***
Пустота вокруг угнетала. Слишком просторно, границ не видно, бескрайняя даль. Так тихо. Так страшно. А тело слишком тяжёлое, настолько неподъёмное, что не пошевелиться, не сдвинуться. И оно всё пылает, горит то холодом, то огнём. «Где я?» «Что… происходит?» «Так устала. Устала…» «Хотя бы немного поспать…» Что-то прильнуло к ней. Не сразу различимое нечто коснулось её плеча. — Эмма… Голос негромкий и кроткий не то, что у неё. Гильда? Эмма не могла поднять головы, лицом продолжала лежать на непроницаемой гладкой поверхности. Глаза ничего не видели, но она отчётливо чувствовала, что вокруг собрались все близкие. Их лица ясно представали перед ней невесомыми образами. Гильда, Дон, Анна, Нэт, Тома и Лани, Алисия, Джамима, Доминик, Крис, Марк, Росси и Иветта… Губы с трудом шевельнулись, не проронив ни звука: — Я снова дома? Сердце дрогнуло, наполнилось теплотой от одной мысли. Дом. У неё есть дом. Место, где ждут любимые и любящие друзья. Братья и сёстры. Они глядели на неё с сиянием в глазах, с ласковыми улыбками тянули к ней руки, а она обнимала их в ответ. Все здесь… Они снова вместе. Только… чего-то не хватало. В душе затаилось тягостное чувство потери. Она явно кого-то не досчиталась. Кого? «Рэй». Его не было среди них. Но он должен быть! Почему его нет? Где? Звук грома и шум дождя резанул по ушам, голова загудела. Поздняя ночь, голод и пробирающий до дрожи холодный ураган. Рэй отталкивает её от себя, отказывается поделиться книжкой, а в следующий миг снова рядом, кутает в свой плед и приобнимает, без жадности делится с ней теплом. «Все были так счастливы, а мама… мама была так добра. Сколько раз мне хотелось просто притвориться, что ни о чём не знаю…» Речь затихает и прерывается, хотя его губы продолжают двигаться. Эмма слышала слишком плохо и не могла шевельнуться. А он будто не замечает, что она в ступоре. «…Столько раз сомневался, стоит ли мне выдавать себя, стоит ли вообще пытаться что-то сделать, но… когда видел тебя и Нормана и представлял, как эти твари сожрут вас…» Грянул гром, кроны двух ив зароптали бессмыслицу, но Эмма отчётливо слышала слово: «Смерть». «Смерть, Смерть, Смерть». «…Мы можем идти только вперёд, к чёртову Золотистому пруду. Что бы нас там ни ждало…» Она вспомнила. Наконец, вспомнила. Золотистый пруд. Вот где должен быть Рэй. И она. Они шли туда вместе. А потом… всё сломалось. Сломалось! Штормовая ночь вдруг исчезла, словно рассеявшийся туман. Всё вокруг смешивалось, летело, обрывки воспоминаний закручивались, вращались вихрем. «Первые дети. Тринадцать лет назад они все вместе покинули убежище, а спустя два месяца вернулся только он…» «Ты хотя бы осознаёшь, как много для них значат твои слова? Осознаёшь, что одно неверное решение может испортить всё, а, Антенна?» «Этот город и всё, что ты видишь — охотничьи угодья Лорда Байона. Раз в неделю из громкоговорителя раздаётся музыка, и тогда Лорд Байон вместе с другими чудовищами начинает охоту на нас». «Для них погоня и убийство — это развлечение. Знаешь, как игры в куклы. Ты ведь играла в куклы в детстве?» Смазанные картинки и звуки приобрели чёткость, и Эмма увидела Джиллиан. Смешливая девушка в шапке научила её метать ножи и отдала одежду, что оставалась для неё бесценной памятью о любимой сестре. И остальные. Сэнди подлечил её ухо, подарил заколки. Джина поддерживала её и остальных глупыми шутками. Пепе, Соня, Оливер и Зак опекали, как младшую сестру, а Паула учила, как быть настоящим бойцом. День в компании Виолетты и её друзей был замечательным. Но все они тоже исчезли, а вместо них вдруг появился Тео. Тео и окровавленный топор в его руках. «Их больше нет. Они…» «Начни охоту на меня». Чёрное одеяние Эрцгерцога трепал ветер. Ярость вскипела в крови, и Эмма набросилась на него, замахнулась, готовясь ударить, но силуэт растворился, а она вдруг оказалась на краю леса. Что-то мягко гладило её руку. Человеческая улыбка. Тихий, вкрадчивый голос. «Ищи Семь стен…» Музика. А в следующий миг снова пустота. Эмма отпрянула и оглянулась. «Что же я делаю? Это сон? Нет, мне нельзя спать. Я должна проснуться». — Вставай, Эмма… «Фил… Мне ещё столько нужно сделать». — Вставай, жалкая соплячка, — взывал голос сестры Кроны. «Двигайся! Мне нужно вернуться! Вернуться!» Она крепко сжала веки, и вдруг почувствовала прикосновение ветра к щеке. Что-то прохладное и влажное лизнуло ноги. Эмма решительно распахнула глаза и чуть не ослепла от зарева заходящего солнца. Вокруг шумела вода, пенистые волны плескались и бились о каменный берег. Мягкий бриз обдувал лицо и перебирал волосы. Эмма замерла в восхищении. Не пустота — простор, настоящее лазурное море до самого горизонта под бесконечно глубоким нежно-розовым небом и персиковыми воздушными облаками. Столько красок, столько безмятежной красоты! Настолько безмятежно, что едва ощутимое прикосновение к здоровому уху нисколечки не встревожило. Эмма подняла голову и увидела мерцание маленьких крыльев. Это была бабочка. За ней летели и остальные. Десятки, сотни, целые тысячи разноцветных крылышек мягко трепетали на ветру, медленно пролетая над морской гладью. Они стремились вперёд, вслед за солнцем… — Эмма! Вернись… Она едва услышала, но узнала голос и обернулась к берегу. — Рэй? Глаза не находили знакомого образа. Ей хотелось развернуться и побежать, но ноги неожиданно отказались двигаться, а затем неведомая сила увлекла её вниз. Голова ушла под воду, Эмма начала захлёбываться. Она панически дёргалась, пытаясь всплыть на поверхность, но ничего не выходило. Солнечный свет пробивался сквозь толщу воды всё слабее, исчезал вдали. «Это не сон…» «Я умираю». Осознание сдавило горло стальной хваткой. Страх разъедал душу, как кислота. «Нет! Мне ещё рано умирать! Ещё слишком рано…» Внезапно спина почувствовала какую-то опору. Её подхватили? Или она окончательно ушла на дно? Не разобрать. Эмма попыталась оглянуться и… не поверила глазам. К ней тянула руку бледная фигура в белых одеждах. Синие сверкающие глаза, мягкое доброе лицо, а волосы цвета снега. Увидев его, она дрогнула и чуть не заплакала. — Норман… А он ничего не ответил. Лишь нежно улыбнулся, взял её за руку, и начал плыть вверх. Хотелось спросить, что он делает здесь, как узнал, где искать её, но от растерянности Эмма не могла проронить ни слова. Она внезапно осознала, что совсем не помнит звучания его голоса. Зеленоватый свет над головой становился ярче, а Норман всё бледнее, пока не растворился бесследно, а затем что-то протянулось к Эмме сквозь толщу воды. Рука взрослого человека в чёрном рукаве, следом появилось лицо. Прекрасное лицо с точёными чертами, нежное и одновременно строгое, с проницательными фиалковыми глазами. — Мама? На секунду Эмма испугалась, отдёрнула уже протянувшуюся руку. Кто эта мама? Друг или враг? Она не могла знать, но мама Изабелла заговорила с ней, и Эмма вновь услышала её ласковый голос, который так любила в детстве и которого ей так сильно не хватало после прощания… — Умница, Эмма. Я знаю, что ты не сдашься так легко. Идём же. Будущее, которого ты желаешь, ждёт тебя. Перед Эммой оживали картинки из книжек. Сияющий поезд, высокие дома у реки, мосты, машины, корабли посреди океана и тысячи людей. Единственный уголок в мире, где ей и другим человеческим детям есть место. Это и их мир. Для неё он тоже станет родным. Однажды. Не раздумывая ни секунды, Эмма протянула руку к маминой ладони. Мама нежно улыбнулась, но хватка её пальцев внезапно усилилась. Нет, это не мамины пальцы — слишком короткие, а кожа слишком грубая. Эмму рывком вытолкнуло на поверхность, она судорожно втянула воздух в лёгкие, открыла глаза и… увидела лицо Рэя.***
— Эмма? Она затихла после того как оказалась на прохладной земле в тени дома. Её глаза долго оставались закрытыми, но сейчас снова приоткрылись. Зрачки не метались от диких болевых ощущений, упрямо смотрели на Рэя. Она пыталась сфокусировать взгляд, боролась за свою жизнь. Рядом раздался взрыв кем-то брошенной гранаты, и Рэй пригнулся, наклонившись так, чтобы прикрыть раненую. А Эмма всё так же невозмутимо смотрела на него. Её рот подёргивался. В таком состоянии она серьёзно пыталась что-то сказать? Значит, точно пришла в себя. Нужно идти. — Тише, — он осторожно подвинул её ближе к стене и успокаивающе погладил по голове. — Не двигайся. Просто лежи здесь. Я буду рядом, но нужно помочь им. Держись. Стоило сказать это и её глаза расширились, а из горла вырвался хрип: — Рево… Револьв… Эмма сжала челюсти, пытаясь пошевелить рукой. Что она хотела сделать? Рэй проследил движение и понял, что её пальцы тянулись к ремню. Нет, к кобуре на ремне. Он опередил её и сам вынул оружие. Всё верно, револьвер. Тот самый, что она выбрала перед тем как покинуть бункер. Как только Рэй взял его в руки, холодные пальцы перехватили запястье и судорожно сжали. Полный отчаянной боли взгляд Эммы пробрал до костей. — Свет, — прошептала она. — Пуля… «Точно». К этому револьверу шли несколько разновидностей патронов и среди них были световые. Ослепить демона снова? Во второй раз трюк не сработал — Эрцгерцог успел прикрыться. Но если попытаться внезапно… Настолько очевидная мысль! Как он сам не вспомнил, не догадался? Его пальцы снова вернулись к ремню и маленькой сумке с патронами рядом с кобурой. Рэй нашёл нужный патрон. — Понял, — заверил он, глядя прямо на Эмму. Она тут же успокоилась: рука расслабились, а глаза прикрылись. Стоило Рэю подняться на ноги и выпрямиться, как сбоку раздался грохот. Снова взрыв, но он прогремел дальше, а причиной шума рядом с укрытием стало столкновение демона со стеной соседнего дома. Эрцгерцог пытался уклониться от атаки гранатой, но не рассчитал длину прыжка. Рэй опасливо выглянул из-за стены, чтобы оценить обстановку и установить позиции ребят. Остальные ещё держались в строю, пока ранило только Эмму. Старик так и вовсе продолжал действовать согласно своей старой тактике — двигался по крышам и вёл обстрел сверху. Если кто и сумеет попасть демону прямо в рожу, то только он. У Старика исключительная меткость. Рэй зарядил револьвер, набрал в грудь воздуха и заорал что было сил: — Старик! Эрцгерцог только сейчас обратил внимание, но опоздал — Рэй уже выстрелил. Демон не заметил особую пулю среди полчища других, а вспышка уже пошла. В последний момент Рэй успел прислониться к стене и закрыть глаза. Счёт на десять закончился грохотом одного единственного выстрела. Тяжело дыша, Рэй оглянулся как раз вовремя чтобы увидеть, как Эрцгерцог медленно рухнул на землю. Старик сидел на крыше, и дуло его автомата было направлено в сторону тела. Неужели получилось? Внезапно неизвестно откуда выскочила уродливая мартышка. Она проскакала через площадь, принюхалась к полям помятой шляпы хозяина и, застрекотав, убежала прочь. Скрылась так же быстро, как и появилась. — Получилось? — спросил парень в шапке. Убедиться первой решилась фиолетововолосая девчонка. Готовая в любой момент дать дёру, она осторожно и беззвучно подобралась к демону и всмотрелась в него, а затем… обессиленно опустилась на колени. — ДА! — она рыдала. Рыдала от счастья. — Получилось! У нас получилось! Мы свободны! Мы… «Свободны…» Рэй понимал. В некотором смысле он тоже почувствовал это. Последний демон, последний охотник на этих чёртовых угодьях мёртв. Это место больше не принадлежит им, это больше не ловушка, о которой рассказывал Старик, и теперь Эмма… Краткое облегчение сменилось холодом в груди. — Эмма? — Рэй снова бросился к укрытию. Она лежала там же, где он её оставил, но глаза были закрыты. — Нет… Показалось, что Эмма не дышит. Он с ужасом схватил запястье и принялся нащупывать пульс. Вверху зашуршала черепица, в следующую секунду Старик уже спустился к ним. — Как она? Сердцебиение было слабым, и Рэй сосредоточил всё внимание, чтобы не потерять его. — Ещё жива… — бессмысленно проговорил он. — Нужно скорее идти к подвалу, — сказала девушка. — Там ей помогут. Рэй крепко сжал челюсти. Медленно к нему приходило понимание случившегося и причин, что привели к такому исходу. Эмма лежала здесь с ужасной раной, без сознания, в состоянии полнейшего истощения. Чья это вина? Демона? Или того, кто притащил Эмму сюда, а потом умудрился потерять её и не успеть выручить из беды? Это не демон не сдержал данного обещания. Злость и стыд воспламенили тело, лицо вспыхнуло. Никого не дожидаясь Рэй снова попробовал поднять Эмму. «Если не уберёг, попытайся хотя бы спасти». Старик нахмурился и протянул руку: — Давай лучше я. — Не-нет, — огрызнулся Рэй с натугой. — Я сам. Нельзя… Я больше не должен… Но как ни старался, ничего не получалось. Либо он совершенно выдохся, либо Эмма стала тяжелее. Старик щёлкнул языком: — Конечно извини, Циклоп, но ты слишком хилый. Слышь чё говорю? Оставь это на меня, Рэй. Услышав собственное имя из уст Старика, Рэй замер в растерянности и уставился на него. Суровое лицо проводника выражало искреннюю жалость. Неужели он правда готов помочь? «Времени нет». Рэй зарычал от чувства бессилия и громко выругался, а Старик ловко подхватил Эмму, уложил на свои большие руки почти как на носилки и окликнул ребят: — Показывайте дорогу. Да поживее.***
Единственное светлое событие во мраке этого бесконечного судного дня состояло в том, что им хватило времени и лекарства для спасения Оливера. Он всё ещё оставался без сознания, но дышал ровно. Его жизни ничего не угрожало. Немного погодя случилось ещё одно чудо: Зак пришёл в себя. Он долго находился в полубреду, и вот разум его, наконец, начал проясняться. Лукас видел это по осмысленному взгляду парня. После ранения встать на ноги и, истекая кровью, вернуться домой — немыслимое свершение даже для юноши в расцвете сил и здоровья. Такая сила духа и воля к жизни не может взяться из ниоткуда. Нечто помимо физической силы — некая важная цель позволила ему восстать и из последних усилий преодолеть пределы возможного. — Тебе повезло, Зак. Чудом не затронуло лёгкие, удар в районе печени. — Приятного мало, — медленно прохрипел Зак. — Как ты себя чувствовал после? — Лукас заканчивал работу Джины — перевязывал раны. Приходилось чем-то занимать сознание Зака, чтобы он меньше концентрировался на боли. — Помнишь что-нибудь? — Отключился. Не знаю, как надолго. Когда очнулся — понял, что нужно… Лукас по-дружески хлопнул его по плечу. Перевязка была закончена. — Скажи спасибо своему здоровью, сынок. Теперь лежи смирно и отдыхай. Зак притих, а Лукас глянул на сидящую рядом Джину и подмигнул ей, почти беззвучно отдал распоряжение следить за состоянием раненого. Сам отсел подальше, чтобы не мешать. Конечно же они только этого и дожидались: Зак снова заговорил. — Джина… — Что? — Хочу сказать… вчерашний пирог был вкусным. Лукас услышал, как она негромко засмеялась, и позволил себе улыбнуться, порадоваться хоть за кого-то. — Дурак. Молчи лучше. Лукас сказал «отдыхать». Тебе нужно беречь силы. В дальнем углу комнаты раздался хрип, и дети, окружавшие постель второго выжившего, засуетились. — Он очнулся! «Оливер…» Лукас вскочил на ноги и уже было бросился к нему, как вдруг двери подвала распахнулись. Растрёпанный, покрытый слоем пыли Найджел застыл в проёме. Глаза всех собравшихся пытливо устремились к нему. Парнишка заулыбался: — Мы победили! Эрцгерцог мёртв! Тревожное ожидание тут же сменилось всеобщим ликованием. Дети абсолютно разного возраста и нрава радовались победе каждый по своему: кто-то визгом и свистом, кто-то слезами и молитвами. Но Лукас не спешил радоваться. Пока он увидел лишь Найджела. — Остальные? — Я здесь, отец, — вдруг послышался с лестницы голос Ви, и в следующее мгновение она уже стояла рядом с Найджелом. Усталая и заплаканная, с царапинами на лице, но живая. — Буря… — Лукас слабо улыбнулся ей. Но Пепе не с ними… И Тыковка, Эмма, тоже. Значит и она. Боже, самая младшая. Совсем ещё крошка… — Осторожнее, Старик! Низкий потолок. Голос незнакомый, мальчишеский. Лукас присмотрелся к темноте за спинами выживших бойцов отряда. Внезапно в подвал влетел бледный, черноволосый мальчишка в зелёном плаще с рюкзаком и автоматом за плечами, а за ним… — Джина! — вдруг разоралась Ви. — Тыковке нужна помощь! В подвал вошёл ещё один человек, и Лукас уставился на него в оцепенении. Ви предупредила, что пришёл взрослый, но тогда он так и не смог заставить себя поверить, и вот, наконец, они встретились лицом к лицу. Потрёпанный, но живой Юго стоял прямо перед ним. Почти чужак — так сильно он переменился за столько лет. К тридцати годам его волосы уже густро поседели, а лицо покрылось морщинами, под чёрными глазами залегли глубокие тени. И взгляд Юго изменился, стал тяжёлым. Эту тяжесть не стёрло даже растерянностью и изумлением. Где тот вечно весёлый мальчишка-любимчик семьи и девчонок? Как он умудрился превратиться в этого смертельно усталого взрослого человека? Но какие бы муки не отпечатались на лице Юго, это теряло значение перед одним единственным фактом: он остался жив. Друг детства, старый товарищ, последний выживший близкий. Лукас, наконец, увидел слабую улыбку на его лице, не удержался и подбежал к нему, как смог приобнял единственной уцелевшей рукой. Но на приветствие времени не было. — Рад тебя видеть, Юго, — быстро проговорил он и посмотрел на его ношу. — Скорее, клади её туда. Тео, Джина! — Сейчас! — Джина уже устремилась к медицинскому столу. Тео разложил матрац на полу, а Юго наклонился так, чтобы мальчишка смог дотянуться до Тыковки. Виолетта помогла ему уложить девочку. Эмма получила ранение в районе живота, но кто-то успел наложить повязку и остановить кровь. Без сомнений, только поэтому в ней всё ещё теплилась жизнь. Но средняя степень тяжести грозила перетечь в тяжёлую. Незнакомый мальчишка ловко приступил к снятию повязки, Джина спешила на помощь к Эмме с растворами антисептика. Не находя слов, Лукас снова посмотрел на товарища: — Юго… Как? «Как ты выжил? Как выживал всё это время один?» Юго мрачно глянул на него из-под нахмуренных бровей. Казалось, это теперь его обычное выражение. — Потом поболтаешь, — нетерпеливо сказал он. — У нас нет времени. Нужно срочно валить отсюда, пока прислуга не сообразила. «Ты прав», — подумал Лукас и тут же отчаянно вздохнул: непосвящённые дети, казалось, всё утро дожидались именно этого момента, чтобы обрушить на него потоки жалоб и вопросов. Никто из них понятия не имел, что нужно будет делать дальше, почему и куда они должны будут отправиться. Он мягко отделался от их распросов и понизил голос: — Как ты предлагаешь это сделать? У нас раненые... Юго махнул головой в сторону Тыковки: — Если не пошевелимся, их станет ещё больше. И он снова был прав. Лукас видел встревоженное лицо Ви и слышал разговор девочек: — Что ты такое говоришь? Джина? — Нить кончилась. Марли и антисептика слишком мало. Рэй едва сдерживал накопившееся напряжение. Как бы не хотелось, кричать было нельзя. Не здесь и не на ни к чему не причастных незнакомок, которые изо всех сил пытались помочь. — Дайте что есть, — попросил он, отчаянно глядя на смуглую девушку. — Хотя бы обеззаразить! Медсестра со скорбным видом протянула ему одну единственную бутылку перекиси, банку мази и увесистый маток марли: — Это последнее… — Чёрт! — ругнулся он. Ничего иного не оставалось. При помощи Виолетты, так звали местную боевую подругу Эммы, медсестра аккуратно наложила швы и соединила части кожи, но проблема была не в ране. — Она очень бледная, — проговорила Ви с волнением разглядывая лицо Эммы. «Да. Потеряно слишком много крови». — Чёрт, если бы я взял больше лекарств… — проговорил Рэй. «Если бы мы были недалеко от убежища, Сиана бы смогла помочь ей». Именно! Сиана знала, что с этим делать. Она уже лечила раненых товарищей Старика, и Эмму тоже поставит на ноги. В бункере должно быть всё необходимое оборудование, в том числе и для переливания крови. «Но если промедлить, Эмма… может умереть…» Рэй потряс головой, прогоняя мысль о её возможной гибели. Нет, только не снова. Он уже потерял одного ценного друга… — Я не позволю этому случится, — пробормотал он, сжимая её прохладную руку. — Ты не умрёшь… Тем временем Старик продолжал наседать на оппонента: — Вот почему я говорю, что нужно идти прямо сейчас. Помедлим ещё немного, и тяжелобольные станут покойниками. В разговор вмешался Найджел: — Но… эм, мистер Юго… Кажется, Тыковка говорила, что ваш путь сюда занял неделю или чуть больше того… Как вы собираетесь доставить её к бункеру? — Есть ещё один путь, — заявил приятель Старика. — Самый короткий. Занимает один день. Старик встрепенулся и заявил: — Это у салаг он занимает один день! Я пройду его быстрее чем за двенадцать часов. — Ты? — мужчина-калека удивился, но, окинув Старика оценивающим взглядом, кивнул. — Да, ты, возможно, сумеешь. Но я и остальные… Старик осмотрелся, и Рэй сделал тоже самое. Их окружали толпы малышей и тощих подростков. Неудивительно, если выясниться, что они не больше пары раз видели автомат, а в руках не держали ничего смертоноснее граблей или лопаты. «Постоять за себя не смогут», — понял Рэй. — «Ни одного демона ни то что не убьют, даже не выследят». Старик придерживался того же мнения. — Нда… Вижу, — протянул он. — Тащить их дорогой через людоедские поселения слишком опасно. — И что же нам делать? — взвизгнул лысый мальчишка. — Нужно решать быстрее, — заявил Найджел. «Нечего здесь решать», — упрямо подумал Рэй. — «Эмму нужно доставить в бункер сейчас же. А остальные пусть…» «Что?» — тут же ответил внутренний голос. — «Остальные пусть остаются, если не могут идти?» Он сильно сжал зубы. Нет, поступить так — всё равно, что снова предложить сбежать втроём, а остальных бросить на смерть. Местные дети, кем бы они ни были, ничем не отличаются от приютских младших сестёр и братьев. Жертвовать ими во имя спасения одной только Эммы — жестоко и в высшей степени эгоистично. Эмма бы не хотела этого. Да только сейчас она точно ничего не скажет. Рэй снова взглянул на её бледное и холодное, как кусочек льда, лицо. И вдруг… — Оставьте меня. Хриплый голос едва удалось расслышать. Рэй не нашёл говорящего, но Ви вдруг вскочила на ноги и жалобно откликнулась: — Оливер? Толпа немного расступилась, и теперь Рэй увидел ещё одного раненого. Парень на пару лет старше, как и Эмма, лежал с перебинтованным туловищем. Он едва находил силы, чтобы складывать слова в предложения, но продолжал: — Оставьте меня здесь, Лукас. Товарищ Старика уставился на него: — Что? Оливер, что ты такое говоришь? Парень нахмурился, терпя боль, качнул головой: — Остальные мертвы, верно? Пепе, Соня, Джиллиан, Сэнди… Паула… Зак ранен, но не так сильно, как я. Выходит, именно я — единственная обуза. Оставьте меня, и это решит все проблемы. Губы Ви задрожали. Она снова собиралась заплакать: — Нет, Оливер… — Тогда те двое смогут отнести Тыковку к убежищу… Рэй плохо понимал его, но рациональная сторона разума мгновенно оценила обстоятельства. Дети не пойдут кратчайшим путём, а лежачие раненые тем более не смогут. Обуза? Да, определённо да. Если не защищать никого, кроме Эммы, тогда добраться до убежища через поселения возможно, однако… Разве это правильно? — Не неси чепуху! — товарищ Старика повысил голос, но Оливер его перебил: — Хватит, Лукас. Ты спас нас. Обучил, дал семью и шанс хотя бы немного пожить… обычной… человеческой жизнью. Ты не представляешь, сколько для нас сделал. Благодаря тебе мы справились, Отец. Пусть даже… такой ценой. Нельзя чтобы ребята погибли напрасно, поэтому уходите. Вам нужно идти, только так ты, Эмма и остальные сможете… Своими разговорами этот парень вносил сомнения, мешал сделать выбор. Пора заканчивать. Прямо сейчас. — Мы не будем никого бросать, — проговорил Рэй, и едва поверил собственным словам. Все вдруг притихли, а он рывком поднял себя на ноги и посмотрел на полчища чужаков. — Никто никого не бросит! Слышите?! Эмма бы никогда не позволила, чтобы кто-то стал жертвовать своей жизнью ради неё! Несколько долгих мгновений десятки глаз смотрели на него. «Кто ты такой?» — говорили их взгляды. «Как смеешь указывать нам, и почему мы должны тебя слушать?» Рэй быстро дышал, но сопротивлялся тревоге, и тут Старик вдруг прыснул: — Да уж это верно! Она бы такого точно не допустила. Напряжение чуть утихло. Рэй собрался с силами и продолжил: — Мы выберемся отсюда все вместе! — теперь он знал имя однорукого мужчины. — Лукас, верно? Вы ещё помните длинную тропу? Лукас уныло пожал плечами: — Не очень точно. — Всё равно неплохо. У меня есть карта и компас, я проложу путь через горы и пойду с вами, — взглядом Рэй нашёл ребят, с которыми уже успел сразиться бок о бок. — Мы с Виолеттой и Найджелом защитим раненых и слабых. — Согласна, — заявила Виолетта. — Найджел? — Да, — откликнулся тот. — Будем двигаться осторожно и обязательно доберёмся до убежища целыми и невредимыми. Вместе, — окончив речь, Рэй взглянул на Старика. Осталось последнее. Самое трудное. «Только не подведите её на этот раз. Пожалуйста». — Старик. Я… доверяю Эмму тебе. Юго решительно встретил его взгляд, и у Рэя не осталось сомнений: он готов отправиться в путь и сделать всё возможное, чтобы спасти Эмму. Этот Старикан настолько безбашенный, что в одиночку доберётся до бункера за двенадцать часов, как и грозился. — Понял тебя, Рэй, — заявил он серьёзно. — Девочка вернётся домой, обещаю тебе. Лукас громко хлопнул в ладоши: — Живее собираемся. Виолетта, Найджел, снарядите новобранца и возьмите как можно больше оружия в дорогу. Джина, позаботься о раненых, забери из стеллажей остатки лекарств до последней банки и сложи чистое бельё в сумки — простыни понадобятся для перевязок. Остальные, за мной в кладовую. Там найдётся немного припасов, их нам хватит на первое время пути. Ничего не бойтесь, я объясню всё чуть позже. Знайте, что теперь всё будет хорошо. Мы отправляемся в новый дом. — Там больше не будет чудовищ? — спросила маленькая девочка. — Не будет. Больше никаких чудовищ. Суета сборов отвлекла от мрачных мыслей и предчувствий. Не допуская сомнений в своём выборе, Рэй молча, вместе с лысым мальчишкой, привязывал Эмму к спине Старика. Не лучший вариант транспортировки больного, но понести её на руках Старик не сумел бы при всём желании: руки должны быть свободны, чтобы стрелять. Путь слишком опасен. «Придётся немного потерпеть, Эмма». Когда дело было сделано, а Старик приготовился отправиться в путь, к ним вдруг вернулся Лукас: — Юго, прежде чем ты уйдёшь… Он протянул ему чёрную круглую коробочку, с виду напоминающую ларец или шкатулку. На Рэя вещь не произвела особого впечатления, но вот Старик… При виде шкатулки его глаза заблестели. — Откуда? — удивился он. Лукас мягко улыбнулся: — Нашёл на камине, но разве это так важно? Главное, что теперь она у тебя. Наконец, там, где ей положено быть. Старик зажмурился и кивнул, а затем попросил Рэя положить шкатулку в походную сумку, да так, чтобы по пути она не пострадала. Чем бы не была эта вещь, он сильно дорожил ею. Рэй ещё раз осмотрел крепления простыней, чтобы они стягивали Эмму не слишком туго, но надёжно. Поправив оружие на плече, Старик весело присвистнул: — Хей, Лукас! Не раскисай. Увидимся дома! Рэй… — Да, пора, — тихо откликнулся он. Старик взглянул на него странным долгим взглядом, а затем вздохнул: — Тоже не раскисай. Ты всё сделал правильно, мальчик. Молодец. Грубое движение большой ладони сильно взъерошило волосы. Рэй едва устоял на ногах, а когда вернул равновесие, Старик уже растворился в темноте лестницы, унося с собой Эмму. Рэй мысленно попрощался с ними, желая, чтобы их путь был не слишком тяжёлым. Он остался с остальными, как и заявил. Ему выдали дополнительное оружие, коробки подходящих патронов и бутылку с чистой водой. В окружении толпы незнакомцев, он пробирался к поверхности, выступая в роли проводника. Пути из Угодьев не знал никто кроме него и Старика. Каким-то чудом им не встретилось препятствий. Учитывая, что трупы демонов-охранников никто не убрал, Рэй допускал мысль, что кроме них других слуг здесь не осталось. Разбежались или пошли искать подмогу? Совсем скоро это перестанет иметь значение. В голове то и дело возникали новые вопросы. Как защитить два десятка детей? Как не допустить, чтобы запах раненых привлёк демонов-дикарей? Как и чем прокормить немаленькую толпу, когда запасы из городка кончатся? Обязательно нужно будет позаботиться обо всём этом. Потом. Сейчас же главное, что все они живы. Найджел присоединился к группе последним, догнал их после того как задержался чтобы запустить систему самоуничтожения купола. Уникальное место, что стало кормушкой для демонов, доживало последние минуты прежде чем разрушиться и навсегда уйти в небытие. Искусственное дно треснуло, и вода из озера хлынула вниз. Смывая всё на своём пути, она заполняла улочки городка, поля, и рощи. Виолетта наблюдала за зрелищем со слезами на глазах: — Потрясающе! Это просто потрясающе. Найджел тяжело вздохнул: — Да. Мы свободны. Забрав у Найджела ручку, Рэй заметил, что его пальцы сжимали что-то маленькое. Это был разноцветный значок в виде грустной мордочки клоуна.