Ожерелье русалки

      — Я хотел бы видеть тебя на собственном дне рождения, — проговорил с улыбкой в трубку Чонгук на следующий день после знакомства в кафе с Ёнсон. Вчера они провели очень хороший день вместе: после того, как девушка переоделась из платья в обычную повседневную одежду, они гуляли по пляжу, а потом милая златовласка скинула кеды, закатала немного бриджи и вошла в море, напомнив Чону Солу ещё сильнее. Он бы поцеловал её тогда, но она разрешила только слегка приобнять её на прощание и сказала: «Я не знаю, почему, но меня к тебе тянет» — и мужчину ощутимо тянуло в ответ.       — Ой, а когда он у тебя? Я успею купить подарок? Кстати, а что бы ты хотел? — девушка засыпала его вопросами, будто морским песком, и Чонгук улыбнулся — такая суетливость была и у него, но он старался её никому не показывать, а лучше всего — искоренить, чтобы не мешала.       — Я буду рад любому подарку от тебя, — проговорил Чон. — Но… может, это покажется тебе чересчур чем-то простым и незначительным, но я бы хотел, чтобы ты спела на моём дне рождения. Вчерашняя песня про море, если честно, стала моей любимой, но я не смог найти её текст в интернете. Поделишься секретом, как так?       — О, это мы с Бёри написали, — сказала Ёнсон и рассмеялась. — У моря есть свои секреты, которые не стоит говорить, но нам точно помогали русалки писать эту песню.       — Не сомневаюсь, — Чон откашлялся. — Значит, буду ждать тебя к двенадцати у себя. Если хочешь… могу с родителями познакомить, они как раз вернулись из деловой поездки, да и люди они простые…       — С удовольствием.       Чонгук откинулся на спинку дивана, блаженно улыбаясь и понимая, что завтрашний день, первое сентября, будет самым счастливым в его жизни: и пускай большинство гостей пока не подтвердилось, он был точно уверен, что его Ёнсон придёт. Родители уже вовсю руководили прислугой, составляя список блюд, и учитывали желания время от времени проходящего рядом сына, который выглядел очень уж довольным и счастливым, будто что-то в его жизни произошло, о чём он расскажет чуть позже.       — Купите ещё десять бутылок шампанского и пять бутылок вина, — проговорила под диктовку мать мужчины и устремилась за Гуком, который шёл в свою комнату и не чувствовал, что за ним кто-то идёт. — Чонгук-а! Остановись!       — Да, матушка? — младший обернулся, думая, что его хотят в очередной раз спросить его мнение о меню, но дальнейший расспрос заставлял его немного ёжиться, но не отворачиваться от матери.       — С кем ты так говорил и приглашал на день рождения? У тебя наконец-то появилась девушка? — госпожа Ли обхватила локоть Чонгука и улыбнулась. — Неужели твой друг нашёл тебе кого-то?       Лицо Чона тронула улыбка, а глаза мечтательно прикрылись, только все эти эмоции были очевидны для матери, чьё сердце радостно дрогнуло. Ну наконец-то, неужели сын нашёл кого-то, кого пока прячет, но кого потом обязательно покажет, с кем познакомит? Женщина подошла чуть ближе к Чонгуку, прижавшись к нему, и сказала, потянувшись пальцем к его лбу и разглаживая складку меж бровей:       — И кто же это?       — Я вас с ней познакомлю на празднике, — с нежностью к Ёнсон проговорил Чонгук, наклоняясь и целуя щёку матери. — Дай нам просто немного времени, мы познакомились с ней недавно, и я… я пока только влюбляюсь в неё.       Конечно же, обо всём этом знал вскоре и отец мужчины, который лишь кивнул и выразил надежду, что «она» с Чонгуком не из-за того, что он из богатой семьи, а из-за его личных качеств: доброты, заботливости и способности понять и утешить любого. Ночь перед праздником была суетной, потому что приехали первые гости, пока что не давшие подарки, но пожелавшие быстрого расположения даже без позднего ужина. На тот момент Чонгук переписывался со своей любимой нуной, говорил ей идти спать, чтобы завтра праздновать в полную силу, но Ёнсон будто смеха ради посылала голосовые сообщения, где напевала ему колыбельную.       «Давай так: просто ляжем спать вместе. Спокойной ночи, нуна, я буду ждать тебя завтра к двенадцати».       «Предложение ложиться спать вместе звучит очень заманчиво, но пока лучше спать по одиночке. Спокойной ночи, Гук-и, я обязательно приду».       Утро тоже было суетным: пришлось быстро вымыться, надушиться одеколоном, который на прошлый день рождения подарила тётушка, мамина сестра, и надеть лучший костюм, который очень ему шёл. «Вот тебе и двадцать шесть», — подумал, улыбаясь, Чонгук, приглаживая волосы. Он знал, что к маме сейчас заглянула её любимый визажист, который сделает из её лица нечто свежее и прекрасное, а отец завтракал на быструю руку, чтобы потом полностью погрузиться в дела.       Спустившись в столовую, Чонгук действительно увидел за столом отца и некоторых приехавших ночью гостей, которые принялись поздравлять мужчину, посмеиваясь, что совсем скоро он уйдёт в армию. Молодой человек принял все напутствия и поздравления, присел рядом с братом отца и был обслужен молчаливой прислугой, которая уже своим коллективом сделала ему небольшой подарок — осталось только дождаться курьера, а потом — отъезда всех гостей, чтобы они ничего не увидели. Кому вообще дарит прислуга подарки? Только хорошим людям, а все, кто работал у Чонов, могли сказать одно — эта семья самая лучшая на всём побережье.       До прихода Ёнсон ещё было время, потому Чонгук помогал матери заканчивать приготовления и попросил оставить рядом с собой свободное место, собственноручно написав на бумаге «Ким Ёнсон». Именно так госпожа Ли узнала, кого так ждал сын, говорящий работникам не переусердствовать и время от времени сменяться, так как там все женщины были не особо молодыми и им требовалось сохранить себя для вечера.       — Ой, Чонгук, не бойся, придут их дети, это будет лёгкая подработка на вечер, чтобы подзаработать несколько тысяч вон, — сказала госпожа Ли, и женщины, разносящие посуду, будто бы слаженно закивали, улыбаясь. — Так что присядь, успокойся, жди свою ненаглядную девушку.       — Мам, мы пока не встречаемся.       — Понимаю-понимаю, она пока для нас госпожа Загадка, но мы с господином Чоном одобрим любой твой выбор, — кивнула госпожа Ли и, удовлетворённая реакцией сына, скрылась на лестнице. — Кстати, ко скольким ты её пригласил?       — К двенадцати, — Чонгук нахмурился и встал со стула, понимая, что не может усидеть на месте, пока Ёнсон не с ним.       — Как раз сейчас двенадцать, а там, у ворот, стоит какая-то девушка, пойди посмотри, может, это твоя госпожа Загадка? — мать говорила вкрадчиво, потому что все приглашённые ею гости уже приехали, они никого не ждали, а значит, это специальная гостья.       Никто не ожидал, что Чонгук опрометью бросится по лестнице, практически скатится с неё, как в детстве, и побежит к дверям, вскоре их открывая. Впереди была только гравийная дорожка, по краям которой росли цветы, и в животе всё заболело, потому что у ворот действительно стояла Ёнсон в белом платье с рисунком в виде роз на нём, которую хотелось срочно заключить в объятия и больше никогда не отпускать. Чон преодолел дорожку настолько быстро, насколько мог, и с помощью ключа открыл ворота, сразу чувствуя, как Сола наскочила на него, шепча «С днём рождения!» и целуя в щёку. Руки опустились на женскую талию, Чонгук почувствовал бесконечное счастье, а как только уткнулся в её волосы, понял, что бесповоротно влюбился. И пускай они были знакомы всего пару дней, он чувствовал девушку всем своим сердцем.       — Это тебе, я, конечно, не знала, что подарить, но хотела бы, чтобы ты это носил, — Ёнсон протянула ему подарочный пакет, слегка смущаясь, и как только Чонгук его взял, перехватил и женскую руку, целуя галантно костяшки пальцев и как-то лукаво улыбаясь. — Ой, а это так принято?       — В обществе, где вырос я — нет, но я не смог удержаться, прости, — проговорил Чон, смеясь и получая немного укоризненный взгляд девушки. Он достал из пакета упаковку, в котором поблёскивал серый галстук, и Чон, взглянув на него один раз, понял, что вещь брендовая. Конечно, он не знал, сколько Ёнсон зарабатывала, но он запретит ей дарить такие вот дорогие подарки, если они стоят как месячная зарплата обычного работяги. — Это… очень мило, спасибо за подарок, нуна, — Чонгук не умел благодарить, все его «спасибо» выглядели немного нелепо, но шли из самого сердца. — Поможешь мне его в комнате перевязать?       — Хорошо.       Предложив девушке локоть, Чонгук повёл её к дому, рассказывая, с кем она может столкнуться и как ей будет лучше представиться. Всё это, конечно, говорилось осторожно, а мимо гостей удалось проскользнуть, как и мимо вдруг отвлёкшейся матери, и молодые люди скользнули в чисто убранную комнату. Ёнсон оглядывалась недолго, заметила лишь пару наклеенных в углу постеров киновселенной Marvel, многочисленные художественные книги корейских авторов на полке, и улыбнулась, стягивая с парня чёрную стандартную бабочку и повязывая к серому костюму серый только что подаренный галстук.       — Тебе очень идёт, — Ким разгладила лацканы пиджака и улыбнулась. — Пойдём теперь?       — Да, конечно, — магия момента немного разрушилась, но при этом появилось желание как можно скорее познакомить родителей и Ёнсон. — Нуна, погоди.       — Что такое? — девушка, уже прикоснувшаяся к ручке двери, обернулась, и Чонгук оказался настолько близко, что она вздрогнула. Его губы слегка коснулись губ Ёнсон, и она улыбнулась — прикосновение было чересчур невинным и даже, можно сказать, лёгким, но она чувствовала, что Чон будто боялся ступать дальше. — Даю слово: если до вечера не поцелуешь нормально, я тебя сама поцелую.       — Это обещание?       — Угроза, — и Ёнсон, улыбнувшись, скрылась за дверью.       К гостям, что уже ждали именинника, они явились вдвоём, спустились по лестнице под восторженный материнский взгляд и аплодисменты, смешанные с поздравлениями. Чонгук представил без смущения свою спутницу гостям, Ёнсон, будучи женщиной простой, поклонилась и дополнила рассказ парня словами:       — Я работаю певицей в пусанском театре, скоро будет опера «Мата Хари» с моим участием, приглашаю на премьеру.       Ким Ёнсон покорила и госпожу Ли, что принялась говорить с ней обо всём на свете, и господина Чона, который сказал, что является заядлым любителем опер и с удовольствием придёт вместе с семьёй на премьеру. Чонгук стоял всё это время рядом, поддакивал, а когда позвали на обед, он повёл нуну за собой, усаживая рядом и гордясь тем, что на него и его спутницу обращены сегодня все взгляды.       Каждый за столом знал этикет, на какие темы говорить можно, а на какие нет, и Ёнсон бы в этом чопорном обществе заскучала, если бы не друг отца Чонгука, который с самым парнем был в самых что ни на есть прекрасных отношениях. Господин Чхве очень часто путешествовал, многое из командировок привозил и показывал Чону-младшему, рассказывал, и сейчас встал и обратил всеобщее внимание на себя.       — Неделю назад я вернулся из поездки в Грузию, — начал он, и Чонгук весь подался вперёд, лишь бы услышать, о чём говорил господин. — Я остановился в небольшом доме одной семьи, в которой было четверо детей, и попросил их показать мне некоторые традиции. На следующий день был как раз день рождения одного из детей, собралось много родственников, и я никогда не думал, что тосты можно произносить по полчаса, расхваливая всё. Я, конечно, скуп бываю на слова, но, дорогой наш Чонгук, желаю, чтобы у тебя оставалась хватка отца и доброе сердце матери, чтобы с тобой оставались только те люди, которые искренне ценят тебя и которых искренне ценишь ты. С днём рождения, Чон Чонгук, ты давно мужчина, и мужчиной оставайся!       К вечеру Ёнсон самостоятельно встала из-за стола, загадочно улыбаясь имениннику, и подошла к приглашённому диджею, протягивая ему заранее заготовленную флешку с несколькими треками. Пока он разбирался с бесконечными папками, вскоре находя ту, что нужно, девушка взяла микрофон, включая его и пробуя на звук. К ней повернулись бесконечные головы, и Ким улыбнулась, направляя взгляд только одному человеку: Чонгуку.       — Я обещала Чонгуку несколько песен, — было простое вступление, и полилась нежная мелодия, которую не нужно было увеличивать по громкости — на припеве всё равно чистый звук накроет, как волна. — Пожалуйста, насладитесь. Первая песня называется «Русалка и вор».

Однажды в век один суровый, Когда процветал культ воровый, После погони вор был рад Увидеть красивый водопад. Поляна рядом с ним была устлана цветами, Ручей славился своими крутыми берегами. Вор отдышался опустился к воде — Было не привыкать ему к долгой езде. Пролетела мимо него райская птица — Вынырнула из воды русалочья ученица. Она была красива, нет, прекрасна. Только красота её была ужасна. Белы её волосы, голубы её глаза — Вор вспомнил, что дорога русалочья слеза. Решил он украсть эту девицу, И на следующий день украл рыбью ученицу. Блеснул зелёный хвост, всколыхнулась вода — Покинула девушка водопад навсегда. А вор всё бежал, нёс девушку-живца, Не слышал он проклятого её словца. Когти выросли у русалки злой — Была она сильно обижена судьбой. Набросилась на вора, стала царапать его: «Я хочу отведать сердца твоего!» Упал вор на землю, перестал отбиваться — Тщетно от русалки злой спасаться. Девушка вора насмерть сразила — Своими когтями она его убила. Прошло очень много лет — Родня вора испытала много бед. И вскоре на их деревню пришла беда, Ведь селение то охватила чума. Долго болело селенье чумой — Она была очень большой бедой. Полегло много воровьих семей — Не пожалела болезнь ни женщин, ни детей. Остался один воровий брат — Наткнулся он на тот чудесный водопад. Смотрит он — глядь! — появилась русалка. Черномаза она была, как цыганка. Мужчина подошёл к кромке воды. «Ты, смертный, прошу, отсюда уйди!» Но мужчина ступил в прозрачный ручей, Окинул поляну, не увидел взор ничей. Нырнул на глубину, упал он в забвенье. Не верил он в божественное спасенье. Но неожиданно увидел он русалочий хвост… И вспомнил старый деревенский погост. Туда трупы чёрные сваливали грудой, Никого не волновал даже мёртвый ребёнок грудной. Когда-то и малыш играл на зелёной траве… Покоится его маленькое тело в земле. Воровий брат доплыл до дня. Провела его во дворец русалка одна. Там сидела она — королева всех бед — Не утратили её глаза голубой цвет. «Что же тебе надо, смертный человек? Много таких дурней повидала я за свой век. И что тебе надо? Русалочья слеза? Скажу тебе, что больше не ценна она». «Я пришёл не за твоей слезой. Скажи мне, мой брат сейчас с тобой?» «Поздно, смертный, видишь тот труп? Твой младший братец был очень глуп». Смотрит воровий брат в темноту — Там труп его брата был не виден никому. Но он увидел — чёрен брата рот. Орёт и визжит русалочий народ. Набросились они на парня молодого — Не знал он совсем гостеприимства такого. Не видно давно уж красивого дворца, А по руслу реки плывут два мертвеца.

      Чонгук затаил дыхание, не смог вырваться из плена глаз возлюбленной, когда она закончила петь и посмотрела на именинника, когда ей хлопали и её восславляли. Он боялся, что песня может стать в каком-то смысле пророческой, но улыбался, хлопал вместе со всеми. В тот вечер Ёнсон, улыбаясь, целовалась с ним, понимая, что Чон Чонгук очарован ею окончательно и бесповоротно.