échapper de l'enfer

Стефани, едва открыв глаза, уставилась на побеспокоившего ее Рэя. Не то, что бы она сама не хотела поговорить с ним. Дело было в другом — странным казался сам факт того, что он практически разбудил ее. Она ведь только-только прикрыла глаза, откуда же ощущение, будто она успела заснуть? — Ты чего? — протирая глаза, спросила Стефани, пытаясь понять, что могло понадобиться ее брату. Тревожные мысли тут же настигли ее, из-за чего остатки сонливости быстро исчезли. — Что-то с Росси? А Анна знает? Стефани осмотрелась. Рядом с ней сейчас никто не спал, потому что она разместилась в самом углу небольшой пещерки в туннелях. Чуть поодаль спали Иветт, Алисия, Доминик и Конни с Нэтом, а куда дальше Стефани заметила и светлую макушку ее лучшей подруги, которая даже не расплела свои косы — слишком сильно устала. Она была гораздо ближе к выходу. Если что бы и случилось, первой разбудили бы ее, верно? — Нет, с ним все в порядке, — Рэй помотал головой, — просто хочу сказать тебе пару слов насчет… Наших дальнейших действий. Иди за мной. «Тогда почему он обговаривает это со мной, а не с, кстати, бодрствующей Эммой?» — Стефани ничего не понимала, но послушно направилась вслед за Рэем. В конце концов, они не разговаривали почти два года. И ей определенно было, что сказать ему, но поговорить Стефани собиралась утром, после завтрака. Теперь ее мучило любопытство — что же такого хотел сказать ей Рэй, раз решил даже разбудить? В приюте все знали, что разбудить Стефани, если она не проснулась сама, практически невозможно. Она никогда не просыпалась по звону колокола, что заменял им будильник — девочка вставала на десять-пятнадцать минут раньше — а если нет, то все понимали, что Стефани в очередной раз подхватила простуду. Никто в свои годы не болел чаще, чем она. И именно в четырехлетнем возрасте девочка заболела настолько тяжело, что мама была вынуждена целую неделю сидеть рядом с ее кроватью в медпункте, борясь за жизнь своей дочери. — Тяжелое воспаление легких не проходит за раз, ребята, так что сегодня вы тоже не сможете ее навестить, — говорила мама, снова закрывая перед детьми дверь медпункта. И каждый раз именно Анна постоянно оставалась возле дверей, подсовывая под нее всякие записки. Прочесть их, Стефани, конечно, смогла только когда ей немного полегчало:

«выздаравливай!!! паскорее! — анна. :)» «жду ни даждусь пагулять с табой. — анна. :)»

…Приблизительное содержание записок она помнила до сих пор. К сожалению, их Стефани сохранить не сумела, но само воспоминание очень грело душу девочки и по сей день. Не смотря на то, что прошло уже почти десять лет. «Моя лучшая подруга, еще с детства… Я так сильно ценю нашу дружбу с ней… — проходя мимо, и мельком взглянув на спящую Анну, подумала Стефани. — А ведь она даже не знает о моих чувствах к Рэю. Хотя у нас никогда не было секретов друг от друга». Кому, как не Анне, Стефани рассказывала о каждой частичке своей жизни? Например, о своих снах. Ведь после самого побега, и вплоть до сегодняшнего дня, девочку каждую ночь мучали кошмары. Неудавшийся побег Гильды из-за скорой отправки, которую во сне, отчего-то, решили перенести на пару недель раньше? Да раз плюнуть — вот тебе ее кровавая смерть во всех подробностях, а вот еще демон рядом с ней, и мама, которой было глубоко наплевать на смерть ребенка. Она для нее была просто товаром, который нужно вовремя сдать. Но в реальности Гильде не пришлось сбегать отдельно — нога Рэя успела восстановиться еще до дня ее отправки. Хотя, сон Стефани в чем-то оказался прав — Эмма уж точно ни за что не допустила бы смерть еще одного ребенка, и, вероятно, Гильда действительно сбегала бы отдельно в таком случае. Интересно, были ли у мам какие-то правила насчет детей? Например «не привязывайтесь», «не считайте их своими родными»? Или же демонам было плевать и на мам, которые выращивали их первоклассный товар? Стефани так не думала. Не могли же быть человекоподобные монстры настолько бесчеловечными, раз они ели людей, чтобы эволюционировать по их подобию, верно? — О чем ты так сильно задумалась? Раз тридцать в лице переменилась, — заметил Рэй, садясь на землю. Сейчас они находились неподалеку от выхода из пещер — достаточно далеко от спящих детей. — О демонах, и клане Ратри, естественно! — садясь рядом, и уставившись на потолок пещеры, ответила Стеф. — Ну да, прошло почти два года с момента нашего побега, но я все еще думаю о приюте… Почти каждый день. А думает ли о нас мама? А сестра Крона? — Их убили демоны, сразу же после нашего побега. Такие огромные потери товара они не прощают, тем более первоклассного. Я уверен, что они не пощадили никого — ни сестру Крону, ни маму. — В любом случае, мы скоро узнаем, убили ли их на самом деле, — пнув какой-то камушек, тихо сказала Стеф, — ведь скоро нам придется вернуться за остальными детьми. — А я не могу поверить в то, что мы выбрались из приюта без жертв. В смысле, никто не умер с тех пор, как мы подключили к плану Эмму с Норманом. Как я и говорил — их помощь была необходимой для успеха нашего побега, — Рэй скрестил руки, смотря на Стефани и совсем слабо усмехаясь. — И кто теперь прав? — Именно этого и хотела Эмма, к слову! — игнорируя вопрос Рэя, сказала Стефани. — А она всегда добивается своих целей, любой ценой! «Ага, и ценой падения в обморок от переутомления тоже», — с сожалением подумала Стеф, вспоминая первые минуты их пребывания в туннелях Сон-Джу и Мьюзики. Ведь и Эмму, и Нормана доставили туда именно демоны, сказав, что спасли их от преследователей. Хотя, сильно ли отличалась Стефани от своих брата и сестры? Ведь ее принесли в туннели с тем же переутомлением. И, кажется, заражением крови… Что было странно, ведь Рэй точно протирал спиртом скальпель перед тем, как вытащить ее передатчик! И даже сейчас, сидя рядом со своим братом, Стефани думала лишь о том, какие же беглецы из приютов, в конце концов, безрассудные, но храбрые дети. Живущие в постоянном стрессе, ежедневно выживающие, и все еще лелеющие мечты о лучшем, новом мире. Где не будет демонов. И отправок. — Твои волосы… — вырвав Стефани из размышлений, заметил Рэй. — Они никогда не были настолько длинными. — А? Погоди, ты только заметил? — распуская единственный пучок на голове, и немного поправляя прическу после этого, ответила девочка, — Они меня сейчас, знаешь, даже не бесят так сильно, как раньше. Но волосы по пояс из всех нас осилит только Анна, — Стефани устало вздохнула, снова пытаясь заплестись, но тщетно — руки сильно тряслись, — Вот черт. Ну и больно надо было… Она так и не научилась заплетать длинные волосы самостоятельно. Анна каждый раз показывала, как именно закручивать и закреплять два ее привычных пучка на голове, но безуспешно. У Стефани они всегда разваливались, и подруга постоянно подкалывала ее по этому поводу. Но никогда — всерьез. — Мне еще давно стоило сказать, что тебе идут твои два пучка на голове. Я имею в виду, они действительно хорошо выглядят, гармонично с твоей внешностью. — А Анна говорила, что ими только демонов пугать, — хихикнула Стефани, вспоминая первый раз, когда ее заплетала подруга. Хотя тогда она еще добавила, что этой прической можно напугать не только демонов, но и маму. Если та примет ее за демона, конечно. — На самом деле, — отвернув голову в сторону, где спали их родственники, тихо сказал Рэй. — мне следовало сказать это еще до твоего ухода. Я хотел это сделать. Но… Как-то вылетело из головы, да и не до того было. Серьезно, я… — Серьезно спасибо, — засияла Стефани, улыбнувшись, — Мне они тоже нравятся, но у меня никогда не получалось сделать их самой. То распадаются, то не закрепляются, то Анна ржет, как лошадь, и не дает сосредоточиться, то еще что-то происходит, например, ты. — Я? — явно недоумевая, спросил Рэй, повернув голову к собеседнице. — Да, ты! — Стефани хихикнула, наблюдая за реакцией брата, — Ты проходишь мимо нас, и у меня аж сердце в пятки падает. Иногда ты так страшно зыркаешь на нас, прямо как мама, — кажется, сравнение было не очень хорошим, учитывая, кем на самом деле для них всех являлась мама, но каким же точным! — Потому что вы шумите! — нахмурился он. — А если ты о той самой ситуации, то в тот момент мы находились в лесу, и на нас могли напасть дикие демоны. Такое ощущение, что вам скоро не четырнадцать, а пять лет исполнится, — активно жестикулируя, объяснил Рэй, — Но даже Конни с Ником ведут себя в разы спокойнее, а им всего восемь! — Успокойся, — перехватив руки брата в воздухе и резко прижав их к земле, на которой они сидели, сказала Стефани. — И у нас есть дети, которым недавно исполнилось всего семь, а еще парочка шестилеток, и они ведут себя в разы громче нас с Анной. Что еще скажешь? На это ответа у Рэя, видимо, не нашлось, потому что он замолчал так же резко, как и начал говорить, опустив голову вниз, к рукам, которые сейчас держала Стефани, забыв отпустить. — Ой, — наконец отреагировала девочка, — Я… сильно ударила тебя? — перевернув руки брата ладонями вверх, спросила та, осматривая кисть на наличие царапин, — Не, ничего нет. — Я даже не ощутил. Твой удар был настолько легким, что даже репейники, растущие в лесу, оставили бы след посильнее, — все так же не поднимая голову, сказал Рэй, — Хотя, думаю, об этом не стоит даже упоминать. Ведь ты буквально сегодня вернулась из леса, а значит, тоже сталкивалась с этой напастью. — Да, — хмыкнула Стефани, — Это неудивительно. У меня от…хм… Знаешь растение, похожее на репейник, но вроде как не он? С большими колючками. Вот, от него-то у меня и были глубокие царапины на руках… — Может, скажешь название понаучнее? От слова «вроде как репейник» мне ничего не понятно. — Ага-ага-ага, конечно, мой дорогой коллега, подожди секундочку, как же я могла забыть? — сделав донельзя серьезное лицо, сказала Стефани, задумчиво смотря в потолок. — Это же «Arctium lappa»*, редчайший экземпляр рода лопухов в привычном нам мире, а не здесь. Многолетнее, травянистое растение. Иногда вырастает выше меня… — Простите, уважаемый научный сотрудник, — Рэй поднял голову, после чего взглянул на Стефани, — Но, позвольте уточнить — выше ли описываемый вами экземпляр моего роста? Девочка от неожиданности подавилась воздухом. И ведь хватило ему наглости сделать такое уточнение?! — Могу найти тебе… То есть, вам, коллега, такой лопушище… — девочка раскинула руки, — который будет выше даже нас двоих, вместе взятых! — Лично для меня? Ну надо же, что послужило таким вниманием ко мне? Ведь, кажется, я не так уж и хорошо знаю ботанику, — продолжая вести возвышенно-шутливый разговор, ответил Рэй. — Причина в том, что я… Уверена в том, что вы, с вашей способностью быстрого обучения, легко… справитесь. Да. Конечно. Гхм… — Стефани, зажмурив глаза, отвернула голову в сторону спящих родственников, после чего снова повернулась обратно. — А на самом деле, эти репейники даже не ядовиты. Просто неприятные царапины. Мы с Анной столько раз возвращались из зарослей с исцарапанными до крови руками — не сосчитаешь. О, а однажды! Юго пришлось обрабатывать разодранную чуть ли не до кости руку. Вернулся таким, пока мы спали, представляешь? И не отвечал на вопросы о том, где он заработал себе такую рану. Гильда и Дон так удивленно наблюдали за нашими попытками облегчить его боль… А потом Юго сказал, что гордится нами. Впервые за несколько месяцев нашего знакомства. Я это никогда не забуду… Эй, ты чего? — заметив выражение лица Рэя, спросила Стефани. Ей казалось, или сейчас он действительно смотрел на нее с нежностью? Таким она не видела его никогда, это уж точно. — Я скучал за твоей бесконечной болтовней. Стефани резко выпрямилась, удивленно смотря на Рэя. Не то, что бы он вообще никогда не говорил подобного — вовсе нет! — но услышать такие слова в свой адрес девочка уж точно не ожидала. — Такое вообще возможно? — криво усмехнулась Стефани, прикрывая рот ладонью, — Ты всегда говорил, что ненавидишь, когда я долго рассказываю тебе что-то. — Значит, тогда я лгал тебе, — просто ответил Рэй, вытягивая ноги вперед. — Мне, на самом деле, не так уж и нравилось учиться, помнишь? Твои рассказы в такие моменты буквально спасали мой мозг, давая хоть какой-то перерыв от постоянного напряжения и продумывания деталей плана. Многозадачность тоже выматывала меня. Я думал над планом и во время ежедневных тестов, и во время чтения, и даже перед сном, не говоря уже о приемах пищи. — Правда? — только и смогла ответить Стефани, пытаясь смотреть куда угодно, только не на Рэя. Сейчас она пребывала в замешательстве — когда ее брат вообще был настолько откровенен именно с ней, а не с Норманом или Эммой? — Я думала, что только мешаю тебе, и, на самом деле, ты включил меня в план только из-за Эммы… Ну… Не думай, что я настолько тебе не доверяла, или что-то вроде того! — девочка замахала руками, — Просто… я не доверяю даже себе, после того, как узнала правду. Смешно звучит, конечно. — Нет, — покачал головой Рэй, — Я понимаю твои мысли по этому поводу. Я часто вел себя так, будто ненавижу всех и вся, но на самом деле я просто боялся, понимаешь? Боялся привязываться к кому-то, потому что знал — всех спасти невозможно. Я пытался. Пытался уговаривать детей поучиться вместо игр — каждый из них отказывался, говоря, что совершенно не понимает меня. «Как можно тратить время на учебу, когда свобода нам дается для игр?» — вот что они говорили. — Но ты ведь изначально хотел спасти только Нормана и Эмму? — подвигаясь ближе к Рэю, спросила Стефани. — Да, — кивнул тот, — потому что позже, в шесть лет, я понял, что смогу спасти по крайней мере их. Гении от рождения — так мама звала и меня, и их. А потом... я намеренно сломал свой передатчик. Мама прибежала ко мне настолько быстро, что сомнений не оставалось — передатчик точно дает сигнал при поломке. И с тех самых пор, заключив сделку с мамой, я начал продумывать детали нашего побега. — Погоди, а откуда ты узнал про передатчик? — практически шепотом спросила Стефани, осторожно заглядывая Рэю в глаза, чтобы не напугать его. — Кто рассказал тебе о демонах? Откуда ты все это знаешь? — Я уже говорил, что знал обо всем с самого рождения, но ты, кажется, недопоняла. Мне никто не рассказывал о тайне приюта — я сам всегда знал о ней. С самого начала, — совершенно спокойно ответил Рэй.