Обещанный Неверленд: Новый рассвет

      Ледяная вода до боли сковывала босые ноги, пока Эмма пересекала реку. Благо течение спокойное и глубина чуть выше колена, иначе бы она точно не смогла удержаться за натянутую между двумя берегами верёвку, поскользнулась на острых камнях, упала и промокла насквозь.       Маленькая Алисия крепко обхватила её шею и прижалась к груди, пока Эмма одной рукой придерживала сестру, а другой сжимала канат и с усилием тянула себя вперёд. Шаг за шагом.       — Поторапливайтесь, — сказал Сонджу. — У нас мало времени.       Демон стоял у деревьев на берегу. Когда Эмма наблюдала за тем, как быстро и просто он преодолевал реку, даже ни разу не скорчившись и не свалившись, хотя шёл без опоры и вёл за поводья Резаара с маленькими детьми и Музикой в седле, ей показалось, что это легче лёгкого. Однако она переоценила свои силы. Или же Сонджу совсем не ощущал холода, или же ощущал его не так остро.       До берега оставалось совсем немного. Подбадривания младших добавляли решимости и заставляли шагать быстрее. Эмма напряглась, сжала зубы, стараясь дышать через боль, и сделала последний рывок. Босая нога коснулась гладких корней, что покрывали берег реки, и чуть не соскользнула, но Эмму вовремя подхватили родные. Дон и Гильда поймали её за руки и потянули на себя, помогая выбраться из воды. И Эмма наконец смогла сделать полный вдох. Алисия отпустила её и спрыгнула на землю.       — Спасибо, Эмма, — пропищала она, глядя на старшую сестру с жалостью.       — Пожалуйста, — прохрипела Эмма, пытаясь натянуть улыбку на дрожащие губы.       Не успела сделать и шагу, как горящие, словно от уколов сотен мелких иголок, ноги вдруг перестали держать её, и она рухнула на колени. Дыхание всё ещё перехватывало, сильная боль сковывала не только нижнюю часть тела, но и живот, и грудь и даже голову.       Что-то мягкое укрыло ноги. Эмма знала, что это был плед, но не могла почувствовать тепло махровой ткани.       — Как ты, Эмма? — раздался слева голос Иветты. Младшая сестра с копной непослушных чёрных волос помогала ей обтираться.       — Но-нормально, — ответила Эмма и осмотрелась вокруг.       В паре метров от неё сидела завёрнутая в плед дрожащая Анна. Девочка испугалась нэма и отказалась забираться на его спину вместе с Томой, Лани и ещё четырьмя младшими, потому ей пришлось самой пересекать воду. Она шла впереди и добралась до берега чуть раньше Эммы. Дон и Гильда вызвались первыми пройти через реку и уже смогли немного оправиться от перехода и помочь Нэту и Анне. Малыши вместе с Томой, Лани и Нэтом стояли у воды и хоть и негромко, но пытались подбодрить Рэя, что медленно приближался к ним с Крисом на руках.       Когда парень добрался до берега, ему тоже помогли выбраться на сушу. Рэй наклонился, чтобы опустить младшего брата на землю, но подняться не смог. Сжав зубы, он пытался сопротивляться боли, но она оказалась сильней, заставила упасть и скорчиться на влажных корнях. Росси с махровым пледом поспешил к брату.       — Не рассиживайтесь, — сказал Сонджу. — Нужно идти как можно скорее.       Эмма тяжело дышала, чувствуя, как боль понемногу уходит, но конечности всё ещё были онемевшими. Она сжала руки в кулаки и хрипло зашипела, пытаясь встать.       — Эмма, — Гильда опустила ладонь на её плечо и нерешительно надавила, будто пытаясь помешать ей подняться. — Тебе… надо отдохнуть.       Эмма глухо зарычала, делая усилие над собой.       — Нет, — выдохнула она. — Надо идти.       К ней внезапно протянулась маленькая серая ладонь с заострёнными коготками. Эмма подняла глаза и увидела Музику.       — Давай, — лёгкая улыбка коснулась губ демоницы.       Эмма, не раздумывая, подала руку, и её потянуло вверх. Гильда тоже решилась помочь и подхватила её под локоть.       Ноги дрожали и подкашивались, но держали.       — Я помогу тебе дойти, — мягко сказала Музика.       Эмма кивнула.       — Спасибо.       Она бросила взгляд в сторону Анны и увидела, как Сонджу подходит к серому комочку из одеял и хватает его в охапку. Сестра испуганно взвизгнула.       — Ничего не знаю, — сказал Сонджу. — Полезай в седло.       С этими словами он посадил девочку на спину нэма, а затем направился к Рэю, чтобы подхватить и его, но тот вырвался и заявил, что в состоянии пойти сам. Сонджу усмехнулся и тихо пробурчал «молодняк», после чего вернулся к Резаару и решительно повёл нэма вперёд.       К счастью всех, кто намочил ноги, путь оказался близким. Все дети успешно добрались до входа в лабиринт и как только снова очутились в безопасных тёмных тоннелях —устроили привал. Анна под присмотром Музики, обработала рану на месте отсутствующего уха Эммы. За несколько дней постоянного лечения, воспаление наконец пропало, и боли больше не тревожили так, как раньше. Со временем ухо заживёт, но на том месте теперь всегда будет зиять ничем не прикрытая дыра и пугающий шрам. Однако, это пустяк по сравнению с новым ощущением — Эмме начало казаться, что слух потерял свою былую остроту. Она не оглохла совсем, но слышала явно хуже. Это не могло не тревожить, но девочка пыталась не думать об этом. Все переживания теперь бессмысленны, ведь они не смогут вернуть ей слух. Уже ничто не сможет. Только одно успокаивало — ей удалось достать жучёк из уха Рэя, не травмировав слишком сильно. Его рана была глубокой, но неопасной. Музика сказала, что останется шрам, но на слух это не повлияет.       После привала и отдыха компания вновь отправилась в путь и продолжала идти по лабиринтам ещё пять дней. Они шли почти без остановок, устраивая длительные привалы только на ночь, чтобы успеть выспаться, и наутро отправиться дальше, медленно, но уверенно приближаясь к северной границе леса и к их конечной цели. Точке «В 06-32».       «Осталось совсем немного, и мы попадём в место, которое указал нам Минерва. Что же там может быть?» — думала Эмма, пока вместе с Алисией и Иветтой полоскала кружки в ведре с водой.       Огонь разливал жар из самого центра помещения, а Сонджу с Музикой сидели рядом с очагом. Демоница плела полотно и помогала Джамиме и Анне связывать нити на их кусочках ткани.       До слуха доносились спокойные разговоры, едва слышные стрекотания парящих под самым потолком крупных четырехкрылых ящерок, треск горящей древесины и шелест страниц сборника сказок, что читал Рэй. Вечера в лабиринте стали более тихими. Дети слишком уставали за целый день и потому последнее, чем они хотели заниматься перед сном, так это бегать и резвиться. Теперь в такое время они в основном рассаживались у стены и пытались себя чем-то занять. Играли в «отгадай слово», вместе сочиняли сказку или же пытались уговорить Рэя почитать им вслух сборник рассказов, который сам он прочёл уже раза три.       Эмма подняла голову, и взгляд её остановился на Гильде. Подруга сидела у стены совсем рядом с кадкой воды. Девочка с гладкими тёмно-зелёными волосами смотрела вверх, наблюдая, как крылатые ящерки парят под сводами пещеры, и почти не моргала. Вид у неё был задумчивый.       — Гильда, — шёпотом обратилась к ней Эмма. — Всё в порядке?       Гильда обернулась к ней, и Эмма увидела своё отражение в круглых стёклах очков.       — Всё хорошо, — губы девочки изогнулись в лёгкой улыбке. — Я просто задумалась о завтрашнем дне.       Эмма кивнула. Завтра им предстоит наконец-то покинуть Плотоядную чащу и дальше идти самим. Без Сонджу и Музики. А ещё это означает, что уже к следующему утру, а может быть даже ночи, они будут в точке «В-06-32»       Гильда перестала улыбаться, её лицо стало серьёзнее, а взгляд жёстче.       — Что будет, когда мы дойдём до нужного места? — вдруг сказала она. — Мы надеемся, что сможем встретить Минерву или найти укрытие, но, что если за пятнадцать лет там стало небезопасно? Даже если мы найдём убежище, нет никакой гарантии, что сам Минерва тоже будет там. Что мы будем делать тогда? Как нам вернуться до… — она запнулась, — на ферму и забрать оттуда всех наших родных? Мы не сможем сделать это только своими силами. Даже через два года.       Эмма тяжко вздохнула. Порой по ночам, лёжа на твёрдой постели, она и сама задумывалась об этом, особенно после того, как всё больше на собственном опыте узнавала опасность окружающего мира, но отгоняла такие мысли. Всё равно нужно сначала встретиться с Минервой в указанных координатах, а уже потом решать, что делать дальше. Но встреча, если она состоится, предстоит уже завтра. Пора задуматься.       — Я думаю, нам необходимо объединиться с кем-то, — продолжила Гильда и посмотрела на Эмму.       — Хорошая мысль, — послышалось сбоку.       — Что, девчонки, разговариваем о будущем?       Эмма обернулась и увидела Рэя и Дона. Похоже, они услышали их беседу и оба заинтересовались.       — Если бы ещё было к кому примкнуть, — сказал Рэй, пряча руки по карманам. — Можно только надеяться, что Минерва действительно сможет нам помочь, потому что кроме него у нас навряд ли существуют союзники.       — Думаешь, здесь действительно больше нет никого, кроме нас? — спросила Эмма с малой долей надежды на отрицательный ответ.       — Сонджу объяснил обстановку весьма ясно, — Рэй опустился на корточки. — Но есть одна возможность.       — Возможность? — удивился Дон.       Эмма и Гильда одновременно задержали дыхание, а Дон наклонился, чтобы лучше слышать негромкий разговор.       — Минерва вполне может быть лидером людей за пределами ферм, — начал Рэй. — Даже если он не присутствует здесь напрямую, ведь, как мы выяснили, Минерва точно влияет на поставки вещей на фермы, а это означает, что он связан с демонами и работает на них. Но это не помешало ему тайно помогать беглецам. Это значит, что…       — Он мог подбросить ручку не только нам, — продолжила за него Эмма. — Кроме нас могли быть и другие беглецы.       — Именно, — ответил Рэй.       — А! — воскликнул Дон, но тут же притих. — Вот о чём ты. Думаешь, там, куда мы идём, Минерва может собирать и других людей.       Рэй кивнул.       — Считаете, это возможно? — спросила Гильда. — Нам потребовалось столько усилий, чтобы организовать побег и всё равно не всем удалось выбраться с фермы. А потом мы оказались в опасном лесу. Если бы Сонджу и Музика не нашли нас, мы бы точно не смогли выжить. Не думаю, что другим это могло быть под силу.       — Это верно, — согласился Рэй.       — Но раз мы не знаем наверняка, нельзя сказать, что это невозможно, — решительно заявила Эмма, опуская вымытую кружку на пол рядом с затихшими и растерянными Алисией и Иветтой.       Она поднялась на ноги, и до того как кто-то успеет высказать возражения, направилась к демонам.       — Сонджу.       Сонджу обернулся на обращение. Музика отвлеклась от своего занятия, но лишь на мгновение.       — Что? — отозвался демон.       Эмма подошла ближе.       — Мы хотим спросить, есть ли за пределами ферм кто-то кроме нас? Может, вы слышали о других… беглецах?       Сонджу долго молчал, будто задумавшись, но затем коротко ответил:       — Нет.       Эмма широко распахнула глаза. Хоть ответ был ожидаем, но неужели такого не случалось ни разу за всю историю существования ферм?       — В вашем мире ведь много ферм, так? — нерешительно продолжила она. — Хоть кто-нибудь однажды мог…       — Я же сказал «нет», — ответил Сонджу тоном, от которого спина покрылась мурашками. — Такого никогда не случалось. Ни на моей памяти, ни раньше.       — Совсем ни разу? — сказал Рэй. Он, вместе с Доном и Гильдой, тоже подошëл к очагу.       Эмме показалось, что по какой-то причине Сонджу не нравится эта тема, но не только это вызывало опасения. Она оглянулась на младших детей, которые, конечно же, не могли не обратить внимания на их разговоры. Не хотелось бы пугать их перед сном.       — Но почему? — осторожно спросила она.       — Потому что существуют фермы нескольких видов, — Сонджу подбросил в пламя тонкое полено, — и все они отличаются. Особенно элитные фермы, что выращивают первоклассный товар, вроде вас. Вы, ребята, всю жизнь провели в идеальных условиях, так как вас растили не для абы кого. Нет. Вы особенные, и предназначены для особенных «демонов». В основном, людей у нас выращивают промышленным методом.       — Промышленным методом? — с растерянностью и явным опасением спросил подошедший поближе Тома.       Предчувствие подсказывало, что демон не скажет ничего хорошего. Сердце ускоренно забилось.       — Ага, — Сонджу вдруг стал особенно серьёзным. — На таких фермах производят дешёвое мясо. Местный скот выращивают в ужасных условиях. Детей просто откармливают до того момента как они наберут нужную массу, а потом… сами понимаете. Выглядит это отвратительно.       Эмма почувствовала ком в горле, Тома и Дон скривились, Гильда едва слышно ахнула, а Рэй замер на месте и слегка нахмурил брови.       Сонджу продолжал:       — Детям, рождённым на таких фермах, не дают двигаться. Их рассаживают по рядам у стены и подключают к аппаратам, что дают им корм. Их откармливают специальными порошками, чтобы ускорить рост, и никогда не отключают от машин. Так они живут, растут и ждут своего… убоя. Их не учат ни говорить, ни ходить. У них нет имени, нет собственной воли. Они только испражняются, едят и спят. Как думаете, смогли бы такие люди додуматься до побега?       От одной мысли о сотнях младенцах, которых привязывают к стульям и годами насильно кормят через трубки, начинало мутить. Волосы на затылке встали дыбом.       «Они… те дети, что находятся на тех фермах. Они лишены даже того лживого счастья, что было у нас. Словно они только еда, а не живые существа».       — Насколько мне известно, пока что у нас действует примерно четырнадцать тысяч ферм. Из них одиннадцать тысяч выпускают только промышленное мясо. Ещё тысяча обеспечивает другие фермы детьми. Есть ещё две тысячи, на которых люди содержатся в специальных поселениях, но оттуда точно никто и никогда не сбегал. Из всего количества ферм элитных всего пять.       — Только пять? — выдохнул Дон.       — Да, — Сонджу вытянул ладонь и начал загибать пальцы. — Благожелательный край, Великая долина, Благодатный дом, Славный колокол, Отрадный уголок.       — Вы сказали, что, кроме промышленных ферм, существуют специальные поселения и места, откуда доставляют детей, — спокойно, но жёстко сказал Рэй. — Там же тоже содержат людей?       — Верно, — кивнул Сонджу.       — Они разумны?       — Я бы сказал, лишь отчасти, — демон оскалился. — Фермы по производству детей закрыты и спрятаны глубоко под землёй. Людей там… как бы это сказать, размножают. Думаю, вы, как и все представители вашего вида, родились именно там. Я мало что знаю о таких местах, но не слышал, чтобы кому-нибудь из людей удалось войти туда, а потом выбраться живым. А поселения… люди на них специфические. Слышал, они считают нас своими богами и сами готовы принести в жертву себя или своих сородичей. Для них быть съеденным — не обречённость. Это великая честь.       Эмма нервно сглотнула. Сказанное Сонджу с трудом укладывалось в голове. На круглую комнату опустилось молчание. Малыши напряглись, укрывшись своими пледами, и вид у них был напуганный.       — Вы рассказали, как вам удалось устроить побег, однако не думаю, что ваш Минерва смог помочь ещё кому-то. Сбежать — только полдела. Вам ли не знать, насколько трудно выжить за пределами фермы. Вот почему я уверен, что больше никто не мог сбежать. Примите это как факт, и тогда у вас не будет ложных надежд и разочарований.       С этими словами Сонджу отвернулся и начал переворачивать горящие брёвна.       Эмма почувствовала напряжение в теле и обернулась. Младшие братья и сёстры переглядывались с широко раскрытыми глазами и нелепыми улыбками. Вероятно, они не поняли и половины из того, о чём поведал им демон. Для них же лучше. Может, хоть так их последняя ночь в лабиринтах окажется спокойной и приятной.       Дон и Гильда переглянулись, а затем молча разошлись по своим местам, будто не желая обсуждать услышанное. Как и остальные старшие дети. Каждый вернулся к своим занятиям и погрузился в мысли.       Эмма оглянулась и встретилась взглядом с Рэем. Он выглядел напряжённым и мрачным и, кажется, пока не хотел делиться ни своими размышлениями, ни эмоциями. Друг слегка дёрнул плечами, а затем развернулся и направился к своему месту.       Эмма закусила губу и опустила голову. Сердце неприятно защемило и ей вдруг стало так грустно, что всё желание говорить с кем-то, исчезло. Ей нужно подумать или, наоборот, забыть об услышанном? Как будет лучше? А от чего станет легче?       Ноги сами сдвинулись с места и привели к рюкзаку. Руки сами расстегнули молнию и достали маленькую книжку в тёмно-красной обложке.       Эмма направилась к выходу из комнаты, прямо по коридору, ведущему в маленькую коморку, где Сонджу и Музика оставляли на хранение вёдра и мешки с древесиной и растопкой.       — Не надо, — услышала она сзади голос Рэя.       — Ладно, — тихо ответила Гильда.       «Верно», — подумала Эмма. — «Не надо. Я хочу… побыть одной».       Она не хотела поддаваться отчаянию, но и топить других в своей грусти тоже не хотела.       Эмма пришла в кладовую и села на изогнутые корни. Маленькие цветы-камушки сверкали и освещали комнату голубоватым слабым светом, но достаточным, чтобы можно было разглядеть лица детей на фотографиях. Эмма ещё ни разу не открывала альбом с тех пор, как покинула стены родного дома, и сейчас глянцевые снимки в белых рамочках воскрешали в памяти воспоминания о родных, что остались там. Как ни странно, но знакомые улыбки на лицах успокаивали, подобно лучам солнца рассеивая страх и холодную печаль.       Эмма вспоминала обо всех. Она помнила каждого ребёнка, которому было меньше пяти, потому что как одна из старших девочек, помогала маме заботиться о них с их самых малых лет. Купала, переодевала, меняла пелёнки, кормила из бутылочки и укачивала в кроватках. А когда они чуть подрастали, учила ходить в ползунках и разговаривать, следила, чтоб малыши не тащили в рот всякую гадость и не ели песок на уличной площадке. Порой приходилось непросто, а иногда очень непросто, но забота о младших никогда не была Эмме в тягость. Даже наоборот. Ей это искренне нравилось.       Если бы их приют был настоящим, если бы Эмму действительно забрали в семью люди, и если бы она смогла вырасти, то, возможно, однажды большая семья смогла бы стать для неё смыслом жизни. Ей бы хотелось когда-нибудь стать настоящей мамой, но не фермером на плантации в мире демонов. Нет. Никогда.       Неизвестно, как долго она сидела вот так, но с каждой минутой на душе становилось светлее и легче.       — Эмма.              Мягкий голос заставил обернуться.       — Музика, — Эмма позволила себе улыбнуться.       Демоница стояла у входа с фонарём в руке. Девочка не могла видеть её глаза, но чувствовала, что Музика смотрит на неё с жалостью.       — Ты в порядке? — вдруг спросила она. — После того, что услышала сегодня…       — Да, всё хорошо, — быстро ответила Эмма. — Просто… новость о промышленных фермах немного шокировала меня. Но, знаешь… это не беда. Мы всё равно найдём новый дом, а там, может, и товарищей отыщем. Что-нибудь да придумаем, — Эмма сделала глубокий вдох и широко улыбнулась, скорее для себя, чем для Музики. — Даже если это кажется невозможным, мы справимся.       Музика одарила её долгим взглядом, а затем улыбнулась.       — Ты такая сильная, — тихо сказала она.       Эмма невольно распахнула глаза:       — А?       — Меня восхищает твой ход мыслей, — ответила Музика. — Ты и твои близкие попали в такое нелёгкое положение. У вас нет дома, даже безопасного места, где вы могли бы укрыться, а кругом одни враги. Оказаться одному против целого мира — очень тяжёлая ноша. Не каждому под силу сохранять веру и надежду на лучшее в такие горькие времена.       Эмма долго молчала, не находя, что ответить на это, а затем тяжело вздохнула.       — Никакая я не сильная, — она опустила взгляд на мерцающие цветы. — Мне… тоже бывает страшно и грустно. Я… боюсь своего будущего, но если не бороться, то что ещё остаётся? И я не одна в этом мире, у меня есть моя семья, поддержка моих близких. Они рассчитывают на меня, вот почему нельзя сидеть на месте и переживать, поддаваться страху и отчаянию. Я могу только двигаться вперёд во благо моей семьи.       — Может, ты не знаешь, но это и называется «сила духа», — с улыбкой ответила Музика.       Эмма с искренним теплом улыбнулась демонице, и ей в голову вдруг пришла интересная мысль.       — А хочешь, я покажу их тебе? — она похлопала обложку альбома. — Хочешь увидеть всю нашу семью?       Губы Музики раскрылись в удивлении, но тут же растянулись в широкой улыбке.       — Хочу, — живо ответила она.       Эмма немного подвинулась, освобождая место на изгибе огромного корня, и демоница присела рядом с ней.       Девочка распахнула альбом, и Музика ахнула.       — Какие точные рисунки, — восхищённо протянула она.       — Рисунки? — удивилась Эмма. — Это не рисунки — фотографии.       — Фото-графии? — растерянно повторила демоница. — Никогда раньше не слышала о таком. Я видела только картины и иллюстрации.       — Фотографии делают на особом устройстве. Оно запечатляет то, что попадает в объектив аппарата и переносит изображение на плёнку или бумагу, — пояснила Эмма, надеясь, что объясняет всё правильно.       — Какая красивая магия, — вздохнула Музика. А Эмма улыбнулась её искреннему изумлению.       — Вот, гляди. Это Фил, — девочка указала на фотографию, где маленький смуглый мальчик бежал по лужайке.       — О, он очень милый, — ответила Музика, рассматривая изображение.       — А это Шелли. Ей всего четыре, но она уже очень любит наряжаться. Как только на клумбах расцветают цветы, она тайком пробирается туда, чтобы собрать их и вставить в свою причёску, а потом Диана и Филиппа гоняются за ней, потому что тоже хотят быть красивыми.       Эмма тихо рассмеялась, представляя их недовольно надутые щёки.       Музика умилённо хихикнула и указала пальцем на фотографию рыжей девочки в детском стульчике:       — А это кто?       — Это Кэрол. Она самая маленькая. Ей всего год, но она уже учится сама держать ложку.       — Какие забавные малыши.       — Найла, Дандим и Ойген. Они убегают от земляной жабы, которую нашли у колонки.       — О, у Анны были длинные волосы!       — Ага. Они у неё всегда были такими красивыми, послушными и гладкими, не то что мои. У меня тоже когда-то были длинные локоны, но только один раз. Мама сделала мне накладные пряди из ниток, чтобы на маскараде в честь праздника я выглядела как самая настоящая принцесса, — Эмма чопорно сложила руки и выпрямила спину, состроив важную рожицу, и они с Музикой дружно расхохотались.       Они ещё долго просматривали фотографии. Старания Рэя того стоили, на снимки попали абсолютно все обитатели Благодатного дома. Вот Грейс и Кларенс носятся с мячом, вот Мэри и Лена рисуют восковыми мелками дом и сад, а на следующей фотографии Камелия, Джуд и Леон воруют булки из кухни, Дарла и Бен поют под аккомпанемент пианино, за которым сидит Нэт.       Эмма в очередной раз перелистнула страницу и неожиданно увидела своё фото. Улыбка сразу же исчезла с её губ.       — У тебя тут такое забавное лицо, — сказала Музика, — ты не любишь фотографироваться?       — Нет, — Эмма попыталась улыбнуться снова. — Просто это моё первое фото, и я не знала, как это работает. Рэй сказал, в книгах написано, что когда тебя фотографируют, то крадут твою душу и запечатывают в снимок. Тогда-то я и испугалась, но он уже нажал на кнопку, и было поздно.       Музика улыбнулась, но ничего не ответила, а затем спросила:       — А кто этот смеющийся мальчик рядом с тобой?       Вопрос прозвучал мягко, даже бережно, словно демоница уловила ту грусть, что овладела девочкой при взгляде на изображение друга.       — Это Норман, — ответила Эмма, собираясь с мыслями. — Его отправили незадолго до того, как мы смогли сбежать. Он был моим лучшим другом. И я никогда не забуду о том, что пообещала ему, когда мы прощались в последний раз. Я пообещала, что никогда не сдамся и смогу спасти всех наших родных, — она стала серьёзней. — Конечно, я понимаю, что это не так просто. Пока у нас даже нет точного плана, как это сделать, но чтобы жить счастливо… жить вместе со своей семьёй, я готова на всё. Я преодолею любые преграды и горести, сделаю и отдам что угодно ради счастья моей семьи.       — Я понимаю, — вдруг ответила Музика. — Ради тех, кого любишь можно пойти на многое.       Глядя на добрую улыбку Музики, Эмма смогла вернуть свою. Она опустила ладонь на сложенные на коленях руки демоницы, почувствовала тепло голубоватых пальцев, и на душе отчего-то стало светлее.       — Знаешь, что удивительно? — сказала Эмма, пытаясь подобрать слова. — Я… совсем не воспринимаю тебя и Сонджу как демонов. То есть… в смысле… я хочу сказать, что просто не представляла, насколько разными могут быть демоны.       Она часто возвращалась к этой мысли. Демоны с ферм с длинными когтистыми руками и вытянутыми головами, огромные, но при этом разумные демоны-гончие, о которых рассказывал Рэй, Музика и Сонджу так сильно похожие на людей. Эти существа настолько отличаются друг от друга.       — «Демоны» — это не совсем верное название нашего вида, — дружелюбно ответила Музика. — Вы называете себя людьми, а мы называем себя сущностями. Сущность — вот, как говорит о себе каждый «демон».       — Ой! Простите… — извинилась Эмма, почувствовав неловкость. Она все девять дней называла Сонджу, Музику и их сородичей неверным словом. Это всё равно что называть людей, к примеру, собаками или кроликами. Нелепо и смешно, но не очень приятно.       Улыбка медленно исчезла с лица Музики, губы сжались в прямую линию.       — За тысячи лет мы действительно стали слишком разными, — едва слышно сказала она.       Эмма растерянно взглянула на собеседницу, не улавливая смысла сказанного. Но то, с какой печалью Музика произнесла эти слова, заставило сердце невольно сжаться от сожаления.       Сущность повернула голову, взглянув прямо на Эмму, и грациозно вспорхнула со своего места, поднимаясь на ноги.       — Знаешь, ты не одна оказалась удивлена! — вдруг улыбнулась она. — Вы первые люди, которых мне удалось встретить и с которыми я даже смогла поговорить. И эта встреча случилась благодаря тебе и твоей семье. Вы нам не еда и не враги. Вы отличаетесь от всех остальных. Я рада, что смогла познакомиться с такими прекрасными существами, как твои друзья, и с тобой, Эмма. Я счастлива, что мы смогли подружиться.       От таких тёплых добрых слов Эмма на секунду растерялась, но тут же засияла счастливой улыбкой.       — Я тоже, — радостно ответила она, поднимаясь с места и протягивая ладонь для рукопожатия. — Я счастлива, что познакомилась с тобой и Сонджу… со своими новыми друзьями.       Музика пожала поданную руку и широко улыбнулась.       — Эмма.       Девочка и сущность одновременно обернулись на голос.       На входе в кладовую стоял Рэй и сосредоточенно, но дружелюбно смотрел на них.       — Как ты? — обратился он к Эмме. — Вижу, стало лучше.       Музика одарила девочку последней улыбкой и снова присела на изогнутый корень.       — Да, всё хорошо, — ответила Эмма.       — Тогда идём. Нужно лечь пораньше, потому что завтра…       — Да знаю. Сейчас, мамочка.       От её насмешливого тона Рэй нахмурил брови.       — Не называй меня так, — угрюмо ответил он и быстро скрылся в коридоре.       Эмма недовольно скривилась, но всё равно послушалась указания, взяла альбом, пожелала Музике доброй ночи и вышла из кладовой.       Сущность осталась одна и внезапно почувствовала тяжесть на сердце. Ту самую горькую, но светлую грусть, когда расстаёшься с кем-то близким и дорогим, в надежде однажды встретиться вновь. И хоть расставание предстояло только завтрашним утром, в своей душе Музика уже прощалась с детьми.       Сидя в тесной, освещённой только светом фонаря и крохотных цветов, комнате, она сложила руки и искренне вознесла молитву.       — Великий, — прошептала Музика. — Прошу вас, смилуйтесь над этими юными душами, что так непохожи на подданных ваших, но так добры к ним.