Обещанный Неверленд: Новый рассвет

Темно… И больше ничего. Ни тепла. Ни холода. Пустота. Что-то происходило вокруг. Но что — не видно. Только едва слышно. «Нравится венок, Олли? Хочешь научу тебя делать такие же?» Конечно ему хотелось. Это же предложил старший брат. Мама всегда говорила, что Гюнтер особенный, что всем им нужно равняться на него. Мама… «Вам с Аароном… Каждому по новой игрушке… Вы ведь любите самолётики?» «Оливер… Люди научились летать! Это же почти волшебство. Я раньше об этом даже не думал… но ты хоть представляешь, насколько это невероятно! Я тоже хочу. Знаю! Я стану пилотом, когда вырасту! А ты Оливер? Кем будешь ты?» Он не знал. Влекло слишком многое. Его восхищали чужие умения и таланты, но часто казалась, что своих ему не достаёт. Что он умел лучше кого-то другого? По сути ничего. Шум воды слишком громкий и живой. Поток с плеском поглощает круглые камни, они входят в воду с грубой силой, но на дно опускаются медленно. Ещё один. И ещё один. Девичий голос: — Мама говорит, это ничего, но я вижу, что она разочарована. Остальные девочки очень хорошо танцуют, а у меня ничего не выходит, как ни старайся. Я как палка! Самая деревянная. — Зато хорошо лазаешь по деревьям. Лучше, чем я. «Лучше всех. Ты во многом лучшая…» — А ещё ты… Ну я слышал, мама говорила, что ты красивая… Он не видел её лица — только размытые цветные пятна — но помнил, как она тогда скривилась. — Ты такой дурак… Дурак. Дурак. Дурак… Да, он был дураком. Думал, что его с Аароном отправляют в новый дом и радовался. Они попадут в новую семью и станут настоящими братьями! Мама всегда говорила, что он и Аарон — особый случай. Слишком уж похожи. Почти одинаковы. Вообще-то это мутация, когда рождаются два почти одинаковых на вид человека… — Вам понравится новый дом… — шептала мама, погружая иглу ему под кожу. — Оливер, дорогой, скажи ты был счастлив здесь? «Конечно, мама». — Не забывай об этом… Пение птиц слишком громкое, цвета слишком яркие, солнце ослепляющее. Будто кто-то слишком сильно пытается убедить, что всё будет хорошо. Всё будет хорошо... Правда ведь? — Правда ведь, Оливер? Всё будет хорошо? «Нет, Аарон. Не будет. Это обман. Мы в ловушке из которой не выбраться». Новая золотая клетка. Посреди леса он остался один и даже не заметил, как потерял Аарона. Потерял брата. Он упал? Да. Сзади стояло нечто? Большое, страшное? Да… — Помогите! Кто-нибудь, пожалуйста! «Спасите меня!» — Сюда! «Я здесь, мальчик! Беги ко мне!» Рука незнакомого человека была скрыта чёрной перчаткой. Холодные пальцы, но объятия самые тёплые. Последний оплот надёжности в этом мире. Потом был тихий подвал, мягкий матрац под ногами и мокрые от слёз щёки. Он плакал долго, всё время, которое проводил один. — Мне жаль малыш, — сказал человек по имени Лукас, протягивая ему игрушечный самолётик. Это всё, что он нашёл в лесу. Лукас не походил на Гюнтера. Но это не важно. Какая разница? Он был не меньше добр, не меньше заботлив, не меньше прислушивался и пытался утешать. Оливер всегда чувствовал его поддержку. Лукас учил его мастерить и разбираться в растениях, играл с ним и читал с ним книги. Сначала только с ним, а позже и с остальными. Всё больше и больше. — Если бы я только мог спасти всех вас… Но здесь это невозможно. «Приходится выбирать, Оливер. Постоянно приходится выбирать. Между одним братом и другим. Между тем, чтобы быть другом, и быть командиром. Между разумным решением и сокровенным желанием». — Тебе помочь? — А сам не видишь? Конечно! Он приблизился к ней, протянул руки к винтовке. — Всё в норме. Не понимаю… — Ты просто не видишь. Присмотрись, наклонись ближе. Он удивился и заподозрил неладное, но сопротивляться не стал. Её лицо не впервые оказывалось настолько близко. Когда-то он часто обнимал её и других сестёр. Это было давно, но всё же… — Оливер… Что непонятного в слове «ближе»? В голосе Паулы твёрдость, но нет былой суровости. Он приблизился недостаточно и потому она сама наклонилась к нему. Мягкость ладоней на щеках и слабое прикосновение к губам. Странное. Необычное и волнующее. Поцелуй? Вот какого это на самом деле… Она резко отстранилась: — Извини. Но я больше так не могу… «Разумные решения или сокровенные желания?» Он не дал ей уйти, схватил за руку и притянул обратно. «Я не хочу быть разумным. Времени слишком мало…» Кто-то окликнул её, и ей снова пришлось отдалиться. — Оливер… Мне пора идти. Снова тоска. Все звуки оборвались. Ни тёпла, ни холода, только темнота. Темнота и лицо Лукаса. «Как брат, как отец… Своей единственной рукой ты даровал нам надежду на свободу…»

***

— Несите его сюда! — крикнула Джина, увидев Найджела и Пепе на выходе из коридора. Подвал гудел от толпы детворы самого разного возраста. Большая часть горожан безвольно собралась у стен, но некоторые крутились вокруг вёдер с водой и стола с лекарствами. Четверо мальчишек схватили вёдра за ручки и поспешили в коридор. Видимо, Отец отдал им распоряжение готовиться тушить то, что останется от Лорда, чтобы не подпустить пламя к подвалу, если оно выйдет из-под контроля. Джина указала на расстеленный на полу, покрытый белоснежными простынями, матрац и и подставила наполненную водой жестяную миску ближе к краю постели. При виде огромного ошмётка руки и когтей, вцепившихся в живот командира, её глаза широко распахнулись, а рот брезгливо скривился. — Снимите с него рубашку и оботрите насколько возможно, а затем осторожно уложите. — Ты в лекари заделалась? — съязвил Пепе, впрочем без промедления приступая к выполнению её распоряжения. — У тебя есть кандидаты лучше? Замолкни и делай то, что я говорю! Быстрее. Вытащить когти из раны оказалось не так уж просто. Пальцы людоеда уже начали деревенеть и сгибались тяжело, а как только конец когтя выходил из плоти, кровотечение усиливалось. Лицо командира сильно побледнело, хотя глаза оставались открытыми, он явно не находился в сознании. Болевой шок. Найджел заканчивал обтирать разводы крови вокруг раны, когда вдруг почувствовал пристальный взгляд. На него смотрела Джина. Она спросила негромко, через силу: — Зак? — Иди, Пепе! — сказал Отец, присаживаясь у постели. — Найди Зака и принеси сюда, если он ещё жив… — Так точно. Пепе бросился к двери, что вела на лестницу, а Отец склонился над Оливером: — Бинты и антисептик сюда! Быстро. Джина бросилась к шкафам и столу. Найджел старался не отставать, но двигался неуклюже, слишком медлительно. Голова перестала соображать как следует. Ему безумно хотелось забиться в угол и неподвижно сидеть там в полнейшей тишине. Немного отдохнуть. А может лучше просто умереть? — Не тормози, Найджел! — прикрикнула Джина. — Сейчас будем его оперировать. Джил? Он не нашёл в себе сил на ответ. Лицо Джины смягчилось. Она поняла. — Ясно… Мне жаль, дорогой. — Ребята? — откликнулся он. — Вьюнок, Ви… Джина покачала головой: — Ничего. — Время, Найджел! — воскликнул Отец. — Не стой здесь. Мы справимся сами. Скорее иди к Эмме. Она ждёт подкрепления. Рассчитываю на тебя. Ты знаешь, что делать, если… Где оружие? Пепе оставил его на сундуке. Да, вот и оно. Модернизированная винтовка сново оказалась в руках Найджела, а с ней последняя пуля. Другой, возможно, уже не будет — она осталась у Сэнди, а он… — Я не подведу, отец, — машинально ответил Найджел перед тем как броситься к выходу. — Двое мертвы… — услышал он за спиной. — Как минимум двое…

***

Виолетта сидела глубоко в кустах и старалась дышать беззвучно. Не получалось. Сердце билось слишком быстро, а воздуха не хватало, и она зажимала рот руками. Паула лежала совсем рядом. Мёртвая, она всё ещё истекала кровью и невидящим взором смотрела вдаль. Виолетте не хватило сил закрыть её глаза. А остальные… Ей не нужно было смотреть… Но она не могла пошевелиться или отвернуться и видела всё. Нус держал Сэнди за ногу, а тот безвольно висел высоко над землёй. Людоед размахнулся и голова Сэнди налетела на дерево, впечаталась в кору. Ещё и ещё, раз за разом. Нус проделывал это с особой жестокостью, ни на секунду не прекращая разговаривать с самим собой. Или с Нумой. Он окончательно свихнулся. — Хорошо. Конечно, сестра…. Да. Одного за другим... Знаю, Нума… Где-то прячется ещё один? Ничего. Виолетта предпочла бы стать слабоумной, чтобы не понимать, кто этот «ещё один». Не понимать что вообще происходит вокруг. Блажен тот, кто живёт в неведении. У неё было оружие, но она не стреляла. Не вышло убедить себя, что в этом ещё есть смысл. Нус стал сильнее и свирепее, а Виолетта ещё слабее и её руки неистово дрожали. Она не решалась. Одна неудачная попытка, один промах, и людоед заметит её. Впрочем, Нус и так знает, что она где-то здесь, и займётся ею как только вдоволь поиздевается над остальными... Нус ослабил хватку, и Сэнди упал на окраплённую кровью землю. Он не шевелился, его лицо превратилось в кровавое месиво. Нус уже направлялся к Соне, которая без сознания лежала под деревом. Виолетта прижала винтовку к груди и прислонилась к стволу дерева. Она отвернулась и больше не видела, но продолжала слышать. Тихий рёв людоеда, треск костей… Больной рассудок дорисовывал картину происходящего. Несчастная Соня. Её тело разрывали на куски…. «Нужно что-то делать», — стучало в висках. — «Не можешь сражаться — отступи. Беги». Это бесполезно! Стоит дёрнуться и он заметит. Что делать тогда? Стрелять бессмысленно, а бежать нельзя. Не спрятаться. Не сбежать. Не выжить. «Проклятье…» Что-то коснулось плеча, и Виолетта дёрнулась. Ветка? Нет. Человеческая рука. Зелёная одежда… Плащ с капюшоном. — Эмма? — прошептала Виолетта первое, что пришло на ум. Собравшись с духом, она сосредоточила взгляд на человеке. Незнакомец. Парень с тяжёлым взглядом. Волосы чёрные, спадают на лоб и закрываю почти половину острого лица. Суровый и недоброжелательный. Это не Эмма. Как вообще можно спутать? — Доложи обстановку, — проговорил он. — Быстро.