Тринадцать дней

Ведь сколько же раз я говорил вам, что основная ваша ошибка заключается в том, что вы недооцениваете значения человеческих глаз. Поймите, что язык может скрыть истину, а глаза – никогда! © М.Булгаков. "Мастер и Маргарита"

Алёна перевернула страницу какой-то потрёпанной книжонки, судя по заплывшим страницам, явно пережившей пару суток на корабле. — Что читаешь? — наклонил голову Яша, в попытках увидеть название. «La Deyri...» прочёл он на французском, не в силах разобрать буквы дальше. — «La Degringolade», — ответила Алёна с прекрасным французским акцентом, исправляя мысленную ошибку Яши о названии. — Вот, не так давно написана – в этом году. Дядя Фёдор ездил во Францию по делам компании тётки и привёз, зная, что я такое люблю. — тут она замялась, думая, продолжать ли. — С тётей Анной передал. — потупив взгляд, добавила Алёна. Яша, увидев грусть невесты, решил тотчас перевести тему на содержание книги, чтобы не уходить далеко от разговора, но и не вести его о том, о чём Маленковой явно не хотелось говорить. — А! Так это очередной детектив твоей Габорио? Не понимаю, что тебе в этом жанре нравится! Вот Пушкина... — Не люблю русские произведения. — закатила глаза Алёна. — Hè! Hè! «Концы в воду» же ты любишь. Да и в конце концов, я, между прочим, ещё произведениям Байрон симпатизирую. — О! — выцепив, наконец, из разговора подруги и знакомого фамилию той, чьи произведения она читала, Кайрос вскинула голову. — Байрон хорошо пишет. Мне особенно понравилось у неё «Хочу я быть ребенком вольным»! — нараспев сказала название волшебница и улыбнулась. Пёс в это время внимательно слушал, стараясь впитать и понять как можно больше из интересов иной цивилизации. В конце концов в мире Коннера, на его памяти, не было ни детективных, ни Дриянских романов, ни стихов Байрон, ни французского. — Ну, по моему мнению, у Байрон лучшее – «Манфред». — Не-ет, милая моя, дорогуша, вы обе не правы! «Гяур» – вот истинная красота байроновского слога. — Серьёзно?! Это?! Да ну нет, ты шутишь! — после этих слов Алёны понеслись совершенно непонятные для Коннера и возчицы речи. Кайрос же искренне старалась вычленить что-то ясное для себя, но получалось прескверно. — Гассан явно не очень адекватная, а покаранный ей любовник...фу. Сама Гяур вообще отдельный разговор, что тебе в ней нравится? — Вот какой для тебя там смысл? А главная идея? — Людская жесткость и глупость, la vie et la mort, la vie après la mort. — Non, mon amour. Основная мысль, это Il n’y a pas d’innocents dans l’amour, il n’y a que des sacrifices. — Яша обворожительно улыбнулся. — Гяур – это та разбойница?.. — подала голос Кайрос. — Благородная разбойница. — в унисон поправили её Алена и Яша. Только вот Маленкова сказала это иронично, а Пиров вполне серьёзно. — Ясно... — пытаясь вспомнить из давно прочитанной поэмы хоть что-то, Кайрос и вовсе упустила нить разговора. Да и половину его она не понимала, ведь дворяне говорили на французском, в котором волшебница ни «бе», ни «ме». Зато вот Коннер всё также внимательно слушал, будто (или в действительности?) понимал каждую фразу, сказанную на другом языке. — Гассан крайне благородна. Она умерла за своего возлюбленного и винила себя за исполненный мусульманский обычай. —Pas son chemin au paradis, как говорили в поэме. Да и вообще, на что она рассчитывала, бросившись в бой с Гяур? Глупость, да и только. Она бы точно не победила! — Милая, в том-то и смысл. Умерла за любовь. Я бы поступил также. — на это Алёна закатила глаза. — Да-да, охотно верю... Хотя, ты бы точно умер за бесценок. Никакого героизма. — Маленкова закрыла свою книгу, кладя между страниц палец. — А сама-то Гяур? Типичный идиотский трагизм. Ничего нового, очередная любовная поэма. L'ennui et seulement... — говоря это, Алёна случайно бросила взгляд в сторону. Она прервалась на полуслове и повернула голову влево. Секунду спустя она воскликнула возчице: — Остановите повозку. Сейчас же! — обоз резко затормозил. Алёна спрыгнула с телеги. Денег у неё уже, жаль, не было, поэтому обещанный возчице рубль добросовестно отдал Яша. Получив деньги и высадив путешественников, женщина уехала. Маленкова внимательно осмотрела местность, вглядываясь то в зелёную листву хвойных деревьев, то в объезженную и растоптанную грязь. Что-то ужасно волновало её, но остальные никак не могли понять, что именно. Она безустанно бормотала то ли какие-то ругательства, то ли военные термины. А может и то, и другое. — Лагерь. — наконец медленно произнесла Алёна. — Чья-то дивизия тут. Неясно только: наша или англицкая. Слова будто ударили всех разом. Ударили сильно, что беспокойного стука сердца, которое словно пыталось дать им отпор. Яша вздрогнул и беспокойно сжался, обхватывая себя руками. Казалось, он вот-вот упадет и потеряет сознание. Кайрос, сжав губы в тонкую линию, подошла ближе к Алёне, на ходу доставая из кармана записную книжку. А дрыщавый пёс навострил уши и начал вертеться туда-сюда. Все понимали: если это англичане, то не видать им всем конца дороги. Без сомнений, они пришли бы целой армией (ведь непроходимо тупо ходить на чужих, вражеских землях небольшим дивизиям). А против такого количества вооруженных до зубов солдат у них вчетвером нет ни шанса. Пускай двое из них и не совсем люди, толку от этого мало: Кайрос не обладает достаточной магией, а Коннеру выдать себя — всё равно, что подписать смертный приговор. Пусть даже солдаты и отступят в маловероятной теории, но так фавориты нападут на след гораздо быстрее, ведь явно разнесётся слух об оборотне или волшебнице. Вдруг воздух разрезал воющий свист. Яша резко, рвано вдохнул, замирая. Желудок, по ощущениям, сжался в наперсник, а руки онемели. Пиров боялся даже моргнуть. Зрачки беспокойно дрожали. Мгновение назад прямо в сантиметре от его виска просвистела пуля. — Блядство... — прошипела Алёна, вглядываясь туда, откуда был выстрел. Медленно доставая револьвер, она сделала пару шагов в сторону деревьев. Секунда! И ее уже пытаются повалить на землю. Но звание капитана Алёна носила далеко не за титул семьи. Подножка. Рука солдатки (судя по амуниции) заведена назад. Рывок. И вот: Алёна сидит сверху на спине стрелявшей, заломав ей обе руки. — Вы были готовы к атаке! — в отчаянии вскричала на чистом русском солдатка. Алёна пригляделась и увидела испачканную в грязи форму новобранки русской армии. На всю поляну раздался смех, а перекошенное злобой лицо скрученной выразило недоумение. — А я-то думала, что показалось будто форма наша! Боже, так вот кто такие идиоты. Наша армия! Ну да, англичане бы вряд ли на чужой земле оставили столько следов. Понимаю, пройти без них сложно, но скрывать их неужто никто не учил? — насмеявшись вдоволь (то есть спустя всего пару секунд), Алёна резко сменила тон на серьезный и строгий и стала говорить отрывисто, приказывая. — Фамилия, имя, отчество. Номер дивизии. Под чьим командованием. Время пребывания на службе. Немедленно. Четко и ясно. Лежащая на земле девушка нервно сглотнула. Голос Алёны пугал её, но она не подавала виду, всё ещё принимая Маленкову за врага. — А Вы кто, собственно говоря, такая, чтобы я перед Вами отчитывалась? Вы мне ротмистр что ли? — дерзко отозвалась солдатка и, закрыв глаза, замолчала на долгих пять минут. Никто не нарушал этой тишины, кроме щебечущих птиц и ветра, шуршащего в кронах деревьев. Алёна с совершенно нечитаемым лицом и удивительно равнодушным взглядом обхватила одной ладонью запястья девушки и резко вздёрнула её вверх, грубо ставя на ноги. Всё в её действиях говорило о том, что нужно идти за ней, а неповиновение недопустимо. Солдатка усмехнулась. Она наивно полагала, что Алёна не найдет их лагерь (да как же ей его не найти, если она сама учила организовывать эти лагеря ротмистра местной дивизии?). Яша и Кайрос смотрели вслед удаляющейся капитану Маленковой и новобранке. Тощий пёс семенил чуть поодаль Алёны. Ничего не оставалось, как пойти за ними. Спустя минут десять они вошли на огромную поляну, хорошо скрытую деревьями. Тут и там сидели солдатки, а возле них были воткнутые в землю ружья, поставленные так, что штук пять вместе образовывали круг, упираяясь дулом друг в друга. Алёна огляделась. Кивнув самой себе, она направилась прямо, идя мимо солдаток. Одни из них порывались встать и отдать честь, другие напрягались и хватались за оружие, а некоторые лишь жалели рядовую, которую ждёт выговор. Но больше всех привлекали внимание Коннера те, которые лежали на мешках, подстилках и просто на земле. Те, которые хрипели, харкались кровью и просили передать семье письма. Те, рядом с которыми ходила совсем молодая девчушка, проверяя перевязки. Никто не обращал на них внимание, кроме совсем молодых солдаток. Белые тряпки, являющиеся лишь жалким подобием бинтов, были пропитаны кровью. Их никто не менял, потому что новых просто не было. Многие ещё держались в сознании, хватаясь за жизнь, сжимаясь, напрягая мышцы насколько это возможно, чтобы не было так невыносимо и жгуче больно, но некоторые уже смирились и ждали своего последнего часа. Это место было пропитано отчаянием, болью и верой. Верой в победу. Отчаяние и вера...они были в разных людях, ведь совершенно не сочетаются друг с другом. Было страшно. Коннер никогда такого не видел (и не думает, что когда-либо хотел бы увидеть вновь.) Он вскинул дворняжью голову вверх и посмотрел на Яшу, шедшего прямо перед ним, и Кайрос, которая была недалеко от Алёны. Капитан шла впереди. Волшебница поджимала губы, но не отводила взгляд. Кажется, она не впервые видела всё это. Ну а Яша смотрел вниз, пытаясь сосредоточиться на земле под ногами. Его пугали, ужасно пугали раненные. Он не знал об этом и видел также первый раз в жизни, как и Коннер. Что же до Алёны...она вела, держа за запястья, уже не на шутку напряжённую солдатку. Маленкова вертела головой и, нахмурившись, оглядывала лагерь. Оценивала ситуацию. Вдруг она резко затормозила. — Стойте здесь, — приказным тоном сказала Алёна. — я скоро приду. — и поудобнее перехватив новобранку, толкнула её в спину и повела в палатку. Единственную на всей поляне. Алена раздвинула ткань и прошла внутрь. — Позорище! — воскликнула она. — Позорище, а не солдатка. Нападает, не разобравшись. Не может нормально затаиться, следы оставляет, а мнения о себе какого! Кошмар! Вот что значит: доверили Александровой новобранцев. Одно только похвалить могу: не выдала ни капли информации мне, не видя погон. Хоть какая-то выдержка. — почти прокричав эту тираду, она кинула побледневшую солдатку в ноги девушке с грубыми, совершенно не дворянскими, чертами лица. Длинная, неухоженная коса свисала на плечо. Глаза смотрели вымученно. — И Вам здравия желаю, капитан Маленкова. — офицерша отдала честь, поднеся два пальца к виску, а остальные прижав к руке. Алена хмыкнула и отзеркалила действия Александровой. — Не волнуйтесь, новобранка Марлова учтет свой урок. — Я на это надеюсь. Была бы я при службе, то могла бы и сама его преподать. Жаль только, что она попала в Вашу роту. — Алёна усмехнулась. Солдатка быстро встала, отдала честь капитанам и удалилась, с ужасом осознавая, что напала на ротмистра Маленкову (в дивизию которой она была изначально зачислена) и, кажется, её жениха или кавалера, сопровождаемого ей. Александрова и Маленкова остались наедине. — Итак, я смотрю, Вас распирает от желания что-то мне сказать, Анастасия. — насмешка не сходила с губ Алёны. — Как я погляжу, у Вас дела идут просто прекрасно. — с сарказмом протянула она. — Что ж, не суть. Ну же, говорите, я Вас слушаю. — Я наслышана о случившемся с Вашей дивизией, — начала ротмистр. — и крайне удивлена, что после такого разгромного поражения у Вас остаётся наглость поучать меня и моих солдат, Маленкова. И всё же, видя Вас здесь, а не в госпитале или в Петербурге, я начинаю теряться в догадках: куда же Вы направляетесь? Куда так спешите? И главное: для чего? Какая у Вас цель и причина? Все Ваши прежние действия привели к провалу. С чего же Вы, капитан, решили, что сможете пройти по сожжённым мостам, когда от них остался лишь пепел? — Анастасия презрительно фыркнула, смотря на Алёну, которая достала трубку, набила её табаком и закурила, терпеливо слушая коллегу. — Тебе ли меня судить? — Маленкова махнула рукой, будто бы отгоняя назойливую муху. Она перешла на «ты», избавляясь от лишней формальности. — Я-то всего одну армию потеряла, ты же смогла просрать целых четыре! — Алёна положила руку в карман, второй держа трубку, показывая этим всю незаинтересованность в ситуации. Кажется, она намеренно игнорировала суть речи Анастасии. — Ты сказала что-то про сгоревшие мосты, да? Что ж... — табак рассыпался по земле, когда трубка была отпущена из рук в свободный полёт, который закончился около ботинок Маленковой. Потянувшись, Алёна направилась к выходу. — Все сожжённые мной мосты – лишь красивая метафора. Когда мои решения приведут меня к тупику, почему бы мне не представить, что у меня есть крылья? — с этими словами Алёна вышла из палатки, оставив Александрову ещё долго вспоминать беззаботный голос, в котором нотки волнения и страха давно заглушились удушливым безразличием перед будущем. По крайней мере, так считала Анастасия. *** Через минуты две после того, как Алёна и солдатка скрылись в палатке, новобранка вышла оттуда и быстрым шагом пошла в неизвестном направлении. Коннер тоже куда-то испарился. Яша и Кайрос посчитали, что он опять пошёл за Алёной. Ещё какое-то время они стояли молча, но в конце концов нервы Пирова сдали. Он повернулся к волшебнице, не в силах больше слушать стоны раненных и умирающих. Яша надеялся хоть немного отвлечься разговором. — Дорогуша, я думаю, нам стоит о чем-нибудь поговорить. — чуть неуверенно начал он. Напряжённое лицо Кайрос тут же смягчилось, когда она услышала голос Яши и его предложение отвлечься. — Поговорим о тебе. — Чт...обо мне? — воскликнул Пиров чуть ли не испуганно. Он не понимал, зачем Кайрос что-то о нем знать. — Ну, как-то нечестно получается: я тебе о себе рассказала, а ты мне ни слова про свою жизнь. И да, несомненно, рассказы Алёны о тебе очень познавательны, но хотелось бы услышать всё из первых уст. — Алёна...рассказывала обо мне?! — Яша залился краской и отвёл взгляд. — Само собой! Мы ведь столько с ней знакомы. Ещё с времён до вашей ссоры. — всплеснула руками Кайрос. С щёк Яши после этих слов спал румянец, и он стыдливо потупился. — А, тогда рассказывала... — тихо сказал он. Волшебница понимающе кивнула. — Знаешь, рассказывать мне особо нечего. Думаю, ты уже в курсе обо всём от Алёны. В моей-то жизни ничего не меняется. — кажется, Яша потерял весь запал рассказывать что-либо. Кайрос поджала губы, но ничего не сказала. Алена вышла из палатки и подошла к ним. — А где рыбка? — нахмурившись и оглядевшись по сторонам, спросила она. — Мы думали – он пошел с тобой. — Кайрос беспокойно начала крутить головой в поисках русала. Яша, приличия ради, тоже посмотрел вокруг. — Черт его дери! Неужто свалил? — Может, он просто отошёл и сейчас вернётся? — Если это не так, то, кажется, он всё-таки нашел попутчиков получше. Но будем надеяться, что сейчас он придёт. — вздохнула Алёна и вновь проверила взглядом местность. Что-то она сегодня зачастила с этим. И нет, она точно не волновалась за Коннера, в отличие от Кайрос. Просто...ну...у них же был договор! Да! Дело именно в договоре! Алёна очень уж не любит, когда договоренности нарушают. Вдруг недалеко от поляны раздался высокий мужской крик, а за ним собачий лай. Кайрос и Алёна бросились туда, оставив растерянного Яшу одного. — Отцепите от меня этого бешеного! — орал мужчина лет тридцати. Его лицо имело остатки аристократичной бледности, а серо-зелёные глаза почему-то так ярко выделялись на его лице, что у Алёны сложилось впечатление, будто она их уже видела, просто не могла вспомнить где. — Может Вы, мадам, уже поможете, последовав примеру своей подруги?! — держа фагот над головой, крикнул на Маленкову мужчина, вырывая её из мыслей. Кайрос тем временем приговаривала что-то, прося Коннера отпустить ногу неизвестного. Вдруг Алёну осенило. Взгляд прояснился и она перестала рыскать по воспоминаниям. — Я не мадам, — спокойно ответила она. — колечка, как можете заметить, нет. И да, Кон, — ласково улыбнулась она, обращаясь к псу. — продолжай. Глаза Кайрос округлились от негодования. Она достаточно хорошо знает подругу, чтобы понимать, что сделала она это не из-за неправильного обращения. Никто из женщин их общества в здравом уме не возмутиться на это. В конце концов, мужи́ство придает статус. Отчего же тогда?.. — Вы в своем уме?! — Вполне. Просто я поняла, где видела Ваши глаза, — Алёна сделала пару шагов вперёд, приблизившись к мужчине. — Ваше Императорское Высочество. Раньше Ваш портрет висел в Гатчинской резиденции. Конечно, с тех пор Вы сильно изменились, прошло, как никак, целых семнадцать лет. Но Ваши глаза...они остались прежними. Молодыми. Горящими. По ним Вас легко узнать. — она обворожительно улыбнулась. Всё затихло. Коннер, чувствуя свой долг (помочь чем-нибудь Алёне взамен) исполненным, отпустил ногу сбежавшего царевича и сел. Кайрос поднялась с корточек и сделала несколько шагов назад, не в силах отвести взгляд от того, кто оказался причиной целой войны (да и сам статус вызывал потрясение). Хрустнула лишь ветка под ногами прибежавшей на крики Александровой. Царевич сглотнул и глупо хихикнул. — У меня нет шанса вновь сбежать, не так ли?.. Анастасия позвала парочку своих солдаток, которые сидели уже наготове после первого крика и ждали распоряжений. Они связали руки царевича за спиной и повели его к палатке. — Вот же...Кирилл Александрович, Его Императорское Высочество...тьфу, моветон! Из-за таких, как он, мы и теряем стольких людей. — возмущённо воскликнула Алёна, поравнявшись с Александровой. Они направлялись к палатке. — Что с ним станет? — Мы направим его во дворец. А там уж что будет, то будет. — пожала плечами Александрова. — К слову, думаю, вам троим... — Четверым. — зачем-то поправила Алёна, хотя в том не было необходимости. — Четверым, да...вам пора идти дальше, куда бы вы не направлялись. — Анастасия не стала спорить, пускай и не понимала, почему пёс считается. — Да, ты права. — Алёна остановилась и положила руку на плечо Александровой, заставляя её тоже затормозить. — Однако перед тем, как мы уйдем, я хочу попросить тебя. Или наставить. Называй, как нравится. — усмехнулась Маленкова. — Прошу, сбереги моих солдат. И своих не угробь. Пожалуйста. — умоляюще произнесла Алёна. Анастасия улыбнулась. — Я буду оберегать их настолько, насколько это возможно. Они кивнули друг другу. Алёна отпустила плечо Александрой. Что ж. Теперь им стоит продолжать свой путь. Кстати, стоило бы узнать у Коннера, как он нашел беглеца. — И да, Насть, — неожиданно для самой себя сказала Алёна вслед уходящей ротмистеру. — сожги всё-таки то письмо от матери. — и пускай она насмешливо улыбалась, но цепкий, серьезный взгляд говорил далеко не о шутке. Глаза, заразы этакие, выдают всю поднаготную.