Я мечтаю представить свою жизнь без тебя

Губы дрожали. Пытаясь побороть вновь и вновь накатывающую истерику, Билли часто-часто дышал. В перерывах между вдохами, он вытирал скользящие по щекам горячие бусины слёз с надеждой, что сегодняшний вечер, да и последние годы, окажутся лишь сном. За что? За что ему это? В чём он провинился и заслужил такое? Нет ни собственного восприятия вкуса, ни запахов, ни нормального сна. Нет людей, которые бы его поддержали или хотя бы увидели. Нет никого и ничего. Жизни — нет. Лишь пустота. Билли вкладывал усилия, шел на компромисс, терпел, ведь было огромное желание бороться дальше, всё исправить. Но кажется он выгорел. Больше не мог. Не получалось. Слишком измотан жалким существованием. Последние годы всё поглощаемое Биллом, даже еда которую тот предпочитал, вызывало отвращение. От сна не было проку, да и Билл мог по три, а то и больше ночи подряд лежать с открытыми глазами, даже не пытаясь уснуть. Порой даже к Билли приходили ужасные мысли, желание забыться в плену пьянящего дурмана, залить всё, что видел, все свои воспоминания стаканом отвратительной горечи. Но не мог. Постоянный страх перед одиночеством, побои, унижение и презрение со стороны единственного способного его видеть, заставляло держать язык за зубами и исполнять чужую волю. Мальчик существовал теми упорными крохами жизни, которые помнил из детства и держался. Так долго гнал от себя мрачные мысли и опасения, так долго сопротивлялся отчаянию и апатии, так долго преодолевал пытку одиночеством, что сейчас, когда в голове ситуация прояснилась — нужда в продолжении борьбы с неизвестностью не имела смысла — тот волевой стержень, что поддерживал годами, в одно мгновение рассыпался в пыль. Билли лежал на полу и не двигался. Не двигался, когда Билл соизволил выйти из кабинета и едва об него не споткнулся. Не двигался, когда грубо спросили какого хрена ковриком разлёгся посреди коридора. Лежал и ни на что не реагировал. Будто умер и внутри и снаружи. Мужчина допытывать вопросами не стал. Вряд ли ему было интересно. Перешагнул и ушел к себе в комнату. А Билли лежал. Лежал, не шевелясь, до глубокой ночи. Лежал и терпел горечь обиды и новой порции привкуса виски, которым опять надирался Билл. Лежал и смотрел в никуда. А когда в сознании щёлкнуло, что «настоящий» Билл Денбро отрубился, мальчик поднялся. Он тихо прошёл в ванную комнату. Включил воду и стал ждать. Мыслей не было. Лишь тихий шум от напора воды. Ванна полная. Вокруг тихо и темно. Билли погрузился прямо в одежде и долго смотрел перед собой. Как это будет? Он закроет глаза и выключится как обычно? Ни снов, ни дум. Просто в голове щёлкнет нечто, будто кнопку на пульте от телевизора. И Билли нет. И на этот раз он резко не очнётся также по секундному щелчку, когда начнёт бодрствовать «настоящий» Билл. Интересно, смерть "шизы" отразится на взрослой версии? Если да, то забавные же будут некрологи: писатель Уильям Денбро утонул в собственной квартире, лежа на диване. Мальчик невесело хмыкнул и одновременно всхлипнул. Крепко сжав веки, он полностью погрузился в воду. Удар затылком о дно ванны. И темнота. Перед ним высокая фигура. Кто это? Он что-то говорит? Что происходит? Неужели сон? Когда последний раз Билли видел сны? Так легко и спокойно. Он взаправду плыл по воздуху в сонном дурмане, который развеивался слишком быстро. Тело вдруг потяжелело. И вот он вновь на земле. То есть в ванне, в воде. Мальчик резко вынырнул, закашлявшись. В глазах мутная пелена, а голова казалось вот-вот взорвётся. Перекатившись через бортик ванны, Билли мокрым шлепком грохнулся на кафельный пол. Больно. Что это было? Каких то несколько секунд он ведь… летал? Он умер или нет? Или это был мгновенный сон? Вопросы сыпались словно из рога изобилия, отчего без того больной головой хотелось побиться об стены и досмотреть тот странный сон. Немного придя в себя, Билли понял, что всё еще сидел на полу в ванной комнате. Более не утопая в недавно увиденной иллюзии, он выскочил в коридор. Едва не грохнувшись из-за стекающей с него воды, мальчик взглядом нашёл настенные часы. Девять утра или возможно вечера. Хотя это не столь важно. Когда он решился, время было около двух ночи. Получалось он пробыл под водой без сознания часы! В голове не укладывалось. Почему он все еще здесь?! Во рту опять мерзкая горечь, башка кружится и сильно хочется пить. Он что, попал в персональный ад и теперь навечно заточен в этой квартире?! Мысли пугали. Тихо прошагав по коридору, мальчик заглянул в комнату: Билл сидел крепко держась за голову и мычал что-то под нос. Тошнота мгновенно подкатила к горлу, и мальчику хотелось истерично засмеяться. Он чувствовал себя погано не из-за того, что ночь провёл под водой, нет, это гребаное похмелье, причём не ему принадлежащее! Билли не выдержал, смех со слезами вырвался из пересохшего горла. Он не мог влиять ни на что: ни на Билла, ни даже на собственную смерть! Он чёртово привидение, не имеющее ни единой привилегии! — Заткнись, блядь! — гневно прозвучало из комнаты. В голове и ушах прострелило. Это, блядь, не его боль! Почему он это чувствует?! Остановиться и перестать рыдать Билли не мог. — Сука, завались! Пока я не вышел и челюсть тебе не сломал! В дверь с обратной стороны что-то прилетело, Билл видимо не глядя запустил первое попавшееся под руку в источник шума. И мальчик резко умолк. Закусив губу, прогнал затопивший голову дурман и попробовал объективно оценить своё положение. После случившегося им овладела неописуемая паника, отчаяние и страх, голова словно поплыла, но от этого мозги заработали более чётко, быстро раскладывая всё по полочкам, несмотря на стремительно сменившуюся обстановку. Дальше эмоции отключились напрочь. Билли вошёл в комнату. Его взрослая версия полутрупом валялась на диване. Лицо прикрыто изгибом локтя. Отбросив мысли, мальчик подошел вплотную, подобрал подушку валяющуюся на полу и накрыл чужую физиономию, принявшись давить руками сверху.