Обещанный Неверленд: Новый рассвет

      Все трое теперь бежали за ней — Эмма слышала хрипы за спиной, когда прислушивалась: нет ли преследователей. Пока опасения ни разу не подтвердились. Никто из сущностей не пустился в погоню. Это шанс.        — Вот ты где.        Эмма засекла, как парень с сиреневыми волосами выскочил из-за дерева справа. Надо же, она уже не думала, что тот попытается догнать её.        — Ты тоже пришёл, — выдохнула она, не останавливаясь.        Он ничего не ответил, оглядел спасённых детей, присоединяясь к группе.        Среди стройных деревьев Эмма смогла определить подветренную сторону и бросилась в выбранном направлении, уводя всех за собой. Нужно скорее найти укромное место, где они смогут остановиться хотя бы на пару минут и отдышаться, а потом решить, что делать дальше.        Заросли высоких кустов показались впереди в самый подходящий момент, когда раненый мальчик уже едва передвигал ногами. Эмма юркнула под изогнутые ветви, рукой привлекая за собой группу.        — Здесь, — прохрипела она, хватаясь за один из тонких стволов.        Два мальчика и девочка без сил рухнули на поросшую травой землю. Они жадно глотали воздух, и Эмма вдруг поняла, что ей дышится намного легче, чем им. Младший ребёнок, бритоголовый мальчишка, не старше Нэта, с кровью на левом рукаве свободной рубахи, был ранен в плечо, но держался тихо, ни разу не застонал от боли. Или рана несерьёзная, или у него просто феноменальная выдержка. Высокая девочка, с длинным светлым хвостом на макушке, всё ещё сжимавшая в руках не самое крепкое копьё, казалось, была одного возраста с Эммой. Это она защищала товарища и даже смогла ранить одного из охотников. Второй мальчик, чуть старше неё, с квадратным лицом, крепкий и высокий, раза в два шире Рэя и в столько же раз трусливее — чёрт возьми, у него был топор, но даже так ему не хватило духа защитить раненого друга.        Эмма потрясла головой. Не ей обвинять или осуждать кого-то. Эти ребята, возможно, впервые в жизни сталкиваются с такой опасностью лицом к лицу. Когда перед тобой стоит огромная клыкастая тварь, испугаться за свою жизнь не стыдно.        — Простите, — прохныкал младший мальчик, вытирая нос рукавом. Эмма поняла, что он обращался не к ней, а к парню в светлой куртке. — Вы говорили нам. Вы предупреждали, а мы не слушали.        — В это было нереально поверить, понимаете? — вскрикнула девочка. — Я… и мы все даже не помним, как попали сюда, а потом…       — А ну хватит, — голос парня резанул как ножом. — Плевать, чему вы там верили, а чему нет. И ваши извинения мне не нужны.        Эмма почти не слушала их разговор, припав здоровым ухом к земле, сосредоточилась на вибрациях и рокоте, чтобы вовремя обнаружить надвигающуюся угрозу.        «Что же делать теперь? Нужно найти способ как-нибудь сбежать из этого леса, а потом… было бы хорошо связаться с Рэем. Нет. Это невозможно, если его не поймали так же, как и меня. Но всё-таки… может, он где-то здесь? Чёрт. Если бы он сейчас был здесь, смог бы придумать, как нам всем спастись».        Стоило подняться на ноги и отряхнуть волосы от травинок и пыли, как что-то садануло её по щеке. Эмма пошатнулась, инстинктивно прижав ладонь к месту удара.        — Тупица! — почти что в самое ухо прокричал парень в светлой куртке. Это он отвесил ей пощёчину. — Сумасшедшая. Ты даже не понимаешь, что сделала! Взяла и раскрыла себя, и ради чего? Ради кучки незнакомцев!        Эмма невольно распахнула глаза. Лицо парня покраснело от гнева. Он и правда злился на неё, но по какой причине? Где она поступила неправильно? Неужели по его словам, она должна была бросить этих детей на смерть?        — А что я сделала не так? — проговорила она и тут же скорчилась потому, что парень снова замахнулся, однако удара так и не последовало.        — Ты, — шумно выдохнул он. — Ты допустила очень серьёзную ошибку, когда метнула чёртов топор. Этим глупым решением ты оказала сопротивление им, но что хуже всего, он был совсем рядом. Тот, самый ужасный из них. Который в шляпе.        Эмма растерялась ещё больше. Как много она ещё не знает обо всём, что происходит в этом ужасном месте?       — Погоди. То есть ты хочешь сказать, что охотники всегда одни и те же? И сколько их всего?        — Конечно одни и те же, — заявил незнакомец. — Их всего пять, учитывая самого лорда-владельца и, не считая, прислуги.        — А сколько здесь человек?        — В начале месяца всегда около сорока, к концу остаётся не больше двадцати.        «Значит, за месяц здесь погибает двадцать человек!?»        — И охота раз в неделю…        Незнакомец вдруг нахмурился.        — Сейчас всё это не имеет смысла! Кончай заговаривать зубы, нужно бежать и прятаться. Сейчас же! Если Лус и Эрцгерцог не идут за нами, это ещё не значит, что они не могут появиться здесь в любой момент. А если не они, так придут другие.        Эмма закусила губу и взглянула за его спину, прямо туда, где сидел раненый мальчик и его товарищи. Они слишком измотаны и не смогут бежать так же быстро, как прежде.        — Но… — она попыталась возразить, уже предчувствуя новую пощёчину, как её вдруг перебили.        — Идите! — раненый мальчик поднялся на ноги. — Идите вперёд и прячьтесь, а мы… как-нибудь справимся. Спасибо вам. Вы и так рисковали жизнью ради нас, но я не хочу быть обузой. Я побегу сам, когда немного отдохну. Не волнуйтесь за нас.        Эмма ещё раз оглядела ребят. Никто из них не высказал несогласия с младшим, и на их лицах читалась уверенность. Нет, оставлять их одних опасно, но…       «Мне нужно попытаться спасти как можно больше других. Эти ребята не в ловушке и смогут найти укрытие, в то время как кроме них есть другие, те, кому точно не справится без моей помощи».        — Хорошо, — она заставила себя улыбнуться, чтобы поддержать их дух. — Тогда мы разделимся. Вам не обязательно передвигаться быстро, главное — не шуметь и идти как можно незаметнее. Ищите укрытие в подветренной стороне и старайтесь не оставлять следов, а если вдруг увидите следы сущ… чудовищ, бегите в противоположном направлении. А ещё…        Эмма не знала, сработает ли это, но не могла выкинуть из головы одну мысль. Ей вспоминались слова незнакомца о том, что она уже привлекла к себе нежелательное внимание, и рассказ Рэя о том, как он сумел увести преследователей за собой в том лесу совсем неподалёку от ферм. Самоотверженный идиот! Но ей придётся поступить так же, если она хочет помочь спастись другим.        — А ещё вот, — она оттянула воротник водолазки, открывая татуировку номера на шее. — Если вас всё-таки поймают, скажите чудовищам, чтобы они искали меня. Скажите: «Беглянка Благодатного дома, номер 63194 здесь. Найдите её, пока этого не сделал кто-то другой». Запомните. Если скажите всё правильно, это спасёт вам жизнь.        Ребята глазели на неё с удивлением, смешанным с ужасом. Либо они поняли, что именно для неё означают эти слова, либо её лицо выглядело слишком серьёзным и пугающим. Эмма попыталась сбить возникшее напряжение широкой улыбкой:       — Кстати, меня зовут Эмма. А вас как?        Но вопрос заставил их только больше напрячься.        — Прости, — вдруг произнёс старший мальчик. — Я… кажется, не помню.         — Как и я, — призналась девочка. — Я почти ничего не помню до того как… до того как проснулась здесь.        Эмма широко распахнула глаза, не сумев скрыть потрясения. Что это значит? Они даже не знают своего имени. Но почему?        — Я… кажется, я знаю своё имя, — вдруг сказал раненый мальчик. — Не уверен, что это и правда оно, может так зовут кого-то другого, а я просто забыл об этом, но… Тео. Меня зовут Тео.        Эмма кивнула и оглянулась на парня в куртке. Вот и ещё один вопрос, который нужно будет задать ему. Ей не терпелось узнать ответы и докопаться до истины, но всё это позже. Пора уходить.        — Хорошо, — сказала она, ещё раз одарив ребят улыбкой. — Тогда удачи вам и до встречи.        — До встречи, — девочка улыбнулась ей в ответ. — Увидимся, когда музыка заиграет во второй раз.        Эмма помахала им рукой, но парень в куртке уже тащил её за капюшон плаща:       — Бежим.        Она последовала за ним. Снова тенистая роща понеслась перед глазами, снова кусты и повороты вокруг деревьев, поиски троп более укромных и тёмных, чтобы запутать след. Всё происходило слишком быстро. Время просачивалось сквозь пальцы, не оставляя шансов ни на долгие раздумья, ни на тщательный подбор слов.         — Я видела… видела мёртвую девочку, — выдохнула Эмма, стараясь не вспоминать, как именно выглядел труп, но образ кровавого месива всё равно вспыхнул перед глазами. — Её… её прибили к дереву. У неё были страшные раны. Разве во время охоты чудовища не хотят убить свою добычу как можно аккуратнее, чтобы сохранить целостность мяса?       — Нус и Нума… — пробормотал парень. — Нет, не хотят. Может, ты не знаешь, но чудовища устраивают охоту не для того, чтобы добыть мясо и утолить голод. Для них погоня и убийство — это развлечение. Знаешь, как игры в куклы. Ты ведь играла в куклы в детстве? Это тоже самое, только представь, что кукла — это ты, и вместо переодевания в платьица тебя разделывают.          Эмма не играла в куклы, но его слова поняла ясно.        «Вот, значит, как…»       Ногти до боли впились в огрубевшие от ожогов и мозолей ладони. Она вдруг вспомнила ту самую охоту с Сонджу, когда впервые выследила и убила птицу. И после этого ей приходилось охотиться ещё не раз, приходилось убивать других существ, но всё это было только ради мяса, ради того, чтобы выжить самой и накормить голодных братьев и сестёр, но не более. Убийство не приносило ни покоя, ни удовольствия, всегда оставалось вынужденной, неизбежной мерой. Но только не для этих тварей! На Золотистом пруду чудовища убивают не ради еды, а ради самого убийства. Выслеживание добычи, ощущение своей власти над судьбой того, кто слабее, доставляет им… удовольствие?        «Да как они смеют так играть с чужими жизнями!? Так безжалостно и просто забавы ради лишать других самого дорогого, что существует в этом мире!»           — Постой! — Эмма наконец решилась заговорить с незнакомцем о том, что волновало её больше всего. — Мы… не можем бросить остальных. Я не позволю просто убивать тех, кому ещё можно помочь.        — Тогда что же ты бросила этих? — спросил он после долгого молчания.        — Впятером прятаться сложнее. Они не смогут бежать так же быстро, как мы, и один мальчик ранен. А кроме того, — она закусила губу. — Со мной сейчас опаснее всего. Думаю, мне не нужно объяснять тебе почему.        — Да уж, это точно…       — Знаешь, на самом деле тебе тоже не безопасно…        — Я тебя умоляю! Подумаешь, рядом с тобой чуть опаснее, чем в километре от тебя. Суть не меняется. Опасно везде, пока охота не кончится.        — Что ж, тогда, — Эмма остановилась, чтобы немного отдышаться, — тогда я предлагаю тебе помочь мне. У меня есть план. Чудовища не заметают следов, и напасть на их путь проще простого. Я хочу выследить их, чтобы найти беззащитных детей раньше и помочь сбежать, — она умолкла, пытаясь подавить дрожь в голосе. — Может, у меня ничего не выйдет. Я одна не успею спасти всех, но, по крайней мере, сделаю всё, что в моих силах, чтобы сохранить жизнь хоть кому-то из них.        Парень всё это время, не отрываясь, смотрел на неё, и с каждым её словом пурпурные глаза раскрывались всё шире. Будто такие очевидные вещи вызывали в нём настоящее искреннее удивление.        — Потому что ты не можешь просто бросить их на смерть? — вдруг спросил он тихо и без прежней жёсткости. На секунду Эмме даже показалось, что он едва заметно улыбнулся.        — Именно, — ответила она со всей решимостью.        — И почему от тебя столько проблем? — вздохнул он.        Эмма невольно прыснула:        — Мой друг часто говорит тоже самое.        — Ладно, — парень снова побежал, заставляя следовать за собой. — Я помогу тебе с твоим глупым, но благородным делом. Однако, если мы вдруг окажемся в опасности, сразу уносим ноги. Ясно? И хватит уже называть меня парнем. Я вообще-то девушка.        — Что? — Эмма чуть не выкрикнула вопрос, но вовремя опомнилась. — Это… как это? Извини.        — Ох, ладно, — она вздохнула. — Не ты первая, не ты последняя. Понимаю, голос грубоват.        Девушка взглянула на Эмму и впервые по-настоящему улыбнулась. И эта улыбка сделала её лицо приветливее и мягче, а глаза — светлее и живее. А ведь действительно, у неё и ресницы такие пышные и взгляд совсем как у девушки.        Эмма улыбнулась в ответ:        — Как тебя зовут?        — Виолетта. И хватит так улыбаться, давай-ка поторапливаться.  

***

      Что-то вцепилось в его куртку и рвануло назад. Рэй абсолютно не соображал, что происходит. Кажется, он совсем потерял контроль над телом, не смог устоять на ногах и упал на живот.         — Даже не вздумай, мелкий ты идиот! А то и тебя поймают. Живо уносим ноги.       Рэй успел лишь слегка приподняться, когда его резко потянуло вверх. Старик. Это Старик обхватил его поперёк туловища и уже тащил за собой. Прочь от этого места.        И всё дальше от Эммы.        — Пусти меня! — Рэй изо всех сил колотил ногами по воздуху, руками пытался ударить Старика, чтобы заставить разжать хватку.        Эмму забрали! Унесли непонятно куда и, может быть, убивают прямо сейчас. Уйти отсюда, значит бросить её одну, оставить с… Он даже не знает, кто её забрал! Чёрт возьми!        — Отпусти меня, ты! — он всё-таки попал, коленом саданул Старика в бок, за что получил такую оплеуху, что мир перед глазами поплыл.        — А ну закрой рот и не рыпайся!        Вырваться из рук Старика оказалось сложнее, чем Рэй себе представлял. Его ручища будто обратилась в камень, плотно обхватив живот, не выпуская даже когда Старик перепрыгивал овраги. Он бежал вперёд и не останавливался ни на секунду, а Рэй слишком быстро потратил остатки сил на бесполезные попытки выбраться, вскоре окончательно выдохся и только и мог, что безвольной тушкой висеть на руке мужчины. И думать, думать, думать.        «Как? Как так вышло? Как я мог проглядеть это, зазеваться так не вовремя? Почти целую неделю мы были так осторожны, выжили не в одной схватке с сущностями, и только для того, чтобы в самом конце пути, когда до цели осталось совсем немного, её унесли проклятые верёвки. Чёрт!»        Старик начал выдыхаться. Неужели! Может, нужно пробежать ещё парочку километров, чтобы потратить ещё больше времени и упустить любую возможность вернуться до того, как случится самое страшное?       В синеве сумрака на широкой, покрытой густой порослью кустарника, площадке, прямо у звенящего ручья, они, наконец, остановились.        Старик, хрипя и задыхаясь, опёрся о тонкий ствол дерева. Стоило чуть почувствовать ослабление хватки и твёрдую почву под ногами, Рэй рывком освободился и отскочил в сторону.        — Что это было? — начал он, и его голос тут же чуть не сорвался на крик. — Вы должны всё объяснить! Где она? Куда они утащили её? Что с Эммой?        Ответа не последовало. Старик с полной невозмутимостью скинул с плеч сумку и откопал бутыль с водой.        Рэй едва сдерживался, чтобы не наброситься на него. Он тяжело дышал, чуть ли не рычал от злобы, содрогаясь всем телом.        — Отвечайте!        — Заткнись, — шикнул Старик. — Они всё ещё могут быть рядом. Всё с ней будет нормально, пока что, — он откупорил бутылку и сделал большой глоток. — И в ближайшее время с ней ничего не случится. Если они ещё не начали.        Рэй сжал челюсти. Он с трудом улавливал смысл слов, но главное выхватил сразу. С Эммой всё в порядке. Пока.        — Её схватили сущности?        Кажется, последнее слово заставило Старика недоумённо скривиться:       — Если так ты называешь людоедов, то да. И эти не такие, как те, что встречались нам по пути. Они похожи на огромных пауков и могут говорить.        «Могут говорить?»        Значит, это разумные сущности. Наподобие гончих, только другого вида. Вот дерьмо…        — Что они делают здесь? Поблизости есть селение?       — Они стерегут вход в Золотистый пруд и патрулируют территорию вокруг, — Старик тяжко вздохнул. — Это я приманил их. Чтобы избавиться от вас. Часто ли дикие людоеды ходят с ранениями от пуль? Нет. Потому то они сразу заметны. Ещё в самый первый день пути и я, и ты хорошенько нашпиговали этих тварей. Ну и что, что потом одна стая столкнулась с другой, один хрен они бы не вырезали друг друга полностью. Одним словом, я оставил след и предупредил стражей о том, что мы где-то поблизости.        Рэй задыхался. Слова Старика били посильнее настоящих ударов поддых. Да, лучше б Старик прямо сейчас избил его до бессознания. Рэй допустил фатальную ошибку, сам о том не подозревая, когда растрачивал пули на обезумевшую стаю тварей. Глупый, дурацкий просчёт. И это, и сама мысль о том, чтобы пойти к пруду.        «Это была моя идея! Это я сознательно пошёл на риск, и на этот раз поставил на кон не только свою жизнь, но и жизнь Эммы. Чёрт возьми, она ведь доверилась мне! А я проиграл. И теперь она… »         Он резко оглянулся на залитую чернотой глубину леса. Сотни мыслей в голове смешались в единый неразборчивый шум, и Рэй уже не знал, что правильно, а что нет. Что-то невидимое толкало в спину, заставляло шаг за шагом убираться прочь от ручья.       — Куда ты? — устало выдохнул Старик.        — Обратно, — огрызнулся Рэй, даже не взглянув на него. — Я должен найти её.        — Каким образом? Уже тьма кругом, и у тебя нет ручки.        «Чёрт!»        Он совсем забыл об этом. В последний раз их местоположение проверяла Эмма, и ручка осталась у неё. А что есть у него? Только бесполезный чёртов компас!         — К тому же, это невозможно. Ей уже ничем не помочь. Я сказал, что она пока ещё жива, но это только если ей повезло.        Рэй заставил себя оглянуться. Голова горела так сильно, будто была готова взорваться, а кровь стучала в висках. Он стиснув зубы, наблюдал за тем, как Старик присел у ручья, чтобы наполнить чуть опустевшую бутыль.        Нет. Так дело не пойдёт. Он слишком нервный даже для того, чтобы соображать со свойственной рациональностью. Что бы ни произошло, нельзя терять голову.        «Успокойся».         Приказ самому себе, слишком привычный, чтобы попытаться ослушаться, мигом вернул на твёрдую землю. Рэй заставил себя обуздать волну гнева, размышлять холодно и ясно.         — Куда они её утащили?        — К Золотистом пруду, — Старик закрутил крышку на полной бутылке и закинул её в сумку. — Это поселение, скрытое под настоящим прудом. Туда привозят детей с ферм, чтобы богатые людоеды охотились на них. Раз в неделю на площади начинает играть музыка, а затем… приходят они. Оттуда нет выхода, а выжить можно только если спрятаться, но Антенна не из тех, кто умеет залечь на дно. Она пустоголовая безрассудная дурочка, которая всегда лезет куда не следует, и потому, скорей всего, её убьют в первый же день. А если ты пойдёшь туда, окажешься с ней в одной клетке. И тогда вы умрёте оба.        «Нет… Что?»        Рэй вслушивался в каждое слово, пропускал через разум каждое предложение. Недостающие кусочки головоломки становились на своё место, наконец, открывая целую картину. И чем ярче и полнее она становилась, тем меньше нравилась, тем сильнее пробуждала в душе липкое чувство осознания.         Рэй ненавидел себя. Всегда ненавидел, но сейчас ещё больше, чем прежде, если такое вообще было возможно. В открывшуюся правду не хотелось верить, он оказался слабее, чем думал.           — … но Господин Минерва, — голос звенел от гнева и подступающих слёз, и Рэй почувствовал себя ещё более жалким.        Лицо Старика в миг потемнело. Он оскалился:        — Чёртов лжец! Вот кто такой ваш Минерва.        Это была последняя капля. Рэй снова ощутил внутри волну нестерпимого жара, но на этот раз даже не пытался сдерживаться. Он услышал собственное рычание, когда рука метнулась за спину и сорвала с плеча автомат. В один миг оттянул курок, навёл ствол прямо на Старика.        Он думал, что Старик тоже приготовит оружие, попытается защититься, но тот лишь медленно вытянул руки перед собой, осторожно поднимаясь на ноги. Ни одного резкого движения, ни тени злобы на лице, только тонкие брови с сомнением изгибались, а черные глаза смотрели прямо и абсолютно бесстрашно.        — Ах ты, кусок дерьма, — Рэй до предела напряг руки, чтобы оружие перестало дрожать. — Ты заранее всё знал о Золотистом пруде, но ничего не сказал!       Старик усмехнулся:       — А вы не спрашивали. Да и если б я рассказал, вы бы мне не поверили. Антенна уж точно. И вы бы всё равно потащились туда, рано или поздно, или я не прав? Я знаю, о чём говорю! Сам бы не поверил, если бы не увидел собственными глазами. — Он шагнул вперёд, но Рэй тут же дёрнул пальцем у спускового крючка. Старик верно считал предупредительный жест и остановился. — Послушай меня, — вдруг начал он мягче и спокойнее. — Хватит. Я выполнил свою часть уговора, привёл вас к Золотистому пруду и более того, сохранил тебе жизнь. И я могу поклясться, что больше не стану прогонять вас. Когда мы вернёмся в бункер, вы сможете жить там всей оравой. Честно говоря, мне уже плевать. Я больше не стану как-либо мешать вашей семье, но тебе придётся забыть об Антенне и уйти. Иного выбора нет.        — Заткни рот, ублюдок, — прошипел Рэй, едва сохраняя голос ровным. — Неужели так сложно понять? Я никуда не пойду, пока не найду Эмму! Я обещал защитить её, и я верну её домой. Так что катись отсюда один.         Старик нервно хохотнул, дёрнув плечами.        — Чёрта с два! Если я вернусь один, очкастая девка взорвёт всё к чёртовой матери.         Рэй только сейчас вспомнил о Гильде и её «предупреждении». Поверит ли она Старику если он скажет, что Рэй сам отказался идти с ним? Да хрен кто ему поверит. Они с Доном всех выведут, а затем она отдаст команду, и то, если у неё будет такая возможность — Старик само собой лжёт, и на этот раз уж точно сделает всё, чтобы сохранить бункер целым. Даже если придётся перестрелять всех. Что ему помешает? Да ничего. Либо он прикончит их по одному, либо Гильде придётся взорвать убежище и убить всех разом. Чёрт. Чёрт. ЧЁРТ.         Рэй зарычал:         — Да как же ты достал! Всё это из-за тебя! С самого начала мы пошли сюда только чтобы увести тебя из убежища! Чтобы ты оставил в покое остальных. Надо было выгнать всех и порешить тебя ещё тогда в столовой, но я надеялся, что от тебя будет хоть какая-то польза. Ага, конечно. Размечтался! Всю дорогу ты только мешал нам. Это из-за тебя нас раскрыли. Из-за тебя Эмма…        — Ну раз я такая тварь, почему бы тебе не прикончить меня прямо сейчас? — Старик глядел на него с прежней твёрдостью и говорил без единой нотки иронии. — Вернусь один, и убежищу конец, а без него я уже, считай, труп. Честно говоря… я устал. Так что давай уже покончим с этим. Стреляй.        От внезапности заявления Рэй застыл на месте. Уставился на Старика с полным недоумением. Это он сейчас серьёзно?        «А ведь действительно, почему бы и нет?»       Рэй вдруг почувствовал себя миной, на которой запустили обратный отсчёт. Тело напряглось до предела. Он не сводил глаз со Старика, как никогда ярко ощущая холод спускового крючка. Всего одно движение, нужно только чуть надавить, и всё закончится. Старик не сопротивляется, даже его ноги расслаблены. Он не пригнётся, не убежит и не бросится на автомат, не сделает ничего, чтобы остановить свою смерть, а примет её прямо здесь. Не станет уклоняться от наказания.         Наказания…       Нет. Всё не могло быть так просто. А если так… тогда чем сам Рэй лучше него? Разве он сам меньше заслуживает смерти? Разве он не был причастен к гибели своих братьев и сестёр? Он не убивал их своими руками, но убивал своим молчанием. Снова и снова. И он должен был ответить за это, должен был получить заслуженное. А какое наказание может быть за участие в массовом убийстве невинных? Только смерть. Но…        «Ты сбежишь вместе с нами!»                 Конечно.        Он ведь так и не отказался от смерти тогда. Хватался за неë до последнего, не рассчитывая прожить даже какой-нибудь жалкий час после того, как часы пробьют полночь, возвещая о его двенадцатом дне рождения. Но его спасла Эмма. Эмма и все остальные братья и сёстры, что смогли простить. Они знали о том, кем он был, и знали обо всём, что он делал на протяжении долгих шести лет, и всё равно, даже не смотря на это, смогли простить его.        Но дело было не только в том, что они считали его своим братом и близким человеком.        «Твоя жизнь, она единственная, и это самое дорогое, что у тебя есть. Любая жизнь — это то, с чем ни за что нельзя играть», — вот в чём крылась самая главная причина. Они все простили его потому что считали так же. Потому что думали, как она. Как Эмма.        — Стреляй же! — Старик терял терпение. — Мне всё равно, может даже скажу тебе спасибо перед тем как сдохну. Если успею, конечно. Ты уж постарайся убить меня быстро.           Рэй закусил губу и отвернулся, опустил ствол к земле.        На лице Старика замерла непонятная гримаса то ли изумления, то ли злости. Какое-то время он продолжал стоять молча и неподвижно, и только когда Рэй щёлкнул курком, возвращая оружие на предохранитель, медленно опустил руки.        — Что? Сложно убить человека? — произнёс он тихо и глухо. — Или дело в ней? Дурочка эта твоя Антенна, сердобольная. Некоторые твари заслуживают только смерти в самых ужасных муках. Ну раз не хватает духу меня прикончить, что делать-то будем?        Рэй не слушал его. Вдруг почувствовал покалывание на щеке и, прикоснувшись к лицу пальцами, ощутил влагу. Всё это время из царапины текла кровь, но Рэй даже не вспомнил о ране. Голова опустела, а буря эмоций стихла, оставив после себя только усталость и бездонное отчаяние. Кажется, он впервые в жизни не знал, что делать.        Куда теперь идти, а главное — зачем…         Старик долго смотрел на него, а после вздохнул и накинул сумку на плечи.       — Предлагаю двинуться дальше, чтобы скинуть хвост, раз у тебя нет других идей, Циклоп.