франц спокойно расположился в кресле у камина и настраивал себя на возможную… ненависть, которую ему придётся вынести во взглядах, казалось, близких людей. Неожиданно в окно постучали. Франц оглянулся и, к своему удивлению, увидел сову Вильгельма Краузе. Он тут же вскочил с места и открыл окно, принимал серебряный футляр из рук королевской птицы. Франц погладил птицу по голове, отчего она довольно ухнула и поклонилась, и оперся плечом о стену, открыв письмо.«Здравствуй, Франц.
Знаю, мое письмо стало для тебя неожиданностью. Прости, что беспокою тебя, но у меня есть новости.
По твоей просьбе я узнал о муже Кармины. К сожалению, ее мужа уже нет в живых — он погиб во время восстания в Иране. Но я узнал ещё одну вещь — у мужа Кармины достаточно богатая семья, и они готовы принять к себе сына Кармины. Мальчика зовут Ивар, ему четыре года. На данный момент он находится в дворце Кармины на окраине страны, за ним ухаживает штат прислуги. Ивар должен прибыть во дворец Райс, дабы подписать соглашение об отказе претензий на трон. Его представители и семья мужа дали согласие. Завтра утром мальчик прибудет с сопровождением к нам. Можешь не переживать.
Ты просил сообщить тебе, когда Франциска узнает о казни Кармины и рассказать, как она отреагировала. Конечно, Франциска была подавлена — ее можно понять, Кармина, все же, была ее внучкой. Она потеряла всех своих детей, а терять внуков — ещё более. Вдуматься, сколько внуков она потеряла — у меня от этой мысли мурашки по коже. Франциска чувствует себя хорошо… Честно говоря, мне тяжело оценивать ее состояние. После смерти Пауля эмоций у Франциски словно не осталось. Она на все утраты реагирует достаточно… специфично
Франц зажмурился, когда в его ушах раздался безумный смех и крик боли бабушки, когда она узнала о смерти Урсулы.Тем не менее, Франциска полностью на твоей стороне. Она поддерживает тебя несмотря ни на что.
Франц, пожалуйста, выполни мою просьбу.
Не думай сегодня ни о чем. Забудь, кто ты. Забудь, что ты император, что ты Райс. Сегодня ты просто Франц. Сегодня ты просто подросток, ученик Хогвартса и влюблённый человек. Проживи этот день на полную катушку. Ведь больше таких дней, скорее всего, у тебя больше не будет.
С уважением,
Великий визирь Магической Германской империи Райс,
Вильгельм Краузе»
Франц вымученно прислонился к холодной стене лбом и выдохнул, пряча письмо в карман мантии. Вильгельм прав — он больше не ребёнок. С началом весны он взойдёт на престол. Его детство закончилось. — Привет, — Франц резко открыл глаза и дернулся, услышав несмелый голос позади. Обернувшись, он увидел стоящих на лестнице Гарри, Джинни и Рона. — Как ты? Франц попытался улыбнуться и пожал плечами: — Так себе, — честно ответил он. — Но держусь. Гарри неловко улыбнулся Францу и кивнул: — Если что… — Франц едва сдержал смех, когда Поттер покраснел от неловкости, — ты можешь рассчитывать на нас. Франц усмехнулся и кивнул, искоса глядя на Гермиону, которая со строгим лицом прожигала Рона и Гарри взглядом.***
Франц с удивлением обнаружил, что его сердце зашлось беспокойной дрожью, когда они подошли к Большому залу. Он тяжело сглотнул и в поисках поддержки посмотрел на Гермиону. Она, поняв его, сжала его руку и улыбнулась: — Франц, все хорошо, — и глядя на Гермиону, Франц невольно верил, что все хорошо. Гарри и Рон вошли в Большой зал первыми. А следом зашли они. Когда на горизонте показались Франц и Гермиона, держащиеся за руки, голоса стихли. Студенты (да и преподаватели) уставились на Франца. Франц, с детства привыкший к повышенному вниманию со стороны общественности, теперь ощущал себя не в своей тарелке. Одно дело, когда на тебя смотрят, потому что ты писаный красавец и принц, а другое — когда ты, только получив высокий титул, отдал приказ о казни родной сестры! Франц разрывался: с одной стороны, он знал, что он сделал верный выбор, но с другой… эти взгляды заставляли чувствовать себя ущербно. Хотелось закрыть глаза и не просыпаться. — Привет! — Франц вздрогнул, когда позади послышался радостный голос. Обернувшись, он не сдержал улыбки — это был Тео. — Я уже забыл, как ты выглядишь! Франц не сдержался и рассмеялся. — Да, я тоже подзабыл, — зачесал волосы назад Франц, по-хозяйски сжимая талию Гермионы. — Сначала даже не узнал тебя! Парни обменялись любезностями, в числе которых Франц уведомил Тео, что для коронации ему понадобится помощь его матери. Тео с готовностью кивнул, сообщив, что сегодня же отправит ей письмо. Как только Франц и Гермиона отошли от Тео, Гермиона тихо спросила: — С чем мама Тео может помочь тебе? Франц опомнился и произнёс, все ещё поддерживая Гермиону за талию: — Мать Тео имеет огромные фабрики по выпуску ткани по всему миру. Также у неё есть знакомый, который имеет огромные склады драгоценных камней, — глаза Гермионы округлились. Франц ехидно посмотрел на неё, склонил голову и прошептал ей в губы: — Я хотел, чтобы именно его мать помогла с материалами для твоих платьев. А уже наш семейный портной сошьёт… Гермиона почувствовала, как щеки и даже мочки ушей, в которых были жемчужные серьги, подаренные Францем, и сильнее сжала его крепкое предплечье. — Возражений не принимаю, — отчеканил Франц. — Мерки сняты, платья отправлены в разработку. Через несколько дней прибудут ткани и платья вскоре будут готовы. Также мои портные сошьют мантии, а мастера приготовят украшения. Гермиона нарочито тяжело вздохнула и насмешливо посмотрела на Франца. В его темных глазах что-то промелькнуло, он склонился к ее уху и, касаясь его губами, прошептал: — Как же ты будешь жить со мной, когда станешь моей женой, если так реагируешь на любое проявление любви и внимания? Пора бы уже начать привыкать к роскоши, которая будет окружать тебя всю жизнь. Гермиона настолько была поражена словами Франца, что даже не сразу заметила, как Франц оставил ее и направился к своему столу. Как только она осознала, что стоит по центру зала, то тут же нахмурилась и села рядом с Джинни и Дином. — Что Франц такого сказал тебе, что ты аж забыла, как дышать? — рассмеялся Симус, сидевший против неё. «Что он сказал?! — воскликнула в мыслях Гермиона. — Едва предложение руки и сердца не сделал!» Крылья любви Франца немного ослабли, когда он приблизился к столу факультета и ощутил холод. Открытой враждебности он не встретил, но даже одного взгляда хватало… — Франц! — он вздрогнул, когда кто-то окликнул его. — Чего ты встал, как истукан! Скорее иди сюда! Найдя говорящего, его лицо расплылось в улыбке — Оливер вскочил с места, завидев его, и приглашающее махал рукой. Уильям сидящий близ друга, снисходительно улыбнулся и подмигнул Францу. Он облегченно вздохнул и двинулся к своему месту. — Не обижайся, — тут же затараторил Оливер, что-то накладывая Францу в тарелку, — но на тебя страшно смотреть! Поешь, а то совсем отощаешь! — Не преувеличивай, — улыбнулся Франц, принимая тарелку. — Я питаюсь нормально. Просто немного устал. Оливер покачал головой, но все же пододвинул тарелку Францу. На удивление друзей, Франц не стал отказываться и буквально набросился на еду. Не удивительно — он не ел двое суток из-за сильного стресса, его то и дело тошнило. Единственное желание на тот момент — это поскорее закончить все и начать заново историю, которую начала Хильда, а Кармина продолжила. — Ты словно не но месяц, — протянул Уильям. Он пододвинул свою тарелку: — Ещё будешь? Франц отодвинул пустую тарелку и хотел что-то съязвить, но тут же оторвался, глядя на Уильяма. Выглядел он неважно — весь белый, с кругами под глазами, с полопавшимися капиллярами в глазах… — Боже, что случилось? — поморщился Франц. — Ты заболел? Уильям горько усмехнулся и кивнул: — Кишечный грипп, — прокашлялся Уильям. — Я даже воды не могу выпить — сразу все наружу лезет. Франц понимающе поморщился и кивнул — сам болел этой заразой. — Ты ходил к мадам Помфри? — сразу спросил Франц. — У меня есть хороший врач, если что, то… — Не надо, — улыбнулся вымученно Уильям, похлопав его по руке. — Мадам Помфри даёт мне лекарства, мне уже намного лучше. Франц кивнул и принялся за вторую порцию. Он старался не поднимать глаз и не смотреть ни на кого — ему постоянно мерещилось, что на него смотрят и показывают пальцем. На каждом углу ему слышались упрёки: «Ты ничто! Ты не достоин трона! Ты недостоин жить на этом свете! Твоё присутствие отвратительно нам!» Оливер и Уильям вздрогнули, когда Франц резко отодвинул со звоном тарелку и встал со стула. — Я, пожалуй, пойду, — выдавил из себя улыбку Франц. «Мне здесь не место. Я не могу так…» — Сядь, — не отрываясь от трапезы, оборвал староста школы, Патрик Нирт. Франц замер, услышав это: — Что, прости? — вскинув одну бровь, переспросил Франц. — Я сказал, — наконец, подняв глаза и глядя теперь на Франца из-за кудрявой челки, — сядь на место. Живо. Франц Райс-Снейп не привык слушаться. Даже мать, самого уважаемого человека в своей жизни, он слушал через раз. А тут какой-то староста! Но что-то подсказало Францу, что сейчас время засунуть свою гордость куда подальше и сесть на место, что он и сделал. — Послушай меня, пожалуйста, — всегда спокойный, глубокий голос Патрика сейчас немного насторожил Франца. — Я знаю, почему ты себя так ведешь… — Как «так»? — оскалился Франц, сложив руки на груди. — Так по-идиотски, — отрезал Патрик, ощетинившись. — Ходишь вокруг, вроде бы такой гордый и независимый, а на самом деле боишься каждому в глаза посмотреть, — Франц удивлённо уставился на старосту. Тот же не обратил внимания и спокойно продолжил: — Я знаю, что ты, скорее всего, не поверишь моим словам. Но поверь, мы все, — он оглядел строгим взглядом сокурсников, — очень ценим тебя. Мы стали очень близки, ты стал полноценным членом семьи Когтевран, — Франц не сдержал улыбки, увидев ободряющую улыбку Чжоу. Он вздрогнул, когда рука Патрика коснулась его плеча: — Мы своих не бросаем. Даже если бы ты сделал что-то, выходящее за рамки приличия, мы бы тебя не бросили. Франц закусил губу, на которой все ещё чувствовался вкус вишневого блеска Гермионы, и ощутил, как его глаза слегка увлажнились. «Не смей рыдать! Понимаю, при Вильгельме расплакаться — он меня нянчил с пелёнок! Но при них… Нет, ни за что!»***
Франц остановился, услышав, как каблуки туфель Гермионы стучат по полу. Он резко развернулся, как раз тогда, когда Гермиона собралась накинуться ему на спину, поэтому теперь оказалась висящей на его шее. Франц потянулся к ее губам, но поцелуй пришёлся девушке в щеку: — Эй, ты чего? — возмутился Франц, когда Гермиона вновь отвернулась от него. Гермиона не сдержала смеха, когда Франц, возмущённый вновь отвернувшейся девушкой, протянул: — А ну, поцелуй меня! Видя такое возмущённые и вместе с этим жалостливое выражение лица Франца, Гермиона не сдержалась и, взяв Франца за шею, притянула в поцелуй. — Снимите себе номер! — рассмеялась мимо проходящая Пэнси. — Найми себе лучше психиатра, — фыркнул Франц, закатив глаза. — Все разговоры сводятся к сексу у этой Паркинсон, — поморщился он, глядя, как она заходит в кабинет Нумерологии. — Не обращай внимания, — повернув голову Франца к себе, прошептала Гермиона. — Она того не стоит. Франц согласно кивнул и, опустив Гермиону на пол и чмокнув в губы, потащил ее в кабинет Зелий, чувствуя что-то странное на сердце. Только зайдя в кабинет и увидев отца, он понял, насколько давно он не видел его, не слышал голоса. И ощутил, как кровь одновременно отхлынуло от всего тела и вместе с этим щеки запылали от обуявшего стыда. «Я обещал ему первому сообщить о своём решении и не сдержал обещание. Он итак был против казни, а я не только ничего не сказал… Он еще и узнал не от меня, а от чужого человека… Боже, у меня сейчас сердце остановится…» Франц вздрогнул, когда его руки коснулась Гермиона. Она ободряюще сжала его ладонь и повела к их привычному месту. Устроившись за последней партой, Франц быстро пробегался глазами по реферату, который любезно приготовила ему Гермиона. — Мисс Грейнджер, мистер Райс-Снейп, ваши рефераты, — холодным, безразличным тоном произнёс Северус, протянув руку. Когда Франц вложил свою работу в руку профессора, он уже открыл было рот, чтобы попросить отца о возможности объясниться, как тот уже прошёл мимо к следующим партам. — Он не хочет меня даже видеть, — цокнул языком Франц. — Ладно, тут я сам виноват. Я обещал ему сказать. — И что теперь изменишь? — вздохнула Гермиона. — Твой отец изначально был против казни. Он бы все равно пытался тебя отговорить, оказывая еще более сильное давления на тебя. Мне кажется, что даже к лучшему, что профессор Снейп не узнал первым. Кто знает, вдруг, ты бы послушался его… Франц усмехнулся, понимая про себя, что он никогда бы не пошёл у отца на поводу. Но в одном он точно был с ней согласен — Северус бы точно оказывал на него огромное давление. А эмоциональной нестабильности ему итак хватало. Урок зелий, благо, прошёл без приключений: никаких ссор, никаких драк, никаких неожиданностей. Франц благодарил Одина, что по программе он шёл быстрее Хогвартса, но его слегка беспокоил тот факт, что отец, обещавший, что изменит ему учебную программу, не сделал этого. Значило ли это, что Франц настолько сильно разочаровал его, что у Северуса пропало всякое желание контактировать с ним?.. — К следующему уроку вы должны быть готовы сварить зелье самостоятельно без единой подсказки, — привычным холодным голосом отчеканил профессор Снейп, растягивая слова. — От этого будет зависеть ваш допуск к экзамену… Все свободны. Когда все ученики, наконец, разошлись, Франц, набравшись смелости, решился подойти к отцу. Успокаивающе сжав руку Гермионы и прошептав ей: «Все хорошо», Франц двинулся к отцу. Северус удивлённо поднял глаза на сына и, сложив руки на груди, стал ждать дальнейших действий. — Ты злишься на меня, — утвердительно произнёс Франц. — И я понимаю, почему. — Неужели? — насмешливо, но вместе с тем так грозно хмыкнул Северус. — Мне казалось, что ты давно наплевал на все данные тобой обещания. Эти слова были словно ножом по сердцу. Дыхание Франца сбилось от боли, пронзившей его тело, но страдание тут же сменил гнев. — Как ты можешь так говорить? — Северус вскинул брови. — Ты отлично знаешь, что я ужасно себя чувствую, что я виню себя в том, что случилось, что меня тошнит от самого себя. И вместо того, чтобы поддержать меня, ты буквально плюешь мне в лицо… — Точно так же, как и ты наплевал на меня, — пожал плечами Северус. Франц прикрыл глаза. — Ты обещал, что сообщишь… — У меня не было возможности, как ты не понимаешь! — слёзно воскликнул Франц, разведя руки. — Возможность у тебя была, просто ты, как обычно, поставил свои личные интересы выше других, — Франц едва сдерживался, чтобы не закричать и не ударить отца. — Ты… — Иди к чёрту, — тихо прошептал Франц, оборвал отца. Северус нахмурился, переспросив: — Что ты только что сказал? Франц перевёл дыхание, стараясь сдержать скопившуюся внутри злость и подступающие слёзы, и повторил, также тихо: — Я сказал: «Иди к чёрту», — поморщился Франц. Он закусил губу, тихо рассмеявшись, чувствуя, как по щеке скатилась первая слеза. — Ты обещал мне, что ты поддержишь меня, несмотря ни на что, что будешь на моей стороне. Но, — он вновь рассмеялся, шагнув назад, к двери, — ты опять топчешься по мне, обвиняя меня во всех смертных грехах. Если тебе так хочется, продолжай винить меня, — голос Франца стал жёстче, — продолжай вести себя как ребёнок. Северус прикрыл глаза, слыша, как дверь кабинета с хлопком закрылась, да так, что склянки задребезжали. Франц был благодарен, что Гермиона не стала его ждать, а ушла вместе с Гарри и Роном. Ему точно не хотелось, чтобы она видела его в таком ужасном состоянии. Добежав впопыхах до старого женского туалета, Франц захлопнул дверь, заперев ее заклинанием, влетел в самую дальнюю кабинку и, уперевшись лбом в холодную стену, беззвучно зарыдал, слегка ударяясь намеренно головой об стену.***
— Где Франц? — тихо спросил Тео, нагнувшись к Уильяму. Тот, едва сдерживая приступ тошноты, повернулся к Нотту, отчего от отпрянул. — Ты заболел? — Немного, — поморщился Ганновер. Он вздохнул: — Когда я уходил, Франц остался в кабинете. Наверное, с отцом разговаривает. Нотт удовлетворенно кивнул и тут же дверь отворилась и в кабинет вошла профессор Амбридж. Встав напротив класса, она пристально оглядела каждого студента. «Франца ищет, — догадался Нотт, — но где он?!» Как только Нотт об этом подумал, дверь вновь отворилась. Он обернулся на звук и увидел Франца, бледного и едва не прозрачного. — Прошу прощения за опоздание, — несмотря на свой ужасный вид, голос Франца был ровен и твёрд. — Могу пройти? Профессор Амбридж довольно редко кивнула, словно Франц… ее напугал? — Конечно, мистер Райс-Снейп, проходите! — поставленный в ступор таким тёплым приёмом, Франц сощурился, но все же прошёл к парте, за которой сидел Теодор. — С тобой все нормально? — тихо спросил Тео, когда Амбридж заговорила о приближающемся экзамене. Франц отрывисто кивнул, отвернувшись к окну и смотря на начинавший таять снег. Тео хотел что-то сказать, но промолчал. «Осталось меньше месяца, и он сядет на трон. Для него это огромная ответственность, конечно, он волнуется. Ко всему прочему, на него ещё и оказывается огромное давление. Если мы не поддержим его, Франц своим самокопанием сам себя уничтожит».***
— С тобой все нормально? — заправив Францу выбившийся локон за ухо, прошептала Гермиона, идя с ним под руку в кабинет Трансфигурации. Но ответа не последовало. Гермиона нахмурилась и посмотрела на Франца, стараясь заглянуть ему в глаза. Они были темнее обычного: глаз, отдававший синевой, потемнел практически до чёрного, а чёрный глаз стал настолько темным, что она невольно начала проваливаться в эти две бездонные чёрные дыры… — Франц, — он ощутимо вздрогнул, когда Гермиона с силой дернула его за ворот рубахи, — что с тобой? Он поморщился и покачал головой, массируя переносицу. — Вы опять поругались? — тяжело вздохнула Гермиона, неосознанно сжимая его руку. Она с успокоением ощутила, что Франц не стал отворачиваться, а сжал в ответ ее руку. — Из-за чего на этот раз? Франц остановился почти на пороге кабинета и, усмехнувшись краем губ, с ощутимой обидой ответил: — Как обычно: он всегда прав, а я высокомерная мразь, которая считает себя выше всех на этой земле, — поморщился Франц, закусив щеку. Немного помолчав, он потянул Гермиону в кабинет: — Идём, а то опоздаем. Франц и Гермиона были настолько увлечены беседой, что не заметили профессора Макгонагалл, которая стояла в конце коридора, словно громом поражённая. И постепенно ее растерянность от слов Франца сменилась на невероятной силы ярость на его отца. «У Северуса напрочь отсутствует отцовский инстинкт! Что он опять наговорил бедному ребёнку?!»***
Студенты никак не могли понять, что сегодня было с процессором Макгонагалл — сегодня она была странно взволнованна: то ее голос срывался на крик, то она тут же извинялась и продолжала говорить в спокойной манере. И самое странное, что единственным, на кого она ни разу не сорвалась, был Франц. Того это несказанно напрягало, но его смысли были заняты другим. Когда же урок подошел к концу, Франц, рассеянно собирав вещи в сумку, уже направился на выход из кабинета, как его окликнула профессор: — Франц, задержись на несколько минут! — Франц резко затормозил у порога и непонятливо воззрился на декана Гриффиндора. — Мисс Грейнджер, скажите профессору Трелони, что Франц немного опоздает. Гермиона нахмурилась, довольно резко кивнув, и бросила на Франца грозный взгляд: — Что ты опять успел натворить?! — тихо прорычала она. Ни до кого не было секретом, что Франц был частым гостем у заместителя директора. — Хороший вопрос, — протянул он. — Иди, а то опоздаешь. Займи мне место. Кивнув, она вышла из кабинета, оставив Франца наедине с деканом. Франц прикрыл дверь и обернулся к профессору Макгонагалл. Та села за свой стол и указала рукой на стул напротив нее. — Присаживайся, Франц, — увидев взгляд юноши, она невольно хихикнула: — Не бойся — я просто хочу тебя кое о чем спросить. Франц немного расслабился, но все ещё оставаясь в небольшом напряжении сел на указанное место. Ему не пришлось начинать разговор — профессор сделала это за него. -? Я слышала ваш разговор с мисс Грейнджер, — Франц тяжело вздохнул и прикрыл глаза. — Что у вас происходит с отцом? За последние дни вы ни разу не поговорили, а сейчас я слышу, что вы вновь повздорили… — Это не мы повздорили, а он! — резко вспылил Франц. Он постарался выровнять дыхание и уже более спокойно продолжил: — Видя, что он никак не идёт после… случившегося на контакт, я решил сам пойти навстречу. Но сразу же пожалел об этом — я тут же услышал обвинения, какой я отвратительный, высокомерный эгоист, который мало того, что убил человека, так ещё и никому не сказал! — Франц чувствовал, что если он продолжит, он наговорит слишком много лишнего, но его уже ничего не могло остановить. Он слишком долго молчал. — Как можно быть таким бездушным эгоистом?! Он прекрасно знал и видел, как мне тяжело, как я советовался со всеми, как метался, как мне было тяжело! Он обещал меня поддержать несмотря ни на что, а что в итоге?! — он обвиняет меня во всех смертных грехах! Я итак себя ненавижу из-за случившегося, я никогда не прощу себя за то, что оставил ребёнка без матери… — Франц остановился, когда его дыхание сбилось, сердце зашлось дрожью, а когда он ощутил соленый привкус слез на губах, он задрожал: — Да блять! — он тут же прикрыл глаза рукой и постарался успокоиться. Профессор Макгонагалл первый раз находилась в такой ситуации. Когда она впервые увидела Франца на пороге Хогвартса, она никогда не думала, что этот сильный молодой человек будет сидеть перед ней и плакать. Франц вздрогнул, когда рука профессора коснулась его. Подняв глаза, он увидел, что Минерва Макгонагалл протягивала ему платок. Неловко взяв его, он быстро стёр с глаз слёзы. Он невольно тихо рассмеялся, теребя в руках платок: — Я уже второй, если не третий раз плачу за сегодня, — он поджал губы, сминая платок в руках и опять расправляя. — В моей стране меня бы уже засмеяли. У нас не принято показывать слабость. Минерва не знала, что ему ответить. Бедный ребёнок пережил больше, чем все в Хогвартсе вместе взятые: он пережил несколько воин, в одной из них лишился почти всей семьи, он нежданно потерял мать, а теперь на его плечи легло огромное бремя, которое он обязан нести до самой смерти, и самый близкий человек, родной отец, вместо того, чтобы помочь, только угнетает его. — Что вы хотели у меня спросить? — тихо спросил Франц, выдыхая. Минерва резко выпрямилась, вынырнув из своих мыслей. — Ах, да… — рассеянно пробормотала она. — Франц, помнишь, я давала тебе слёзы Феникса? — он медленно кивнул, ожидая продолжения. — Я хотела спросить, на кого ты их… — Ни на кого, — прервал ее Франц. Профессор Макгонагалл удивлённо воззрилась на него и увидела, как Франц вынул из кармана бутылек, который дала ем она. — Если бы я был рядом с Джозефом, я бы потратил их на него, — поморщился Франц от воспоминаний. — Раса… он бы меня убил, если бы я потратил их на него. Он предпочитает умереть своей смертью сразу, чем отсрочивать ее — поверия семьи Харма, они считают это грехом. А больше таких сильных травм при мне не было. Да и… — Франц задумался, сказать ли ей об этом, и все же решился. — Я знаю, на кого потрачу их. — На кого же? — ожидаемо спросила профессор Макгонагалл. Франц усмехнулся и ответил: — На кого-то из семьи: отец, Эрнест, братья… — «Гермиона». — Бабушка, — рассеяно продолжила профессор. И была ошарашено ответом Франца. — Нет, — увидев удивление на лице профессора, он тут принялся объяснять: — Бабушка знает о слезах Феникса. Она сказала, что если вдруг она будет смертельно ранена, то хочет умереть. Ей уже нет смысла жить — она вырастила семерых детей — всех потеряла, — внуков, — осталось четверо, — правнуков — ни одного не сберегла. Конечно, это звучит жестоко, — продолжил Франца, — но я ее понимаю. Она слишком устала. Теперь, когда она знает, что мне и моим братьям ничего не угрожает, она готова к смерти и, — он грустно улыбнулся, ощущая на груди медальон, подаренный бабушкой, — встретит смерть, как старого друга. Профессор Макгонагалл боялась дышать. Ей казалось, что только она вдохнёт — и она заплачет.***
— ….Вы должны отключить мозги, и отправить свою интуицию в полёт! — вскрикнула профессор Трелони как раз тогда, когда дверь в кабинет отворилась, заскрипев. — А, мистер Райс-Снейп! — Франц недовольно поморщился от резкого крика профессора Трелони. — Проходите, присаживайтесь! Франц закатил глаза и промаршировал на самое дальнее место, где сидела, едва не засыпая, Гермиона. Франц усмехнулся — она, прикрываясь книгой по Прорицаниям, читала трактат по Нумерологии. — Неужели Нумерология настолько интересная, что достойна того, чтобы Гермиона читала ее тайком на уроке Прорицаний? — подперев рукой щеку, протянул Рон, едва не засыпая. — Уж лучше, чем слушать ее бред, — хмыкнула Гермиона, перелистывал страницу и параллельно убирая со стула сумку, чтобы Франц сел рядом. — Что профессор от тебя хотела? — Ась? — поморщился Франц. — А! Да ничего — спросила, нужна ли мне помощь в подготовке к экзаменам. Меня долго не было, а сдача С.О.В. уже совсем скоро… — Но зачем она попросила меня уйти? — нахмурилась Гермиона. Франц усмехнулся и щёлкнул ее по носу: — Может, она не хотела меня позорить в твоих глазах? — поиграв бровями, протянул Франц. Гермиона закатила глаза, продолжая чтение, но все равно не смогла скрыть едва заметную улыбку. Франц, довольной собой, улыбнулся и полез в сумку за книгой. По традиции на Прорицаниях он делал задание, которое им дала преподавательница по литературоведению. Поэтому Франц все время на ней открывал массивный трактат и что-то писал. И никому не показывал. Более того, он не говорил, что это за задание. — Узрите же своё будущее! — Франц неосознанно усмехнулся, слыша голос Трелони, и продолжал читать. Но тут… — О, мой мальчик! — Франц едва со стула не упал, когда Трелони неожиданно оказалась подле него и буквально завопила рядом с ним. — Дайте вашу руку! — она нагло выхватила руку Франца, даже не заметив, как один из перстней Франца обжег ее и оставил волдырь. Франц уже хотел выдернуть руку и огрызнуться, как замер… — Род Райс традиционно имел не менее двух детей, — не своим голосом протянула она, глядя на руку Франца. — И вы не будете исключением… — Франц перестал дышать. — Трое детей… — все неожиданно воззрились на Франца, который едва дышал, и на Гермиону, которая стремительно покраснела. — Мальчик и… две девочки… — она схватила другую руку Франца и стала вглядываться в нее. — Я вижу… кто сядет из них на трон… — по классу прокатился взволнованный шёпот. «Заткнись!!! Не смей говорить!!!» — И я вижу… Все замерли, ожидая, что же скажет Трелони в трансе. И дождались. — Я вижу, когда и как вы умрете, — Франц настолько был в ужасе, что перестал работать мозг. И он сразу не смог сдержать мыслей Трелони и дать ей указ молчать: — Весна… — Заткнись!!! — завопил Франц, выдернув ее руку. — Закрой рот!!! Когда Франц ощутил, как его отпускает, ему ввернулось и зрение: он стоял посреди класса, а вокруг него — студенты, которые не понимали, что же такого сказала Трелони. — Я не хочу знать, когда и как я умру, — тяжело дыша, выпалил Франца, глядящая напуганную Трелони. — Не хо-чу. — Но, мой мальчик… — едва не плача, прошептала профессор. — Нет! — голос Франца вновь сорвался на крик. Он сделал два широких шага и оказался подле неё. Профессор Трелони содрогнулась и сжалась. — Об этом никто не должен знать, понятно? — тихо прошептал Франц. Но профессор настолько испугалась гнева юноши, что ничего не смогла ответить: — Я спрашиваю: ты поняла меня?! — ученики вздрогнули, когда Франца сорвался на бешеный крик. — Не смей и рта своего открывать, а то пожалеешь, что на свет появилась! Когда Франц увидел, как Трелони закивала, он сорвался с места и выбежал из кабинета. Спустя минуту за ним выбежала и Гермиона. — Видимо, Трелони знает что-то очень важное… — прошептал Рон Гарри, на что тот кивнул.***
— Франц! — прокричала вдогонку парню Гермиона, едва успевая за ним. — Франц, стой! Франц резко остановился, зажмурившись и сжав зубы, и, наконец, немного остыв, развернулся. — Что это вообще было?! — вскинув руки, воскликнула Гермиона. — Ты угрожал преподавателю, едва не напал на неё! Тебя не то, что оштрафуют, — тебя могут исключить! — Она зашла слишком далеко, она не должна была говорить этого! — зарычал Франц. — Хватило того, что она в начале года предсказала; хватило того, что она рассекретила сейчас часть нашего с тобой будущего! Гермиона вздрогнула — ей тогда даже не пришло в голову, что Трелони говорила о них двоих. Сейчас ее больше начало волновать их с Францем будущее — почему Франц так уверен, что Трелони говорила о них? Конечно, она была рада, что Франц был так серьезно настроен, но это не могло не пугать. — Она подвергает опасности всех вокруг — она не должна преподавать в Хогвартсе! — продолжал ругаться Франц. — Она едва не погубила меня, чуть не проболтавшись, когда и как я умру! — И что бы это изменило? — не подумав ляпнула Гермиона. — Да то, — поморщился Франц, — что после того, как я об этом узнал бы, мое сознание, как и у деда Ральфа, могло повернуться в другую сторону и тогда бы… все было бы очень плохо. Гермиона нахмурилась, но тут поняла. — Ральф знал, как он умрет, — прошептал Франц. — Поэтому и отдал приказ о казни Пауля. Ведь провидец Гисли предсказал ему смерть от руки сына. Так как Пауль был старшим наследником, Ральф решил, что это он. Гермиона почувствовала, как ее резко начало тошнить. Она боялась даже представить, как Франц отдаёт приказ о казни собственного ребёнка. Да и не хотелось. — Я не хочу знать ничего о будущем, — Гермиона вздрогнула, когда Франц коснулся ее плечей и прижал к себе, гладя по спине. — Я хочу прожить счастливую жизнь: не думать, видя своих детей, кто из них и когда убьёт меня и убьёт ли вообще, убью ли их я или они проживут счастливую жизнь. Лучше я, как и Раса, предпочту отдаться в руки судьбе и покорюсь решению Господа.***
Инцидент на уроке Прорицаний не мог пройти без последствий. Франца оштрафовали на сто баллов и заставили при всех извиниться перед профессором Трелони, что, на удивление, он охотно сделал. Но всех удивило, что и профессор Трелони принесла свои извинения. Конфликт был исчерпан, но то, что произошло на уроке Трелони, напугало почти всех. Но что такого сказала Трелони не мог понять никто. Франц сидел с Гермионой в комнате на постели и слушал, как она читает, когда в окно его комнаты постучал филин. Франц подошел к окну и, взяв у филина письмо и прочитав его, расплылся в широкой улыбке:«Привет Господину Императору!
Пишет вам ваш раб Кристиан Голдинг!
Не желаете ли вы сегодня оказать нам, вашим рабам Чарльзу, Лилибет, Коралине, Расе, Мигелю, Лукреции и Елене, честь провести с нами оставшийся день и встретить день следующий!
Если вы готовы принять наше скромное предложение, то ждём вас в поместье Монтегруа!
С превеликим, невероятно величайшим уважением,
Невероятный, Великолепный, Упомомрачительный
Кристиан Голдинг!!!»
— Идиот, — смеясь, проговорил Франц. — Что такое? — отложив книгу, спросила Гермиона, подойдя к Францу со спину и обвив его талию руками, и заглянула в письмо. Быстро пробежавшись глазами, она тоже рассмеялась: — Оригинально… — Пойдём? — улыбнулся Франц. — Все равно мы все сделали на завтра. Что нам здесь сидеть? Видя состояние Франца, которого угнетало общество отца и окружающие события, Гермиона не смогла отказать.***
Франц позвонил в дверь дома, привычно держа Гермиону за руку. Когда дверь отворилась, лицо Гермионы едва не перекосило, а Франц расплылся в улыбке. — Франц Райс! — рассмеялась девушка, опиравшаяся на дверной косяк. — Елена Эванс! — вторил ей Франц, отвечая на объятия. — Я тебя ни видел с прошлого года! — Потому что чуйка подсказала свалить мне раньше, чем все случилось, — все поняли, на что намекнула Елена, и промолчали. — Может, представишь нас? Франц хлопнул себя по лбу. — Гермиона, это моя однокурсница по Итальянской Академии Волшебства, моя соседка по парте и мой партнёр на уроках Зелий — Елена Эванс, — рыжая девушка почетно склонила голову, явно забавляюсь ситуацией. — Елена, это моя моя прекрасная невеста, — Гермиона едва сдержалась, чтобы не посмотреть удивлённо на Франца. «Что ты вообще несёшь?! Трелони предсказала тебе детей и я уже невеста?!» — Гермиона Джин Грейнджер. — Очень приятно, — улыбнулась Гермиона. — Взаимно, — искренне улыбнулась Елена. — Проходите! Сейчас будете помогать Мигелю и Коралине готовить, а то они все спалят! — А ты чего? — рассмеялся Франц, снимая пальто с Гермионы. — А я? А я не умею! — расхохоталась Елена и скрылась в глубинах дома, оставив Франца и Гермиону наедине. — Невеста? — усмехнулась Гермиона. — Я что-то пропустила? Франц неловко рассмеялся и объяснил: — Ну, а что такого? С этими словами Франц направился на кухню. Гермиона ошарашенно смотрела вслед «жениху», но все же очнулась и последовала за ним.***
— Я не буду сидеть на полу! — вопил Мигель. — Я буду смотреть фильм только на диване! Уже десять минут друзья под аккомпанемент смеха бились за места перед телевизором. — Давайте я на пол сяду! — подняв руки в знаке «сдаюсь», произнёс Франц. — Мне все равно на диване неудобно — он слишком маленький для моего роста. Ты, — он указал на Гермиону, — сядешь мне на колени, — Гермиона не успела ничего сказать, как Франц притянул ее у себе, — Коралина — на диван, — Раса… — Я — на пол, — плюхнулся рядом с Францем Раса, — а то вдруг ты моей кузине руки в трусы совать начнёшь… — За кого ты меня принимаешь?! — возмутился Франц, не замечая, как девушка на его коленях покраснела и спрятала лицо у него в шее. — Не было такого! Я вообще приличный человек!.. Так, Лукреция и Елена — на диван, Мигель… — Диван! — продолжал кричать Мигель, заставляя всех смеяться. — Садись, только не кричи! — закатила глаза Лилибет, уступая ему место. — Я все равно не люблю на диване сидеть. — Бедный, боится яйца застудит… От комментария Лукреции все засмеялись пуще прежнего. — Тогда остальные — на пол, — пожал плечами Раса. — Решили? Смотрим «Семейку Адддамс»? Под общий одобрительный гул Чарли нашёл кассету фильма и вставил в проигрыватель. Кристиан задернул шторы и выключил свет и быстро плюхнулся на пол. Гермиона впервые была не просто в такой большой компании друзей, да и вообще — в компании. У неё никогда не было друзей, она всегда была одиночкой, пока не встретила Гарри, Рона и Джинни. Поэтому теперь, оказавшись в компании друзей Франца, которые относились к ней так, словно знали ее миллион лет, чувствовала себя немного странно. Но Франц рядом с ней, обнимавший ее за плечи и временами касавшийся ее щек губами, заставлял ее чувствовать себя… дома. Когда Гермиона повернула голову и заострила внимание на Франце, который с интересом смотрел киноленту, она ощутила, как глаза стало жечь от слез, а сердце сковала болезненная судорога. Для всех подростков просмотр кино в компании друзей был обыденным делом. Для Франца, богатого и знатного, это было роскошью. Пока все дети игрались во дворе дома и смеялись, Франц был вынужден бежать и прятаться, дабы не быть убитым по приказу родной тетки. Пока все дети получали подарки от родственников, Франц получал только их отрубленные головы. Пока все дети подростки получали признания в любви, Франц получал только ножи в спину.***
Гермиона очнулась ото сна в большой квартире близнецов Монтегруа из-за сильной жажды. Она с усмешкой хмыкнула: «Франц был прав — есть то, что приготовили Кора и Мигель, было плохой идеей». И не мудрено — пристрастие Коралины к острой пище, а Мигеля — к соленой уже само за себя говорило. Повернув голову, она с улыбкой обнаружила Франца, положившего ей голову на плечо и сладко спавшего, приоткрыв рот. Она с нежностью провела рукой по его мягким, растрепанным волосам, убрав при этом один непослушный локон с глаз, и, осторожно выпутавшись из его крепких объятий, направилась на поиски кухни. Гермиона опёрлась об дверной косяк, попивая холодную воду, и наблюдала за полной луной на чистом небе. Она едва не выронила стакан, когда ее талии коснулась рука. Она обернулась и выдохнула, облегченно оперевшись спиной на грудь Франца и откинув голову. — Не спится? — тихо прошептал Франц, забирая из ее рук пустой стакан и ставя его на стол. — Просто встала воды попить, — покачала головой Гермиона. — Я тебя разбудила? — Нет, сам проснулся, — выдохнул Франц. Он неловко рассмеялся, перебирая ее волосы: — Я слишком привык спать с тобой в одной постели, что теперь сразу чувствую, когда ты куда-то уходишь. — Я тоже, — улыбнулась Гермиона, чувствуя, как руки Франца сильнее сжимают ее талию, а он сильнее прижимает ее к себе. — Франц, нет… — она открыла рот в немом стоне, резко сжав его руку на своей талии, когда он начал целовать ее шею, обжигая ее кожу дыханием, и прижал ее бедра к своей пульсирующей эрекции. — Франц, давай, хотя бы, не здесь… — она ахнула, когда Франц резко схватил ее, развернул в своих руках и резко усадил на столешницу. Даже сидя на высокой столешнице, Гермиона была ниже Франца. И к ужасу, ее это возбудило. — Я не хочу терпеть, — зарычал ей на ухо Франц, снимая через голову ночную рубаху. — Я хочу тебя сейчас, здесь, прямо сейчас… Франц возбуждённо зарычал, когда Гермиона схватила его за волосы и притянула в поцелуй. Этот поцелуй был не похож на обычные: они, словно разъяренно, кусали губы друг друга, едва ли не до крови. Франц зубами оттянул нижнюю губу Гермионы, слыша, как она надрывно застонала, выгнувшись. Франц вновь впился ей в губы, не обращая внимания на капающую слюну с уголков их рта. Франц резко закинул голову назад и зарычал, когда Гермиона спустила губы на его шею и укусила пульсирующую венку. Наконец, терпение Франца окончательно рассыпалось. Гермиона задержала дыхание, когда он стянул через ее голову ночнушку (которая, на деле, была футболкой Франца), оставив в одних трусиках. От которых тоже быстро ничего не осталось. И тут Франц резко остановился и громко выругался, уперевшись Гермионе лбом в грудь. — Проклятье, — прошептал Франц, трясясь. — Зелье предохранения… У меня его нет с собой… А больше никакой контрацепции у меня нет. Услышав смешок Гермионы, он поднял глаза. По ее лицу он все понял: — У тебя есть презервативы? — усмехнулся Франц. — Экстренная контрацепция, — дёрнув его за волосы и услышав недовольный рык, произнесла Гермиона, тяжело дыша. — После… надо выпить… Речь Гермионы оборвалась, когда Франц одним толчком вошел в нее, подхватив под бёдра и прижав сильнее к себе. Франц безостановочно шлепал своими бёдрами об ее, рыча, когда с каждым движением Гермиона надрывно стонала и кусала каждый участок его кожи. — Сильнее… — кусая мочку уха Франца, выдохнула Гермиона, после чего толчки тут же усилились. — Черт… — Гермиона закусила губу, слыша, как посуда в раковине громко дребезжит от их телодвижений. — Мы… все побьем… — Да… — довольно простонал Франц, ускоряясь сильнее и слыша, как посуда начала биться ещё сильнее и какая тарелка раскололась. — Я расхерачу тут все нахуй… Гермиона хотела что-то сказать, как закричала — Франц просунул руку и потеребил ее клитор. Она с силой вцепилась одной рукой ему в плечо, а другой — в волосы, и укусила его за подбородок. Франц резко опустил ее на пол, грубо развернул к себе спиной и вновь вошёл, но уже сзади. Гермиона уперлась руками в столешницу, недовольная, что больше не может царапать Франца, и вцепилась ногтями в столешницу, начав стонать ещё громче. Франц с дикой силой сжимал ее бедра, оставляя синяки, и жестко трахал ее, шлепая с огромной скоростью бёдрами по ее заднице. Уперевшись одной рукой в столешницу, Франц ближе склонился к уху Гермионы и зашептал: — Я буду трахать тебя, пока вся посуда, стоящая на столешнице, не разобьётся… — Гермиона широко открыла рот и застонала. И Франц не шутил. Как все в доме не проснулись — никто из них об этом не думал. Они слушали лишь стоны друг друга и звон посуды, которая уже почти вся разбилась. Все уже были вдребезги, один лишь отвратительный стакан продолжал назойливо стоять. Движение Франца стали хаотичными и максимально быстрыми, что предвещало сокрушающий оргазм, но он не мог закончить, не выполнив обещанного. — Франц… — выгнувшись, хрипло прошептала Гермиона. — Пожалуйста… — «Дай мне кончить…» Франц зарычал, дотянулся до стакана и швырнул его в стену, разбив окончательно всю посуду на столешнице. Гермиона ахнула, когда Франц развернул ее к себе и, усадив на себя, продолжил остервенело трахать. Гермиона вцепилась ему в волосы и закинула голову назад, кусая уже итак кровавые губы. Франц резко припер ее к стене и его голова опустела. Гермиона открыла глаза и зачарованно смотрела на Франца, дрожащего в оргазме: мокрого, с раскрасневшимися щеками, с закрытыми глазами, кровавыми губами и засосами по всей шее. Один толчок — и Гермиона последовала в пропасть за Францем.***
Утром Францу и Гермионе не дали понежиться в постели в обществе друг друга — прибыл посол и известил Франца, что во дворец прибыл сын Кармины. Проводив Гермиону через портал в Хогвартс, Франц направился в Империю Райс. Стоя на пороге своих покоев и зная, что там его ждёт маленький ребёнок, мальчик, потерявший мать, как и он сам несколько месяцев назад, Франца начало тошнить. Что он ему скажет? Как ему себя вести? «Прости, что казнил твою мать? Если бы я этого не сделал, твоя мать убила бы меня и всю мою семью и разрушила весь мир», — так, что ли? Наконец, Франц выдохнул и вошёл в комнату. Его взгляд тут же упал на маленького мальчика, который… который… Который был чертовой копией сына брата-близнеца Кармины, Кольта, — Эрена. Мальчик, слава Одину, был не один — с ним была его няня, Оливия, женщина лет сорока пять с уже давно поседевшими волосами. Женщина, явно повидавшая много всего на свете. Может, она и поможет Францу объяснить… что Кармины больше нет. — Здравствуйте! — вскочил мальчик на ноги и побежал к Францу. — Здравствуй, — сглотнул Франц, попытавшись выдавить улыбку. Ранее у Франца никогда не возникало проблем в общении с детьми — он их очень любил, и это было взаимно. Но сейчас… — Как тебя зовут? — стараясь скрыть дрожь в голосе, спросил Франц. — Меня зовут Ивар, Господин Франциск! — громко, достаточно четко для ребёнка почти пяти лет, ответил Ивар. Франц невольно улыбнулся: — В честь вождя датских викингов? — этот вопрос был адресован больше няне. Оливия улыбнулась и кивнула. — Красивое имя. Больше Франц не знал, что сказать. Язык словно онемел. Ноги подкашивались. — Няня сказала, что вы мне должны что-то сказать, — наводяще произнёс Ивар, покачиваясь из стороны в сторону. Франц беспомощно посмотрел на Оливию и столкнулся с таким же болезненным взглядом. «Что мне сказать?.. Что?..» «Скажите, как есть, Господин Франциск. Ложь — плохой советник». Франц прикрыл глаза и собрался с духом. Он присел на колени перед племянником и взяв его за руки. Ивар, почувствовав что-то неладное, тут же насторожился. — Что-то с мамой? — дыхание Франца сбилось. Он, поджал губы и ощущая, как упала первая слеза, резко кивнул. От следующей фразы Ивара Франца сцепил зубы, чтобы не зарыдать: — Она… — он указал пальцем наверх, — где папа? Оливия прикрыла глаза рукой, а Франц, закрыв глаза, медленно кивнул. Из его рта вырвался стон облегчения, когда Ивар кинулся ему на шею и обнял. — Папа говорил, что вы хороший, — от этих слов Франц зарыдал ещё сильнее.***
— Он подписал отречение от престола? — смотря в окно, спросила Франциска. Казалось, она была не здесь, а где-то очень далеко. — Да, — тихо прошептал Франц. Он потянулся к чашке с чаем, но когда увидел, как трясутся руки, ее решился и отдёрнул их. Франциска, наконец, отвела взгляд от окна и протянула руку к внуку. Франц вложил в ее ладонь руку и ощутил, как бабушка сжала ее. По телу мгновенно разлилось спокойствие и он выдохнул. — Я горжусь тобой, — прошептала Франциска. — Ты прекрасно справился и преодолел все препятствия. Я, — она улыбнулась, — ещё никогда не видела таких сильных людей. Франц хотел возразить, но не решился. Он неожиданно поймал себя на мысли: почему он считает себя слабым? Потому что плачет? Ему вспомнились слова слова профессора Дамблдора: «Слёзы — это не слабость, это чувства. Человек без слез — не человек. Если ты не боишься показать слёзы, значит, ты сильный». Поэтому он не мог не согласиться с бабушкой и профессором Дамблдором. — Что с тобой? — Франциска резко дернула головой и посмотрела на внука. — Ты словно не здесь. Что произошло? Франциска тяжело вздохнула. Она знала о накалившихся отношениях Франца с отцом от профессора Макгонагалл. Если она сейчас расскажет и это, Франц окончательно разочаруется в отце. Ей было плевать на Северуса, который бросил ее дочь, но причинять боль внуку она не хотела. — Я все равно узнаю, — покачал головой Франц. Тут до него дошло и он тяжело вздохнул: — Отец? — Франциска кивнула. — Ну, говори уже. Франциска тяжело вздохнула и протянула ему руку. Франц коснулся ее и услышал слова отца: «Как я могу не бояться человека, который так хладнокровно вынес решение о казни своей кузины?! Что я могу о нем думать?! Единственная мысль, которая у меня крутится в голове — Не обовьется ли во сне когда-нибудь и вокруг моей шеи петля?!» Франциска миллион раз пожалела, что дала Францу услышать это. Это были не просто слова. Это было предательства.***
Северус Снейп, находясь в своих мыслях, патрулировал коридоры, как завернул за угол и замер. Франц стоял у окна в одних штанах и курил в окно. И это явно было не первая, не вторая и даже не третья сигарета. — Здесь тебе не курилка, — спокойным голосом произнёс Северус, приближаясь к сыну. — Немедленно затуши сигарету. Франц, даже не удосужившись повернуться к отцу, насмешливо хмыкнул и потушил бычок. — Какая честь, — желчно протянул Франц. — Со мной отважился заговорить родной отец, который меня боится и считает меня убийцей, хотя говорил, что поддержит меня. Дыхание Северуса сбилось. «Чертова Франциска!» — Не смей так даже в мыслях говорить о ней! — зарычал Франц. — Ты даже волоса на ее голове не стоишь! — Франциска меня неправильно поняла и, следственно, рассказала все неверно… — попытался оправдаться Северус. Но это было бесполезно. Я слышал, что ты сказал, — поморщился Франц. Он немного помолчал, прежде чем продолжить: — А Эда ведь предупреждала меня, что тебе не стоит доверять! Я ее не послушал, думал, она просто обижается за то, что ты бросил мою мать, а Эда ее сидела и успокаивала! Теперь я понимаю, почему она не хотела… — Да ни черта ты не понимаешь! — повысил голос Северус. — Ваш род Райс слишком высокомерен и… — Что «и»? — усмехнулся Франц. — Жесток, да? — Франц резко остановился перед отцом и прошептал ему в лицо: — Поверь мне, папаша, я знаю, что сделаю, когда у меня появятся мысли об убийстве собственного ребёнка. У меня на такой случай уже есть яд, — лицо Северуса исказилось. — Доброй ночи. Северус прикрыл глаза, когда дверь в комнату Франца захлопнулась. Вместе с Францем исчезло и его доверие.