От чего опять во мне
Прошла война, а мира нет?
***
Прошёл ровно месяц с того момента, как на престол Магической Германской империи Райс взошёл Франциск Ральф Северус Райс-Снейп. За этот совсем малый срок он успел сделать для страны многое, и это явно были позитивные изменения. В стране был снят закон о многожёнстве и начался проект о реформации наследования трона. Согласно ему, наследник не обязывался убивать своих братьев и сестёр. Совет разделился на две части, оба этих проекта вызывали противоречия: одна часть была рада таким преобразованиям, а другая отрицала их. Но вскоре и в совете произошли изменения: та часть, которая выступала против, была расформирована. Франциск заявил, что эти люди уже не способны мыслить вдаль, с ними страна будет топтаться на месте. Таким образом, Франц сменил практически восемьдесят процентов Совета. Но одно осталось неизменённым: ни один из полководцев — Хюррем Бахтейжар, Максимилиан Кадагор, Лагерта, Осман Шерен и Элен Гранд продолжали занимать свои должности, более того, в их отряды стали прибывать люди. Франц отдал приказ сменить прислугу и врачевателей. Всё-таки его чутьё не подвело: трое из стражников оказались шпионами, а две из служанок попытались его отравить. Если бы Франц не отдал приказ дегустировать еду перед тем, как нести ему в покои, последствия могли быть плачевными. Фредерика начала тщательный отбор слуг и, наконец, смогла угодить всем требованиям Франца и сформировала для него штат прислуги, в который вошла та девушка-персиянка, которая тогда помогла справиться Францу с головной болью и дала ему свой ответ по поводу казни Кармины, — Паризад. Также она стала обучаться искусству врачевания. Продолжая политику деда, Франц начал переговоры с Венгрией, Францией и Турцией о продлении контракта, в соответствии с которым главы государства обязывались помогать друг другу. Таким образом, начал формирование «Союз Единства»: во все страны Магического Мира были направлены предложения во вступление в этот союз. Пока что в него вошли Венгрия, Франция, Великобритания, Марокко, Болгария, Италия и Испания. От остальных государств ответа пока не было. Также Франц вынашивал план, о котором ещё никому не говорил. Во время междоусобной войны между детьми Ральфа Генриха Райса завоёванная им Польша вернула себе независимость. Франц решил завершить начатое. Но пока дел итак было не в проворот, да и ко всему прочему у него ещё не готов до конца план действий. Несмотря на активную политику, Франц продолжал учёбу: он возобновил занятия в Хогвартсе и некоторые уроки в Итальянской Академии Волшебства (в частности — курс Джозефины Эванс, теорию и практику Защиты от Темных Искусств с Клаусом и Александором Эвансами и курсы по языкам). Единственное, чего (вернее, кого) Францу действительно не хватало, — так это друзей. И ее.***
Один из дней выдался у Франца совсем незагруженным, и он решил отправиться в город, чтобы выбрать подарок для Гермионы, — 1 апреля он отправлялся в Хогвартс на месяц. Франц посоветовался с Вильгельмом Краузе (конечно, без мнения Дениз Бурхан в этом вопросе также не обошлось) и решил, что один месяц он будет находиться в Империи Райс, а другой в Хогвартсе, дела вести он будет через Вильгельма, который вновь официально стал главным в совете, Великим Визирем. Было страшно оставлять трон, хоть и на такой малый срок, но Вильгельм Краузе успокоил его, что ничего страшного нет — порталы отныне отслеживают каждое перемещение и уведомляют о чужеземцах. Но на всякий случай Франц попросил Госпожу Дениз тайно отправиться в Империю Райс и проследить за Советом. Также у Франца был свой человек (помимо Фредерики, которая также отслеживала активность совета), слуга Дениз, — Бехрам. Тот был приставлен к залу заседаний как стражник и слышал абсолютно всё, что там происходило, и докладывал в подробностях Франциску. Конечно, Франц полностью доверял Вильгельму, да и Хюррем. Но ему хотелось знать абсолютно всё, что происходило на заседаниях в его отсутствие: Вильгельм имел привычку утаивать от Франца то, что могло его спровоцировать на сильный конфликт. Например, высказывание одного из визирей о чистоте крови его спутницы, а однажды один из визирей намекнул на чистоту крови самого Франца и статус его отца. Головы с плеч этих визирей, конечно, не слетели, но должности в совете они лишились моментально. В общем, Францу было на кого положиться. Франц отпустил стражу и в одиночестве прогуливался по городу, накинув на голову капюшон и натянув по самые глаза шарф. Внешность нового Императора была известна в народе благодаря его войне с кузиной, да и во время коронации Франц был так эмоционален, что вышел к народу лично, что удивило и очень умилило граждан. Да и ко всему прочему Франц часто посещал церковь, где его лицо всегда было открыто, и священник ненароком однажды громко возвестил людей о том, что на службу пришёл сам Император. Весть, конечно, разнеслась мгновенно. Теперь Франц заходил в церковь только с заднего входа или же с прикрытым лицом. Именно поэтому приходилось скрываться. Лишнего шума не хотелось. — Бог в помощь, герр*, — произнёс Франц подходя к прилавку с различными украшениями. Только на таком городском базаре можно было найти традиционные германо-скандинавские украшения. Франц уже давно понял, что Гермионе больше нравилось коллекционировать украшения, которые имели ценность именно традиционную, имели историю. Обычные дорогие безделушки, которые не несли в себе никакого смысла или символики ей не нравились. Но Франца это даже радовало — ему доставляло удовольствие по несколько часов находиться в ювелирных магазинах и думать над подарком. — Благодарю, — рассмеялся пожилой мужчина, тут же вставая в знак приветствия. — Для кого ищете украшения? Мама, сестра…? — Невеста, можно сказать, — усмехнулся Франц, почесывая нос. Шарф дико колол лицо. Тут на его глаза попалось красивое колье из белого золота. Он ткнул в него пальцем: — Сколько стоит такое украшение? — У вас хороший вкус, — хлопнул в ладоши торговец. — Вы должны понимать, что это настоящее белое золото и очень редкое украшения, и стоит оно очень дорого… — Деньги не проблема, — отмахнулся Франц. Он склонил голову и прищурился. — Я возьму это колье, эти серьги и эту заколку, — он указал на заколку в виде пера и рядом лежащие серьги. — Держите. — Господин! — покраснел торговец и замахал руками, увидев огромную сумму денег. — Этого хватит, чтобы купить весь мой товар и мою красавицу-дочь в придачу! — Франц невольно усмехнулся. — Вижу, ваша невеста вам очень дорога, но вот этого, — он выдернул три достаточно крупные купюры, — будет достаточно… — торговец поднял глаза, протягивая сдачу, и обомлел. — Пресвятой Один… Франц нахмурился, а потом ощутил, что шарф сполз с лица. Купец увидел его лицо. — Господин, я… я не могу взять…! — он тут же протянул Францу и его деньги, и украшения. — Прошу, возьмите все… — Тихо, — прошептал Франц. Он склонился к купцу и прошептал: — Если ценишь своего Императора, возьми деньги и никому из торговцев не говори, что видел меня. Понял? Все ещё удивлённый старый купец медленно кивнул, слепо принимая деньги. Франц удовлетворенно кивнул: — Отлично, — он забрал шкатулку с купленными украшениями и кивнул купцу. — Удачного дня. Когда купец опомнился от столь неожиданной встречи, было уже поздно — Франц уже исчез.***
— Вы только посмотрите на нашу Императрицу! — протянула Джинни, глядя на Гермиону, и рассмеялась. — В жизни не видела, чтобы ты так старательно укладывала волосы! Что, так соскучилась по Францу? — Джинни, я его месяц не видела! — не обращая внимания на колкости подруги, произнесла Гермиона, поправляя волосы, закрученные в бигуди. — Кстати говоря, — она развернулась и ехидно уставилась на Джинни, — что у вас с Фредериком? Я видела, что он пишет тебе письма! — Мы просто общаемся, — отмахнулась Джинни, но даже минуты не продержалась: — Он такой классный! С ним не соскучишься, он столько всего интересного знает! И, кстати говоря, они с Францем не очень-то и похожи: Франц более серьёзный, чем Фредерик… — Джинни усмехнулась: — В эти выходные он позвал меня на свидание… — Это серьезно, — рассмеялась Гермиона. — Раса говорил, что Фредерик достаточно ветреный, его тяжело заинтересовать. — Не знаю, — Джинни откинулась на кровать и мечтательно уставилась в потолок. — Есть в нем что-то такое, чего нет в других парнях… Гермиона коротко усмехнулась и кивнула. Именно так она думала, когда только начала встречаться с Францем. Есть в нем что-то, чего нет в других…***
— Комната для Франца готова? — уже в которы раз спрашивал Северус, сидя у директора вместе с другими преподавателями. — Северус, ты четвёртый раз спрашиваешь, — снисходительно улыбнулся декан Когтеврана. — Конечно, все готово! Завтра утром мы встретим Франца, как положено. — Никогда не видел тебя таким взволнованным, — ехидно заметил профессор Дамблдор. — В тебе начинают просыпаться отцовсские чувства: ты стараешься сделать для Франца всё, чтобы ему было комфортно, переживаешь из-за каждой мелочи… Северус недовольно покосился на директора и такого же ехидно улыбающегося Филиуса и закатил глаза, но так ничего и не ответил. Что было отрицать? — он и сам чувствовал, как в нём за этот месяц проснулись отцовские чувства. Он столько времени не видел Франца, что внутри невольно признался себе наконец, что соскучился абсолютно по всему во Франце: по его дурацким шуткам, иной раз переходящим грань дозволенного, по его недовольному лицу, по смеху с друзьями, по нежным улыбкам с Гермионой в Большом зале или в библиотеке, по перепалкам с Малфоем и Забини… Но Северусу вместе с томительным ожиданием было страшно взглянуть завтра на Франца. На Франца, успевшего за столь малый срок повзрослеть, окрепнуть и стать действительно взрослым человеком. Ему было страшно взглянуть в глаза Францу и увидеть в нём ту пустоту, которую он видел каждый раз, встречаясь с Франциской… А ещё страшнее было, взглянув в глаза Франца, увидеть то, что он видел в глазах Ральфа…***
Первое апреля в Хогвартсе было не только Днём смеха и шуток. Это был праздник для Фреда и Джоржда Уизли — ведь именно у них в этот интересный день именины. Преподаватели с содроганием сердца ожидали, что в этом году решат выкинуть близнецы Уизли. Каждый свой День рождения братья отмечали «с размахом»: так, что преподавателям потом несколько недель приходилось приводить школу волшебства в порядок. — Итак! — рано утром плюхнулся к брату на кровать Фред и потёр в предвкушении руки. — У тебя есть план? — увидев знакомую ухмылку брата, Фред воскликнул. — Давай, выкладывай! Их план состоял из грандиозных событий: весь день они будут вести себя, как обычные подростки, но каждый час их лучшие друзья будут попадать в веселые и неловкие ситуации, а заклятые враги будут повержены относительно жестокими розыгрышами. Но в этом году в их список друзей добавился ещё один человек. И он как раз сегодня возвращается в Хогвартс. — Ты придумал шутку для Франца? — спросил после переговоров Джордж. — Я думал-думал, но ничего в голову не пришло! Мне кажется, такого человека, как Франц, уже особо ничем не удивишь. Он, конечно, ради приличия посмеётся и сделает вид, что не ожидал, но хочется посмотреть на его настоящие эмоции! — Есть у меня одна идейка… — потёр в предвкушении руки Фред. Увидев заинтересованный взгляд брата, он продолжил: — Франц как-то рассказывал, что подшутил над отцом, а тот на него накричал. Я точно не помню, в чём была причина ссоры, но я очень хорошо помню фразу, которую тогда сказал профессору Снейпу Франц… — Какую же? — перебил брата Джордж. Фред усмехнулся и, подражая голосу Франца, произнёс: — Да ты больше боишься стать дедом в тридцать шесть, чем я отцом в шестнадцать! — увидев, как лицо Джорджа расцветает усмешкой, Фред произнёс: — Ну, что? Кто будет Гермионе тест на беременность подкидывать? Франц же точно первым делом к ней побежит! — Разберёмся! — рассмеялся Джордж. — Сначала надо найти этот тест…***
Утро Северуса Снейпа в Хогвартсе не задалось с самого начала: Франц вместе с Вильгельмом должны были прибыть в восемь утра через портал Империи Райс, но их так и не было, хотя уже было девять часов утра. Северус беспокойно расхаживал из угла в угол в кабинете профессора Дамблдора, пока тот сосредоточенно почёсывал бороду и смотрел на пламя в камине. — А вдруг что-то случилось? — наконец, подал голос Северус. — Мы уже послали им три патронуса, каждый из них дошёл, но ответа так и нет… — Северус, прекрати, ради Мерлина, — устало произнёс Альбус. — В Империи Рацйс очень непредсказуемая погода. Скорее всего, у них началась метель и из-за этого они не могут ни прибыть, ни связаться с нами… — В этом случае почему наши патронусы доходят до них? если бы было что-то с погодой, наши сообщения также не доходили до них, — раздражённо отмахнулся Северус. Только Альбус собрался отправить сообщение Александору Эвансу, который был связующим звеном между Великобританием и Магической Германской Империей Райс, как кабинет директора озарился ярким светом и, как только он погас, перед ними возникли две знакомые фигуры. Франциск и Вильгельм были покрыты с ног до головы снегом — как только тот начинал оттаивать, на них образовывались сосульки, а волосы постепенно становились мокрыми. — Просим прощения за задержку, — откашлялся Вильгельм, стряхивая сосульки с тёплой мантии. — В ночь у нас начался сильный снежный буран. Ветер был такой силы, что люди не могли выйти на улицу — сносило мгновенно. Как только ветер немного стих, мы открыли портал и прибыли. — Мы отправили вам несколько патронусов, сообщается, что каждый из них дошёл до вас, почему вы не ответили?! — неожиданно для себя вспылил Северус. Он взглянул на Франца, удивлённого таким тоном отца, и увидел, как тот… снисходительно улыбнулся. — Во время одной из давних войн наша атмосфера была немного нарушена, — принялся объяснять Франц. — Все патронусы, отправленные из чуждых регионов в Империю Райс, автоматически признаются доставленными, даже если не дошли до нас. Мы работаем над этим и надеемся вскоре исправить этот дефект. Просим прощения за волнение и предоставленные неудобства. Как только Франц замолчал, он нахмурился и склонил голову: профессор Дамблдор и отец странно смотрели на него, словно не поняли ни слова. Франц тут же посмотрел на Вильгельма, и тот усмехнулся — понял, в чём причина. — У тебя очень обострился акцент, — подавляя смешок, ответил Краузе. — Из-за этого твоя речь немного… непонятная… — Вильгельм улыбнулся, видя, как Франц краснеет. — Ничего-ничего, — Вильгельм похлопал Франца по плечу, — дня два попрактикуешься и войдёшь в колею… Мы говорим в Империи Райс только на немецком — так проще всем. Франц почти месяц не использовал английский. Ему нужно время. — Постарайтесь говорить чуть медленнее, мистер… — Альбус тут же оборвался и смутился. — А… Как нам лучше обращаться…? — Так же, как и обращались до этого! — обречённо воскликнул Франц, прикрыв лицо рукой. — Не надо никаких… никаких… — Франц раздражённо выдохнул и посмотрел на Вильгельма. — Всё, я английский почти забыл — я и слова вспомнить не могу! — Ты не можешь нормально сформулировать мысли ещё и потому, что нервничаешь, — объяснил Краузе. — Тебе надо отдохнуть и всё будет хорошо. Думаю, — перескочил на другую тему Вильгельм, — профессор Снейп проводит Франца в его покои, а мы с профессором Дамблдором немного побеседуем. Да, профессор? — Конечно, господин Краузе! — воскликнул Альбус, хлопнув в ладоши. — Северус, проводи сына, а мы пока побеседуем. Северус молча кивнул и под аккомпанемент возражений Франца взял его чемодан и вышел из кабинета директора.***
Северус искоса смотрел на Франца и не мог оторвать глаз. Франц изменился. Время шло, и Франц всё больше становился похожим на свою мать. Северус почувствовал облегчение, когда заметил, что Франц немного поправился — Фредерика отлично контролировала его питание. Помимо этого Франц заметно вырос — он немного перерос отца: теперь он точно был два метра ростом. Также изменился немного и цвет кожи: Франц часто находился на улице (контролировал строительство новых сооружений в городе и за его пределами, следил за подготовкой и формированием армии) и немного успел загореть под лучами солнца, несмотря на адский холод. Помимо этого Франц изменился и внутренне. Вильгельм, видя, как Северус переживает за Франца, сам предложил ему держать связь. Каждое воскресенье Вильгельм связывался с Северусом и рассказывал обо всём, что происходило с Францем. Первую неделю Северусу совсем не нравилось то, что он слышал. Францу бы явно не понравилось узнать, что Вильгельм втайне от него докладывает о том, что у Франца обострилось всё: мигрени, проблемы с желудком, сердцем и сном. Вильгельм настоял, чтобы Франц прошёл полное обследование и тот нехотя согласился. Вильгельм быстро понял, почему Франц этого не хотел: Краузе не ожидал таких плохих анализов у подопечного, который всегда был здоров. Почти все проблемы со здоровьем были связаны с психическим истощением и быстро поправлялись, но проблемы с желудком и сердцем насторожили Вильгельма и он отправил анализы Франца своему врачевателю. И Вильгельм был в ярости, когда его личный врач сообщил, что эти проблемы связаны с тем, что Франц очень много курит. Францу давно не было так стыдно. Последний раз ему было так стыдно перед Мамой. Он соврал ей, что бросил курить, чтобы она не волновалась (в то время ей поставили страшный диагноз, да и ко всему прочему она решила разойтись с Эрнестом). Но через неделю обман раскрылся — Сюзанна увидела Франца, курящего около школы. Она не отругала его, ничего ему не сказала. Но Франц видел, каким взглядом она на него смотрела. Лучше бы она его наругала. Конечно, Вильгельм не стал говорить Северусу истинных причин проблем Франца. Просто сослался на акклиматизацию и усталость на фоне стресса. Но сам он поклялся себе сделать так, чтобы до отправления в апреле в Хогвартс здоровье Франца восстановилось. И он сдержал своё обещание. Но не только физические проблемы со здоровьем возникли у Франца. Сильный стресс, многочисленные потрясения сказались на психике Франца. Вильгельму казалось, что Франц самостоятельно справляется с этим довольно хорошо. Но он понял, что ошибся, когда однажды в документах на столе Франца увидел направление к психиатру. Взглянув на дату, Вильгельм понял, что Франц начал ходить к врачу со второго дня в статусе Императора. Он не стал ничего спрашивать у Франца, потому что видел, что врач справляется и сам — состояние Франца заметно улучшилось. — Ты долго ещё собираешься так разглядывать меня? — усмехнулся Франц, отчего Северус вздрогнул. — Уже забыл, как я выгляжу? Глядя на Франца, такого близкого и родного, особенно сейчас. Северус невольно едва заметно улыбнулся. Францу явно пришлось это по душе. — Ты изменился, — Франц вопросительно склонил голову, слушая, что дальше скажет отец. Он тихо хихикнул, когда Северус потрепал его по волосам. — Перерос меня, паршивец! — Вильгельм говорит, что я пошёл в прадеда, — усмехнулся Франц, поправляя растрёпанные волосы. — Тот был больше двух метров. Да и дядя Отто был очень высоким, хотя я его практически не помню… Между ними воцарилось неловкое молчание. Спустя столько времени они не знали, о чём им говорит. О политике? — Франц становится агрессивным и может в любой момент спровоцировать ссору, когда начинает говорить о политике своей страны, а отец начинает ему перечить; об учёбе? — о ней даже говорить нечего: последнее время Франц практически не занимался ей, только тем, что было полезно для дальнейшей политической жизни и карьеры; об отношениях? — слишком неловко Северусу было слушать о милых излияниях души Франца, и тот это знал. Они не знали, как начинать разговор и с чего. — Я завтра выйду на занятия, — Северус вскинул голову, когда Франц нарушил тягостное молчание. — Сегодня я уже не вижу в этом смысла — уроки уже начались, я не знаю новое расписание занятий, тренировок по квиддичу… — Франц тут же встрепенулся: — Меня сняли с должности капитана по моей инициативе, кстати. Северус удивлённо уставился на Франца, а потом немного поразмыслил и понял, что решение Франца было абсолютно верным: Франц больше не будет на постоянной основе находиться в Хогвартсе и ему практически нереально управлять командой по квиддичу. Ладно, ещё должность старосты: Франц переписывался с Патриком и через него отдавал распоряжения, советовался. С квиддичем сложнее. Там нужно физическое присутствие, а у Франца таких возможностей больше нет. — Ты не знаешь, что там с местом ловца? — наводяще спросил Франц, заламывая руки. — Мне говорил Уильям, что на моё место временно взяли вновь Чжоу Чанг. Как думаешь, меня примут обратно в команду?.. — По секрету скажу: Флитвик как на иголках сидит — он дни считал до твоего приезда, — увидев выражение лица сына, он продолжил: — В финал чемпионата вышли Когтевран и Слизерин, — лицо Франца надо было видеть: удивление, граничащее с азартом. — Поэтому Филиус ужасно волнуется: он очень хочет, чтобы в финале играл именно ты. — А когда финал чемпионата? — вскинул брови Франца, неосознанно потирая руки. — В следующую пятницу, — усмехнулся Северус. — Завтра у тебя первое занятие как раз у профессора Флитвика. Он, конечно, сам предложит тебе вернуться в команду, но и ты не затягивай… — Неужели декан Слизерина делает подлянки своему же факультету? — наигранно возмутился Франц. — Какой кошмар! Северус улыбнулся и покачал головой. Он ухмыльнулся и спросил: — Я так понимаю, сейчас ты бросишь вещи и полетишь на крыльях любви к мисс Грейнджер? Учти — она сейчас на занятиях! — Для начала мне нужно принять душ — я мокрый как скотина из-за этого чёртового бурана! — фыркнул Франц. Наконец, они заметили, что уже стоят на пороге комнаты Франца. Северус заметил, как Франц заламывает руки, словно что-то хочет спросить, но не решается. Но всё же решился: — Ты не знаешь, где Эрнест? — Северус удивлённо уставился на Франца. — После коронации мы с ним ни разу не виделись, дважды разговаривали через сквозное зеркало. Потом он уехал в Канаду, первое время писал письма, а сейчас… — Франц тяжело вздохнул: — Прошло уже две недели, а от него нет ни одной вести… Я просто решил, что вы подружились и, может быть, ты что-то знаешь… Северус не знал, что сказать Францу. Потому что он сам не знал. где Эрнест Кадагор. Для него стало большим удивлением, что тот пропал с поля зрения Франца и ничего ему не сказал. — Он говорил. что у него какое-то срочное дело в Канаде, — припомнил Северус. — Возможно, ему просто некогда. Ты сам говорил, что Эрнест слишком зациклен на работе и может даже ночевать в офисе. — Возможно, ты прав, — закусил нижнюю губу Франц. — Я, наверное, себя просто накручиваю… Но я всё равно отправлю ему ещё одно письмо и, если он вновь не ответит, напишу уже Коннору. Он точно должен знать, что случилось, просто я не хочу его беспокоить — у него в этом году выпускные экзамены, он как на иголках сидит. — Не волнуйся понапрасну, — потрепал сына по плечу Северус. — Я уверен, что с Эрнестом всё в порядке, кроме его трудоголизма. Иди, тебе нужно отдохнуть. Франц рассеянно кивнул и, забрав у отца чемодан, вошёл к себе в комнату.***
— Гермиона, Франц ещё не прибыл, не знаешь? — тихо, чтобы профессор Макгонагалл не услышала, спросил Уильям. — Он писал мне и Оливеру, что они должны прибыть с Господином Краузе примерно в восемь утра, но, судя по всему, их ещё нет… — Франц говорил, что у них часто может портиться погода, — произнесла Гермиона, словно больше успокаивала себя, а не отвечала на вопрос. — Скорее всего, из-за этого им не удаётся открыть портал. — Интересно посмотреть на Франца спустя месяц, — выдохнули сидящие перед ними Оливер и Дин. — Как думаете, он сильно изменился? — Гермиона показывала вам колдографию, которую Франц прислал ей неделю назад с одного из приёмов? — тут же встрепенулся Уильям. Видя, как Гермиона прикрыла глаза, он понял, что она забыла. — Она у тебя с собой? Покажи! Гермиона тут же кивнула и взмахом палочки призвала колдографию. Она передала её Дину и Оливеру и те невольно расплылись в улыбке, видя Франца. На изображении Франц (вернее, здесь он был Франциском) стоял рядом с каким-то мужчиной явно арабской национальности. Они приветливо пожимали друг другу руки и улыбались. На Франце был парадный тёмно-синий мундир с несколькими орденами, на мужчине лет сорока был надет традиционный наряд, явно императорский. — С кем это Франц? — рассматривая колдографию, нахмурился Оливер. — Такое ощущение, что я его где-то видел… — Это Ахмет Бурхан, правитель Персидского Магического Королества, — разъяснила Гермиона. — Франц на прошлой неделе подписал с ним соглашение о вступлении Персии в «Союз Единства». Он присутствовал в числе важных персон на коронации Франца. — Франц действительно изменился, — склонив голову, произнсёс Дин Томас. Когда все на него покосились, он без доли стеснения разъяснил: — У Франца стал другой взгляд. Более осознанный, что ли… Раньше у него во взгляде читалась вспыльчивость, а сейчас она словно угасла. Как будто он… повзрослел, что ли?.. — А ещё у Франца отросли волосы! — усмехнулся Оливер, пытаясь разрядить обстановку. — Хотя, ему так даже больше идёт, как по мне! Комментарий Оливера был встречен весёлыми смешками, но каждый из них продолжал думать о словах Дина. Что же ещё нового он встретят в характере Франца?***
Когда Франца взошёл на престол и уехал из Хогвартса, тот словно опустел совершенно. Дни тянулись, время словно застыло. Чтобы меньше думать о долгом расставании, Гермиона перебралась в общую женскую спальню, но это время равно не помогало — она долго не могла привыкнуть засыпать и просыпаться в одиночестве. Она нашла поддержку в том, от кого не ожидала. Уильям тоже тяжело переживал отъезд Франца. Конечно, они с Оливером были очень дружны между собой и знали друг о друге всё, но между ним и Францем было то, что он никак не мог объяснить — они могли понимать друг друга на расстоянии. Фредерик даже как-то пошутил, что Уильям словно их третий брат-близнец. И в какой-то степени это было правдой. И теперь Уильяму было тяжело привыкнуть жить без Франца. Сначала Гермиона и Уильям просто садились вместе на уроках. Уильяму стало так жалко Гермиону, когда он видел, что она была единственной, кто на парах с Когтевраном сидела одна, ведь с ней всегда сидел Франц. Поговорив с Оливером и не встретив никаких противоречий, Уильям подсел к Гермионе. Они сразу нашли подход друг к другу. Это и было понятно: Франц часто говорил, что Уильям и Гермиона очень похожи по характеру: спокойные, способные контролировать свои эмоции, усидчивые, исполнительные. Франц до сих пор задавался вопросом, почему Уильям не был старостой. Шло время, и отношения между Уильямом и Гермионой становились всё теплее — они работали вместе над всеми проектами, засиживались до поздна в библиотеке, иногда даже ходили вместе в Хогсмид. Заметив такие тёплые отношения лучшего друга с девушкой другого лучшего друга, Оливер решил пошутить, как бы намекая на вспыльчивость характера Франца: — Ты смотри, не перебарщивай! А то Франц приедет, увидит, как ты ходишь с Гермионой, как хвостик, мило переговариваясь, и точно по головке не погладит! — Не говори глупостей, Оливер, — продолжая чтение, отмахнулся Уильям. — Мы с Гермионой просто друзья. И это действительно было правдой. Но если посмотреть на эти отношения со стороны и не знать, что Уильям нетрадиционной сексуальной ориентации, можно было правда решить, что между Гермионой и Уильямом было что-то большее, чем просто дружба.***
Выйдя из душа и приведя себя в порядок, Франц сел читать учебники — заняться было нечем. Ему нужно было дожидаться конца занятий, чтобы пойти и зацеловать Гермиону, да он несколько раз и порывался, да только потом вспоминал, что не знает расписания Гермионы. Как только Франц закрыл учебник по трансфигурации, он уставился в окно, а потом вздёрнул голову и решил заняться разработкой плана по присоединению Польского царства. Разложив на столе карту и достав свои заметки и дневники деда, Франца принялся за работу. Наконец, на часах пробил час. Значит, студенты отправились на обед. Франц решил попытать удачу и отправиться в общую женскую спальню Гриффиндора — он отлично знал, что Гермиона перед обедом всегда шла в гостиную, чтобы выложить ненужные книги и взять новые. Поэтому Франц быстро накинул на плечи пиджак, поправил воротник белоснежной рубашки, невольно засмотревшись на уже едва заметный шрам на шее, и, взяв в одну руку шкатулку с драгоценностям, а в другую — букет цветов, он открыл портал и исчез. Когда Франц открыл глаза, перед ним была знакомая гостиная Гриффиндора. Он оглянулся и не увидел никого из старших курсов — только первый да второй. Они заворожённо смотрели на Франца, а один из мальцов (явно чистокровный) вскочил и сделал неловкий реверанс. Франц не сдержал улыбки и кивнул мальчику, отчего тот просиял, как начищенный галеон. Оглядевшись повторно, Франц направился в общую женскую спальню пятого курса. Постучав, он не услышал ответа — комната была пуста. Открыв дверь, он удостоверился в этом. Он сразу вычислил постель Гермионы и осторожно присел. Оглядываясь в поискках вазы, Франц нашёл ещё более интересную вещь и усмехнулся, — это был тест на беременность, причём положительный. А потом его лицо резко посерело, а ухмылка сошла с лица. Тест лежал на прикроватной тумбочке Гермионы. Положительный тест на беременность лежал на прикроватной тумбочке Гермионы Грейнджер, его девушки! Сказать, что эмоции у Франца были смешанные, — значит, вообще ничего не сказать. С одной стороны, ему хотелось прыгать и орать от радости. А с другой ему хотелось обоссаться от страха. — Твою мать! — взяв в дрожащую руку тест, воскликнул Франц. — Нет, нет, нет! — Франц положил тест обратно ии схватился за голову, глядя безумными глазами на вещь, которая сейчас решала его судьбу. — Блять, я хочу ребёнка, но не сейчас же! Франц то открывал, то закрывал рот. Он мерил комнату шагами до того момента, пока у него не началась кружиться голова. Наконец, он остановился около зеркала и начал разговаривать сам с собой, смотря на отражение в зеркале: — Так! — наконец, выдохнул Франц. — Спокойно! Теоретически, это возможно?.. — Франц повернул голову и взглянул на календарь, висящий в конце комнаты, и заскулил: — Сука, всё сходится! Мы же не предохранялись!.. Так! — Франц неожиданно воспрял духом и кинулся к записной книжке Гермионы. — Ты же должна вести женский календарь или как он там называется… — найдя нужную страницу и месяц, Франц пробежался глазами и подошёл к стене, ударившись со всей силой об неё. — У неё задержка, она сто процентов беременная… Франц едва сдерживал себя. чтобы не разнести замок в поисках Гермионы. Поэтому, чтобы не натворить глупостей, открыл портал и отправился к отцу. — Папа, это пиздец! — едва выйдя из портала, закричал Франц, но когда увидел, что он стоит на пороге кабинета Зельеварения. полного третьекурсников, то закрыл глаза и сцепил зубы. — Зашёл быстро ко мне в апартаменты и не высовывайся оттуда! — зарычал Северус Снейп, сдерживаясь, чтобы не закричать и не дать Францу сильный подзатыльник. Франц быстрым шагом подошёл к отцу и тот нахмурился: Франц был бледным, как смерть, а в его лице явно читалась дичайшая паникаа. — Нам срочно надо поговорить, — едва не задыхаясь, зашептал Франц, схватив отца за мантию. — Твои третьекурсники не умрут, если ты пойдёшь и поговоришь со мной. Видя, в каком состоянии Франц находится (он едва ли не готов был упасть в обморок), Северус не стал противоречить, поставил на кабинет Оповещающие чары и направился с сыном в апартаменты. Когда дверь за ними захлопнулась, Северус развернулся к Францу и уже было открыл рот, чтобы спросить, что случилось, как Франц закричал, схватившись за голову: — Гермиона беременна! — после этих слов сильнее сжал волосы и завыл. — Я знаю, — видя, как отец собирается что-то сказать, продолжил Франц, — знаю, что я тупой и что надо было предохраняться! Но какая уже нахрен разница — она уже носит ребёнка! Моего ребёнка! «Она носит моего ребёнка!» — слова, которые сейчас произнёс его шестнадцатилетний сын, не укладывались в голове Северуса Снейпа совершенно. У него не поворачивался язык что-то сказать. В голове была каша. — Скажи уже что-нибудь! — на грани припадка закричал Франц. — Что мне делать?! Ты меня видел?! — какой из меня отец! Нам шестнадцать лет, мы ещё даже школу не закончили! Что мы дадим этому ребёнку?! — Сядь и успокойся! — рявкнул неожиданно Северус, отчего Франц даже подпрыгнул, но послушался. — Во-первых, ты точно уверен, что она беременна? — «О чём мы вообще разговариваем?!» — Я видел у неё на тумбочке в спальне положительный тест на беременность с довольно-таки яркими двумя полосками! Я заглянул в календарь, всё посчитал — у неё сейчас задержка и, ко всему прочему, всё сходится по времени! В последний наш раз мы не предохранялись… — Я понял, — присев напротив Франца, оборвал его Северус. Он немного помолчал и продолжил: — Если она беременна, то Франциска не даст прервать беременность… — Я сам не дам прервать её, — зарычал Франц, чем удивил отца. — Я, конечно, та ещё тварь высокомерная, но я засуну свою гордыню себе в задницу, если она правда беременна, что уже итак понятно! Если она беременна, я сделаю всё, что от меня надо: я не брошу её, я буду заботиться о ней и нашем ребёнке и всё будет… — увидев улыбку на лице отца, он воскликнул. — У тебя инфаркт? Ты чего улыбаешься?! — ты должен орать на меня, какой я безответственный… — Ты сам себя слышишь? — вскинул брови Северус. Франц нахмурился. — Ты говоришь. что ты тупой и безответственный, и тут же говоришь то, что даже некоторые взрослые мужчины не понимают. Франц, — Северус увидел, как Франц опешил, когда он взял его за руки, — ты будешь прекрасным отцом. Если мисс Грейнджер правда беременна, то значит, так надо. Всё будет хорошо. — Мама на том свете меня убить, наверное, хочет, — выдохнул Франц. — Чего ты так испугался? — видя, как паника постепенно отпускает его, спросил Северус. — У тебя есть всё, чтобы обеспечить ораву детей, а ты так завёлся… — Обеспечить — не значит воспитать, — прервал его Франц, сложив руки на груди. — Это слишком рано… я не знаю! Я хочу ребёнка, хочу семью, но я не рассчитывал, что всё так быстро и неожиданно случится! — Ты ведь любишь её? — увидев бесстрастный кивок Франца, Северус продолжил: — Тогда ни в чём не сомневайся. Мисс Грейнджер тоже любит тебя, у вас всё будет хорошо. Представь, как Франциска обрадуется! Представив реакцию бабушки, Франц невольно рассмеялся.***
Когда Гермиона вошла с друзьями в гостиную, то тут же услышала от какого-то второкурсника крик: — Гермиона! — девушка тут же замерла и развернулась к мальчику. — Франц приехал! Он ждёт тебя в женской спальне… Не успел второкурсник закончить говорить, как Гермионы уже и след простыл. — Вот что с людьми делает любовь! — рассмеялась Джинни. — Я пойду, заберу свою сумку. Вернусь через минуту. Друзья, едва сдерживая хохот, кивнули и заняли места в гостиной, весело переговариваясь. Когда Гермиона вошла в женскую спальню, она уже была готова кинуться Францу на шею. Но она замерла на пороге комнаты — Франца в ней не было. Увидев на постели букет роз, она поняла, что он здесь был. Но куда он ушёл? Пройдясь по комнате, оглядывая её, она не увидела никаких признаков присутствия здесь её молодого человека. — Можете не останавливаться, я забираю сумку и… — приоткрыв дверь и с закрытыми глазами пытаясь нашарить сумку, произнесла Джинни. Но ненароком открыв глаза, она громко возмутилась: — А где твой герой-любовник?! Цветы раньше него пришли? — Не знаю, — закусив губу, прошептала Гермиона. — Второкурсник сказал, что он лично видел, как он вошёл в нашу спальню… — Какого чёрта, Гермиона?! — Грейнджер испуганно развернулась и увидела резко побледневшую Джинни, которая что-то держала в руках. — Ты не могла хотя бы мне сказать?! — Я вообще ничего не понимаю, — окончательно запуталась Гермиона. — Что у тебя в руках? — Почему на твоей прикроватной тумбочке лежит положительный тест на беременность?! — Джинни сорвалась на крик, размахивая руками. — Гермиона, во-первых, какого чёрта?! Во-вторых, вас предохраняться не учили?! в-третьих, такими вещами не разбрасываются!.. — Это не мой! — воскликнула Гермиона, краснея до кончиков ушей. Она замолчала, задумавшись, а когда до неё дошла вся цепочка событий, она побледнела и резко рухнула на постель, прикрыв лицо рукой: — Франц его увидел и подумал, что это мой тест… Он испугался и убежал… «Как он мог так поступить? Сначала он клялся в любви, а когда на пути возникла преграда, сразу сдал назад? У него не хватило сил даже спросить, мой ли это тест?!» — Сомневаюсь, что Франц мог так поступить, — нахмурилась Джинни, глядя на подругу. — Тогда где он?! — закричала Гермиона, чувствуя, как сердце готово выпрыгнуть из груди, а слёзы непрошенно бегут по лицу. — Он даже никакой записки не оставил, козёл хренов… — она отшвырнула цветы от себя, отчего они упали на пол. — Чего раскричались?! — заглянули в женскую спальню Фред и Джордж. Увидев Джинни, полную непонимания, и Гермиону с мокрыми от слёз глазами, они вошли в комнату, прикрыв двери. — Что у вас случилось? Вас кто-то обидел? — Франц, собака сутулая! — пнув букет, зарычала Джинни, скрестив руки на груди. — Что он сделал? — спросил Фред, присаживаясь рядом с Гермионой и приобнимая её за плечи. — Он тебя обидел?.. — Кто-то из девчонок оставил на тумбочке Гермионы тест на беременность, — девушки не заметили, как братья резко напряглись. — Франц пришёл к нам в спальню и увидел его! И вместо того, чтобы дождаться Гермиону и поговорить с ней, он взял — и убежал! Даже записку не оставил! — заметив, как покраснели Фред и Джордж, Джинни упёрла руки в бока: — Та-а-к…***
Францу понадобилось добрых два часа, чтобы успокоиться окончательно. Когда у него прекратили трястись руки и он смог нормально мыслить, он вспомнил, что даже записки не оставил. — Я пойду к ней, а то она, наверное, волнуется — цветы есть, а меня нет, — встав из кресла и поставив успокаивающий отвар, произнёс Франц. — Иди, — кивнул Северс, вставая вслед за сыном. — Поговори с ней и скажи, что ей не о чем переживать. Она, наверное, тебя уже несколько раз прокляла, когда поняла, что ты ушёл, не поговорив с ней. — Если не несколько десятков раз, — вздохнул Франц, поправляя взъерошенные волосы.***
Вместо вечеринки в честь близнецов Уизли в гостиной царила тишина. Вернее, тишина, которую нарушал крик Джинни: — Как вам такое только в голову пришло?! — разъярённо кричала уже в который раз младшая Уизли, которая вать и метать. — Франц, конечно, последняя сука, но и его можно понять — я бы тоже очумела, когда увидела, только приехав, положительный тест на беременность! — Он не мог просто взять и бросить её, — продолжал защищать Франца Оливер. — Должно быть, у него что-то случилось… — Он мог хотя бы записку оставить, мол, «Мне срочно нужно было уйти, но когда я вернусь, мы серьёзно поговорим». Но нет! — он просто взял и свалил… — Никуда я не валил, — Джинни вскрикнула, когда позади неё послышался знакомый голос. Развернувшись, она увидела перед собой Франца Райс-Снейпа. И выглядел он достаточно… угрожающе. — Она у себя? — Да, у себя, Ваше Величество, — продолжала ехидничать Джинни, сделав насмешливый поклон. — Надеюсь, Уильям её смог успокоить, потому что когда она пришла и поняла, что ты просто свалил, у неё нервный срыв случился, скотина ты чёртова! Джинни не успела продолжить, как Франц кинулся вверх по лестнице, не заметив, как едва не снёс какого-то четверокурсника. — Он нас убьёт, когда всё узнает, — слелал вывод Фред, и Джордж согласно кивнул ему.***
Уильям облегчённо выдохнул и откинулся на стену, когда ему удалось хотя бы прекратить рыдания Гермионы, сквозь которые она изредко проклинала Франца. И только у него это получилось, как дверь комнаты распахнулась. Увидев на пороге тяжело дышащего Франца, диким взглядом смотрящего на друга и свою девушку, Уильям тут же соскочил с кровати. Не успел он ничего сказать, как Франц, ещё не успев отдышаться, указал рукой на дверь: — Давай, топай, твоя смена закончилась, — Уильям тут же кивнул и, бросив взгляд на заплаканную Гермиону, кивнул Францу и вышел, затворив за собой дверь. Увидев Гермиону, всю заплаканную, с покрасневшим лицом, у Франца едва сердце не остановилось. Гермиона отвернулась от Франца, когда тот осторожно присел рядом с ней и попытался взять её за руку. — Гермиона, посмотри на меня, — приобняв её за талию, прошептал Франц. Но девушка не реагировала, продолжая сидеть, обнимая свои колени дрожащими руками, и смотреть в окно. — Я знаю, что виноват — я поступил, как сука последняя, уйдя и ничего не сказав. Но… — Франц прикрыл глаза и, выдохнув, продолжил: — У меня просто сдали нервы. Я не ожидал, что приду и увижу… такое, — услышав, как Гермиона хмыкнула, он продолжил. — Да, я испугался, но, блин, на моём месте любой бы испугался! До меня только потом дошло, что я повёл себя, как ребёнок. Гермиона, я не собирался сбегать, — его голос спал на шёпот, от которого Гермиона непроизвольно прикрыла глаза. — У меня и в мыслях не было делать ничего такого. Я просто перепугался и, — он тихо рассмеялся, — побежал к отцу за успокоительным. Услышав, как Гермиона тоже тихо хихикнула, он расслабился. Он вновь попытался обнять её и на этот раз она ему позволила. Она устало прислонилась к его груди и закрыла глаза, слушая, как его сердце мерно бьётся. — Это мои цветы в мусорке? — услышав возмущённый голос Франца, Гермиона рассмеялась. — У меня тоже нервы сдали, — ответила она и услышала, как Франц усмехнулся. — Скажи «спасибо», что я их просто выкинула, а не по лицу ими тебе дала — розы достаточно травмоопасные. — Ладно уже, — выдохнул Франц. И тут Гермиона задержала дыхание, когда руки Франца… резко спустились и легли на её живот. — Гормоны, все дела — мама, когда была беременна Ральфасом, и не такое чудила. «Джинни… Ты что, ничего ему не объяснила?!» — завопила в голове Гермиона. — Я бы хотел, чтобы ты уехала со мной в Империю Райс и родила ребенка там, — глаза Гермионы расширились и она непроизволььно задержала дыхание. — Ты будешь так же, как и я, учиться удалённо, в этом не будет никаких проблем… — Франц, нет, подожди… — попыталась прервать его Гермиона, сжав его руку, лежащую на её животе. — Я хочу, чтобы ты была уверена в том, что на меня можно положиться, — взяв её за подбородок и повернув к себе, произнёс Франц. — Я не безответственный индюк, как может показаться на первый взгляд, — «Франц, только попробуй!» — Я готов воспитывать нашего ребёнка, — Гермиона опешила, когда Франц взял её за руки. — Я возьму на себя полную ответственность, можешь ни о чём не переживать! Я правда готов быть отцом, воспитывать нашего ребёнка, гулять с коляской, сидеть на Совете Императора с ребёнком, когда тебе надо будет отдохнуть, вставать по ночам… Гермиона, не надо, — Франц притянул её к себе, когда увидел, как по её лицу вновь побежали слёзы. — Тебе нельзя нервничать, немедленно прекрати… — Гермиона вновь вздрогнула, когда руки Франца коснулись её живота. — Ты делаешь плохо не только себе, но и ребёнку. Прекращай плакать… — Гермиона не смогла сдержать улыбки, когда Франц крепко поцеловал её в губы. Когда он отстранился от неё, Гермиона уже едва что-то соображала. Но когда она увидела, как Франц полез в карман пиджака, её мозг тут же включился. — Франц, нет! — Франц удивлённо воззрился на Гермиону, когда она схватила его за руку, которой он полез в карман пиджака, чтобы достать кольцо. — Не смей! — только он хотел спросить, что на неё нашло, как онн потерял дар речи. — Франц, я не беременна. Гермиона робко посмотрела на Франца и увидела на его лице огромную гамму эмоций: от ужаса до непонимания. — Фред и Джордж решили тебя разыграть и подкинули тест, — принялась объяснять Гермиона. — Он не настоящий… Когда Гермиона произнесла это, она увидела, как на лице Франца отобразился небывалой силы гнев. — Я их сейчас убью, — зарычал Франц и уже хотел вскочить с постели и разобраться с незадачливыми шутниками, как резко оказался притянут в глубокий поцелуй. «Серьёзно?! Ты решила меня отвлечь тем, что засосала?!.. Ладно, я скотина безвольная — у тебя получилось!» — Меня настораживает, что они так долго сидят в комнате, не кричат, не ругаются и не выходят бить Фреда и Джорджа, — настороженно протянул Гарри, протирая очки. — Пойду, посмотрю, — встав с кресла, произнёс Уильям. — Уже почти час прошёл. Друзья кивнули и Уильям направился вверх по лестнице. Дёрнув ручку двери, он обнаружил, что та не заперта. Осторожно отворив её, он выдохнул и открыл её нараспашку. Комната была пуста. Войдя внутрь, Уильям увидел на подушке Гермионы записку, нацарапанную размашистым почерком Франца:«Мы ушли, всё нормально. Передайте Фреду и Джорджу, что завтра последний день их существования».
***
— Это нечестно, — тяжело дыша, произнёс Франц, проводя рукой по влажным волосам. — Я до сих пор не могу поверить, что повёлся на это: меня нагло соблазнили, затащили в постель, и всё ради того, чтобы я не набил морды Уизли! Да они должны тебе памятник поставить! Франц широко улыбнулся, когда услышал смех Гермионы, лежащей у него на груди. Они лежали в комнате Франца, наполненной ярким неоново-фиолетовым светом, который материализовался от слияния их магии, которая от переизбытка эмоций выбрасывалась и смешивалась. — А ты точно не беременна? — в который раз спрашивал Франц, глядя в потолок и параллельно поглаживая Гермиону по кудрявым волосам. — Я залез в твой ежедневник, у тебя задержка… — Нет у меня задержки, — выдохнула Гермиона, проведя рукой по торсу Франца, отчего он прикрыл глаза и довольно замычал. — Я просто забыла заполнить календарь. Они… — Гермиона, хоть уже и давно была вместе с Францем, всё ещё смущалась обсуждать с ним такие, как ей казалось, интимные вещи, — кончились три дня назад. — Ясно, — выдохнул Франц. Он немного помолчал и громко усмехнулся в пространство: — Мне показалось, что я ещё сильнее поседел от стресса. Гермиона не сдержалась и громко рассмеялась, и Франц подхватил залп её заливистого смеха. Когда они замолчали и расслабились в объятиях друг друга, Франц решил продолжить их разговор: — Неужели ты подумала, что я мог просто так взять и уйти? От слов Франца Гермионе стало стыдно: он произнёс это с такой жалостью, такой обидой, что её щёки мгновенно покрылись румянцем, и она тут же попыталась скрыть его своими кудрявыми волосами. — Не знаю, — тихо прошептала Гермиона спустя какое-то время. — Я так испугалась… — она услышала, как Франц тяжело вздохнул и сильнее прижал её к себе, зарывшись носом ей в макушку. И неожиданно она произнесла то, чего сама не ожидала. — Но теперь я точно уверена, что это никогда так не сделаешь. Сон, начинавший накрывать Франца, мгновенно испарился, когда он услышал эти слова. Он тут же опустил взгляд, но обнаружил, что Гермиона уже заснула, уткнувшись лицом в его предплечье.***
— Ты не собираешься восстанавливаться в должности капитана команды по квиддичу? — расчёсывая влажные после душа волосы, спросила Гермиона. — Не вижу в этом никакого смысла, — пожал плечами Франц, застёгивая ремень на брюках. Он подошёл к большому зеркалу, в которое сейчас смотрелась Гермиона, и поправил ещё невысохшие волосы. — Я в любом случае не смогу тренировать команду из-за своего графика. То, что профессор Флитвик разрешил мне играть, когда я нахожусь в Хогвартсе, это уже подарок свыше. — Ты не думал сняться и с должности старосты? — Франц скосил взгляд на Гермиону и поднял бровь. — Не делай так! — ты сразу становишься похож на профессора Снейпа! Знаешь, как страшно?! Франц не сдержался и громко рассмеялсяс, звонко чмокнув Гермиону в щёку. — Почему ты спрашиваешь меня об этом? — нахмурился Франц. — Я не устраиваю тебя в роли старосты? — Не говори глупостей! — воскликнула Гермиона, смутившись от его слов. — Дело не в этом. Просто… — она замолчала на несколько секунд, подбирая нужные слова. — Просто тебе же нужно столько всего делать: ты управляешь огромной страной, ты говорил, что на полное восстановление экономики страны уйдёт не меньше двух лет! У тебя столько планов относительно политической деятельности, ко всему прочему, ты учишься сразу в двух школах, и в обеих ты староста. Тебе не кажется, что с таким ритмом жизни недолго получить серьёзные проблемы со здоровьем?.. — Ты переживаешь за моё здоровье? — улыбнулся Франц. Увиде, как Гермиона тут же покраснела, он подошёл к ней со спин и крепко обнял: — Это, конечно, очень мило, но будь уверена, что со мной всё нормально. Я себя не перегружаю — у меня всё под контролем! — «если Гермиона узнает, что ты ей врёшь и что у тебя были адские проблемы со здоровьем и даже сейчас ты иногда не спишь, то тебе конец, Франц. Надо было ребёнка делать, тогда бы у тебя хоть наследник был!» Гермиона повернулась к Францу лицом и подозрительно уставилась на него. Параллельно с этим она ощутила, что их разница в росте стала ощутимей — Франц достаточно сильно вырос за этот месяц. А ещё то, что она видела на колдографиях, которые он присылал, подтвердилось. И это её и радовало, и смешило, и умиляло одновременно. — Почему ты так странно улыбаешься? — усмехнулся Франц, разглядывая Гермиону. Он взглянул на себя в зеркале: — Вроде всё нормально… — Когда я последний раз переписывалась с Фредерикой, она похвасталась, что смогла заставить тебя есть больше и что ты набрал вес, — с улыбкой произнесла Гермиона, обнимая Франца за талию. Она ощутила, как он немного напрягся. — Что случилось? — Ничего, просто я сейчас себя странно чувствую из-за того, что поправился, — скривил лицо Франц. — Я нормально так набрал. — Так ты и роста высокого! — воскликнула Гермиона. — Ну, тем не менее, странно осознавать, что я вешу сейчас девяносто два килограмма, — Франц надеялся, что он не покраснел, потому что щёки, уши, шея — всё горело. — А мне нравится, — Гермиона с удовольствием обвила шею Франца руками, для этого встав на носочки. Тот с удовольствием прикрыл глаза и обнял её в ответ. Франц широко улыбнулся, когда Гермиона вскрикнула и рассмеялась, запрокинув голову назад — Франц подхватил девушку на руки и закружил. — Вот по этому я тоже скучала, — продолжая широко улыбаться, произнесла Гермиона, с удовольствием рассматривая счастливое лицо Франца. Гермиона не могла отвести взгляда от парня — она словно вновь привыкала к Францу, только уже в другом ключе. Более серьёзном.***
Францу потребовалось три дня, чтобы войти в колею и вновь привыкнуть к Хогвартсу. Для Франца всё было новым, несмотря на то, что он проучился в Школе Волшебства почти полгода: он успел отвыкнуть от всего, что здесь происходило. В становлении Франца и его адаптации большую рол, конечно же, оказала Гермиона, но без друзей тоже не обошлось. Францу было приятно находиться в обществе друзей, вновь стать частью привычного его возрасту подросткового общества. Но как только наступал вечер, у Франца начинала обостряться паранойя — Гермиона не раз была свидетелем того, как Франц, параллельно делая уроки, беседовал через сквозное зеркало с Краузе, Бактейжар, Максиимилианом Кадагором или Александором Эвансом. Сколько бы те его не уверяли, что они держат всё под контролем, Франц всё равно не мог успокоиться и отпустить ситуацию — это же его страна, которую он обязан защищать, и его граждане, перед которыми он держит ответ. Уже на третий день нахождения Франца к Хогвартсе Гермионе рано утром пришло письмо. Осторожно выпутавшись из объятий любимого, который, наконец, смог немного расслабиться и отдохнуть, она подошла к окну и, отворив его, увидела сову Вильгельма Краузе. Дрожащими руками взяв письмо, Гермиона начала читать:«Госпожа Гермиона Грейнджер!
Знаю, что моё письмо стало для вас большой неожиданностью, но больше мне не к кому обратиться. Только вы обладаете полным влиянием на Франца и можете хоть как-то его образумить.
Думаю, для вас не секрет властность и желание контроля Франца. Это проявляется абсолютно во всём. Но сейчас его властность переросла уже в настоящую паранойю и одержимость. Мне бы хотелось, чтобы Франц отдохнул в Хогвартсе и побыл подростком, настоящим подростком, коим он не является в Империи Райс.
Я очень переживаю за Франца. Я помню его совсем маленьким, я держал его младенцем на руках. После ухода Северуса отца Францу заменил Эдем, его крёстный отец. После смерти Эдема отца Францу заменяли Эрнест и я. Мне очень тяжело, когда я вижу Франца уставшим из-за тех дел, которыми подросток не долженн заниматься. Моё сердце кровью обливается — ведь ему даже некому выговориться: раньше он мог поговорить с мамой, но теперь её нет. А рассказывать о своих чувствах Северусу, Эрнесту или мне — да Франц скорее удавится, чем поажет свою слабость нам, мужчинам.
Моя просьба проста и ясна, Госпожа Гермиона. Я очень хотел бы, чтобы вы поговорили с Францем и дали понять ему, что иногд стоит расслабиться и отдохнуть. Сейчас ему правда не о чем волноваться — государство практически пришло в норму, ситуация стабильна, Франц сделал даже больше, чем нужно было! Сейчас его основная цель на этот месяц — подготовиться к сдаче С.О.В., отдохнуть и побыть с близкими ему людьми.
Надеюсь, госпожа Гермиона, что вам удасться образумить Франца (а я в этом не сомневаюсь — Франц готов сделать всё, что только вы захотите).
Очень жду момента нашей с вами встречи. Думаю, мы с вами поладим — раз Франц вас так любит и уважает, значит, вы для меня такой же близкий человек.
С наилучшими пожеланиями,
Вильгельм Краузе».
Такое письмо от такого человека сначала очень удивило Гермиону, а теперь она была так растрогана, что едва сдерживала эмоции. Она нашла на столе бумагу, взяла перо в руку начала писать ответ. Она уверила визиря Империи, что она постарается сделать всё, что будет в её силах, чтобы сделать Франца счастливым и дать ему возможность расслабиться хотя бы на такой короткий срок. Как только она отправила ответ, письмо, которое направил ей Краузе, сгорело в мгновение ока. Гермиона смотрела на сову, пока та не исчезла из её поля зрения, и, наконец, направилась обратно к постели. Когда Гермиона осторожно залезла под одеяло и вновь привычно устроилась на его груди, она ощутила, как Франц зашевелился. Взглянув на часы, он обнаружил, что только четыре утра. — Что случилось? — поглаживая ее по распущенным кучерявым волосам, прошептал Франц. — Почему ты так рано проснулась? — Всё хорошо, — улыбнулась Гермиона его прикосновениям. — Встала попить воды. Франц кивнул, продолжая обнимать Гермиону за плечи, и вновь начал засыпать. Когда Гермиона услышала, как дыхание Франца вновь стало размеренным и спокойным, она развернулась на его груди и устремила на него взгляд, чувствуя, как сердце быстрее бьётся от одного взгляда на Франца. Франц был невероятно милым, когда спал: он лежал на спине, раскинувшись звездой, его волосы были в абсолютном беспорядке, голова запрокинута, рот приоткрыт, грудь вздымалась от глубокого, размеренного дыхания. Она не могла насмотреться на парня, в какой-то момент она даже обнаружила, что задержала дыхание. Неожиданно Гермиона, оглаживая бессознательно тело Франца, наткнулась на что-то странное. Немного отодвинув одеяло, она вздрогнула. — Я ещё легко отделался! — рассмеялся Фредерик, сидя на больничной койке. Тогда Гермиона пришла в Больничное крыло, чтобы навестить Расу. В этот же день оттуда выписывались Марлена, которая к тому моменту уже ушла, Лилибет и Фредерик. — А вот есл бы с Францем не оказалось Катарины, могло бы правда кончиться печально… — кога Фредерик увидел выражение лица Гермионы, он тут же стал серьёзней и неловко почесал заттылок. — Он тебе не рассказал, да? — Что он не рассказал мне? — чувствуя, как начинает дрожать всем телом, спросила Гермиона. — Говори же! — Франца тоже ранили, — ответил за Фредерика Раса. — Один из воинов Кармины полоснул его ножом в левый бок, и очень сильно. Паульсон в тот момент была рядом и помогла его исцелить, да и магия Франца сработала, как надо. Но если бы Катарины не было там, неизвестно, как всё могло кончиться… И сейчас Гермиона в осознанном состоянии наткнулась на шрам от этой раны. Она легонько огладила выпукный рубец недалеко от паха и, тяжело вздохнув, вновь устроила голову на груди Франца. Неужели она всю свою жизнь будет в таком ужасном состоянии — состоянии постоянного ужаса и волнения? Она помнила свои чувства, когда Кармина совершила покушение на Франца и они получили ложное известие о смерти Франца. Тода она словно умерла вместе с Францем, а ведь они тогда встречались совсем немного. Теперь же, когда они были с ним так близки, Гермиона боялась даже думать о том, что с Францем может что-то случиться. Как она сможет жить без него? Это теперь казалось невозможным.***
Апрель выдался поистине насыщенным, весёлым и вместе с этим невероятно печальным. Он собрал в себя всё, что можно и нельзя. В первых числах апреля прошёл суд над еврейской мафией, главой которой в своё время был Альфонсо Брайт, отец Скарлетт. Франц и Чарли сдержали своё обещание — Герман Патрициус Поттер согласился взять под защиту Альфонсо. А ни для кого не было секретом, что всё, чего касается Герман Поттер, становится заолотом. Поэтому ни для кого не было удивлением, что с Альфонсо сняли все обвинения. В этот день Гарри познакомился со своим дальним родственником. Это было для него очень важно. Чарли не знал, о чём Гарри говорил с его отцом, но вышли они оттуда уставшими, но, самое главное, понявшими друг друга. Франц поразмыслил и принял для себя решение — досрочно завершить пятый курс. С середины апреля он начал сдавать С.О.В. Когда он известил об этом Гермиону, у них разгорелась небольшая ссора: Гермиона не понимала, зачем Франц так торопится, а Франц не понимал, почему она не может его поддержать. — Я хочу сдать сейчас экзамены и спокойно заняться государством! — уже едва сдерживаясь от крика, рычал сквозь зубы Франц. — Я делаю и ради нас, как ты не понимаешь?! Я делаю это ради того, чтобы нам потом было лучше же! Чтобы у нас было больше времени… — Хватит повторять это! — кричала в ответ Гермиона. — Ты сам не понимаешь, что делаешь! Твоя паранойя заставляет тебя идти на безумные вещи! Будто от того, что ты быстрее сдашь экзамены и уедешь, дома быстрее отстроются и всё пойдёт быстрее! Всё итак идёт настолько хорошо, насколько возможно! Что ты ещё хочешь?! — Я хочу быть уверенным в завтрашнем дне и спать спокойно, а не ворочаться во сне от мыслей о том, что гдето что-то рухнет и всё пойдёт прахом! — хлопнул по столу Франц, уже не осозновая, что творит, и с силой швырнул стакан об пол. — Если бы ты меня понимала, ты бы поддержала меня! — Если бы ты понимал, — Франц вздогнул от голоса Гермионы, в котормо услышал огромный ком слёз, и вся его спесь в мгновение сошла на нет, — то ты бы сейчас не кричал и не швырялся посудой… — Чёрт, чёрт, чёрт… — схватившись за волосы, зашептал едва слышно Франц, с ужасом слыша, как Гермиона опустилась а постель и заплакала. — Прости меня, я не хотел этого… Им потребовалось очень много времени на разговор, и Франц уже был готов отказаться от досрочной сдачи экзаменов. Но неожиданные обстоятельства вынудили его ускорить экзамены ещё сильнее. — Франц, куда ты так торопишься?! — воскликнул профессор Флитвик, прыгая вокруг Франца с заявлением на досрочное завершение обучения. — Неужели нельзя повременить хотя бы до… — Польское королевство объявило войну и начало формировать армию, — услышав это, профессор Флитвик остановился как вкопанный. — Я должен ехать в начале мая на переговоры. Мы должны узнать, чего они хотят и не допустить этого конфликта… Проблемы во внешней политике не давали замедления внутренней — реформация образования шла полным ходом. Было принято объединения образовательных программ Хогвартса, Академий Испании, Швейцарии, Лихтенштейна, Италии, Германии и Франции. В программы школ были добавлены новые предметы, нужные для дальнешней жизни, и предметы, которые являлись узко-специализированными, немного сократили — им урезали часы. Несмотря на огромное количество дел, Франц успевал выделить время и для Гермионы, и для семьи, и для друзей. У Северуса и Франциски едва челюсть не отвисла, когда Франц и Гермиона, держсь за руки, сделали объявление: — Будет замечательно, если бы познакомитесь с мистером и миссис Грейнджер! Зная характер Северуса и Франциски, эта встреча обещала быть очень… опасной. Родители Гермионы ужасно вловались перед знакомством с родственниками парня их дочери. Они едва ли не упали в обморок, когда дочь рассказала им о том, что её парень — император (парень их дочери, их Гермионы!!!), а тут — сама Франциска Райс, жена бывшего императора, бабушка одного из самых молодых императоров! Да ещё и отец Франца, по рассказам дочери, был тем ещё… экспонатом. Характер обоих был, мягко сказать, не очень. Вечер прошёл очень странно. Напряжение между Франциской и Северусом ощущалось физически. Едва ли можно было дышать. Но Франц отлично всё держал в руках, особенно при помощи матери Гермионы, Эллисон. Отец Гермионы и сама дочь едва ли могли дышать от ужаса — Северус и Франциска были готовы убить друг друга взглядом при Эде, а той сегодня не было! Несмотря на двойную дозу ненависти, вечер можно было назвать удачным. Франц и Гермиона настолько вымотались, что, проводив отца и бабушку первого, решили остаться дома у родителей последней. — Они всегда так ненавидели друг друга? — сидя в кресле с мокрым полотенцем на лбу, произнёс отец Гермионы. — Да, — выдохнул Франц, куря уже вторую сигарету, сидя на подоконнике в гостиной. — Бабушка и дед расчитывали выдать маму за кронпринца Франции, но тут откуда ни возьмись вылез мой отец и, как выразился мой крёстный, «обрюхатил мою мать!» Бабушка будет ненавидеть его до конца жизни, хотя нас она любит без памяти. — Оставайтесь у нас, — подавая Францу чашку чая, по-доброму произнесла мама Гермионы, отчего Франц невольно зарделся. — Утром отправитесь в школу… Отказывать маме Гермионы было слишком тяжёлой задачей, да и устали они знатно, поэтому Франц и Гермиона решили остаться. Но их энергия выросла в несколько раз, когда они остались наедине. — Франц… — тихо простонала Гермиона, вцепившись Францу в волосы, и прикусила свою губу. — А если родители нас услышат… — её голос вновь сорвался на вскрик, который она тут же подавила в плече Франца. — Франц… папа тебя убьёт… — её голова непроизвольно запрокинулась, когда Франц нарастил темп и старая кровать заскрипела под ними. — Надо кровать поменять, как ты спишь на ней?.. — тяжело дыша, прошептал Франц, слыша тихий смех. — Иди ко мне… — Франц, нет… — попыталась отпереться Гермиона, но… — Чёрт, да… — она закатила глаза и выгнулась на пределе, когда Франц схватил её ноги и закинул себе на плечи. Она со всей силы вцепилась в подушки до головой и, тяжело дыша, проговорила: — Я не буду тебя спасать, когда папа тебя будет душить… — Прекрати сдерживаться, — рыкнул Франц, целуя кожу внутренней стороны бедра, отчего девушка громко выдохнула. — Я наложил заклинание на нашу комнату… — Так какого чёрта ты… молчал… Боже, да, Снейп! — Франц сладко улыбнулся, когда Гермиона выгнулась дугой. — Не останавливайся! — Как прикажете, моя Госпожа… — прошептал ей в губы Франц, коротко чмокнул её и, спустившись к грудьи, вобрал в рот сосок, параллельно задвигавшись быстрее. — М-м-м…! — Родители спрашивали, что ты решил расчёт лета у нас, — отдыхая после такого неожиданного и яркого времяпрепровождения, прошептала Гермиона, лёжа у Франца на плече и начиная засыпать. — Я освобожусь, дай Бог, в конце июля, если удастся уладить проблемы с Польшей, — оставляя короткие поцелуи на плечах Гермионы, ответил он. — Если нет, я не знаю… — Всё будет хорошо, — уверенно произнесла Гермиона, сжав его руку. Она тихо рассмеялась: — У папы вечером сосед спрашивал, кто ты. — А он что? — весело хмыкнул Франц, приподняв за подбородок лицо Гермионы. — Похвастался зятем? — Похвастался, — улыбнулась Гермиона, чмокнув Франца в нос. — Дочь этого соседа чуть шею не свернула, разглядывая тебя. Франц громко рассмеялся и, сильнее сжав Гермиону в объятиях, звонко и долго поцеловал в губы. — Не переживай — я только Твой, принцесса… — отстранившись, прошептал он, касаясь её лба своим. Да, Франц наложил заклинание на комнату и родители Гермионы ничего не слышали. Но дверь комнаты он до конца не прикрыл. И мама Гермиона, вставшая проверить дочь и её молодого человека, застала их обнимающимися и целующимися в постели, шепчащими друг другу тихие признания в любви: Я люблю тебя… Нет, я люблю тебя сильнее… Нет, я!.. Она тихо прикрыла дверь комнаты и тихо направилась в комнату. Эллисон Грейнджер знала, что Франц никогда не причинит зла её дочери, но что-то всё равно заставляло её волноватсья в глубине души… В середине апреля Франц уже сдал практически все экзамены, и сдал на «Превосходно». Профессор Амбридж никак не могла повеить, что спустя стольковремени без учёбы Франц смог показать такой результат. На своём экзамене она следила за Францем, как за особо опасным преступником. Каков же был её гнев, когда она не нашла ни единой помарки в работе Франца. Ей не оставалось ничего более, кроме как трясущейся толстой рукой поставить Францу в табель «Превосходство» и сквозь зубы известить отца и сына Снейп, что последний сдал все дисциплины в отличным результатом. Альбус же в этот момент тихо посмеивался в седую бороду — никогда он не видел Северуса таким гордым. Окончание досрочной сдачи С.О.В. совпало с финальным матчем сезона по квиддичу между Когтевраном и Слизерином. Схватка была не на жизнь, а на смерть. По взглядам Слизеринцев на Франца было ясно, что они готовы разорвать его вклочья. Особенно Забини. Несмотря на долгое отсутствие, Франц не чувствовал себя на поле для квиддича не в своей тарелке. Большую роль в этом играла поддержка — слышать, как друзья и однокурсники выкрикивают его имя, было поистине волшебно. А уж когда в его руке оказался заветный снитч, никакой дождь, никакая сырость и мерзкая грязь не могли омрачить вкуса победы. Неожиданно Франца захлестнула волна нежности, когда он оглянулся на трибуны и столкнулся взглядом с Гермионой. «Да пошло всё…» — резко и твёрдо решил Франц и, под продолжающиеся овации сорвался с места и подлетел к трибунам Гриффиндора, где мгновение — и он, продолжая висеть в воздухе на метле, целует Гермиону… Апрель подходил к концу, прибывание Франца заканчивалось. А вместе с этим в Хогвартсе начало происходить что-то… ужасное… Амбридж обвинила Дамблдора в сговоре против министра магии. Этому послужило раскрытие общества, которое носило его имя, — Отряд Дамблдора. Альбусу пришлось скрыться, тобы не попасть в Азкабан. Пока Александор и Джозефина пытались понять, как действовать в этой ситуации с юридической точки зрения, у Гарри Поттера обострились кошмары. И если раньше они были просто слишком реалистичными, но теперь… это были уже не кошмары… Это сам Лорд залезал в голову Избранного. — Скажи мне правду и прекрати врать! — взревел Франц, залетая в кабинет отца. — Тёмный Лорд действительно возродился и намерен грохнуть Поттера?! Если это так, я не буду стоять на месте… — Только попробуй влезть в это и я задушу тебя раньше Тёмного Лорда! — зарычал Северус, отчего Франц опешил и замолчал. — Это не твоё дело, не твоя война. Ты достаточно пережил, чтобы сейчас лезть и в это… — Я такая же часть этого, как и, — Франц в два шага достиг отца, пока тот не пришёлв себя, схватил за руку и закатил рукав, — ты!.. Какого чёрта?! — закричал Франц, когда увидел, как метка агрессивно двигается на запястье отца. Увидев лицр отца, он осознал, как ему было от этого больно. — Это правда… — прошептал Франц, в ужасе глядя на руку отца. — Он уже здесь… Понимание того, что где-то неподалёку орудует Волан-де-Морт со своей шайкой Пожирателей Смерти, заставили Франца вздрогнуть. Невольно перед его глазами вновь та же картина — он и его малолетние братья и сёстры, груды мёртвых тел, разруха, страх… Франц дал себе обещание, что он не даст больше свершиться такому. Поэтому, не колеблясь, ответил согласием на просьбу Гарри отправиться в Министерство на спасение Сириуса, которого пытал Тёмный Лорд, как увидел Гарри в своих видениях. Франц был настолько напуган вновь начинавшейся войной, что он не мог сконцентрироваться и трезво посмотреть на ситуацию — он просто слепо пошёл за Гарри, Роном, Гермионой и ещё несколькими друзьями: Полумной, Джинни, Невиллом, Дином, Уильямом и Оливером. То, что Франц позволил себе поддаться эмоциям, по его мнению и стало причиной катастрофы. Одно мгновение — и Беллатриса Лестрейндж направляет ему в лицо палочку, смотря на него безумным взглядом. Таким же взглядом, которым смотрела Хильда на его мать. Таким же взглядом, которым смотрела на него несколько месяцев назад Кармина, пытая. — Думаешь, я боюсь тебя? — нагло усмехаясь Белластрисе в лицо, горделиво выплюнул Франц. — Ты ничто иное, как грязь под моими ногтями. Я не боюсь ни тебя, ни твоих дружков, ни уж тем более Тёмного Лорда! Франц с каменным лицом наблюдал за гаммой эмоций на лице Белластрисы. И теперь, воочию познакомившись с безумной ведьмой-убийцей, Франц не мог отрицать — она и есть безумие. Оно сочилось из неё, так что его можно было ощутить практически физически. Впервые Снейп был рад присутствию Блэка. Франц был дико рад, когда появился Орден Феникса и Сириус, бывший членом его, смачно врезал надменному индюку, Люциусу, по морде. Ненароком взглянув в этот момент в глаза Сириуса, на лице Франца отразилась улыбка — глаза Сириуса тогда были как у подростка — взбалмошного, шаловливого и дерзкого. Борьба Ордена Феникса с Пожирателями Смерти оказалась очень тяжёлой. Францу, побывавшему на настоящей войне, и то было сложно. Но помощью светлых сил они могли достойно отстаивать себя. — Браво, Господин Император! — Франц искоса взглянул в сторону и увидел усмехающегося Блэка, борющегося в паре в крестником Гарри. — Не думал, что у Снейпа такой сынок! Папаша должен гордиться тобой! Франц покачал головой и рассмеялся, отбиваясь от Пожирателя. Франц был единственным, кто даже не знал их имён: он знал только Беллу, Люциуса, Барти и… отца. Дляя него их лица были одинаковыми — одинаково противными… — Ах ты, сука! — взревел Франц и, плюнув на самоконтроль… воспользовался стихийной магией, чтобы отбить заклинание, летевшее в сторону Гермионы и Дина. — Папочка с мамочкой тебя не учили, что нападают со спины, тем более на девушек, только пидора… — Франц сжал зубы, ощутив, как в его спину врезалось какое-то мощное заклинание. Спасло его то, что его стихийная магия вырвалась наружу и не давала навредить. — Да простит меня Мама… Гермиона и Дин сдавленно вскрикнули, когда Франц, которого взял под контроль гнев, взревел и с силой обросил магией одного из Пожирателей. Невилл сдавленно сглотнул, чувствуя подходящую к горлу тошноту — он никогда не забудет этот звук, звук ломающихся костей, ломающегося позвоночника… -Франц, нет, стой! — понимая, что Франц, скорее всего её не услышит, закричала Гермиона. И какого было её удивление, когда Франц… послушал её. Зажмурившись и стараясь взять под контроль свою магию, Франц опустил руки, сжав их в кулаки. Когда он ощутил, как Гермиона, приблизившись к нему, взяла его за руки, то он облегчённо выдохнул — магия успокоилась… Но тут… — Сириус!!! И в этот момент мир рухнул.***
Францу было очень странно на этих поминках. Практически вся его жизнь — это череда похорон. Стоя на кладбище сейчас, над пустым гробом могилы Сириуса, Франц не чувствовал больше того, что он чувствовал всегда. Наверное, он никогда не почувствует что-то больнее, чем смерть Матери. По факту, Сириус был ему никем. Но глядя на Гарри, которого едва ноги держали, ему было погано на душе. Как ни странно, именно Франц был с Гарри на протяжении всего времени. Из всех знакомых Гарри именно Франц понимал, что это такое — потерять самого близкого и родного человека в жизни. — Что ты чувствовал, когда умерла твоя мама? — лёжа в тёмной комнате дома семейства Уизли, спросил тихо Гарри. — Боль, — также тихо ответил Франц, сидя на подоконнике и куря уже третью сигарету подряд. Он даже не был уверен, что Поттер его слышал. Франц просто говорил: — Я не видел перед собой ничего. Мне казалось, что это я умер, а не она. Я долго не мог поверить, что её больше нет — ведь мы утром прошлого дня виделись, разговаривали! Один миг — и её уже нет… Я думаю, что в какой-то мее был ужасным эгоистом — меня старались поддержать друзья, знакомые, учителя, отчим, отец, бабушка (а ей самой больше моего нужна была поддержка), — а я игнорировал каждую их попытку. Мне казалось, что меня никто не понимает, что я такой бедный и несчастный — и это и было в какой-то мере ошибкой, и способом пережить утрату. Ошибка потому, что я мог пережить этот ужас вместе с людьми, которым я дорог, и не так повредить психику: способ пережить утрату же заключался в том, что я научился сам переживать это. Конечно, мне было очень тяжело, но в какой-то мере я даже благодарен своему эгоизму. Гарри было приятно слушать Франца. Он помогал ему справиться с утратом и понять, что то, что он чувствует, абсолютно нормально. А Молли Уизли, наконец, поняла, как была неправа по отношению к Францу. Она даже не думала, что за спесивым сыном профессора Снейпа скрывается такой умный человек и такая чувствительная натура. Разговоры Гарри и Франца, которые она каждый поздний вечер слышала, трогали её душу и едва ли не пробивали до слёз. Как же она была несправедлива к этому мальчику… — У меня ведь тоже был крёстный, — в один из дней рассказал Франц Гарри. — Его звали Эдем. Вообще, он был слугой во дворце моего деда, был рабом. Он был воспитателем, а позже приближённым моей матери. Мама так полюбила его (как и он — её), что решила сделать его моим крёстным отцом. Это был немыслимо — он ведь раб! Моя мать потрепала всем нервы, нарушила все правила, которые только могла — родила от незнатного, нечистокровного незнакомца, сделала крестным отцом раба, отдала одного из сыновей на воспитание в другую страну — моя мать была непоколебима. Как ни странно, ни бабушка, ни дед — никто не был против того, чтобы Эдем стал моим крёстным отцом. Но был один человек, которому это не нравилось. Я. Я ненавидел Эдема, а он, казалось, ненавидел меня. Мне не нравились методы воспитания Эдема. Иногда он был излишне… Хотя кого я обманываю?! Эдем часто вёл себя, как редкостный ублюдок. У нас были разные интересы и я не хотел подчиняться никаким приказам Эдема. А Эдем не хотел подчиняться мне. Даже если Эдем говорил делать то, что мне было интересно, я не делал это из принципа — мне не нравилась манера общения крёстного. Я много плакался маме, деду и бабушке, мол, я не люблю Эдема и видеть его не желаю. И в этом случае меня никто не слушал. «Эдем любит тебя!.. Придёт время, и ты поймёшь, насколько Эдем важен для тебя и он тебе, да поздно будет!..» Так и вышло. Я понял. Но было уже поздно. Когда дед умер и началась междоусобица… Ты помнишь, я рассказывал — меня похитила тётка и морально пытала меня. Эдем был в числе дружины, которая была направлена на штурм. В тот момент я осознал, что Эдем действительно любит меня, а я люблю его. Он действительно был мне отцом, который учил меня манерам, учил писать и считать, учил контролировать магию… Эдем умер спустя два дня после моего спасения — во время штурма его сильно ранили. Ему не успели оказать помощь… Я помню его последние слова, ведь это я был рядом. — Каждый росток всегда найдёт дорогу к солнцу… Мне давали много советов в жизни. Многие из них дал мне Вильгельм. Многие дали мама, дед и бабушка. Кое-чему научили меня Эрнест и отец. Я много извлёк уроков из жизни, но я всегда, каждый божий день, когда мне тяжело, вспоминаю эти слова. Я много рассказывал о деде. О том, как он повлиял на меня. Но правда одна — именно Эдем сделал меня таким, какой я есть. Ни мама, ни дед, ни бабушка, ни отец, ни Фредерика, ни Вильгельм, ни Хюррем… Это он, Эдем. Это он научил меня всему, а самое главное — он научил меня любить и верить несмотря ни на что. Каждый росток всегда найдёт дорогу к солнцу…