Глава 8
12 ноября 2022 г. в 11:42
Нам Джун ненавидел повседневную рутину, да и в последнее время его буквально всё раздражало: слишком горячий кофе, очень много пыли в кабинете и бесконечные отчёты, которые никто, кроме него, даже не откроет, потому что никому они не нужны. Ким, в принципе, скучал редко, потому что работа предполагала бесконечные нервы, беспокойства и беготню, но родители говорили, что из деловой поездки в Пусан он явился ещё более нервным, чем был когда-то. Может, дело было в тупом компаньоне, в котором удалось крупно разочароваться, а может, в той паршивой русалке — запись с ней внезапно отформатировалась, и ничего больше, кроме застывшего в носу аромата её волос, не напоминало Джуну о ней. Он злился, долго и по-настоящему, но ничего не мог поделать, только оставил Пусан в прошлом и наметил новые векторы развития: можно податься в Японию, например. А что? Тоже небольшая страна, люди там относительно приветливые, а тамошние богачи только и рады сотрудничать с кем-то, кто превышает их по уровню дохода.
Телефон подал сигнал совершенно неожиданно, и Ким через долю секунды посмотрел, кто посмел во время его плохого настроения послать сообщение. Если это скидка в каком-либо магазине, он выкинет его карту и перестанет туда ездить, если человек — что ж, дружеские отношения ничто по сравнению с личным душевным равновесием. И, как назло, это оказался именно второй вариант, человек, друг, который буквально за краткие дни стал очень далёким.
«Я думаю, с моей стороны было бы плохо хранить это в секрете, но я обзавёлся постоянной подружкой. Пускай мы мало знакомы, но если всё так пойдёт дальше, то через полгода я приглашу тебя на свадьбу. Пускай ты не приехал на мой день рождения, приглашаю тебя на просто дружескую встречу, чтобы познакомить с моей возлюбленной».
Сообщение Чонгука вызвало неконтролируемую злость и некоторую толику зависти, потому что в Пусане Нам Джуна будто бы прокляли и больше ни с какими красотками он больше не развлекался. Никто не клевал на сладкую приманку его образа богатого парня и выразительные глаза, которые могли заворожить каждую, но раз за разом обрушивались неудачи. То ли Ким выглядел настолько ужасно после поездки, то ли в нём что-то изменилось внешне до неузнаваемости для других — он не знал, а если этому посодействовала русалка… Джун обещал себе, что океан вскипятит, лишь бы вновь увидеть её лицо, густо плюнуть в него, а потом пустит её на консервы. Ему было абсолютно плевать, что это такое же живое существо, как и он сам, она тоже испытывает чувства и сделает буквально всё, чтобы выбраться из сетей; Ким до сих пор помнил, как приструнил её одним ударом и при необходимости повторил бы это, лишь бы она не сопротивлялась.
«Рад за тебя, в ближайшее время приеду в Пусан», — лицемерил, ведь был за Чона абсолютно не рад, да и незачем кому-либо знать, что творилось на душе у Кима в тот момент. Секретарь всё не заглядывал, потому хмурый Нам Джун нажал на кнопку, вызывая его, и молодой человек неторопливо вошёл, будто бы ему было всё равно, что за излишнюю медлительность его могут лишить части зарплаты или вовсе выгнать с работы. Да, всё нечестно, требовало объяснения по законодательству, ведь всем поступкам должно быть своё обоснование, и Ким уже всё придумал, чтобы сто раз потом не думать.
— Чимин, закажи мне личный автомобиль до Пусана, — Пак поклонился, записал что-то в своём блокноте, как официант, и этим снова раздражал своего господина — дурацкие привычки, дурацкие замашки, давно пора отучить, но всё времени нет. — И запоминай уже всё на слух, достал писать.
— Но, господин Ким, это намного легче, тем более я могу в любой момент заглянуть в свой ежедневник, а с моей памятью так не выйдет, — Чимин виновато улыбнулся, а потом глянул на босса — в его глазах сияла злость, он был полон решимости разорвать всех, кто подойдёт к нему ближе, чем на три метра. — Хорошо-хорошо, понял. Я как можно скорее избавлюсь от ежедневника.
Была бы воля Нам Джуна, у него тоже была бы секретарша — молодая девчонка, обязательно красиво красящаяся и одевающаяся только в ту одежду, которую он скажет. Возможно, по характеру она была так же независима и в меру строга к себе и окружающим, как Ан Хеджин у Чонгука, но фигура у неё была бы обязательно хорошей, чтобы можно было за всё потрогать. За собственной улыбкой и мыслями он не заметил, что Чимин уже заказал машину, назначил дату отъезда и практически при нём вынул пару справок, что положил своему боссу на стол.
— Господин Ким, я хочу уйти в отпуск, я работал уже три года без отдыха и каждый раз выезжал с вами, кроме той поездки в Пусан, — проговорил Чимин, когда Нам Джун наконец-то обратил на него внимания. Пак весь сжался, потому что замечал такой взгляд у начальника, направленный на других, — он был чистым деспотом, изводил всех, кто на него работал, и девушки из отдела кадров кивали на слова о том, что работники покидают компанию как крысы тонущий корабль.
— Ты хочешь отдыха? — послышалось скрежетание зубов, и Чимин отступил на шаг, стараясь не дышать так громко, сжаться, пускай и так был относительно небольшого роста и телосложения. — Ты хоть знаешь, что это может для меня и твоего места означать?
— Господин Ким, мне нужно лечь на операцию, — проговорил секретарь, чувствуя, как язык застрял где-то в горле от одного только нового взгляда. — Так что я… я бы даже уволился, понимаете, потому что мне ещё предстоит реабилитация…
— Вот и забирай свои вещи. Как из Пусана приеду, рассчитаюсь.
Нам Джун редко рассчитывался со своими работниками, просто при них рвал контракты и выставлял на порог, даже не советовал никому и не говорил, что этот человек действительно незаменим и важен для всех. Он снова открыл вакансию секретаря, ничего не ответил на прощание Чимина, спустился на лифте в холл и пошёл к выходу из здания. Требовалось собрать немного вещей на двухдневную поездку, а потом уже выезжать — заодно с мелким повидается, посмотрит на его бабу и вынесет свой вердикт: хороша она или нет. Хотя по этой части у Чонгука часто были пролёты, ведь всегда выбирал каких-то «не таких», «не от мира сего», что смеялись не натужно, а искренне, были ласковыми по-настоящему и ценили каждое слово Чона. Нам Джун не знал, как у его друга это получается, но по-чёрному завидовал, всё равно имея своё мнение по поводу девушек — как бы они ни были красивы и умны, они всё равно тупые, как пробки, и в серьёзных вопросах действительно не разбираются.
«У них на уме только тряпки и секс, — говорил как-то простые истины Нам Джун Чонгуку, дружески сжимая его плечи. В те года Чон внимал всё, что слышал, был благодарным слушателем и не гнушался пользоваться «советами», которые привели однажды к тому, что младший осознал, что его хён в чём-то очень сильно ему лжёт. А лгал он как раз насчёт девушек, что все они тупые и ведутся на члены и деньги, когда многие были абсолютно не такими. Жаль, что «таких» Нам Джун называл серыми мышами, неинтересными личностями, хотя в той или иной степени все были хорошими, верными и с ними даже выстраивались относительно нормально и долгие отношения, если бы не нравоучения старшего. — А, ну, наверно, ещё деньги, чтобы купить эти самые шмотки. Именно поэтому я почти каждой плачу после секса: пусть оскорбляются, мне всё равно, зато потом потратят заработанное на себя или своих парней, которые у них потом обязательно обнаруживаются».
Собирался Ким в путь быстро, в небольшой кожаный рюкзак влезло всё, что он просил, и как только наступил назначенный Чимином час, сел в машину, что приготовилась везти его в Пусан. Водитель был таким же нелюдимым, как и пассажир, поездка проходила в молчании, Нам Джун только бросил другу сообщение «Еду в Пусан. Стоило ли захватывать купальные шорты, или сезон прошёл?», и Чонгук ответил смеющимися смайликами и написал, что ждёт.
Нам Джун прибыл в квартиру, где жил в прошлый раз, достаточно быстро, сразу расположил свои вещи по легкодоступным поверхностям и повалился на диван. Всё тело болело из-за долгой езды, хотелось отдохнуть, прежде чем встретиться с другом, который будто чувствовал, что он приехал, и слал сообщения с местом и времени встречи. Чонгук, кажется, после того приключения с русалкой не испытывал к Киму ненависти, она, может, и вовсе у него рассосалась, отнёсся к ситуации философским, не как Нам Джун, ходящий тогда из угла в угол и не понимающий, что же ему теперь делать.
«Встретимся тогда сегодня в шесть у меня, поедим и познакомлю с Ёнсон. Поверь, она тебе понравится», — от сообщения так сильно сквозило банальной романтикой, что Нам Джун поморщился, но в ответ написал лишь «Хорошо». Он познакомится с этой «Ёнсон», заговорит ей зубы, отобьёт у друга девушку и будет прав, потому что нельзя человека с плохим настроением звать к себе — он обязательно сделает что-то подлое.
Киму удалось прикорнуть на пару часов, а как только стукнуло время идти к Чонгуку, он оделся и пошёл в его район, прилегающий к побережью, и за прогулку успел немного остыть и расслабиться. Знакомство пройдёт точно спокойно, девушка окажется самой обычной, но как только Джун стал подходить к особняку Чонов, он схватился за голову: у его младшего совершенно недавно был день рождения, приглашение на который он отринул, а он даже ничего не принёс. Ладно, потом как-нибудь уладит эту оплошность, сейчас главное — дойти без приключений.
Нам Джун позвонил, и вскоре ему открыл сам Чонгук, улыбающийся и радующийся, что хён пришёл. Какими бы сложными ни были их отношения, Чон всё равно считал его своим другом и очень сердечно обнимал, когда вёл через холл прямо в гостиную, а оттуда — в столовую, где сервировался обед. Спиной к ним стояла девушка со светлыми волосами, и в первую секунду Ким нахмурился, ведь думал, что за ними прячется не очень красивое лицо, но как только незнакомка обернулась, ему стоило усилий не упасть на колени, раскрыв глаза и рот. Перед ним стояла та самая русалка, которую он выловил в море, только у неё была восхитительная пара тонких человеческих ног, отсутствовали жабры, а также она вполне себе быстро болтала, знакомясь.
— Хён, это Ким Ёнсон, она работает в пусанском театре и порой выступает в кафе и ресторанах для себя, — представил девушку Чонгук, когда она перестала говорить о просто прелестнейшей погоде и о том, что на ужине будет одна из её любимейших закусок, но какая — благоразумно промолчала, решив хоть чуточку остаться загадочной. — Нуна, это Ким Нам Джун, мой компаньон во многих делах и просто самый близкий друг. Я рад, что вы познакомились. Давайте теперь рассаживаться, скоро подадут ужин.
Ким был в самом настоящем шоке, когда его посадили в относительной близости от девушки, и не мог оторвать от неё взгляда даже тогда, когда ей явно стало неуютно. Всё в ней: глаза, волосы, лицо в целом, даже та самая родинка под бровью говорила о том, что это та самая русалка, которую Чонгук выпустил в море, но сейчас она обрела голос и ноги, будто Ариэль, которая настояла у Урсулы на своём и отказалась от некоторых пунктов сделки. Отрицать то, что она красивая, было глупостью, как и пускать откровенные слюни, но так хотелось коснуться её, поднять на руки, вдохнуть аромат волос, чтобы окончательно понять для себя, точно ли она та самая, или это всего лишь копия.
— Вообще, меня можно называть Солой, Нам Джун, — это был двойной удар под дых, потому что ту русалку, по рассказам Чонгука, тоже звали «Солой», а ещё она оказалась старше обоих мужчин, потому и опускала все суффиксы. Ким мог поклясться, что между ребятами летали искры, что могли перерасти в пожар, и хотел воспользоваться огнетушителем: сначала он затушит их любовь, а потом оглушит им себя.
Было по-чёрному завидно, это чувство душило горло, перекрывая доступ к кислороду, зажимало всевозможные артерии и говорило склониться, покориться, чтобы потом было не так тяжело умирать без капли воздуха. Нам Джун инстинктивно понимал, что эти двое не расстанутся даже после смерти, было в них что-то такое. Но он также всей своей бесценной шкурой чувствовал, что здесь творится что-то ненормальное, неестественное, волшебное, ведь любви до гроба не бывает: любых людей можно спокойно рассорить, развести по разным баррикадам, чтобы они потом воротили носы от всего, что им напоминает о прошлой влюблённости. И пускай ни Ёнсон, ни Чонгук не показывали всей гаммы чувств, что испытывали друг к другу, Нам Джун осознавал: любят они друг друга очень сильно, пускай и нашлись совершенно недавно.
— У тебя чётки? — проговорил Ким, когда Чонгук оправил рукав рубашки, показав под ним обёрнутое на запястье русалочье ожерелье. — Никогда не думал, что ты так религиозен. Может, тебе молитвенник подарить? — Ёнсон прыснула с такой шутки, Чонгук лишь криво улыбнулся. — Или что это?
— Да так, неважно, браслет мать привезла, мне понравился, вот и забрал себе, — проговорил, нервничая, Чон. — А вообще, слушайте, не хотите пройтись по побережью? Я знаю парочку хороших мест, с которых можно полюбоваться на море без туристов и лишнего мусора. Отец тут недавно как раз для таких целей новый пляж для личного пользования приобрёл.
— Отличная идея, я за! — Ёнсон вскочила первая, чмокнула Чонгука в щёку и пошла к лестнице, что вела наверх. — Только я переоденусь, в платье немного неудобно и холодно по пляжу ходить.
Два и два сложились в голове Нам Джуна, который почувствовал себя так, будто его позвали в Сеул вести дела на постоянку с президентом там: и девушка, один в один похожая на русалку, и «браслет» на руке Чонгука, слишком уж похожий на русалочье ожерелье, что он видел на шее Солы. Кажется, такая девушка являлась мечтой его друга, его любовью, возможно, даже самой первой, потому что она спасла его тогда, когда он больше всего нуждался хоть в ком-то рядом, а сейчас она его спасла в тот момент, когда он больше всего нуждался в девушке рядом. Дело принимало интересный оборот, руки потёрлись сами, и Ким Нам Джун решил во что бы то ни стало выкрасть у своего друга русалочье ожерелье — наверно, именно тогда он сделает друга несчастным, разрушит его личность и полностью его сломает.
Порой друзей не стоит держать слишком близко — именно они знают, в какое место точно стоит вонзить нож, чтобы было максимально больно. Нам Джун знал все слабые места Чонгука. Жаль, что он не осознавал, какой силой обладал Чон, ведь на его стороне было бескрайнее море с русалками.