Кот ученый, оранжевый, вне классификации

Во второй раз оранжевая рубашка фигурирует в уже чуть более официальной обстановке. Потому что, объективно говоря, у себя в номере Легасов волен ходить в чем угодно, хоть в японском кимоно, если ему так сподручнее думать. Но не в рабочем же трейлере. Борис на момент появления Валерия как раз сверяет с Пикаловым очередной список, которым потом в удобный момент придется озадачить Москву: — … Респираторов из расчета две единицы на человека в течение дня… Давайте запросим пока на неделю, Владимир Карпович, при необходимости, сделаем дозаказ, тем более пожар мы почти потушили, — вещает Щербина, не отрываясь от бумаг, довольствуясь согласным угуканьем Пикалова в качестве ответа и тем, что полковник коротким росчерком записывает результирующую цифру на чистовик. Мысль о пожаре закономерно порождает собой и мысль о вертолетчиках, а уж та паровозом тянет за собой разговор Бориса с Легасовым и Пикаловым о максимально возможной защите для летного состава. Щербина находит в перечне нужную строчку и, продолжая монотонно надиктовывать, поворачивает голову на шорох, отличный от того, с каким ручка царапает бумагу. Источник звука как раз закрывает за собой дверь в рабочий вагончик и явно пытается продрать глаза после очередной бессонной ночи, вон сколько бумаг с собой принес, количество только растет сообразно длительности их пребывания здесь. Борис вот тоже пытается сделать что-то со своими глазами, уж больно яркую картинку они ему показывают. — Еще вертолетчикам нужны легкие оранжевые летные костюмы… — все же довершает он мысль, с усилием возвращая взгляд к цифрам. Сколько этих Л-1 им понадобится? Так, а если с избытком? — Пожалуй, сотня, дальше по факту успешности или неуспешности дезактивации будем думать. — Борис Евдокимович, — аккуратно покашливает Пикалов, также переводя взгляд на Легасова. И Борис готов поклясться, что в глазах полковника прыгают смешинки, возмущения неуставным видом там нет и в помине. — Л-1 традиционно серые и других цветов не выпускаются. Щербина мысленно прокручивает в голове свою же фразу и четко слышит, какую ересь, оказывается, сморозил. — Я ничего не говорил про цвет, только про количество, — не моргнув глазом, врет он и без перехода продолжает. — Ладно, что там у нас еще? *** Когда списки совместными с полковником усилиями делятся на три категории: «срочное-важное», «менее срочное, но неплохо бы заранее» и «хотелось бы, но очень и очень вряд ли» — Пикалов отбывает к своим бойцам. Легасов же, не проронив с момента прибытия ни звука — выучил, надо же, что Щербина терпеть не может, когда его отвлекают в процессе — продолжает тихо шуршать бумагами в углу. А, нет, не продолжает. Чужой взгляд он и затылком чувствует, видимо. — Это что? — вполголоса возмущается Борис, дождавшись, когда к нему все же соизволят повернуться лицом. — Где ваш костюм, Валерий? Через пару часов подадут вертолет, не собираетесь же вы ехать в этом в Москву, право слово. — Утром я опрокинул на него чай, — неловко признается Легасов. — Вечером оставил стакан на тумбочке у кровати, а потом забыл. И сбил локтем прямиком на стул, где лежал пиджак. Час от часу не легче. Так, ну хотя бы брюки у него целы. — А армейская куртка? У вас же была куртка, — не дает сбить себя с толку Щербина. — Накиньте сверху, что ли. Будете изображать ученого в полях. Эксцентрично, но хотя бы объяснимо. — Борис Евдокимович, с курткой тоже проблемы, — неловкость в глазах Валерия буквально растет и множится. И его виноватое выражение лица Борису не то что не нравится, оно его раздражает. Ладно бы Легасов решил повиниться в каком-то действительно важном промахе, а так… Костюм залил чаем, а с курткой что? Съел вместо обеда? — У нее оторвался рукав. — Прямо-таки сам и оторвался? — Борис уже понял, что Легасов — тихий человек-катастрофа, вредящий только себе, но не может обойтись без подначки. — Каким образом? — Зацепился. — За что? — искренне недоумевает Щербина. — За забор, — добивает его Валерий. И тем, что говорит, и тем, как это озвучивает: терпеливо и тихо. — Хочу ли я знать, как связаны между собой вы, Валерий, и забор, когда предполагается, что вы вовсю заняты расчетами и головы от них не отрываете, кроме как поспать? — спрашивает самого себя Борис и качает головой. — Пожалуй, нет, не хочу. Показывайте, что там с пиджаком. Может, все не так катастрофично, как вам кажется. … Неизвестно, каким магическим образом товарищ Щербина возвращает костюму Легасова приличный вид, но отбывает ученый в Москву именно что в костюме. Неизменная — и, очевидно, любимая — оранжевая рубашка Валерия остается висеть в номере на спинке стула, предусмотрительно отодвинутого Борисом к окну, подальше от прикроватных тумбочек с чаем.