Я мечтаю представить свою жизнь без тебя

Выпивка, сигареты, наркотики: вся эта дрянь возбуждала разбитые нервы и пробуждала угасающие силы. Эмоции то подавлялись, то наоборот усиливались. В таком ритме, на удивление, обдалбливаясь день ото дня, Билл учёбу таки окончил. Правда, дальше учиться не пошел. Что еще более поразительно: все свои расстройства и зависимость он сублимировал в творчество. Как одержимый выливал безумные мысли на бумагу, что неожиданно получило огромный успех. И как следствие, принесло грандиозную прибыль. Билл принял это как само собой разумеющееся, без восторга, радости и гордости. Наверное, когда-то у него были некоторые планы, стремления, принципы. Но достигая цели, ему всё равно чего-то не хватало. Поэтому сейчас, он просто делал и всё. Будто осознавал — пустоту его в любом случае никогда ничем не заполнить. В произведениях Билла была видна такая кропотливая работа, что невероятно, как человек, ведущий разгульный образ жизни и производящий впечатление довольно ленивого и не амбициозного, мог создавать такие глубокие и сложные книги. Пусть они и были все из жанра ужасов, леденящих кровь. Бесшабашный нрав вполне совмещался в нём с самоотверженной преданностью своему делу. И вот за плечами — почти двадцать с лишним пролетевших лет, из них добрая половина — в алкогольном угаре. Имеется слава и неплохое состояние. Но ни Билл, ни тем более Билли не были счастливы. Не чувствовали удовлетворения. Плывя по течению, они словно растворились во времени и пространстве. Оставалась лишь тень разочарования с горьковатым привкусом, сродни похмелью, и меркнущая надежда на то, что всё ещё впереди. Билла, видимо, устраивало. Для него сплошной кайф: глоток виски и две-три глубокие затяжки. А затем часами, а то и днями безвылазное сидение за ноутбуком над очередным романом. Ну и в полуночный перерыв: залёт в бар и съём очередной незнакомки. И так по кругу. Билли же держался на последнем издыхании, думая, что новый день закончится также как предыдущий. Горький комок желчи из-за бесконечного повторяющегося круга подкатил к горлу, но тут же опустился назад, оставляя неприятный вкус во рту. Желая прогнать тяжёлые думы, Билли встал и ушёл на кухню. От долгого присутствия рядом с Биллом становилось противно и отвратительно. Мальчику было невдомёк на кой пихать в себя отраву и вливать бутылку за бутылкой, чтоб потом еще больше страдать. Хоть бы питался при этом нормально. Но нет же, хорошая, сытная еда — это праздник. Лучше накачиваться всяким дерьмом, пока сознание не отключится. В тишине долго рассматривая уже наизусть выученный интерьер кухни, мальчик пребывал в прострации, пока неожиданно кое что не вспомнил. Включив чайник и приготовив кружку, он полез в самый нижний ящик и выудил оттуда недавно спрятанное печенье. Благо Билл не заметил, когда наконец сам решился прогуляться за продуктами, а Билли не удержался и аккуратно подложил одну пачку в тележку между продуктов. Чайник вскипел. Воодушевленный, мальчик заварил чай и положил пару ложечек сахара. От воспоминания насколько может быть вкусна подобная малость потекли слюнки. Билли бы душу продал за возможность поглощать пищу, испытывая вкус. Люди принимают это как должное, не осознавая неземной кайф и нереальное наслаждение, которые приносят, казалось бы, простые вещи. Поставив всё аккуратно на поднос, мальчик решился. Когда Билл был подростком, подобное порой срабатывало. Возможно небольшой перекус перебьет осточертевший привкус алкоголя. — Б-билл, — позвал мальчик. Ответа нет. Лишь монотонный стук пальцами по клавиатуре. После обычной бессонной ночи, Билл писал очередной роман и пил виски. Подавив рвотный позыв, мальчишка позвал еще раз: — Билл, с-сделай перер-рыв… В следующую секунду стакан с громким стуком опустился на стол. — Ты, бля, слепой или тупой? — прорычал Билл. — Не видишь, я занят?! — Я п-просто… я тут сделал теб-бе… Мужчина уже отвернулся, продолжив игнорировать. Билли хотелось ему врезать, но последствия он знал, поэтому не решался. Он подошёл ближе и поставил поднос на стол перед мужчиной. — Видимо все-таки тупой, — раздраженно выдохнул мужчина, повернувшись на стуле. — Пошел вон, пока я этим подносом тебя не огрел. — Съешь это, пож-жалуйста, — не среагировав на угрозу, попросил мальчик, указывая на печенье. — Отравить меня решил? — пренебрежительно и недоверчиво спросил Билл, буравя мальчика взглядом. — Ч-ч-что? — Билли действительно удивился. У него даже в мыслях подобного не возникало. — Н-нет, конечно! — Тогда с какой радости? — Мы… мы же… — мальчик запнулся. Стоило Биллу начать повышать на него голос, больше не чувствовалось той же уверенности, бывшей пару секунд назад. Голос сильно дрожал, но Билли продолжил: — л-люб-били его р-раньше. — Любили? Мы? — Билл спросил это насмешливым тоном, растянув губы в неприятной, злорадной улыбке. Билли кивнул, отведя глаза. Прекрасно понимал, что вскоре будет. Мысли начали путаться. Страх леденил сердце и не давал спокойно обдумать ситуацию и ответить должным образом. Во время ссор с Биллом, Билли всерьёз сомневался как в своей правоте так и в воспоминаниях. Поэтому он очень боялся. Боялся и не хотел! Не хотел слышать вновь… — Ты хотел сказать: «ты любил»? Ведь настоящий в этой комнате только один. Каждый гребаный раз внутри что-то обрывается. Мальчик отступил на шаг. — Хорошо. Я ж не изверг, — продолжил Билл, зная, что задел за больное, — раз так хочешь печенье, я не против покупать его для тебя. Только как подобает живому человеку, будь добр, жри его сам. Разве это так сложно? Билли трясло от обиды и гнева. Это же просто гребаное печенье! Почему надо так поступать?! Зачем издеваться?! Но вслух, едва сдерживая слезы, мальчик прошептал: — Я-я н-ничего не ч-чув-вствую, когда ем… Повисшая тишина резала уши. Но не долго. Порядком не успевший остынуть чай резко выплеснули не ожидавшему мальчишке в лицо. Упаковка печенья полетела вдогонку — попала в грудь. — Тогда заканчивай строить тут из себя настоящего человека! Съебись в самый дальний угол и не мешай мне работать, сучонок! Билли был настолько ошеломлён, что не издал ни звука. Он не двигался, когда его сцапали за шкирку и поволокли. Не двигался, когда пинком выкинули из комнаты, захлопнув дверь. Не двигался, пока лежал, облитый чаем, на полу в одиночестве. Трясло. От унижения, боли, обиды, несправедливости, и самое главное — от собственного жалкого существования. Билли не знал, сколько так провёл. Но кажется чаша терпения в нем переполнилась. И он наконец осознал простую истину: выхода нет! И не было никогда! Давно стоило это понять, а не мучиться годами, лелея призрачную надежду на лучшее. Но достаточно. Ужасающая мысль посетила внезапно, но Билли всецело решил воплотить её и закончить всё сегодня.