Обещанный Неверленд: Новый рассвет

      Его разбудили внезапный холод и вспышка света.        — Доброе утро, блаженные! — резануло слух. — Или, лучше сказать, «добрый день»? Хватит дрыхнуть.        Что-то с тихим шумом упало рядом, и когда Рэй протёр глаза, увидел, что это были скомканные пледы. Мозг спросонья соображал медленно, но осознание происходящего пришло быстро.        «Неужели я вырубился? Никто не стоял на стороже? Чёрт. Хорошо, что на этот раз всё обошлось».       Он сел и огляделся вокруг. Оказалось, уже и правду наступил день — солнце на чистом небе стояло высоко, и ветер совсем стих, а птицы завели трели в кустах и в кронах деревьев на дне горной долины.        Сбоку послышался громкий зевок — Эмма потягивалась.        — Ох, как же всё-таки твёрдо спать на земле, — она размяла шею ладонью, а затем обернулась к нему и улыбнулась. — Доброе утро. Как спалось? Не замёрз?        — Нет, вроде.        — Прости, во сне я стащила с тебя одеяло, но потом проснулась посреди ночи и укрылась своим.        — Даю вам десять минут на то, чтобы собрать вещи, — вдруг сказал Старик. Он отошёл от них и стоял в лучах солнца посреди высокой травы. — Пока доберёмся до подъёма, склон горы высохнет. Выйдем сейчас — и к вечеру будем на Золотистом пруду.        Они не стали задерживаться: быстро сложили пледы и, набросив плащи, двинулись в путь. По настоянию Мистера, шалаш пришлось разобрать, хотя странно. Эмма не понимала, зачем тратить на это время, если сущностям-дикарям нет никакого дела до связанных палок и травы.        «Молчать и делать, как я сказал», — ответил на это Мистер, и им пришлось повиноваться.        Эмме не хотелось пререкаться с ним или как-то его нервировать. Мистер отдыхал этой ночью так же долго, как и они, однако его заострённое лицо ничуть не посвежело, кожа осталась серой, а под глазами залегли тёмные круги. Сегодня утром он казался даже более измотанным, чем вчера, и от одного его вида на душе становилось тяжко. Эмме было искренне жаль его.        Несколько часов они шагали по поросшему травой склону, и Эмма почти сразу решила, что это лучшая часть всего их пути. Воздух после грозы был приятно свеж. Капли воды на траве блестели в лучах солнца как бусинки, а далеко внизу, за верхушками деревьев, журчала быстрая река, лентой струясь за укрытые белыми шапочками вечного снега скалистые горы. Над головой в синем небе парили птицы. Эмма глазела по сторонам и не переставала восхищённо вздыхать.       Ещё вчера всё вокруг было погружено во тьму, и ветер выл, сгибая верхушки деревьев, но сегодня пришёл новый день, и горная долина вновь стала прекрасным и спокойным местом.        «За страшной бурей следует тёплый солнечные свет,» — подумала Эмма. — «Вот бы это всегда было так».       Тревожное предчувствие, что у Золотистого пруда может случиться страшное, всё ещё посещало её, но она больше не позволяла этому чувству завладеть собой так, как вчера. Это лишь мысли, волнение перед неизвестной реальностью, но бояться нечего. Сейчас, под лучами яркого солнца, Эмме казалось, что она может свернуть горы, справиться с чем угодно. Она всё ещё дышит, ноги держат её крепко, и она не одна. Рэй рядом. И он поможет ей, если потребуется.         Через пару часов долина осталась позади, и они оказались перед высоким утёсом, уходящим к вершине, скрытой за тонкой облачной дымкой. Им предстояло лезть вверх. Эмма мгновенно вспомнила тренировки в бункере — стена для скалолазания представлялась одним из самых сложных препятствий, но ей не приходилось сомневаться в своих силах. Она легко взбиралась по камням, главное — не ошибиться с местом опоры.        Мистер пошёл первым. Он умудрялся тащить в рюкзаке верёвку и колья для страховки подъёма, и они оказались весьма кстати. Благодаря им он передвигался по скале уверенно и быстро. Правая нога — левая рука, левая нога — правая рука. Эмма следила за тем, куда становился Мистер, и, когда тот оказался уже слишком высоко, последовала за ним, пытаясь выбирать верные камни. Внимательность играла ей на руку, и за первые семь метров она ни разу не ошиблась.        Чем выше они поднималась, тем сильнее становились порывы ветра. Усталость быстро охватила руки и пальцы, дыхание учащалось, но Эмма тщательно следила за своим состоянием. Нельзя перенапрягаться и нельзя спешить, но и медлить не стоит. И главное — не смотреть вниз. Приходилось изредка окликать Рэя, чтобы не оборачиваться и при этом не бояться, что он мог упасть.        Всё шло хорошо, и Эмма смогла завершить подъём удачно. Стоило затащить себя на горизонтальную поверхность, и ей сразу же полегчало. Она расслабилась и теперь могла глянуть вниз. И сделала это очень вовремя, потому что… Рэй чуть не упал. В самом верху он поспешил, выбрал неподходящий камень, и его ладонь соскользнула, благо другой он держался крепко и был уже почти наверху — Эмма успела схватить его и помогла добраться до конца.          — Немного передохнём и пойдём. Нам ещё спускаться обратно в долину, но дальше гора не отвесная, — сказал Мистер, который уже сидел на крупном валуне и пил воду из фляги.        Эмма кивнула и поднялась на ноги. Ветер трепал капюшон и развевал волосы, а она с упоением глотала холодный воздух и оглядывалась по сторонам.        — Ух ты!        С высоты вид был ещё лучше, чем из долины. Она впервые в жизни видела широкое небо настолько близко. Отсюда облака больше не казались такими далёкими и серебристым покровом лежали на вершинах прямо перед глазами. Сверху горы напоминали сложенные в кучу разломанные шоколадные плитки, посыпанные сахарной пудрой и покрытые белоснежной глазурью. Огромные, до самого неба, и величественные, они спускались далеко вниз, и лес покрывал их алым, оранжевым, ярко-зелёным и бледно-синим узором. Здесь Эмма больше не чувствовала себя маленьким слабым человечком, которому негде спрятаться от страшных чудовищ — целый мир простирался прямо перед ней, лежал под её ногами. И она впервые ощущала себя частью чего-то настолько большого. Здесь она была свободной. Здесь она была частью вечности.       Её вдруг охватило такое благоговение и восторг, что она не выдержала, широко раскинула руки и, вдохнув полной грудью, закричала:        — Как же здорово! Это так… так…        — Восхитительно?        Эмма обернулась и увидела, что Рэй смотрит на неё с едва заметной улыбкой, но ярким блеском в глазах.        — Да! — засмеялась она, поправляя взлохмаченные волосы. — Да. Это потрясающе!        — Древние люди поклонялись горам, — Рэй шагнул к ней и, прикрыв глаза ладонью, взглянул прямо туда, где светило солнце. — Они считали, что на вершинах за облаками живут боги, и что в горных пещерах спят великие герои прошлого, дожидаясь часа, чтобы проснуться и вновь принести справедливость в мир. Место, где небо соприкасается с землёй. Теперь я понимаю, почему они испытывали такое благоговение. Это и вправду потрясающе.        Эмма активно закивала и с широкой улыбкой оглянулась на то место, где сидел Мистер. Он не смотрел в их сторону, и даже захватывающие виды вокруг, казалось, совсем не волновали его. Взгляд человека без имени блуждал по камням у носков ботинок, а лицо выглядело таким мрачным, будто он только что пережил горе. А может, переживал прямо сейчас? Не здесь, рядом с ними, а где-то в глубине души, в глубине своих мыслей?        Он вдруг поднял голову и глянул прямо на Эмму, но она не отвернулась.        — Хватит прохлаждаться, — пробормотал он. — Идём дальше.        Мистер не обманул, дорога в долину по ту сторону горной гряды и правда далась легче подъёма, ведь всё, что нужно было делать — внимательно смотреть под ноги, чтобы не споткнуться. Солнце перекатилось на другую половину неба следом за ними, и до заката оставалось примерно пара часов, когда они снова оказались на плоской земле посреди леса внизу. Деревья здесь были не менее высокими, чем деревья оши, что росли на границе с Великой пустошью, и всё же совершенно другими. Ветви густо поросли причудливой резной листвой, то красного, то зелёного, то ярко-жёлтого цвета.        — Не расслабляйтесь, — сказал Мистер. — Мы почти пришли.         Эмма на ходу вынула из кармана ручку Господина Минервы и открутила колпачок. Голограмма всплыла в воздухе, и на ней зажглись координаты «А07-63».        — Мы почти пришли, — улыбнулась она, а Рэй только сильнее напрягся.        Он, не отрываясь, смотрел в спину шагающего впереди Старика и… ждал? Ждал, сам не зная чего. Он был почти на сто процентов уверен, что их проводник вот-вот выкинет очередную гадость, ведь когда ещё он сможет это сделать? Чем ближе к Золотистому пруду, тем меньше у него возможности подставить их. Он передумал? Нет, с чего бы…        И в этот момент хриплый голос вдруг объявил:       — Стоять.        Они остановились в десятке шагов от него. Старик обернулся.        — Здесь. Остановимся здесь.        «Здесь?» — Рэй быстро огляделся вокруг и не увидел ничего, кроме деревьев и кустов. — «Почему?»       — Но, — Эмма нерешительно закусила губу. — Мы же ещё не у цели. Ручка говорит…       — А я говорю, остановимся здесь, — огрызнулся Мистер, а затем вдруг смягчился. — Ненадолго.        Больше не проронив ни слова, он отошёл подальше и присел у дерева, а затем прислонился затылком к стволу и закрыл глаза.        «Да он что, издевается?»       Рэй почувствовал на себе взгляд и обернулся к Эмме. Судя по её лицу и широко распахнутым глазам, она была не в меньшем замешательстве. И что теперь делать? Пока решать рано.        — Ладно, — нарочито громко сказал он. — Мы будем сидеть здесь, за деревом.        — Валяйте, — откликнулся Старик.        Рэй окинул сопровождающего долгим взглядом перед тем, как скрыться за зарослями кустов. Эмма вздохнула и двинулась следом.       — Как думаешь, что с ним? — тихо спросил он, как только они скрылись из поля зрения Старика.        — Не знаю, но он ведёт себя странно, — Эмма на секунду задумалась. — Он весь день какой-то задумчивый и мрачный. Но почему мы остановились здесь? Что происходит? И что нам делать, Рэй?        — Не знаю, — соврал он, а сам неосознанно потянулся к ремню, на котором висел автомат.        Неизвестность и ожидание лишали контроля над ситуацией и потому злили. Что вытворяет этот псих? Если он что-то задумал и попытается прикончить кого-то из них из-за угла, значит придётся… Да, придётся.        Не обращая внимания на пристальный взгляд Эммы, Рэй снял оружие с плеча и крепче сжал в руках, оглядывая автомат от ствола до приклада.        «Если он попытается, придётся стрелять. Нет. Нужно стрелять первым».        Внезапная дрожь прокатилась от головы до ног. Его замутило, а потом обожжённая ладонь вдруг легла на стальной приклад.       — Рэй, я знаю, то, что я сейчас скажу, тебе вряд ли понравится, но послушай меня внимательно, — вдруг сказала Эмма, глядя прямо в глаза и не отнимая руки от автомата. — Мистер, он… Прежде чем мы отправились в путь, он задал мне один вопрос. Он спросил: «Ты точно уверена, что принимаешь правильное решение?» Сначала я не понимала, почему он вдруг сказал это? Зачем ему вообще нужно было это спрашивать, если мы для него ничего не значим? Но потом в пути я часто вспоминала обо всём, что он делал и что говорил, о том, как он себя вёл и о надписях «Помогите» на той стене в комнате. И чем больше я следила за ним эти три дня, тем больше убеждалась, что ему невыносимо больно снова идти к Золотистому пруду. И вот мы остановились, совсем чуть-чуть не дойдя до цели. У этого есть причина, и мы не знаем о ней, но… пока ещё ничего не случилось, пока мы просто сидим здесь, ещё есть шанс… — она вдруг прервалась. — Я хочу поговорить с ним.        — Нет, — сказал Рэй, возможно, слишком резко, и она тут же перебила его.        — Я понимаю твои опасения, но… Знаешь что, к чёрту всё!        Он хотел отговорить её, но Эмма резко рванула с места через кусты, не дав и шанса себя остановить.        «Чёрт!»       — Сэр! Эй, сэр!        Рэй щëлкнул языком, не выпуская автомат из рук, вышел из укрытия. Эмма уже подбежала к Старику.        — Сэр, давайте поговорим? И не как раньше, а начистоту, пока мы ещё не добрались до точки. Я могу вам помочь.          Старик не двигался, а потом вдруг резко открыл глаза и уставился на неё, странно скривив челюсть. Рэй с шумом выдохнул, не сводя с него глаз.        «Какого чёрта? — скорей всего думает он».       — Чего тебе надо, Антенна? — выплюнул Старик, и Рэй заметил, как Эмма нахмурилась, её лицо стало твёрже и увереннее.        — Мы поступаем неправильно, — звонко заявила она. — Я много думала о том, с чего всё это началось. Наше с вами знакомство было не самым приятным для всех нас, но это не значит, что мы должны и дальше ненавидеть друг друга, верно? Я думаю, нет, я уверена, что вы неплохой человек и у нас нет нужды враждовать друг с другом. Вы, я, Рэй и все наши близкие — мы все беглецы. Это объединяет нас с вами. Мы все оказались в одной и той же беде, а люди в беде должны помогать друг другу и сотрудничать. Так будет лучше для всех нас. Давайте поговорим, Мистер. Мы можем многое обсудить с вами, и тогда я найду, чем помочь вам.        — Заткнись!        Старик вскочил на ноги. Рэй дёрнулся и схватился за автомат так, чтобы в любой момент поднять и прицелиться.        — Заткнись! Заткнись! Закрой свою пасть, ты, мелкая, — Старик запнулся и заскрежетал зубами, а потом продолжил вопить. — Ты сможешь помочь мне? Ты? Вот же сука! Да кто ты вообще такая? Что ты вообще знаешь обо мне? Нихрена! Ты понятия не имеешь о том, как бывает в жизни! Да я в таком дерьме побывал, что тебе и не снилось! Ты только вчера из пелёнок вылезла и смеешь учить меня жизни! Мелкая шавка, и ты и все твои друзья. Я ненавижу вас, слышишь? Не-на-ви-жу! Уйди от меня, пока я…        — Нет! — заорала она во весь голос.         Рэй скорчился, невольно вжав голову в плечи. В такие моменты Эмма — глухая стена, спорить с ней бесполезно и сопротивляться тоже.       — Я не уйду, пока мы не поговорим! — голос Эммы эхом разносился по лесу. — Пока вы не скажете, что вас тревожит! Можете и дальше ненавидеть меня, но даже если вы хотите меня убить, я не могу бросить вас наедине с вашим отчаянием! Вы же тоже сбежали из дома! Оставили маму, которую любили всё своё детство. Вы и ваши друзья тоже скитались, вам приходилось очень трудно, но вы не сдавались. И вы с ними были хорошей семьёй, — Эмма шагнула вперёд, и её голос смягчился. — Вы, Дина, Лукас, Жак, Герда, Николя, Вивиана, Кэт, Джоуэл, — она продолжала называть имена и в еë глазах блестели слёзы. — Вы так любили их. Они — самое дорогое, что у вас было. И когда вы их потеряли, для вас больше не осталось смысла жить. И все тринадцать лет вы страдали от того, что не можете быть вместе с ними.        Рэй нахмурился. «Не может быть вместе с ними», что это значит? Если его родные действительно погибли, то почему сам он, когда остался последним живым человеком во внешнем мире, когда жить стало совсем невыносимо, не последовал за ними? Почему он не убил себя?        — Что... — Старик проглотил свои слова. Его лицо всё ещё было красным от ярости, но взгляд прояснился. — И что…        — Вы правы, — продолжала Эмма, глядя прямо на него. — Я не могу знать, какого это. Мой путь, каким бы тяжёлым он мне ни казался, на самом деле не был таким же сложным, как ваш. Я не могу знать, какого вам пришлось, но я знаю, насколько тяжело терять того, кого любишь. Мы с Рэем тоже потеряли того, кто был дорог нам. Этот человек был нашим близким другом. Уверена, он бы хотел оказаться здесь, во внешнем мире, больше кого бы то ни было. Но он больше не сможет, — она запнулась, а Рэй почувствовал ком в горле. — Больше не сможет, потому что… я позволила ему умереть. Он умер, чтобы я и остальные могли жить. Поэтому я не могу опускать руки, поэтому хочу попасть в мир людей.        Старик сжал челюсти и, нахмурившись, замотал головой.        — И вы тоже не должны сдаваться. Ради ваших друзей, ради их памяти вы должны двигаться дальше, — она подошла совсем близко к Старику, настолько, что могла бы дотянуться до него рукой. — В прошлом вы ведь тоже поступали так. То, каким были вы и то, какая сейчас я — в этом между нами нет различий. Поэтому вам тяжело видеть нас. Поэтому вы хотели прогнать нас. Если бы мы ушли, вы бы перестали вспоминать своё прошлое. Но даже если вы избавитесь от нас, это не поможет вам убежать от самого себя. Ваша жизнь останется такой же пустой, и ничего не изменится. Разве это правильно? Разве ваши друзья хотели бы видеть вас таким?         — Ради чего? — вдруг сказал Старик совсем тихо, а затем оскалился в горькой усмешке. — Ты ведь лжёшь, Антенна.        Эмма замерла, а её глаза широко распахнулись.        — Мечты твоего мёртвого друга, ха, — он отшатнулся от неё, его голос звучал хрипло. — Вовсе не это заставляет тебя идти вперёд. Тобой движет надежда. Да, надежда. И это всё, что у тебя есть. Ты идёшь за Минервой не потому что того хотел твой друг, а потому что надеешься, что этот ублюдок поможет тебе сохранить твою жизнь. Знаешь, почему ты не сдаёшься? Вовсе не потому что кто-то умер, а потому, что кто-то остался жив. Потому что остальные твои друзья, целая куча беспомощных сопливых малявок, остались с тобой, и это заставляет тебя идти вперёд. Ради их будущего. Что бы стало с тобой, окажись ты на моём месте? Знаешь? Можешь представить? А вот я могу. Если бы ты потеряла всех, кто был тебе дорог, ты бы не стояла вот так передо мной со своей тупой упрямостью. Знаешь, чего стоит жизнь, когда ты теряешь самое дорогое? Ничего. Ничерта она не стоит! И никакая глупая надежда больше не имеет значения.        Блестящие от слëз глаза Эммы широко распахнулись, она отшатнулась кусая губы.        — Потому ты не можешь понять меня, — теперь уже Старик подошëл совсем близко к ней. — Только в одном ты права — ты такая же, как и я. И, как и мне, тебе тоже никого не спасти. Такова жестокая реальность. К сожалению, я слишком поздно понял это.        — В вас говорит отчаяние, — тихо сказала Эмма. — Вы остались один, но даже так… вам всё равно нельзя останавливаться. Потому что никто бы не пожелал вам той жизни, которой вы живëте. И в глубине души вы сами об этом знаете. Вы больше не один, Мистер. Вы не один, потому что теперь мы с вами.        Старик молчал. Его лицо вдруг стало совсем не таким, как раньше. Он растерянно глядел на девочку, которая была ниже его на целых две головы, и не двигался с места. Её слова наконец-то достигли его. Он впервые действительно услышал то, что она ему говорила, но Рэй до сих пор не мог понять, что именно происходило с ним прямо сейчас. Что такого она сказала? Почему её слова достигли цели?        — Они здесь, — вдруг выдохнул Старик.       Над головой раздался шелест. Совсем тихий. Но там ничего не было. А затем вокруг послышались громкие щелчки. Кусты зашевелились.        Рэй не успел опомниться, не успел ничего сделать, когда отовсюду из листвы и между деревьев вырвались длинные нити.        Кто-то или что-то нападало на них.        — Эмма, ложись! — крикнул он, пригибаясь к земле, но опоздал.        Эмма не успела увернуться. Верёвки накинулись на неё со всех сторон, опутали тело и руки. Глаза девочки были полны ужаса, когда нити потащили её в кусты.        — Эмма!        Рэй побежал. Она кричала, звала на помощь. Только по голосу можно было понять, куда её уносили. Старик попытался схватить его, но промазал, не смог помешать прорваться через заросли кустов.        Ветки хлестали по лицу и глазам. Рэй бежал со всех ног, не глядя на дорогу, и чуть не налетел на колючки тцервении. Остановился в последний момент — иглы успели царапнуть щёку и схватить за рукав.        — Эмма! — заорал он и чуть не охрип. — Где ты?           Её голос затихал вдали. Звенел среди деревьев со всех сторон одновременно и вдруг оборвался.        Эмма исчезла.